исповедь сумасшедшего

                Новый год пришел как-то слишком быстро. Казалось, что до него ещё далеко, а потом как-то в один миг оказалось, что через несколько часов наступит Новый 2009 год. Новый год практически за дверью, а снега не было. Была черная мерзлая земля. Для нашего Урала, это то же самое, что для Африки - снег. Новогодние  зеленые елки, украшенные сверкающими игрушками, россыпи  разноцветных, мигающих огней, неоновые надписи "С Новым Годом" в черном мраке ночи, усугубленной черной землей, смотрелись как-то неестественно. Отсутствие  привычного созерцания Нового Года с белым пушистым снегом, лежащим огромными сугробами, переливающимися от разноцветных огней, бриллиантовой игрой красок, что делает Новогоднюю Ночь  сказочно красивой, не давало душе возликовать  даже от боя курантов. А новогодний стол, по русскому обычаю, заставленный обилием салатов и бутылок, на подсознательном уровне вызывал воспоминание о жуткой головной боли, после последней выпивки, которая была организована в связи с празднованием Дня Энергетика. Это было недавнее событие и из моего мозга еще не выветрилось.
                2009 год мне предстояло встретить в незнакомой компании. Так уж получилось. Раньше встречать Новый Год я  с семьей уезжал к родителям, но после развода с женой, вот уже третий Новый Год носит меня, как неприкаянного  по разным компаниям. Эта компания была разношерстной, хотя друг друга они явно знали. Я же знал только хозяина дома. Это был мой приятель по работе. С ним мы отмечали день Энергетика, где  и было получено приглашение отметить Новый Год у него дома.
                За столом собралось пятнадцать человек. Все начиналось очень весело, шумно и жизнерадостно. Один тост шёл за другим.  Закусок было много, и все  очень вкусные. Под бой курантов открыли шампанское  и стоя  выпили.  Все начали поздравлять друг друга с Новым Годом. Зажгли бенгальские  огни.  Громко кричали, кто "УРА, а кто "С новым годом".  Но потом поуспокоились, к тому же  хозяйка дома принесла горячее. И горячее тоже было очень вкусное. Снова  тост, теперь под горячее. Выпили.  Пошли застольные разговоры:  то кто-то расскажет новый анекдот, кто смешную историю. Вроде весело. Вроде шумно.
                В два часа ночи  пошли на улицу пускать петарды. Детей не взяли, а отправили их на второй этаж, чтобы смотрели на все из окон. Решили, что так им будет всё лучше видно. Вокруг на фоне черного неба, то тут, то там вспыхивали изумительные фейерверки. Ночь была жутко темной и в то же время вся в огнях, только вот как-то не новогодней. Без снега.
                Одна из наших петард, заливая землю снопом огненных брызг, вдруг изменила траекторию полета и прямиком полетела в окно,  за стеклом которого, торчали детские мордашки. Удар пришелся в перекладину окна, отскочив от окна, петарда ещё несколько раз ткнулась в стенку дома извиваясь, словно змея, и упала на землю. В стене на месте ударов, видны были пробоины. Сайдинг не выдержал таких испытаний, что очень расстроило хозяев дома.  Остальные петарды порадовали всех своей красотой без каких либо приключений. 
                А после - опять стол. Еда. Тосты. Моя голова давно шла кругом. Хотелось уже потанцевать с какой нибудь дамой.  И я  начал разглядывать гостей, вернее дам, но мне не повезло. В этот момент выяснилось, что пропала хозяйка дома. Все дружно стали ее искать и вскоре нашли,  спящей в постели, среди своих детей. Будить не стали.  И всё как-то поутихло. Кто стал собираться домой, а кто  искать место, где можно отдохнуть.  Я накинул пальто, шапку и вышел на улицу.  Решил, что уйду по-английски.
                Я был сыт, достаточно пьян. Мне было тепло и легко. Добираться до дома было конечно далеко, но  это не расстроило.  Бодрой походкой  прошел улиц пять и начал подмерзать. Вокруг было пусто и темно. В обычную Новогоднюю ночь всегда светло, красиво, много народа. А сейчас, чернота земли пожрала всю красоту, оставив одну темь, и мне стало очень грустно. Я уже пожалел о своей английской выходке, но дело было сделано.
                В полном уныние я продолжал свой путь, идя по середине проезжей части дороги. Всё было пустынно. Никогда раньше не видел  таких пустых улиц в Новогоднюю Ночь. Обычно люди выходили на улицу, общались, веселились, угощали друг друга  и до самого утра  можно было видеть активное уличное гуляние. А в эту ночь всё было пусто, хотя шёл лишь четвертый час ночи. Проходя мимо парка,  увидел огромную ёлку, усеянную разноцветными огнями, пустой каток, освещенный праздничными гирляндами. Огромный надутый снеговик, покачивался от струй воздуха, бьющих снизу. Поодаль Дед Мороз и Снегурочка  одиноко качались, освещенные яркими фонарями. Всё пусто.
                Я постоял несколько минут, любуясь этим зрелищем, и пошел дальше. Через некоторое время решил, что необходимо остановить машину, так как изрядно замерз и устал. Вот тут- то я с ужасом подумал, что за весь мой путь я не раз не уступил место машине, так как шёл  по проезжей части. Значит, машины тоже не ездили. Весь замерзший, усталый, кляня на чём свет свою английскую выходку, брел я по улице, уже ни на что, не надеясь, когда услышал сигнал клаксона. Господи, как я ему обрадовался. Вместо того, чтобы уступить дорогу,  остановился, раскинул руки и стал преграждать  дорогу машине, таким образом, надеясь ее остановить. Действия возымели успех. Машина остановилась. Я бросился к ней. За рулем сидела черноволосая девушка. На мою просьбу, довести меня до дома, она жестом пригласила меня в машину.
                В салоне было тепло и уютно. И я был  счастлив.  Парфюм был удивительно нежный и приятный, а девушка была чертовски красива. Правильные черты лица, длинные прямые волосы отдавали черным золотом, и гирляндовый отблеск играл на них всеми цветами радуги. Меня охватило чувство радости и ещё чего-то такого, что бывает только в детстве, когда ждешь чего-то, но не знаешь, что это будет. Я сидел в машине и млел от тепла, от парфюма, от того, что  не один, что просто еду, а не иду пешком по этим пустынным и холодным улицам.
                Обалдевший от счастья,  как-то даже не подумал о том, что незнакомка не спросила, куда я держу путь, а просто продолжала ехать по своему маршруту. Какое-то время мы ехали молча. Потом я решил поздравить мою спасительницу с Новым Годом, и принялся делать это незамедлительно. Долго изливался в пожеланиях, на что девушка, улыбаясь, кивала головой, продолжая ловко управлять машиной. В ответ не произнесла ничего. Наконец, выдохся. Мой словарный запас иссяк и я замолк. Помолчав ещё немного, предложил своей спутнице познакомиться, и первым назвал свое имя. Она посмотрела на меня  черными, как ночь, глазами, в которых плясали разноцветные чертики, и утвердительно кивнула головой, как бы говоря, что она рада узнать мое имя. Потом переключила скорость, включила поворотку, свернула налево и прибавила скорость. Я, озадаченно умолк. Разговора не получалось.
                Так я и сидел молча, не думал ни о чём. Не хотелось. Тихо шуршали шины по дороге, мурлыкал двигатель, откуда-то сзади еле слышно звучала прекрасная музыка. Все это обволакивало, убаюкивало, расслабляло и успокаивало. И на какой-то момент я, наверное, заснул.  Или мне так показалось. Так как я вдруг заметил, что за окном полная темь, а вот когда исчезли фонари с улиц - не заметил.
                Свет фар выхватывал из темноты кусочек дороги. Девушка вела машину очень уверенно. В какой-то момент в душу закралась тревога, и я даже подумал о том, что не знаю куда мы едем, но мой взгляд встретился со взглядом незнакомки, и душа моя опять возликовала.
                Теперь незнакомка, освещенная слабым светом автоприборов, казалась  ещё прекраснее. Все движения её были точны и уверенны. На её лице блуждала улыбка, адресованная мне. Нас никто не обгонял. Мы никого не обгоняли. Казалось, что мы были одни в целом мире. И меня это вполне устраивало. Мне было не интересно куда мы едем. Я был счастлив, что еду с ней, а зачем и куда, - не волновало.
                Откинувшись к правой дверце, развернувшись к незнакомке лицом,  с упоением, разглядывал её. И приходил в восторг от этого совершенства красоты. Иногда, оторвавшись от дороги, она бросала на меня свой изумительный взгляд, и моя душа улетала от этого высоко высоко, и парила там, вызывая какое-то волшебное томление в груди. Никогда в жизни я не испытывал ничего подобного. Всё тело моё онемело и было недвижимо, а душа летала.  Я не мог произнести ни слова. Только восхищенно смотрел на эту красавицу, и ничего в жизни мне было не надо.
                Сколько так продолжалось, сказать не могу. Время, словно остановилось. Наконец, машина осветила фарами ворота. Незнакомка нажала на пульт и они поползли вверх, а машина плавно въехала в, довольно просторное, помещение. Освещение было слабое, но света хватало.
                Девушка вышла из машины, жестом приглашая меня следовать за ней. Высокая, в обтягивающих, блестящих, черных брюках, высоких сапогах, в короткой курточке, с изумительной фигурой и черными, струящимися по плечам волосами - это очарование стало подниматься по лестнице вверх. Я кинулся за ней. Мое тело, которое только что, не хотевшее меня слушаться, проснулось и налилось такой энергией, которая могла свернуть горы.
                Через минуту мы оказались в большой просторной светлой комнате.  Всё в ней говорило об изысканном вкусе хозяйки. Два массивных, очень красивых кресла. Ковер на полу. На стене очень большое зеркало в изумительной оправе. Маленький столик с вазой, в которой стояли цветы. Тяжелые шторы на окнах и свет, такой теплый, исходящий от стен.
                Незнакомка жестом предложила  снять верхнюю одежду. Я повиновался. Она дотронулась до стены, и она пошла, открыв шкаф, куда были повешены наши одежды. А потом мы пошли в другую комнату. Там стоял тяжёлый резной стол, накрытый на две персоны. Посуда изумляла изяществом, как и всё вокруг. На столе было вино, мясные закуски, фрукты, горели свечи. Из-за полумрака размеры комнаты были непонятны. Незнакомка жестом пригласила сесть. Интересно то, что с момента озвучивания своего имени, я не произнес ни слова, а моя спутница вообще ни разу не открыла рот, но мы прекрасно друг друга понимали.
                Я откупорил вино и разлил его по бокалам. Вино было красным и тяжелым. Подняли бокалы и звон хрусталя волшебным перезвоном поплыл по комнате и вновь, откуда-то из-за спины зазвучала волшебная музыка. Мы оба поднесли бокалы к губам, и я глотнул эту божественную жидкость. Кровь застучала в моих висках. Я весь горел от обуявших меня, желаний. Девушка встала. Я последовал за ней, и мы стоя осушили бокалы до дна. Разум мой помутился. Я ощутил её руки на моей шее, и губы её показались мне самыми сладкими в мире. И поцелуй этот, был самым божественным за всю мою жизнь. Дальше всё было так, словно грянула молния. В одно мгновения мы сорвали с себя одежды. А когда мы слились в одно целое, то пребывали в этом состоянии так долго, как никогда прежде ничего подобного у меня не было. То чувство, которое я испытывал в те минуты, ранее никогда не посещало меня. Пушистый ворс ковра принял нас и обласкал, как хорошая мягкая кровать. Через какое-то время, утомленные неистовой близостью, мы разметались по ковру.  Глядя на мраморную белизну моей прекрасной незнакомки, на красоту и безупречность форм её тела, поймал себя на мысли, что мне все это снится. Что не может в жизни происходить такое, но её рука, скользнувшая по моему телу, отвлекла меня и, опять повергла в пучину страсти. Сколько всё это длилось - сказать трудно. Но хорошо помню, что в очередной раз, откинувшись друг от друга, мы снова соприкасались руками, и всё начиналось сначала.
                Как уснул - не помню, но очень хорошо помню – утро. Когда я открыл глаза, то обнаружил, что сижу на лавке в зале ожидания вокзала.  Городок, которому принадлежал вокзал, был за тысячи километров от моего родного города, и настолько мал, что не все проходящие поезда здесь останавливались. Верхняя одежда, документы, деньги- всё было в порядке и на месте. А вот рубашка и майка на мне были изодраны, будто их рвали. Я, настолько был разбитым и уставшим, словно на мне пахали целых сто гектар земли. Домой я добрался только на восьмой день. Голодный, холодный, весь больной. Но я так и не понял: было ли это со мной или нет. А может это был плод моего больного воображения? Хотя в кармане брюк я нашел изумительную по своей красоте сережку, с длинным черным волоском, застрявшем между защелкой.
                С того времени я живу какой-то странной жизнью. Мне ничего не интересно, и никто не интересен.  Я всё время пытаюсь вспомнить и задержать в памяти хоть на минуту, каждый миг той ночи.  Что-то мне удается очень хорошо, а что-то совершенно не могу вспомнить. Пытаюсь понять, что это было. И очень хочу, чтобы все это повторилось