Жалко Ларку!

     Интернет – самая настоящая машина времени. В Одноклассниках нашла меня  Ларка   Боброва,   и я сразу же окунулся в атмосферу  семидесятых.


     Ларка  трудилась  тогда  в проектном институте со сложной   аббревиатурой  - ТашЗНИИЭП, что означало Ташкентский зональный научно-исследовательский институт экспериментального  проектирования. Он  находился  рядом с домом  моих родителей.

     Бобриха имела модельные  габариты и одевалась как модель благодаря тому, что  фарцевала. Деньги у нее водились всегда, и институтские ребята   говорили, что  она их ссужала под небольшой процент.


    Я уже и не помню,  как   мы с ней пересеклись впервые, но  с тех пор регулярно, с периодичностью  примерно  раз в десять лет, Бобриха  неожиданно появлялась  передо мной в самых разных ипостасях.
    Последний раз,  когда мы встретились в Ташкенте,  она была уже  разведенная, мама двоих детей  и  успешная  бизнесвумен. 
    С  ее энергией и авантюризмом, в хорошем смысле этого слова, я ничуть не удивился  превращению архитектора в дизайнера одежды, у которой было свое швейное производство и несколько магазинов. 
    Правда, в те годы, для  того, чтобы  иметь  собственное дело,  нужны были еще и железные зубы со  стальными нервами. Выходит,  и они были у  Ларки  в наличии.


    Лара   умела  легко  сходиться  с  людьми    и всегда  была «своим парнем» в любой компании, а потому  везде и всюду  у нее  имелись  нужные связи.


    По сложившейся  традиции,  она нашла меня в  Одноклассниках, спустя ровно  десять лет после нашего  предыдущего  с ней общения.

     К тому времени  неугомонная Боброва уже  жила в Бельгии и была замужем за  тамошним пенсионером, кстати, бывшим  крановщиком-строителем, который вскоре умер, оставив ей в наследство  трехэтажный дом  и  счет в банке. Где  и как нашла  Бобриха  такого мужа – один Бог знает.
      Впрочем,  для меня не это было удивительно, а то, что на загнивающем Западе, где, как нам внушали, нещадно эксплуатируется рабочий люд, рядовой крановщик  сумел-таки нажить и особняк, и счет в банке.

 
      Дети у Лары тогда  уже  выросли, удачно женились и вышли замуж, имели свой бизнес и собственные дома. Единственным ее развлечением  стал  Интернет, с помощью которого  она находила  многочисленных знакомых и друзей,  разбросанных судьбою по разным  странам, и  часами общалась с ними  по  скайпу.


      Когда я увидел бельгийскую  Ларку на мониторе, она внешне мало чем отличалась от Лары ташкентской, разве что стала более томная,   категоричнее  в  суждениях и  почти  совсем  не   готова была слушать,  а больше говорила.
     Она провела  для меня экскурсию по всем этажам своего особняка и прилегающей территории и я мог  видеть, насколько позволяла  камера ее ноутбука,  скромное обаяние буржуазного быта.


     Бобриха  при  этом,  не  переставая,  жаловалась, что устала от огромного дома, за которым нужно постоянно ухаживать, от  бельгийской слякоти, от  тупых шуток своего нового  бой-френда,  от однообразия сытой жизни, где все наперед распланировано  и совсем нет места приятным неожиданностям.
     А посему, Ларка  решила  все круто поменять: продать дом, заменить бой-френда, купить жилье в Испании, где намного теплее и люди более  темпераментные.


     Через пару месяцев  Боброва  уже сообщила мне о  новостях. 
     Дом удалось продать,  бой-френд  «почти отлучен», в Испанию   съездила, просмотрела варианты  домов и квартир и даже внесла риелтору задаток.
     У нее все и всегда решалось быстро.


     Так как говорить  ей со мной больше было не о чем, то Ларка  ударилась в воспоминания.
     Вспомнила вдруг, в мельчайших деталях, моих друзей, с которыми она меня когда-то  видела, кто и как из них был одет, и даже какой фасон обуви  носил.

   - Кстати, помнишь ли ты белые лаковые босоножки своей жены?- спросила она меня.
   - Ой, Ларка, не смеши,- отмахнулся я. – Почему я должен помнить все босоножки  жены?


   - Да потому что  тогда  таких  ни у кого не было!- возмутилась  собеседница.-  Неужели не помнишь?! Ну, у них еще  на перемычке оригинальная раскраска была: по белому фону ярко-красные вкрапления, как мухоморы! -  не унималась Лариса. – Обувь всегда была моей страстью и потому, как только  я увидела  твою жену  в этих  босоножках, так  сразу запомнила. У меня тоже такие были, я с большой переплатой их  приобрела. А ты  где  ей  достал?
     Говорить явно было не о  чем,  и я под каким-то благовидным предлогом свернул тогда беседу.


     Через пару недель  Ларка  вышла на связь  и первым делом спросила:
    -Ну, вспомнил?
     Пока я терялся в догадках, о чем идет речь, она  подсказала:   
    -Босоножки, о «мухоморах»   мы с тобой  разговаривали.


     Эти  злосчастные «мухоморы»  долго были еще предметом ее обсуждения, пока однажды в сердцах я не спросил Боброву:
    -Тебе что, делать больше нечего, кроме как об этих чертовых босоножках вспоминать?».


     Ее ответ  поразил меня.
    -А ведь, не поверишь, действительно, нечего! Ты только  не злись, но тебе этого не понять. Я уже не знаю чем  себя занять. Бегаю по утрам, хожу в  разные новомодные  салоны. Пыталась консервировать, так здесь это никому не нужно - все есть в супермаркетах, дешево и вкусно. От  шмоток   шкафы ломятся, шопинг надоел. Всю Бельгию вдоль и поперек по сто раз объездила. Была  также  в Германии, Австрии, Испании, Чехии, Голландии. Не могу себе дело найти. Хотела заняться ландшафтным дизайном у себя на участке, так все тут идеально спланировано, садовник мой отлично со всем справляется. Скучно мне, дружище, кисну я тут!»


    - Господи,- подумал я, - мне б  ее заботы! Вот она, оказывается, какая, горькая  доля  буржуинская ! Жалко  Ларку!