Уникум из Лисовки. 2. Люсьена

                2.ЛЮСЬЕНА

            – Никаких общежитий! – категорически заявила Нина брату, Уколову старшему, привёзшему сына в новую школу. Сестра жила одна в двушке в большом девятиэтажном доме на проспекте Строителей.
              Первые месяцы жизни в новых условиях Мишка, человек по натуре застенчивый, трудно сближающийся как со сверстниками, так и с взрослыми, почти ни с кем не общался, не знакомился, кроме, конечно, учеников академии. В свободные вечера, расправившись с домашними уроками, много читал, смотрел телевизор, учился с помощью тёти Нины играть на гитаре. В выходные дни приезжал старший Уколов, отец, папка, и забирал на пару дней домой. Именно папка рассказал сыну кое-что о деле, в разгадке которого косвенно участвовал.
               С начала прошлого года в городе произошло несколько убийств, жертвами были девушки. Ходила молва о маньяке, которого разыскивали по всей области. Эта тема нынешней весной стала основной в дворовых пересудах. Но пока Миша далёк был от особой жизни двора, его легенд, фольклора и сплетен. Большой город несколько пугал его, тут всё было немного по-другому, чем в родной Лисовке.   
И только по весне стал мальчик праздно появляться во дворе, ни с кем не сближаясь, постепенно приглядываясь и привыкая к его обывателям, нравам и традициям.
               Новый, недавно испечённый горожанин выходил вечером на прогулку, как на рекогносцировку. Двор был такой же огромный, что и ограждающие его здания и походил на гигантский ящик с каменными стенками, со стадами разномастных автомобилей. Тёплыми светлыми вечерами двор оживал. В центре щебетали детскими голосами игровые площадки. Недалеко от них три приземистых одноногих, как грибы, столика с упрощёнными, без спинок, лавками обрастали доминошниками, шахматистами, а самый дальний, под разбитым фонарём, местными приблатнёнными пацанами, попивающими пиво, а то, что и посерьёзнее. На скамейках возле подъездов, как положено, отдыхали, словно дежурили, непременные городские старушки-домоседки и инвалиды. В воздухе висела, не затухая до настоящей темноты, симфония детских криков, гомона игроков и стука костяшек домино, бренчания гитары и взывающего кваканья автосигнализации.
               Майским сгущающимся вечером Михаил, вышел бесцельно во двор, просто так, погулять, как обычно, примечая и запоминая характерные персонажи, местный говор, клички парней.
               Ему теперь тут ещё три года жить.
               Из соседнего с Мишкой подъезда стремительной походкой с гордо вздёрнутым подбородком явилась Люсьена Заречная, в лёгких бесшумных кроссовках, в широких драных джинсах, в тесной маечке, обзначивающей маленькие ещё, юные груди.
Ей исполнилось шестнадцать, она перешла в 10-й класс и ощутила себя взрослой. Самостоятельной же Люсьена была всегда, ну хотя бы, как только пошла в школу. У мамы – репетиции, спектакли, гастроли… Девчушке приходилось вести дом, убираться, стряпать, и оплачивать жировки. Познала она и гостиничную, и закулисную жизнь, когда мама увозила Люсеньку с собою на летние гастроли.
               Недремлющие очи около подъездных сиделок неодобрительно щурились, оглядывая пролетающую мимо с независимым видом совершенную девичью фигурку, а со стороны балдеющей шпаны летели ей вслед восхищённое улюлюканье и свист.
               И неотрывно провожал её затуманенным взглядом заводила этой компании Юрка Фрич.
               Люсьена была поразительной девчонкой, очень красивой и очень непохожей на красотку. Редкое театральное имя и красоту ей уготовила мать, Изабелла Заречная, урожденная Косоротова, актриса областного драмтеатра, которая в молодости, благодаря своей внешности, получала главные роли и собирала вкруг себя и многих достойных неторопливых мужей города, и лихорадочных, нетерпеливых молодых людей.
               Изабелла изначала решила, что дочь будет знаменитой актрисой, придумала ей имя в честь лучшей бабушкиной подруги, знаменитой Люсьены Авчинниковой, мечтала сделать дочь продолжательницей династии – для этого были все козыри. Люське, как её называли парни и неодобрительные соседки, косметика, спасительная для других, была не нужна – природа постаралась сама! Синие, как два озера, глаза в тёмных ресницах смотрели на окружающий мир из-под будто бы удивлённо приподнятых изящных бровей открыто и дерзко. Яркий, не нуждающийся в помаде, красивого рисунка рот легко поддавался улыбке, весёлой и искренней, что сразу же выделяло Люсьену из общего ряда, и обидевшемуся на неё, обида почему-то быстро забывалась. Её короткая естественно-рыжая причёска, незнакомая с салонами красоты, металась, как пламя факела. И эта красивейшая девчонка, высокая, с фигурой, которой позавидовали бы всевозможные «Мисс…» не встречалась ни с кем из парней, что сверстницам казалось необычным!
             Внимание мужского народа ей бы, возможно, и нравилось, если бы не было назойливым, а то и бесцеремонным. Ей приходилось от таких, прилипчивых, буквально, отбиваться, а от особо наглых она легко убегала, тем более, что играла в сборной гимназии по баскетболу, то есть, была девушкой спортивной и резкой. И вообще, любила спорт и красивую, но удобную одежду, кино и КВН, технику и фантастику.
              Но актрисой, вопреки чаяниям матери, становиться не собиралась, из-за чего в их маленькой семье частенько случались затяжные диспуты и молчаливые дни.