Судьба Человека часть 3

                Часть 3

Глава 1.

     Путешествие в «заграницу» началось в Шереметьево. Девять членов ин¬сти¬тутской деле¬га¬ции без проблем прошли все погранично-таможенные формальности и подня¬лись на борт аэробуса «А-310», улетающего в Лондон. Для Олега это был первый полёт в жизни и, признаться, он немного волновался. Но всё прошло замечательно: никаких тебе воздушных бурь, тряски и разных там авианеисправностей, которыми так любят пу¬гать зрителей американские блокбастеры. Наоборот, о том, что ты куда-то движешь¬ся, напоминало лишь едва различимое в носовой части самолёта убаюкивающее гуде¬ние двигателей, а комфортабельные кресла и подчёркнуто вежливые улыбки стюардесс располагали к благодушию и спокойствию. Единственное, о чём жалел Олег, так это о том, что сидел в самом дальнем от иллюминатора кресле, и панорама заоблачных высот была для него весьма ограничена, просить же соседа поменяться местами не хотелось - будут потом втихую посмеиваться: научный сотрудник, а как маленький мальчик про¬би-рается к заветному окошку.
Перелёт из Шереметьево в лондонский Хитроу занял три с половиной часа. Затем было сорокаминутное ожидание в здании аэровокзала и посадка на рейс «SA221» Лондон - Кейптаун. Две трети мест оказались свободными: помимо команды под¬мос¬ковных физиков, первым, - самым дорогим классом, на юг Африки летело всего восемь пассажиров. Олег сел рядом с начальником отдела нейтринной физики и главным бух¬гал-тером института, которому тоже зачем-то понадобилось побывать на между¬на¬род¬ном научном форуме. Выполнявший рейс «Боинг-767» запустил двигатели и вырулил на взлётную полосу. Яркие огни лондонского аэропорта сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее побежали назад, поплыли вниз, словно погружались в какую-то чёрную бездну, и скоро вообще исчезли в ночной темноте.
Начальник отдела нейтринной физики завертел головой, осматривая салон, и сказал, ни к кому не обращаясь:
- Пустовато. Даже жалко: в такую даль самолёт летит и почти пустой. Сколько керосина сжигается зря.
- А по-моему всё нормально, - не согласился с ним главбух и расстегнул ремень безопасности. - Ты, Самойлов, привык у нас там в электричках да в автобусах локтями толкаться, а это не Россия, это – цивилизация, всё для человека. Хоть раз почувствуем себя белыми людьми, правда, за казённый счёт.
- Да я и так вроде бы не цветной, - с обидой повысил голос Самойлов: - В элек-трич¬ке уже лет десять не ездил. В Москву на своей  «девятке» катаюсь - не иномарка, но, хоть и старенькая, а всё-таки машина.
Олегу показалось, что сидящий в соседнем ряду невзрачный, довольно неряш¬ли¬во-го вида чернявый мужчина посмотрел на Самойлова с некоторой пренебрежительной иронией. «По виду нищета-нищетой, а летит первым классом», - мельком подумал о неряхе Олег и переключил своё внимание на снова появившуюся из-за ширмы моло¬день-кую очень симпатичную стюардессу-мулатку, экипированную в униформу белого цвета, выгодно подчёркивающую и без того идеальную фигуру девушки.
- Что эта белоснежка там лепечет? - поинтересовался Самойлов. – Насколько я помню английский, что-то про еду?
- Она говорит, что через десять минут нам подадут ужин, - стал переводить ему Олег слова стюардессы. – Ещё говорит, что на расположенном под потолком справа от нас мониторе постоянно показывается таблица с основными характеристиками полёта: температура за бортом, высота, скорость, а также карта местности, над которой самолёт летит в данное время. Также в салоне имеются три телевизора - для полуночников будут демонстрироваться очень интересные фильмы и передачи. Для любителей прес¬сы перед каждым пассажиром рядом с откидным столиком лежат свежие газеты и жур¬на¬лы. Желающие пользоваться одеялами и подушками во время сна могут взять их в специальном отделении над головой.
- Сервис, культура, - восхитился главбух, когда мулатка и переводивший её речь Олег, замолчали. - Журнальчики, подушечки, ужин. А у нас… Я год назад решился поле-теть, надо было срочно по делу в Свердловск. Так какие там подушечки, какой там ужин?! Хорошо ещё, что живыми сели, - девять раз на посадку заходили. После этого рейса самолётами Аэрофлота я зарёкся летать – их уже двадцать лет назад списать по ста-рости надо было, а они до сих пор людей перевозят. Назад в Москву поездом тогда возвращался - медленнее, зато безопаснее. Слышь, Самойлов, перед ужином-то для под-нятия тонуса и для ясности сновидений грамм сто водочки или коньячку не поме¬шают. Ты как?
Самойлов опасливо взглянул вперёд – туда, где через кресло от них поблёскивала лысина директора института.
- Не боись, - правильно понял его главбух. - Он тоже примет. Что он, не человек?
Повышать свой тонус спиртным, как другие члены делегации, Олег не стал. Зато с удовольствием съел здоровенную отбивную с рисовым гарниром и диковинным, но очень вкусным салатиком, а из десятка закусок, перечисленных в меню, выбрал коп¬чё¬ное рыбное ассорти, которое прямо таяло во рту. На сладкое он взял грейпфрутовый сок и два пирожных: заварное и безе.
После такого обильного ужина приятная тяжесть в желудке располагала к ленос¬ти и дрёме. Олег надел  подключенные к телевизору наушники и, откинувшись назад, расслаб¬лено утонул в мякоти удобного кресла. На экране храбрый Шварценеггер вмес¬те со своими бравыми командос бродил по живописным джунглям, чтобы под занавес фильма победить кровожадного инопланетного Хищника. Этот боевик Олег видел не раз и превосходно знал его содержание. «Мог¬ли бы что-нибудь и поновее показать. Однако какая, в принципе, разница? Самое лучшее сейчас – это не пялиться на экран, а закрыть глазки и хорошенько выспаться, - он до минимума уменьшил звук в наушниках, откуда уже зазвучали автоматные очере¬ди и взрывы первых крутых разборок. – Завтра нужно быть в форме, - всё-таки между¬народный конгресс. Даже не верится: сегодня днём я ещё собирал вещички в своей квартире в Протвино, а завтра в полдесятого утра уже буду за тридевять земель, на самом юге Африки…». Сознание стало плавно растворяться и Олег очутился в одной из лекторских аудиторий Бауманки, лекцию в которой почему-то проводил начальник отдела нейтринной физики Самойлов. 
- У меня тоже машина есть, - обиженно заявил он. – «Девятка» между прочим. И я тоже, как и вы, радуюсь современным скоростям.  Двести,.. даже всего каких-то сто пятьдесят лет назад, наши предки только на лошадях да на парусниках путешествовали, а теперь? А теперь, удобно развалясь в кресле и наслаждаясь подносимыми стюар¬дес¬сами килокалориями, можно запросто оказаться в любой точке планеты. Спасибо научно-техническому прогрессу. Это, с одной стороны, а с другой – картинка получа¬ется довольно неприглядная: при помощи этого самого научно-технического прогресса мы всего лишь за какие-то сто лет умудрились капитально загадить свою планету, и продолжаем загаживать её всё больше и больше. Если даже в печени живущего в Антарктиде пингвина находят искусственно созданные химические соединения, то, что тогда говорить об обитателях Европы, Америки или той же Африки. Это же просто ужас! Ещё раз повторю: ужас! Как мы будем дышать, если кислорода в воздухе всё меньше, а продуктов сгорания – того же углекислого газа всё больше? Шутка ли, вот такой «Боинг» за секунду полёта сжигает кислорода столько, сколько средне¬ста¬тис¬ти¬чес¬кий человек потребляет для дыхания в течение года. А миллиарды вонючих автомо¬билей? И это только цветочки. Ракетоноситель для вывода на орбиту всего лишь одного маленького спутника-ретранслятора дырявит озоновую оболочку Земли и творит шко¬ды ещё больше, чем сотня «Боингов». А сколько сейчас кружится вокруг нашего шари¬ка таких спутников? Тысячи, десятки тысяч. И куда всё это нас приведёт?.. Что мол¬чите? Обожрались на ночь, а теперь вам кошмары снятся? Это я о вас говорю, Савицкий. Ух я вам, - разбушевавшийся Самойлов со всей силы треснул указкой себя по лбу и заржал, словно жеребец…
От этого резкого звука Олег вздрогнул… и проснулся. Начальник от¬дела нейтринной физики вовсе не выступал перед аудиторией и не размахивал указ¬кой. Он, как и главбух, изрядно приподнял свой тонус обильным ужином с трёхсот¬грам¬мовой дозой коньяка и сейчас безмятежно спал. На телевизионном экране потный, грязный и едва живой от усталости Шварценеггер уже успел расправиться с Хищником и как раз усаживался в подоспевший вертолёт. «В самом деле, нельзя было на ночь переедать», - Олег успокоено закрыл глаза, но через секунду опять услышал странный оглушительный звук. Теперь он смог совершенно точно определить его источник – сидящий рядом главбух почмокал во сне губами и в третий раз всхрапнул так, словно его носоглотка была соплом стартующей ракеты. Несмотря на вентиляцию, в воздухе завис не очень приятный запах перебродившего алкоголя. Скоро частота и мощность бухгалтерского храпа достигли апогея. «Надеть бы тебе целлофановый пакет на голову, - мечтательно посмотрел на приоткрытый бухгалтерский рот Олег. – Хотя зачем? Приятных тебе сновидений, дядя счетовод. А я пересяду в другое кресло. Вон сколько их сзади пустых».
Он встал со своего кресла. Большинство пассажиров уже крепко спали. Только неряшливого вида чернявый мужчина, да трое сидевших за ним парней бодрствовали. Когда Олег пошёл  по проходу, неряшливый не удостоил его ни одним взглядом, зато одетая в костюмчики с иголочку троица уставилась хмуро и настороженно, будто бы все трое знали наверняка, что он собирался у них что-нибудь украсть.
Оценив стерильность и комфорт туалетной комнаты «Боинга», Олег сел в конце салона на значительном расстоянии от своего прежнего места. Спать расхотелось. Он включил над головой светильник, взял из отделения у откидного столика журнал и стал его просматривать. Заметно качнуло. Один раз, второй. Возникло чувство, что самолёт проваливается вниз. Секунды четыре длилось это неприятное ощущение, от которого засосало под ложечкой, а в уши словно воткнули вату. Сидящий впереди неряшливый мужчина вскочил, завертел головой и бросился бежать по проходу. Олег успел увидеть его ошалевшие от испуга глаза.
- Эдуард Рамилевич! – Троица парней тоже вскочила и побежала следом за неряшливым.
- Мы падаем, - завопил неряшливый по-русски. Тяжело дыша, он в панике при¬нял-ся дёргать дверь туалета: - Где здесь выход?
Парни стали рядом с ним и принялись уговаривать:
- Эдуард Рамилевич, самолёт попал в воздушную яму. Ничего страшного, такое часто бывает.
На шум в салоне, от которого проснулось большинство пассажиров, из-за зана¬вес-ки выскочила одна из стюардесс - маленькая улыбчивая блондиночка-толстушка.
- Have you any problems? – осведомилась она.
- Проблемы?! – по-прежнему по-русски выкрикнул тот, кого назвали Эдуардом Рамилевичем, но увидев благожелательную улыбку и спокойствие стюардессы, он и сам понемногу стал успокаиваться: – Проблема в том, что я сел на этот чёртов самолёт.
  - What? – продолжала улыбаться толстушка. – I don't understand.
Эдуард Рамилевич перевёл дух и оставил дверную ручку в покое.
- Скажите, - перешёл он на английский. – Мы сейчас падали? Наш самолёт попал в аварию?
- Что вы?! – покачала головой девушка. – Мы облетали эпицентр атмосферной бури и случайно угодили в воздушную яму. Всякие волнения напрасны. Наш авиа¬лай¬нер самый надёжный в мире и ведёт его очень опытный экипаж. Пожалуйста, сядьте в кресло и успокойтесь. Могу я вам предложить успокаивающее лекарство?
- Спасибо, у нас есть своё, - ответил ей один из парней. – Принесите запечатан¬ную бутылку воды и чистый стакан.   
Девушка кивнула и скрылась за своей занавеской.
- Видите, шеф, всё в полном порядке, - сказал парень. – Пойдёмте присядем. С вашими нервами перед полётом седуксенчик обязательно нужно было принять. А вы не захотели.
- Что я дурак, печень химией садить?
- Несколько таблеток печень никак не посадят.
- Откуда ты знаешь, грамотей?
- Я не знаю, зато у вас есть семейный врач. Уж ему-то вы доверяете? Вспомните, что он вчера говорил.
Сопровождаемый респектабельного вида троицей неряшливый мужчина сделал несколько шагов и устало опустился в крайнее в ряду кресло, находившееся как раз через проход от Олега. 
- Фу-у, - устало выдохнул он и, запив таблетки, обратился к парням, почтительно замершим перед ним: - В гробу я видел эти самолёты. Аллергия у меня на них. Сколько уже зарекался летать и вот опять чёрт дёрнул… Терпеть не могу высоты с детства - самоубийца сиганул с высотки, как раз мне под ноги и с тех пор…  Кораблём надо было плыть. А Грушницкий - мудак не смог судно зафрахтовать. Уволю скотину.
- Не было судов, Эдуард Рамилевич, - ответил один из парней. – Грушницкий не причём, мы проверяли: все порты английские обзвонили, любые деньги предлагали. Но по закону подлости…
- Грушницкий, как всегда, не причём. Так вот, по этому самому подлюжьему закону подлости я вас заодно с Грушницким и уволю на хрен. Будете на родине нашей зачуханной улицы подметать или в шахте под землёй горбатиться.
- Эдуард Рамилевич, но вы же сами вчера сказали, что на судне всё равно бы к пятнадцатому числу не успели, и по-любому пришлось бы лететь самолётом.
- А что я должен был ещё сказать, когда у меня такие тупоголовые дармоеды работают. Пошли вон. Не мозольте глаза.
Парни послушно отошли от кресла хозяина и уселись сзади него. «Эдуард Рамилевич? - Олег продолжал листать журнал и исподтишка наблюдал, как уже пришедший в себя странный пассажир нервозно скребёт свои заросшие щетиной щёки. – Это кто ж такой - Эдуард Рамилевич? Уж не тот ли российский алюминиевый олигарх Аграев, о котором судачат в нашей прессе? Год назад он отказался пожерт¬во¬вать денег на лечение детей-инвалидов. Точно, он! В прошлогодней «Комсомолке» я его фотку видел: чёрненький, лысоватенький и челюсть выпирает вперёд, как у буль¬до¬га. Только на том снимке он ухожен и одет подобающим образом, а сейчас выглядит так, словно неделю возле пивного ларька милостыню просил и тут же её тратил». Впро¬чем, такой непрезентабельный вид Аграева легко объяснялся - Олег вспомнил одну журнальную статью про олигархов, в которой писали, что некоторые из «сильных мира сего» сознательно пренебрегают своей внешностью, исходя из следующей концепции: «У меня достаточно денег, чтобы выглядеть, одеваться и жить так, как мне хочется. Хоть в майке и трусах в театр приду – мне всё равно обрадуются, в ножки поклонятся, и посадят туда, куда я прикажу. Так что, пусть в парадном прикиде лакеи ходят».
Аграев повернул голову и посмотрел на Олега долгим взглядом. «Ишь, как глядит, - Олег боковым зрением уловил этот вызывающе пристальный, презрительный взгляд. – Смотрит, как пролетарий на буржуазию, точнее, наоборот. Радуйся, Савицкий, что на тебя такой выдающийся человек внимание обратил. О чём же ты думаешь, бога¬тень¬кий Буратино, так разглядывая меня?».
Механически листая подвернувшийся под руку журнал, он сосредоточился на своём соседе-олигархе. Постепенно мысли Аграева стали выплывать из виртуаль¬но¬го пространства и приобретали чёткие, ясные для восприятия формы. Когда нужно, они  экранизировались в голове у Олега в зрительные образы, но, в основном, без картинок трансформировались только в бегущий буквенный текст, который можно было читать: «…сидит, журнальчик листает, шибко умного из себя корчит. Ведь чувствует, что я на него смотрю, а повернуть голову и посмотреть в ответ боится. Понял, говнюк, что пе¬ред ним не какое-то там ничтожество, а особо важная персона. Если б ты знал, щенок, что летишь в одном самолёте с самим Аграевым, то в штаны бы наложил от счастья… Нет, это я чуть в штаны не наложил только что со страху и этот молокосос всё видел. Сейчас в журнальчик смотрит, а сам с меня втихаря посмеивается. Именно, что втиха¬ря. Пусть бы попробовал вслух рассмеяться, когда я как шизик в сортир стал ломиться, убил бы гада. Чего он тут расселся? Шёл бы на своё место, к тому замухрышке-алкашу, который гордится своей сраной «девяткой». Сколько ему лет, этому бройлеру здоро¬во¬му? Годиков двадцать два – двадцать три, не больше. Молодой ещё телёнок, зелёный. Наверное, вчерашний студент. А уже поехал в загранкомандировку в качестве пере¬вод¬чика. Видать, чьё-то протеже. Небось, мечтает сосунок о блистательной карьере и о мил¬лионах на банковском счету. И я тоже когда-то мечтал об этом. Хорошо, что тогда в ин¬ституте с Фроловым снюхался. Если бы не он, хрен бы в райком попал и в люди выбился. Что и говорить, повезло! А после дипломирования все смеялись: двоечник, бездарь и лентяй Аграев вдруг стал нашим идейным вожаком - секретарём райкома комсомола. Ну а теперь чего вы не смеётесь? Не до смеху вам? Ну и кто есть кто? Ху ис ху? Сейчас у вас, насекомые, от безденежья и голодухи животы сводит, а двоечник и без¬дарь Аграев - владелец одиннадцати миллиардов долларов. И общаюсь я теперь не с вами - нищими уродами, а с самыми богатыми людьми планеты. Свой круг, свои инте¬ре¬сы… Вот компаньоны пригласили в Африку посетить заповедник и на львов поохо¬титься… Пришлось ехать, а то они уже посмеиваться начали: второй год Аграев безвылазно сидит в Англии, уж не заболел ли?.. И на кой мне сдались эти львы? Со скуки согласился, поддался на уговоры. Теперь целую ночь придётся не спать и дро¬жать от страха. Даже седуксен не успокаивает. Никогда больше не полечу. Уж лучше по морю на яхте плыть. Но ведь Ирина на ней в Рио-де-Жанейро отправилась… Уже второй месяц на глаза мне не показывается, стерва. Надо будет в Кейптауне заказать себе ка¬кой-нибудь военный линкор, эсминец или и то, и другое сразу. Куплю вместе с коман¬дой. Давно нужно было это сделать. Решено, назад в Англию вернусь на корабле… О, опять шоколадненькая «гёрла» появилась. Ух, как бы я тебя!..».
Впереди из-за ширмочки бесшумно выскользнула красавица-мулатка. Она прош¬ла по ковровой дорожке, словно Наоми Кэмбел по подиуму: стройная, длинно¬но¬гая и до безумия соблазнительная в своей белоснежной униформе. Аграев провожал стюардессу плотоядным взглядом, пока её точёная фигурка не исчезла в кормовой части лайнера.
«На кой сдались мне эти львы? – снова подумал Аграев об царственных пред¬ста-ви¬телях фауны африканского заповедника. – Вот на кого бы я поохотился с преве¬ликим удовольствием, так это на ту негретяночку. Девочка экстра-класса! Сейчас можно было бы с ней стресс снять, оттянуться высоко над облаками. Пока все спят, разложу-ка я её прямо здесь на задних сидениях… Только молокососа этого турнуть надо будет. Или не в салоне с ней порезвиться? Может, для этих дел отдельный кабинет здесь име¬ется, специально для миллионеров? А может, как в той порнухе про стюардесс, в самолётном туалете покувыркаемся – хоть какие-то разнообразие и экзотика. Интерес¬но, сколько она возьмёт? Да сколько ни возьмёт, какая разница, если я по ней слюнями истекаю. Пошлю ребят, пусть с ней договорятся…».
Аграев привстал и повернулся к своим служивым:
- Шоколадку эту видели?
- Ещё бы! – Закивала головами троица. – Такую баунти и не увидеть.
- Узнайте у неё... Твою мать!..
«Боинг» основательно качнуло, и олигарх как подкошенный рухнул назад в кресло, намертво вцепившись в подлокотники.
- Что узнать, шеф?
Самолёт затрясся мелкой дрожью, словно в лихорадке.
- Её позвать, Эдуард Рамилевич?
- Ох,.. твою мать!… Кого позвать?!
- Да шоколадку ту.
- Ну её на хрен! Что же это такое, Господи!
Последнее восклицание Аграева натолкнуло Олега на одну идею, которую он тут же стал обмозговывать, не забывая при этом «скачивать» мысль магната: «Поми¬луй, Господи, меня грешника, пронеси! Дай долететь спокойно, а я обязуюсь возле сво¬е¬го замка под Шеффилдом церковь построить или даже две: православную и католи¬чес¬кую. Только не тряси ты так этот чёртов самолёт… Фу-у, кажется, пронесло. Слава тебе, Господи!.. Придётся и в самом деле теперь церквушки строить… ну, да там видно будет. Ты смотри, как только запал на эту негрососку, так всё и началось. Неда¬ром Фролов любил повторять, что вся зараза от баб. От них он и заспидоносил, царство ему небесное… Что с моим бабьём делать? Борзеть начали, с жиру бесятся, кобылы: Элка на передок слаба - почти в открытую с охранниками трахается, Мишель уже «мерс» и «ферари» не нравятся – «ягуар» ей подавай, Светка бухает с утра до вечера, в алкашку превращается, Ирка – всё по круизам, на моей лучшей яхте волны рассекает, коза морская. Надо было взять весь свой гарем в Африку, да во время охоты скормить львам, а ещё лучше крокодилам... Нет, пожалуй, только троих: Элку, Мишель и Светку, остальные пусть пока поживут…».
Олег отложил журнал, надел наушники и стал смотреть по телевизору зажига-тельно бодрый клип группы «Квин». Под переливчатые вскрики Фреди Меркури он мяг-ко ввёл Аграева в гипнотический транс. Если бы сейчас олигарх захотел говорить, встать или хотя бы пошевелить рукой, это ему бы ни за что не удалось. Его тело одереве¬не¬ло и не подчинялось ему, работало только сознание, и то, раздвоенное: в голове Агра¬ева вдруг появился потусторонний голос, который вторгся в его мысли и даже занял там главенствующее положение.
- Здравствуй, сын мой, - беззвучно сказал голос.
- Кто это?! – испугался Аграев, попробовал ухватиться за подлокотники, хотел было вскочить, но так и остался сидеть в кресле, неподвижно застыл, словно восковая фигура из коллекции мадам Тюссо.
- Не надо пугаться, Эдуард. Я тот, к кому ты только что взывал и давал обещание.
- Господи?!
- Да, это я - твой Господь Бог.
- Бог?! Не может быть! Я просто окончательно сошёл с ума: во мне появился какой-то голос и я совсем не могу пошевелиться.
 - Ты не сошёл с ума, а пошевелиться не можешь, потому что я тебе этого не разрешаю. Сиди спокойно, не пытайся встать или закричать. После нашей беседы, что¬бы понять, что ты в здравом уме и это было всё наяву, можешь ущипнуть себя, если захо-чешь. А сейчас беспрекословно внимай словам моим.
- Внимаю, Господи.
 - Я специально сделал так, чтобы ты, Эдик, полетел в Африку на охоту. Сначала хотел уронить эту крылатую машину в океан вместе с тобой, но…
 - Зачем же, Боже, сразу в океан, за что?..
- Не перебивай Господа своего, грешник. Радуйся, что передумал я топить са¬молёт. Решил сперва поговорить с чадом моим неразумным.
- Слава тебе, Господи!
- Пять минут назад ты пообещал мне, что построишь близ своего замка в Шеффилде…
- Я обязательно построю, Господи! Две больших церкви!
- Не перебивай… Церкви мне не нужны. Для меня главное, чтобы человек имел Бога в своей душе. Ты его, Эдик, не имеешь. Я хочу исправить тебя и направить на путь истинный. Помнишь притчу Иисуса, в которой говорится, что быстрее верблюд проле¬зет сквозь игольное ушко, чем богатый попадёт в Царство Божье?
- Господи, я как-то Библию… не очень… сначала институт, комсомольская работа, потом бизнес…
- Не читал, значит, а в рай хочешь?
- Господи, мне и здесь пока не плохо, а Библию я обязуюсь прочитать.
- Лучше обязуйся помогать другим людям.
- Я всегда милостыню раздаю.
- Миллиардер купается в роскоши и играет в благотворительность, давая раз в году нищим у церкви жалкие гроши?! Вспомни русских детей-инвалидов, которым ты не дал ни копейки на лечение. Лучше не зли меня, Эдуард, своими оправданиями. Сей¬час возьму этот «Боинг» да как… Все жертвы катастрофы попадут в рай, ну а ты, гос¬по¬дин Аграев…
- Не надо, Боже! – Истошно закричало сознание Аграева. – Скажи, что я должен сделать? 
- Искупи свои грехи, если хочешь жить спокойно и долго. Хочешь?
- Хочу.
- Тогда перечисли десять миллиардов долларов в российскую казну.
- Десять миллиардов долларов?! Это же всё моё состояние!
- Не всё. Всего у тебя сейчас одиннадцать миллиардов.
- Ты всё знаешь, Господи,.. но основная часть этих миллиардов вложена в ценные бумаги.
- Эдик, ты отличный финансовый стратег. Продумай сам, как повыгоднее их продать. Короче, с тебя десять миллиардов. Один миллиард останется у тебя, плюс кое-какая недвижимость, о которой никто не знает, по-моему, не так уж и мало.
- Но…
- Ты заработал своё баснословное состояние, продавая русский металл за гра¬ницу, уклоняясь от налогов и совершенно не заботясь о будущем своей страны и своего народа. А я ведь давал завет: возлюби ближнего своего, как себя самого. Так что я пос¬тупаю справедливо, возвращая деньги назад в Россию. Радуйся, сын мой, из скряги-богача я сделаю тебя бескорыстным меценатом.
- Я радуюсь, Боже,.. но разреши оставить себе хотя бы половину из этой суммы…
- Торг здесь не уместен. Или в течение десяти дней твои десять миллиардов перечислятся в казну России, или…
Как будто специально, самолёт опять попал в воздушную яму – очевидно, этой ночью в атмосфере над экватором бушевали очень сильные бури.
- Ох, твою мать,.. я согласен, Господи.
- Так-то лучше. Только не вздумай меня обмануть. Если через десять дней деньги не будут перечислены, я тебя быстро отправлю в мир иной, а там… сам знаешь, куда твоя душа попадет. Теперь же я выявлю своё благорасположение к тебе, сын мой: запомни, ты не боишься высоты. Да будет так! Всё,.. в смысле, Аминь!   
После музыкальных клипов по телевизору запустили отрывки из художест¬вен¬ных фильмов. Выход Аграева из гипноза произошел, когда показывали кадры из исто¬ри-ческой кинокартины Мела Гибсона «Страсти Христовы». В полной прострации алю¬ми-ниевый магнат смотрел на экран, где избитый и окровавленный Спаситель нёс свой крест на Голгофу. Сначала Аграев неуверенно покрутил головой, затем пошевелил руками и, осознав, что уже в состоянии двигаться, медленно поднялся с кресла. Сзади тут же вскочили его слуги:
- Вам плохо, Эдуард Рамилевич?
- Ущипните меня.
- Что?!
- Ущипните меня! Сильно, ну! – Аграев протянул вперёд руку и откатил рукав мятой рубашки.
Один из парней осторожно ущипнул хозяина за предплечье.
- Всё-таки это было знамение. Это был Его голос.
- Какое знамение? Чей голос, Эдуард Рамилевич? Примите ещё таблеточку
- Отстань, - отмахнулся олигарх и, едва волоча ноги по ковровой дорожке, мед¬лен-но побрёл в туалет.
 Троица изумлённо переглянулась, тоже вылезла из кресел и стала у закрыв¬шейся перед их носом двери поджидать своего патрона.
Когда Аграев шёл по салону в обратном направлении, самолёт сильно тряхнуло. Слуги по привычке бросились было успокаивать хозяина, но Аграев ничуть не испу¬гал¬ся. Никак не прореагировал он и на очередную возникшую по курсу самолёта воздуш¬ную яму.   
«Получилось, - подумал Олег, наблюдая за своим недавним «пациентом». - Я его закодировал от страха». Привычными упражнениями из праде¬дов¬ской тетради в последнее время он занимался редко и поэтому считал, что его прогресс в области нетрадиционного самосовершенствования застопорился. Во всяком случае, он и не подозревал, что сможет так легко и просто вылечить человека от испуга. «Может, мне и в самом деле сменить профессию, нахвататься медицинских терминов и стать выдающимся знахарем, почётным академиком экстрасенсорных наук? Буду, по¬доб¬но всем этим разномастным лекарям-провидцам, через рекламу в газетах предлагать свои услуги страждущим: уважаемые жители города, для снятия с вас порчи, а также реструк¬ту-ризации и улучшения вашей кармы, проездом из святых мест, прибыл известный маг-целитель Савицкий-Бендер-бей», - эта озорная мысль на минуту прог¬на¬ла сон, в который подуставший мозг постепенно погружался и основательно утонул до восьми часов утра.
Разбудила Олега стюардесса-мулатка. Улыбка, склонившейся над ним девушки, была ослепительно белозуба, идеально гармонировала с её кофейным цветом кожи и светлой униформой.
- Сэр, - сказала мулатка. – Через полтора часа мы приземлимся в Кейптауне. Не желаете ли вы позавтракать?
- Завтрак – это святое! Только сначала я бы хотел умыться, - улыбнулся в ответ Олег.


Глава 2.

Международный конгресс физиков продолжался четыре дня. С десяти утра и до пяти вечера триста двадцать представителей различных государств, приехавших на этот научный бомонд, заседали в конференц-зале элитной гостиницы Кейптауна «Table Bay Hotel», своим фасадом и устремлённым ввысь шпилем больше напоминающую дворец, чем гостиницу. В день заслушивалось не менее шести-восьми докладов, выступавшие делились своими новыми достижениями и исследованиями в такой пока ещё далеко неизученной области физики, как плазма. За время работы конгресса Олегу пришлось изрядно потрудиться. Он переводил для своей делегации все выступления иностранцев, а когда о новом методе исследования движения потоков ионов в струе низкотемпературной плазмы докладывал представитель ИФВЭ Самойлов, Олег находился на сцене рядом с докладчиком и переводил его речь с русского на английский для всей присутствующей аудитории. Работал он и по вечерам: после заседаний директор и главный инженер института общались со своими много¬чис¬лен¬ными иностранными коллегами и Олегу, исполняющему при них функции перевод¬чи¬ка, волей-неволей приходилось присутствовать на всех этих дружеских фуршетах и ресто¬ранных вечеринках. Так что возвращался он в свой одноместный номер трёх¬звёздочной гостиницы «Ritz Hotel» только поздно вечером и, естественно, ни о каком свободном времени и знакомстве с городом в эти четыре дня не могло быть речи. Зато пятый – последний день перед отлётом домой директор целиком решил посвятить экскурсиям.
Утром российская делегация полным составом погрузилась в арендованный на вре¬мя командировки миниавтобус и стала слушать Олега, переводившего им с англий-ско¬го монологи белокожего и белокурого гида. Пока автобусик пробирался сквозь улич-ные пробки и экскурсанты лицезрели громадины современных небоскрёбов, слово-охотливый экскурсовод рассказывал о том, как в этих когда-то пустынных, но прекрасных местах – в заливе у горы Тэйбл в апреле 1652 года высадился вместе с группой колонистов голландец Ян ван Рибек, который и основал «город на мысу» - город Кейптаун. Экскурсия началась с осмотра центра - самой старой части города: Замок Доброй Надежды, ратуша в стиле итальянского возрождения, здание парламента, собор Святого Георгия. Во второй половине дня осоловевшие от впечатлений экс¬кур¬санты выехали на излюбленное место досуга, прогулок и развлечений туристов – феше¬не-бельную набережную «Виктория и Альфред». Здесь, после небольшого променада по пёстрым африканским базарчикам и осмотра основных достопримечательностей набе¬реж-ной, экскурсовод завёл «дорогих русских гостей» в один из бутиков и настоятельно рекомендовал им купить сувениры на память. Как случайно выяснили физики, когда покупали здесь не очень дешёвые безделушки, бутик принадлежал брату ушлого гида. Затем, бла¬го¬даря солнечной и безветренной погоде, была совершена часовая морская прогулка на маленьком скоростном катере. Высушенный, как стручок, пожилой чернокожий ка¬пи¬тан с ветерком прокатил своих пассажиров по Атлантическому океану, обогнул остров-тюрьму Роббин, на котором во времена апартеида томился в заключении борец за права негров Нельсон Мандела, и опять высадил на причале набережной. Заверши¬лась экскурсия подъёмом в вагончике канатной дороги на гору Тэйбл, у подножья кото¬рой и размещался Кейптаун. С этой, словно срезанной ножом и действительно напоми¬на¬ющей гладкий стол, вершины экскурсанты долго обозревали величественную пано¬раму океана, города и его близлежащих живописных окрестностей.
- Всё, господа-товарищи, - сказал директор, когда почти в семь вечера делегаты вернулись в гостиницу. – Вы как хотите, а я пас, нагулялся и наездился сегодня вдо¬воль. Сейчас поужинаю и буду отдыхать. И вам рекомендую не бродить по ночам – ма¬ло ли что может быть, всё-таки чужая страна, а завтра утром нам уезжать.
Намереваясь сразу стать под душ, Олег принялся раздеваться и стянул с себя рубашку. Но неожиданно пришедшее в голову желание было таким очевидным, а, глав-ное, легко выполнимым, что с душем он решил повременить и вышел на балкон.
С пятнадцатого этажа отлично просматривались и набережная, и золотистый пе¬сок городского пляжа, на котором лишь кое-где в это вечернее время виднелись кро¬хот¬ные фигурки отдыхающих. Начало апреля, как раз в южном полушарии завершался курортный сезон. «Быть у океана и не искупаться в нём - это преступление, - решил Олег и, вспомнив директорские слова, усмехнулся: – Вы как хотите, господин директор, а я ещё не нагулялся. Вот он пляж – всего десять минут ходьбы. Пока солнце не зашло, пойду хоть пару раз окунусь. Зато потом с полным правом смогу говорить, что купался в Атлантике».
Он быстренько переоделся в спортивный костюм, закрыл номер и спустился обратно лифтом в холл.
Дежурный администратор скользнул взглядом по одежде Олега, пакету в его руке и учтиво улыбнулся:
- Вы хотите посетить наш солярий, сэр, или поплавать в бассейне? А может, желаете позаниматься в нашем тренажёрном зале?
- Ни то, ни другое, ни третье, - ответил Олег, уже выходя через автоматически раздвинувшиеся перед ним двери. – Я хочу перед отъездом искупаться в вашем океане.
- Опасайтесь акул, сэр, - крикнул ему вдогонку администратор.

* * *
Солнце уже полностью исчезло за горизонтом, когда Олег сбросил с себя костюм, положил его на скамеечку под пляжным навесом и по щиколотки вошёл в океан. Несколько минут он прохаживался вдоль водной кромки, привыкая после быстрой ходьбы к температуре воды и вечерней прохладе, заодно осматривая лазурную морскую гладь - о том, что в здешние прибрежные воды могут заплывать акулы, предупреждал не только гостиничный портье, но и ярко разукрашенный плакат, висящий перед входом на пляж. Вспомнился фрагмент из «Челюстей»: острый акулий плавник, стремительно разрезающий воды у пляжа и окровавленная плоть, торчащая из громадной пасти зубастой людоедки. Но это фильм ужасов. В жизни нападения акул на купающихся у берега людей крайне редки, да и к тому же сейчас акульи плавники нигде не наблюдались. Только небольшие покатые волны неспешно бежали по океану, колыхали ограждающие буйки и с ленцой накатывали на песок, да метрах в семидесяти в стороне парень и девушка стояли по пояс в воде и стискивали друг друга в объятиях.
- Ну и где же ваши акулы? – даже с каким-то разочарованием усмехнулся Олег, постепенно заходя на глубину.
Он мягко оттолкнулся, поднырнул под волну, а затем широкими гребками поплыл вперёд, ощущая безотчётное волнение и радость – всё-таки это не сравнительно маленькое Чёрное море, на котором привыкло отдыхать большинство русских граждан, не Балтика - это необъятный океан!
Незаметно сгущались сумерки, но он вовсе не замечал надвигающейся темноты и совсем позабыл про время. Эйфория движения полностью захватила его, взбурлила в крови адреналином и он, словно за ним действительно гналась стая голодных акул, носился вдоль берега, пробуя себя в различных стилях плаванья. Лишь увидев на темнеющем небе первые звезды, Олег понял, что пора возвращаться в гостиницу. Сплёвывая горько-солёную воду, он вышел на берег и направился к навесу.
С уходом солнца на пустынном пляже стало довольно-таки мрачновато. О при¬сут-ствии рядом цивилизации напоминали только отголоски музыки и уличные фонари набережной, рассеянный расстоянием свет которых кое-как растворял наступающую тьму. Этого света вполне хватило Олегу, чтобы увидеть куда-то спешащих три мужских силуэта. Мужчины остановились и завертели головами, осматриваясь. Затем послы¬ша¬лось радостное восклицание, и троица уже неторопливо двинулась к навесу. Олег как раз успел завязать шнурки на кроссовках, когда чернокожие парни остановились в нес¬коль¬ких шагах от него.
- Эй, у тебя закурить есть? - этот банально-уличный вопрос, так часто слышимый в позднее время на тёмных улочках российских городов сейчас прозвучал на пло¬хонь¬ком английском языке.
Задал его высокий худой негр, одетый в жёлтый летний костюм. Его двое прия-телей: один тоже высокий и мосластый, второй - среднего роста, коренастый и плотный, как борец или штангист, смотрели на Олега нагло и скалили зубы в ничего хорошего не сулящих улыбках.
Под ложечкой неприятно засосало. «Говорил же директор, не бродите по ночам, - тоскливо пронеслось в голове. – Доплавался».
- Эй, ты не слышишь? У тебя закурить есть? - повторил вопрос «жёлтого костю¬ма» его мосластый друг. – Ты по-английски понимаешь?
- Понимаю, но,.. - Олег развёл руками. - У меня нет сигарет.
Не спуская глаз с троицы, он сделал шаг в сторону, но коренастый штангист тут же преградил дорогу:
- У тебя нет сигарет? Почему?
- Потому что, я не курю, - Олег заставил себя добродушно улыбнуться. – Изви¬ните, меня ждут.
Всё-таки он ещё надеялся разойтись с ними подобру-поздорову. Но не полу¬чилось. Теперь его попытку уйти пресёк «жёлтый костюм»:
- Если у тебя нет сигарет, тогда давай деньги.
Чёрная с розовой ладошкой рука протянулась вперёд и бесцеремонно внедрилась в карман спортивной куртки Олега.
Он и не подозревал, что способен разозлиться до такой степени. Вне себя от это¬го хамства, Олег без замаха саданул с левой негра по уху. Удар вышел хлёстким, мгно¬вен-ным. Курчавая голова любителя шастать по чужим карманам безвольно дёрнулась вправо и, подчиняясь законам инерции, полетела вместе со своим туловищем на «мос¬лас¬того». Тот отпрянул назад, но, пытаясь высвободиться из бесчувственных объятий товарища, споткнулся и грохнулся на песок.
- Тебе тоже денег дать? - повернулся Олег к третьему коренастому негру.
«Штангист» отступил, развернулся и, довольно резво для такой плотной коротко-ногой фигуры, понёсся в сторону набережной, что-то вереща на неизвестном Олегу языке. За ним следом кинулся и «мосластый».
Ярость испарилась. Олег с опаской перевернул поверженного на спину - уж не умер ли он? Нет, умирать негр не собирался, даже открыл испуганные глаза с блестя¬щими  белками. Затем приложил к уху свою розовую ладошку и по-щенячьи жалобно заску¬лил, будто жаловался.
- Извини, друг, - сказал ему Олег и забрал со скамейки пакет с полотенцем. - Но у меня при себе действительно нет денег. Если встретимся в другой раз, то обязательно выделю тебе на лекарства. Выздоравливай.
Темнота неосвещённого пляжа, по которому разгуливали наглые, но пугливые отпрыски коренных жителей Африки, осталась позади. До набережной с её яркими вит¬ри-нами, отелями и потоком машин - всего-ничего: подняться по лестнице на парапет и пройти площадку для парковки машин. «Хорошо, что всё обошлось, - раздумывал Олег о только что случившемся инциденте. - Хотя никогда не предполагал, что окажусь та¬ким психом. Когда же я дрался в последний раз? Больше, чем десять лет назад, в третьем классе. Я же всё-таки учёный, к интеллигенции принадлежу, а чуть голову бед¬няге не отбил, его друзей перепугал до сверхзвуковой скорости. Небось, до сих пор без устали мчат вглубь континента».
Он ошибся. Двое сбежавших негров стояли перед четырьмя машинами, припар¬ко-ванными у самого съезда на набережную. Завидев Олега, они вскрикнули и дружно указали на него пальцами. Зелёный «Форд» дёрнулся с места, промчался к лестнице и громко взвизгнул тормозами. Из машины выскочили двое европейцев - один в штат¬ском, другой в форме полицейского, третий – водитель, остался за рулём.
- Полиция! – рявкнул блондин-полицейский. - Те парни утверждают, что вы только что напали на них на пляже.
- Это кто же на кого напал? - возмутился Олег.
- Вы избили их друга.
- Их друг залез ко мне в карман с целью ограбления.
- Нам придётся проехать в участок. Садитесь в машину.
- Но они первые начали приставать ко мне.
Полицейский многозначительно прикоснулся к висевшей на поясе кобуре. Его напарник в штатском был более миролюбив:
- Если вы ни в чём не виноваты, вам нечего опасаться. Дадите показания, и сегод¬ня же мы вас доставим в гостиницу. Сюда, пожалуйста, на заднее сидение.
Пришлось садиться в машину. «Откуда они знают, что я живу в гостинице», - успел подумать Олег. Стоявший рядом с дверью полицейский протянул руку в салон, и в лицо ударила струя то ли газа, то ли жидкости, от которой сознание мгновенно свер¬нулось в одну точку, а потом, как в выключенном телевизоре с подсевшим кинескопом, эта точка медленно померкла.
* * *

Он выступал перед членами конгресса, но с ужасом сознавал, что вместо доклада о новом методе изучения движения ионов рассказывал международному сообществу фи¬зи-ков о красотах панорамы, открывающейся с вершины горы Тейбл. Надо было оста¬но¬вить эту галиматью, собраться с мыслями и вспомнить хоть что-нибудь про низко¬тем-пературную плазму. Он остановился, снова начал говорить и опять городил сущий бред - расхваливал оригинальность статуэток народностей свати и зулу, которые можно ку¬пить в бутике брата экскурсовода на набережной «Виктория и Альфред»…
Кто-то оглушительно чихнул над ухом, затем звонким писклявым голосом произнёс:
- Больше суток прошло, а он всё ещё без сознания. Может, он вообще уже того…
- Что – того? – спросил хриплый голос. – Копыта откинул? Не дрейфь, живой он ещё. Глянь, у него глазные яблоки под веками двигаются.
- Двигаются? Двигаются?! – писклявый голос стал ещё писклявее. - Двинуть бы тебе по твоим куриным мозгам. Это же умудриться надо было, половину баллона ему в рожу выпрыснуть.
- А я здесь причём? Это ребята…
- Кто руководил захватом?
- Чего ты наезжаешь?.. Я пока из своей тачки выскочил, они его уже про¬аэро¬зо¬ли¬ли до самой прямой кишки. Денис, ты же сам предупреждал, что это выдающийся экстрасенс – прямо супер-пупер. Вот ребята и перестарались, говорили мне потом, когда я их чихвостил: «Мы так побрызгали на всякий пожарный - вдруг на него наркота дей¬ству¬ет не так сильно, как на нормальных людей». Правильно, между прочим, гово¬ри¬ли… Ничего, он парень здоровый. Отойди-ка, дай, я его расшевелю. 
Олег почувствовал удар по одной щеке, затем по второй.
- Эй, потише хляцай, - обеспокоился звонкий голос. – Может, его нельзя по голове бить.
- Битиё формирует сознание, - прохрипели в ответ. – Даже у экстрасенсов.
Следующая серия пощёчин действительно включила сознание Олега. Цветная картинка конференц-зала гостиницы «Table Bay Hotel» потрескалась и исчезла вместе с участниками конгресса, горой Тэйбл, статуэтками свати и зулу… Он вздохнул и с неи¬мо-верным усилием открыл глаза.
- Вау, и в самом деле расшевелился, - обрадовался звонкий голос. – Как говорится: вставай, Архип, петух охрип. С добрым утречком, Олег Александрович. 
Олег попытался рассмотреть говорившего, но увидел только мутное расплыв¬ча¬тое пятно. Попробовал протереть глаза, но даже не смог поднять руки. Голову словно обжимал стальной обруч, а в горле стояла знойная сухость и першило.
- Полудохлый он какой-то, - сказал хриплый голос. – Глаза матюком стоят и дышит, как загнанная лошадь. Не-е, ни какой он не экстрасенс. Путёвый экстрасенс так не расклеился бы. Я про одного заметку в газете читал, так вот то - экстрасенс! Ведро водяры за час выпил и живой остался, даже был ни в одном глазу. А этот больше полутора суток никак не может оклематься, выглядит как даун после недельного запоя. И вообще,.. если он такой выдающийся гипнотизёр, так почему там на пляже не загипнотизировал наших негритосиков? Настоящий бы гипнотизёр хулиганов успокоил, сделал из них неподвижные брёвна. А этот козёл Чаче барабанную перепонку на хрен снёс, сволочь… Нет, он не гипнотизёр.  Зря мы с ним возимся. Попомнишь мои слова, Денис, вся эта затея – дохлый номер.
- Не долби мне мозги, Таракан, - в звонком писклявом голосе послышалось раздражение. – Приказы не обсуждаются. Нам сказали – мы сделали. Может, ты знаешь, как надо гипнотизировать? Не знаешь? И я тоже не знаю. Какой бы он ни был супер-пупер, перед гипнозом ему сосредоточиться надо было. А на пляже всё мгновенно прои¬зо-шло. Я же предупреждал Чачу: потяните время, наседайте на него, но мягко, посте¬пен¬но. А он сразу к нему в карман полез. Это первое. Второе, на каком языке наши негры думают?
- Что?
- Не догоняешь? Всё тебе разжёвывать надо? Пораскинь извилинами, я знаю нес-коль¬ко языков, но думаю-то, мыслю на своём родном – на русском. А негры на каком думают?
- А я откуда могу знать? Я у них в черепных коробках не ковырялся. На своём каком-то: на ндебеле или суто.
- То-то и оно, что на ндебеле или суто. Они месяц назад только с пальмы слезли, из джунглей в большой город приехали и едва-едва по-английски говорить начали. А он тоже всего несколько дней, как в ЮАР прилетел. На каком языке он бы их мозги гипно-тизировал, если в африканских ндебеле, суто,  тсонго сам ни бум-бум? Сечёшь?
- Выходит, наш эксперимент не удался из-за языковой проблемы? Не-е, я не согласен. Путёвому гипнотизёру по барабану все языки и наречия. Если ты в гипнозе хорошо соображаешь, то должен загипнотизировать хоть эскимоса, хоть индуса, хоть еврея, даже инопланетянина, а организм твой должен справляться с любой наркотой, с любым микробом. Точно тебе говорю, наши что-то перепутали: этот молокосос – прос¬той институтский физик, а совсем не гипнотизёр. Я так считаю.
- Как ты считаешь, никого не колышет. Поменьше считай, а делай, что тебе говорят. Скоро узнаем, гипнотизёр он или нет. Но если всё же и в самом деле гипно¬тизёр… Ой, Таракан, у него губы зашевелились.
- Пить, - снова беззвучно прошептал Олег.
- Ах, пить?! – пропищал звонкий голос. - Это можно, это мы сейчас.
Голову Олега приподняли и стали вливать в рот воду.
- Глянь, как хлебает, - удивился хриплый голос. – Словно на похмелье ему. Я, бывало, когда в молодости нажрусь, на следующее утро тоже так…
- Да ты и сейчас нехило лакаешь со своими негритянскими братьями. Из Чачи и Эйсипиго совсем алкашей уже сделал. Смотри, Таракан, сообщу в Москву и вылетишь отсюда, как пробка из бутылки.
- Обижаешь, Денис я уже неделю в полной завязке. И вообще, чья бы корова мычала… Я хоть и выпиваю, но на свои. А ты сколько хозяйских денег для себя втихаря прикарманил? Ежели что, вылетим отсюда, как две пробки.
- Всё! Хватит языком чесать. Он, кажется, уже напился. Полегчало ли тебе, Олег Александрович? Как себя чувствуешь, драгоценный?
- Фигово, - ответил за Олега хриплый голос. – Он пока никакой. Да, ребята с наркотизатором переборщили. Подождём ещё пару часов, Денис.
- Надо брать быка за рога пока он ещё не пришёл в себя и под кайфом плохо соображает. Может, он сам нам скажет, гипнотизёр он на самом деле или это всё чушь собачья... Эй, любезный, ты меня слышишь?
- Бесполезно. Ты же видишь, он – полнейшие дрова. Но, если хочешь, давай я ему опять врежу.
- Не надо, пошли.
Прозвучали удаляющиеся шаги, тихонько скрипнула дверь и наступила тишина, а Олег снова погрузился то ли в беспамятство, то ли  в сон.

* * *

Очередной яркий калейдоскоп сновидений растаял, Олег открыл глаза. Всё-таки сон и время благотворно действовали на его самочувствие. Хотя голова болела и гудела как пчелиный улей, ему уже было лучше. Во всяком случае, он смог увидеть скло¬нив-шихся над ним мужчин.
- Вау, проснулся! - сказал круглолицый, низкорослый тип лет тридцати пяти, своей комплекцией напоминающий русскую матрёшку.
«Какой неприятный писклявый голосок, - подумал Олег. – Кажется, я его уже слышал».
- Да, теперь он выглядит молодцом, - хрипло подтвердил слова круглолицего его спутник – худощавый мужчина лет сорока с рыжей шевелюрой и такого же цвета усами. «И хриплого я слышал. Значит, эти двое уже когда-то говорили друг с другом. Когда?.. Вспомнил, я тогда пил воду. О чём же они говорили? Надо обязательно вспомнить, но хоть бы немного перестала болеть голова».
- Где я? – таким же, как и у рыжеусого, хриплым голосом спросил Олег.
Откашливаясь, он хотел прикрыть рот рукой, но его руки оказались прикованы к кровати наручниками.
- Смотри, он даже разговаривать начал, - прохрипел рыжеусый. – Я же говорил, здоровый парень. Он уже вполне оклемался и созрел для серьёзного разговора. Скажи-ка нам, любезный, ты и в самом деле…
- Не беги впереди паровоза, Таракан, - прозвенел круглолицый.
«Таракан… Таракан и Денис. Так они и называли друг друга, когда я был в отключке», - Олег снова попытался припомнить разговор этих двоих. Не получилось. Зато он вспомнил всё то, что случилось с ним на пляже и на площадке для парковки автомобилей.
- Что вам надо от меня? Кто вы такие?
- Разрешите представиться, - расплылся в улыбке Денис. – Я – Денис Аль¬бер¬то¬вич Гладышев. Это мой помощник, друг и соратник Вадим Дмитриевич Тараканов. Что нам надо, ты скоро обязательно узнаешь. А вот кто мы для тебя: то ли друзья, то ли враги – тебе решать. Но для всех было бы лучше, чтобы мы подружились.
- Я член российской делегации…
- Ты уже не член, не физик и даже не Савицкий, - прохрипел Тараканов, рассмеялся ржавым смехом и добавил: - Ты уже покойник.
- Не понимаю.
Кругленький Денис Гладышев плюхнулся на стул перед кроватью и, жизнерадостно  улыбаясь, сказал:
- Вадим Дмитриевич хотел сообщить тебе, что позавчера вечером член рос¬сий¬ской делегации физиков Савицкий Олег Александрович пропал. О его исчезновении русская делегация узнала на следующий день утром, когда в не совсем полном составе собралась улетать домой. Управляющий гостиницей подтвердил, что постоялец из 1537 номера пошёл вчера на закате искупаться в море-океяне, но до сих пор не вернулся. Заявили в полицию. Она и нашла у берега под пляжным навесом спортивный костюм, кроссовки и пакет с полотенцем господина Савицкого. И коню понятно, что молодой русский физик утоп или попался на ужин обитателям местной водной фауны. О пропаже российского гражданина поставили в известность консульство, сообщили в теле¬новостях города Кейптауна. Научная делегация со слезами на глазах требовала от¬ло¬жить их вылет на родину. Но кто ж его отложит? Продление виз - такая ужасная воло¬кита. Твои собратья по науке повздыхали, поплакали, да и укатили на родину, скорбя об утопленнике. Полиция и русский консул пообещали им приложить все усилия для ро¬зыс¬ка пропавшего. Но особо никто в случайности не верит: утонул человек – с кем не бывает?! Вот и конец второй части нашей истории. 
Олег потрясённо молчал. У него голова и так раскалывалась, а рассказ этого Дениса Альбертовича вообще спутал все мысли. «Блеф какой-то, - тяжело шевелились неповоротливые извилины. – Мои институтские уехали, а я – покойник. Просто ду¬рац¬кий розыгрыш, шутка. Нет, похоже, эти двое не шутят… Какого чёрта они меня похи¬тили? Господи, до чего же болит голова».
- Мог бы попросить рассказать тебе и первую часть моей интересной истории, - разочарованно произнёс Гладышев, как видно, ожидавший более бурной реакции от своего слушателя. – Или не желаешь? А может, ты ещё не совсем оклемался? Эй, ты понимаешь, что тебе говорят?
Он протянул вперёд свою холёную ручку и пощёлкал перед глазами Олега паль¬чи-ками.
- Понимаю, - вяло ответил Олег. – Можете продолжать свою историю.
- Спасибо за разрешение, дорогой, - ласково поблагодарил Гладышев. – Итак, про-должим. Первую часть нашего рассказа мы начнём с вопроса: был ли ты три недели назад, а точнее, тринадцатого марта, у Керьянова в кабинете?
Сам вопрос был задан уже далеко не ласковым тоном. Гладышев смотрел на Олега пристальным, по-жабьи холодным, немигающим взглядом.
– Что, не понял вопрос, физик? Язык в задницу спрятал? Ты был в кабинете у Керьянова? – заорал он.
- У какого Керьянова?
- У того самого – у следователя прокуратуры по особо важным делам. Что мол-чишь? Я и без твоего ответа знаю, что был. Люди, которых мы здесь представляем, не поленились и всё проверили: Керьянов тебе даже повестку оформил, а ты её в инсти¬тут-ский отдел кадров предоставил. Зачем ты к следаку приходил? Говори, быстро… Ну?
Ещё не отойдя от наркотика, Олег не смог  противостоять этому стремительному натиску:
- Сейчас,.. дайте вспомнить.
- Быстрее вспоминай. Ну, живо! Вспомнил?
- Вспомнил, когда я ещё был студентом, в общежитии университета произошла кража…
- Хорош врать. Ты был у него не из-за какой-то пустяковой прошлогодней кражи.
- Из-за чего же? – говорить правду Олег не собирался. Чтобы хотя бы на время уйти от этого разговора и собраться с мыслями, он попробовал перейти в наступление: - Послушайте, был я у Керьянова или не был – это ещё не повод для бандитского похи¬ще-ния и инсценировки моей смерти. Снимите с меня наручники.
- Ша, молодой, не трепыхайся, - потряс кулаком Тараканов. – Уймись, сынок, и скажи спасибо, что ты ещё вообще можешь дышать и разговаривать.
- Действительно, Олег, не трепыхайся, - тоненький насмешливый голосок Глады-шева был зловещим. – Для начала нам предстоит выяснить, кто мы с тобой: друзья или враги, так что пока придётся тебе полежать в наручниках. Вернёмся к нашему прер¬ван-ному разговору. Кого ты гипнотизировал по просьбе прокурорского следака? Учти, он нам всё рассказал.
Память вдруг включилась, и Олег вспомнил недавний разговор похитителей: ког¬да они поили его водой, Таракан недоумевал, почему, если похищенный - гипнотизёр, он не загипнотизировал приставшую к нему на пляже компанию негров. Значит, эти двое знают, чем он занимался у Керьянова в кабинете. Нельзя было верить следаку, тот – предатель, сдал его с потрохами.
- Так кого ты там гипнотизировал?
- Кого надо, того и гипнотизировал, - пробормотал Олег. – Спросите об этом у вашего Керьянова.
Гладышев многозначительно посмотрел на Тараканова и радостно потёр друг о дружку ладошки:
- Видишь, я же говорил! Наши в Москве не ошиблись. Пусть в рассказах Керья¬но¬ва и было много сказок, но  вместе со сказками он сказал правду – молодой и скромный учёный-физик Савицкий - самый настоящий гипнотизёр. Правильно, Олег Алексан-дрович?
Олег молча смотрел в потолок.
- Теперь, когда ты сам лично подтвердил факт гипнотического сеанса в кабинете у Керьянова, я продолжу свою интересную историю, - весело произнёс Гладышев. - Итак, зная о твоих незаурядных способностях, следователь прокуратуры Керьянов про¬сит тебя «расколоть» одного злостного мафиозника: «Загипнотизируй мне его, ирода. Пусть он выложит правду об убийстве двух государственных чиновников». Правильно? Если я что-то не так говорю, можешь мне подсказывать. В общем, эксперимент удался, да ещё как! Злостный мафиозник раскололся вчистую и рассказал гораздо больше того, что хотел знать Керьянов. Гораздо больше. Кстати,  тебя не удивляет, что у нас с тем мафи¬озником одинаковые фамилии – и я Гладышев, и он Гладышев. Мы с ним не одно¬фа¬мильцы. Мы оба Гладышевы, потому что братья. Правда, не родные, а двоюродные. И надо же было такому случиться, чтобы судьба свела нас с тобой, Олег Александрович.
Олег звякнул наручниками:
- Значит, моё похищение - это кровная месть за посаженного в тюрягу брата?
- Что ты, какая месть?! Я, конечно, человек мстительный, но в данном случае это вовсе не месть. Мы с Витькой с детства друг друга недолюбливали, так что его ужасная кончина меня конечно расстроила, но не очень… Что, удивлён? Да, кончина! Благодаря тебе и Керьянову моего братца уже нет на этом свете. Но, повторюсь, сейчас мною движет совсем не месть. Просто, несмотря на нашу взаимную антипатию, я и мой брат последние пять лет работаем на одних и тех же хозяев: он в Москве, я в Африке... Я ещё работаю, а он уже нет…
- Мстительные у вас хозяева, - съязвил Олег.
- Мстительные, - согласился с ним Гладышев. – А что делать? Таковы правила игры. Если ты предатель, виноват лишь хоть косвенно, всё равно держи ответ. Вот Витя Гладышев и пострадал – уж слишком много он слил «горячей» информации следаку Керьянову. А тот идиот стал её раскручивать.
- Ну и правильно сделал.
- Неправильно! Он сам уже убедился в своей неправоте. Знаешь, что началось, когда Керьянов перестарался и заварил всю эту кашу?! Хотя всё и закрутилось с подачи наших недругов, они тоже не обрадовались. Рыльце-то у всех в пушку. Ни им, ни нам не надо, чтобы всё правда выперла наружу. Они бы тоже по уши в дерьмо вляпались, ни¬чуть не меньше, чем мы. На русские массмедиа, в принципе, начхать – наше обыва¬тель¬ское болото уже ко всему привыкло и ничему не удивляется, а вот международный престиж ронять нельзя. Короче, следствие дало обратный ход. Большие люди достигли взаимного консенсуса, переориентировали своих шестерок, и те резво стали прятать кон¬цы в воду. Особо не разбираясь, сначала вгорячах мочканули невинную жертву – брат¬ца моего: через два дня после ареста было имитировано его самоубийство, вроде бы он повесился прямо в КПЗ. Потом начали раздумывать, как ни с того, ни с сего такого тол¬ко¬вого исполнителя вдруг расколол прокурорский следак. Ту-то и взяла наша безо¬пас¬ность за жабры Керьянова. Втихаря выкрали его и стали допрашивать. Долго он не хотел говорить, всё утверждал, что мой брательник сам решился на чистосердечное приз¬нание. Ну, да кто же этому поверит?! Надавили на него и потёк важняк, раско¬лолся…    
- Что значит, надавили? Он всё-таки работник прокуратуры, его будут искать...
- Пешка он. Маленькая никому не нужная пешечка, которая стала тявкать на фер¬зей, за что и была удалена с игрового поля.
- Как удалена?
- Подробностей не знаю, - равнодушно пожал узенькими плечиками Гладышев. - Знаю только, что в этот понедельник Керьянова отправили туда же, куда и моего братца – в лучший мир.
- Его убили?!
- А что же, награждать его? С кем боролся, на того и напоролся. Лично я с ним не знаком, но говорят, уж очень он был честным и любознательным. Пусть теперь на том свете правду вынюхивает, да брательника моего допрашивает: что, куда, зачем, откуда. Но перед тем, как отправить следака на небеса, наши с ним основательно побеседовали. Про «сыворотку правды» слышал? Против химии не попрёшь, даже если очень крутой. Твой Керьянов тоже, когда ему вкололи полуторную дозу пентонала натрия, зачирикал как канареечка, с три короба о тебе наговорил. Вот так-то, драгоценный мой.
- Может быть и драгоценный, - угрюмо сказал Олег. – Да только не твой.
- Ты, уникум экстрасенсорный, больно не ершись, - подал голос Тараканов. – Забыл о своём новом безжизненном статусе? Твоё место на дне морском среди русалок и акул. Будешь умничать, покойничек, я тебя живо…
- Погоди, Таракан, - перебил его Гладышев. – Олег Александрович человек грамотный и рассудительный – учёный всё-таки. Он и сам сейчас поймёт, как следует себя вести и со мной, и с тобой. Ты соображаешь, физик, почему тебя Вадим Дмит¬ри¬е¬вич покойничком назвал?   
- Что тут соображать? – Процедил сквозь зубы Олег. – Намекаете, что можете и меня,.. как Керьянова. 
- Хороший ответ. Ты прав, наше руководство долго судило-рядило, как с тобой поступить: то ли пригласить работать на себя, то ли, не мудрствуя лукаво, просто убить. Исходя из того, что ты помогал кретину-правдолюбцу Керьянову, вероятность твоего добровольного согласия работать на нас довольно низка, поэтому поначалу тебя хотели пристрелить. Если бы ты вчера вернулся в Москву, снайпер бы уже сделал в твоей гипнотизёрской головушке несанкционированное природой отверстие, – имитируя писто-летное дуло, Гладышев направил на Олега свой указательный пальчик. - Пиф-паф, ой-ёй-ёй, вот и умер физик мой… Не обижайся, это у меня шутка такая получилась. Можно было бы убрать тебя и здесь. Для нас это не составило бы особой проблемы. Под началом Таракана есть несколько чернокожих головорезов, для которых ничего не стоит средь бела дня нажать на курок пистолета. Но тебе повезло. Причём три раза. Первый раз, когда наши боссы дали команду попробовать похитить тебя. Второй раз повезло, когда ты позавчера решил совершить вечернее омовение в океане. В третий раз, когда наше похищение удалось. Если бы ты вчера улетел вместе со своей делегацией, то по приезде домой обязательно попал бы в прицел снайпера. Горе-гипнотизёры в Москве не нужны, вот тебе и решили дать шанс на выживание здесь в Африке. Оправдаешь доверие – будешь жить, не оправдаешь… Что пригорюнился? Лучше бы поблагодарил нас с Тараканом,.. в смысле, с Вадимом Дмитриевичем. Наши ребята тебя три дня пасли, за каж¬дым шагом твоим следили, а ты от своего институтского начальства ни ногой. Уже хотели после вашей экскурсии сообщать в Москву, что похищение клиента невозможно. Но вдруг ты один-одинёшенек вышел из гостиницы и направился на пляж. Живи теперь, радуйся.
Олегу было вовсе не радостно.
- Что вам от меня нужно? – спросил он.
- Что нужно моему начальству, пока неведомо. А лично мне? – Гладышев заки¬нул за голову ручки и мечтательно поднял вверх глаза. – Лично меня очень занимает один американец, который уже лет десять живёт в Кейптауне на улице Одерли. Это очень зажиточный дедушка – по самым скромным подсчётам его имущество лимонов на сто потянет. У меня с ним вполне дружеские отношения, но не такие, чтобы вдруг деду¬ля переписал на меня своё завещание. Ты бы смог попробовать его уговорить сделать это, гипнотизёр? Было бы просто здорово. Я привожу тебя к нему, ты в присутствии нотариуса гипнотизируешь деда и он составляет нужное нам завещание, а Таракан поможет ему вскорости умереть от какой-нибудь не вызывающей подозрение болезни. Сотня миллионов баксов, Олег! И один миллион будет твой, я тебе обещаю. Мог ли ты мечтать о таком, сидя в своём радиоактивном Протвино? Из русской нищеты превра¬тишь¬ся в настоящего человека. В Кейптауне хватает богатеньких клиентов, так что ты без работы не останешься. Будешь жить здесь, как у Бога за пазухой: солнце, море, девочки и… иногда гипнотические «собеседования». Что-то не вижу радостного и бла¬го¬дарного блеска в твоих глазах. Неужели не согласен?
Олег промолчал.
- Чего ты ломаешься, как целка, - встрял в разговор Таракан. – Или будешь работать на нас, или удобришь своим организмом дно Атлантики. Если будешь арта¬читься, никто с тобой церемониться не будет.
Воцарилось молчание, которое нарушил Гладышев:
- Так что скажешь, дорогой?
- Что у меня очень болит голова. Я бы хотел ещё поспать.
Олег не обманывал. Всё ещё сказывалось наркотическое отравление, а весь прошедший разговор с представителями мафии отнюдь не способствовал уменьшению головной боли.
- Хорошо, - Гладышев встал со стула и добавил самым миролюбивым тоном: – Надеюсь на твой положительный ответ, который ты нам выскажешь после сна.
У двери он оглянулся:
- Вадим Дмитриевич прав – с тобой церемониться никто не будет, тем более, что ты уже списан в покойники. Приятных сновидений.


Глава 3.

Быстрый вдох, задержка дыхания, полное расслабление и медленный-медленный выдох. Тело распалось на атомы, разлетелось по всей Вселенной, а сознание раство¬рилось. Нет никаких забот, одна лишь необозримая космическая бесконечность, благо¬дать и безмятежность… Снова быстрый вдох, задержка и медленный выдох… Ещё раз и ещё… Всё, хорошего понемногу. Хватит атомам и сознанию блаженствовать, пора им со¬бираться в единое целое, в него – в Олега Савицкого…
Олег открыл глаза. Пятнадцать минут медитации по методике прадедовской тет¬ра-ди сняли головную боль. Тело заполнилось живительной энергией и силой. Захоте¬лось встать и размяться. Но встать нельзя, потому что руки по-прежнему прикованы наручниками к двум металлическим скобам кровати. Можно только сесть.
Он обвёл взглядом комнату. Всего одна дверь, через неё входили и уходили его похитители. На полу – линолеум, стены - в розовеньких обоях, окно задёрнуто двумя большими шторами, но сквозь них сюда всё равно попадает с улицы рассеянный солнечный свет. Из мебели: платяной шкаф, небольшой столик, два стула и то ли тумбочка, то ли приземистый комод. На этом комоде стоит телефон. Над комодом на стене светятся цифры электронных часов – 17:20. Вполне обычная жилая спальня средних размеров. Странными здесь выглядят только эти металлические скобы на кровати. Хотя, что здесь странного? Их привинтили специально, чтобы приковать к ним пленника.
Олег осмотрел скобы. Каждая прикручена шестью шурупами к полировке. Шуру¬пы толстые, а вот борта кровати подкачали – сделаны из прессованной древесной струж¬ки. Пожалуй, он бы мог оторвать скобы вместе с шурупами и освободиться, но стоит ли сейчас это делать? Как предупредил Таракан, не надо артачиться, никто с ним цере¬мо-ниться не будет. Поэтому пока следует притвориться паинькой. А будущее покажет. Сбежать от них он всегда сможет, пусть хоть сто охранников будут рядом. Введёт их в транс, да и был таков.
«Сами меня отпустите, - улыбнулся своим мыслям Олег. – Вы ещё не знаете, с кем связались. Сами снимите с меня наручники и вслед мне уходящему ручкой махать будете. А когда спохватитесь, я уже буду далеко-далеко… Только где далеко?». Он пом¬рачнел. Куда ему бежать? Конечно, можно явиться в российское консульство ЮАР, наверное, там  находятся его документы и вещи. Оттуда его отправят домой. Но об этом обязательно будут знать убийцы Керьянова и, значит…
- Значит, они меня тоже убьют, - прошептал Олег.
Пуля, или даже нож в спину сделают своё дело - он хоть и гипнотизёр, но сто¬про-цент¬ным даром предчувствия не обладает и загодя предвидеть нападение не сможет. А ес-ли бы даже и обладал? Не будешь ведь и в самом деле воевать с организацией, руко¬вод-ство которой имеет реальную власть в стране: когда надо пробивает в Думе выгод¬ные ей законы, ставит на должности преданных себе чиновников, а если требуется, то запросто может лишить жизни неугодных ей людей, даже работников прокуратуры. Воевать одиночке с такой структурой – это бессмысленно и тупо, всё равно, что бро¬сать¬ся с кирпичом в руках на танковую дивизию.
Дверь открылась, когда на часах светилось 17:35. Первым в комнату вошёл Тара¬кан, за ним – Гладышев.
- Вау, наш гость и в самом деле уже проснулся, - обрадовался он своим звонким дискантом.
- Проснулся, - подтвердил Олег. – И хотел бы встать.
- А каким будет твой положительный ответ? – вкрадчиво поинтересовался Гладышев.
- Мой ответ будет положительным.
- Значит, согласен работать на нас?
- Вынужден согласится. Снимайте с меня наручники.
- Да? А ты возьмёшь и навернёшь нас по ушам, как бедного Чачу позавчера на пляже.
- Не наверну, - Олег безрадостно усмехнулся: - Мы же теперь с вами коллеги, Денис Альбертович. Снимайте наручники.
- А ты возьми и договорись вот с ним насчёт наручников, - пальчик Гладышева ткнулся в грудь Тараканова. – Он тебя освобождать категорически отказывается, а ты его заставь своим гипнотизёрским способом.
- Спасибо, что подсказали, - Олег поудобнее уселся на кровати и уставился в глаза Таракана свирепым взглядом.
Тот даже попятился к двери:
- Эй, ты чего,.. не вздумай… Денис, скажи ему.
- Ну, - азартно вскрикнул Гладышев. – Давай.
- Что-то не получается у меня, - соврал Олег.
Таракан облегчённо вздохнул:
- Может, это только я гипнозу не поддаюсь? А ты на нём потренируйся, - он указал на Гладышева.
Олег посмотрел на толстячка. Гладышев прекратил улыбаться, покраснел и судо-рож¬но сглотнул. Он памятником застыл в центре комнаты и весь напрягся, очевидно, изо всех сил стараясь не поддаться гипнозу.
- Не получается, - сокрушённо сказал Олег через минуту. – Вы своим наркотизатором все мои способности угробили.
- Ничего, - ответил Тараканов. – Если жить хочешь, то все свои способности вскорости восстановишь.
- Точно, - согласился с ним Гладышев. Он вытащил платочек и промокнул вспотевшее лицо: - Хорошее питание, прогулки по пляжу, здоровый сон – и ты у нас быстро вернёшь свою гипнотизёрскую форму. А если захочешь девочек…
- Девочек?! Вы бы для начала с меня эти кандалы сняли, - сердито воскликнул Олег и так дёрнул наручники, что под ним заходила ходуном кровать.
- Не ломай мебель, - прохрипел Таракан. – Потерпи минуту.
- Две минуты, - уточнил Гладышев. – В семнадцать сорок пять сюда позвонит один человек.
- Ваш шеф?
- Теперь и твой шеф тоже.
Олег опустил голову на подушку. Две минуты прошли в тягостном молчании: он рассматривал люстру висящую на потолке,  Гладышев и Тараканов, словно двое слуг, стояли у его кровати.
В момент, когда минутная цифра «5» на табло часов превратилась в «6», разда¬лась телефонная трель. Трубку поднял Гладышев и пропищал:
- Слушаю. Да, Иван Иваныч, это я. Ха-ха-ха. А что я могу сделать, если у меня такой голос. Ха-ха-ха. Точно, как у комара. Зато у вас, как у медведя. Мне бы такой… Клиент? Да уже проснулся… Самочувствие отличное. Только жалуется, что его способности вдруг исчезли. Ха-ха-ха… Мы тоже с Таракановым так считаем: когда приспичит, то все таланты восстановятся. Что он делает? Рвётся с кровати, требует, чтобы его от наручников отцепили. Да, конечно, поговорит… Сейчас я включу «спикерфон»…   
Гладышев нажал на аппарате кнопку и положил трубку.
- Здравствуй, Олег Александрович, - прозвучал из динамика жизнерадостный могучий бас.
- Ну, давай, - торопливо прошипел Таракан Олегу и грозно зашевелил рыжими усами. – Отвечай же.
- И вам тоже желаю здравствовать, Иван Иваныч.
Из динамика раздался добродушный хохот и комнату опять заполнил мощный голос неизвестного Ивана Ивановича:
- Я рад, что ты решил остаться в ЮАР и не улетел домой. Негоже тебе с такими-то талантами сидеть в каком-то подмосковном институте. Кроме того, наша Москва – хороший городишко, но уж очень криминогенный, здесь людей как мух убивают. В Кейптауне не так опасно. Поработай, Олег Александрович, на нас. Главное, побыстрее восстанавливай свои уникальные способности. Нам о них очень подробно рассказал твой покойный друг из прокуратуры: как ты обезвредил террористку, как издевался над Соболем во время его встречи с избирателями, как в детстве умертвил киллера. Скажи, неужели это всё - правда?
- По-моему, Керьянов чересчур меня перехвалил.
- Скромность украшает, но не в твоей теперешней ситуации. Может быть, Керьянов и перестарался, расхваливая тебя. Возможно, он и бредил. Но ты же не будешь отрицать, что развязал язык Виктору Гладышеву? Это ведь правда?
- Правда, - вынужден был признаться Олег.
- У тебя от природы такие задатки?
- От природы.
- Крайне любопытно. Надо будет попросить моих эскулапов, чтобы они слетали в ЮАР и исследовали тебя. Согласен?
- Не очень.
Иван Иванович снова рассмеялся:
- Не волнуйся, препарировать тебя никто не будет - нам нужны здоровые сотрудники. Ладно, с медицинской темы давай перескочим на тему производственную. Есть такая известная международная компания «Бирс», торгующая драгоценными кам¬ня-ми, в том числе и южно-африканскими алмазами. Нам было бы выгодно выкупить у них на льготных условиях две алмазные шахты. Чтобы такая покупка состоялась и не очень сильно опустошила наш карман, на переговорах будешь присутствовать ты. Про-демонстрируешь свои способности. А вдруг получится?! Наши юристы-крючкотворы сейчас прорабатывают договора этой купли-продажи, а через недельку-другую прибу¬дут в Кейптаун. До их приезда ты можешь отдыхать и оттачивать свои… как их… пара-психологические навыки. А в качестве разминки потренируйся на дедушке-американце – друге Дениса Альбертовича. Пусть дед перепишет своё завещание и упомянёт в нём твоего опекуна. Договорились?    
- Я попробую.
- Обязательно попробуй. Да, Олег Александрович, я тебя очень прошу, не нужно ставить свои гипнотические опыты на наших людях. Я понимаю, у них есть масса недостатков, но всё-таки мы ими дорожим. Мне даже Витеньку Гладышева теперь жалко, погорячились ребята с ним. Ну да уже ничего не попишешь. Так вот, во избе¬жа¬ние каких-либо недоразумений делай то, что тебе говорят, и не вздумай отлучаться без разрешения или, упаси тебя Бог, вообще убегать. Ведь у тебя в Санкт-Петербурге живёт мама и маленький сводный братик Кирилл. Представляю, как ты огорчишься, если, совершив какой-нибудь необдуманный поступок, вдруг узнаешь, что из-за тебя с ними случилось несчастье. Это понятно?
- Понятно, - после долгого молчания сказал Олег. – Я могу им позвонить?
- Позвони. Только раз. Скажешь, что слухи о твоём утоплении сильно пре¬уве-личены – ты специально имитировал свою смерть, чтобы остаться за границей. Зачем ты это сделал, и где сейчас – это твой большой секрет. Попроси мать, чтобы она о  воскресении старшего сына никому ничего не говорила. Теперь следующее,.. ко всем рубашкам или курткам, которые ты будешь одевать, обязательно прикалывай значок. Тебе его даст Денис Альбертович. Это видеокамера. По её картинке наш дежурный опе¬ра¬тор будет контролировать твоё местонахождение.
- Мне и туалет посещать с этой видеокамерой?
Опять из динамика раздался басовитый смех:
- А у тебя хорошо развито чувство юмора. Ничего, привыкнешь и с третьим чу¬жим глазом чувствовать себя комфортно. Контрольная камера – это залог нашего с то¬бой общего спокойствия. Напомню ещё раз,.. пожалуйста, побереги своих род¬ст¬венников. Желаю удачи!
Зазвучал дробный сигнал отбоя. Гладышев выключил кнопку «спикерфона» и повернул к кровати свою улыбающуюся толстощёкую физиономию:
- Вот теперь мы и снимем с тебя наручники.
После разговора с московским Иван Иванычем настроение Олега значительно ухуд¬шилось и он без особого энтузиазма наблюдал, как Тараканов освобождает ему руки.
- Разгуливать по дому в одних плавках некрасиво, - Гладышев распахнул дверцу платяного шкафа. – Смотри, какие мы тебе прикупили шмотки. Одевайся и приходи в столовую. Поужинаешь и заодно познакомишься с нашим маленьким, но дружным коллективом. Потом под моим присмотром позвонишь матери.
Он было пошёл к двери, но затем вернулся и положил на стол синий ромбик со стеклянным глазком в центральной части:
- Не забудь приколоть значок, о котором говорил шеф.

* * *

Медленной вереницей потянулись дни плена. По обрывкам мимолётных разгово-ров и, главное, благодаря чтению мыслей обитателей особняка, Олег успел составить пред¬ставление о том, чем занимались люди Иван Иваныча в Африке. Наряду с легаль¬ным бизнесом – ввозом в ЮАР, Намибию и Мозамбик металлорежущего оборудования, торговое представительство «Роспромпоставки», директором которой являлся Денис Альбертович Гладышев, снабжало неспокойные западные и центральные страны кон¬ти-нен¬та различной военной техникой. Кроме торговли оружием, хороший доход прино¬си¬ла и торговля «живым товаром» - в публичных домах портовых Мапуту, Дурбана, Ист-Лондона, Порт-Элизабет и Кейптауна проститутки-славянки пользовались огромным успехом. Офис «Роспромпоставки» находился где-то в порту. В восемь утра водитель Сер-гей выводил из гаража кремовый «БМВ» и Гладышев вместе со своим замом Тара¬ка¬но¬вым уезжали решать насущные коммерческие вопросы. Днём кроме Олега в двух¬этаж¬ном особняке оставались шестеро русских: пять охранников и повар, а также чет¬ве¬ро африканцев. Негры старательно сторонились нового жильца, особенно один из них – долговязый Чача. Женщин в доме не было, а для удовлетворения текущих мужских потребностей постояльцев, как правило, прибегали к услугам самых молодых и симпатичных путан, новые партии которых не реже чем раз в месяц регулярно пребывали в Кейптаун с далёкой родины.   
 Олег не был арестантом или пленником в классическом смысле этих понятий. Охранники, двое из них изображали полицейских при захвате,  не держали его под зам¬ком и не бродили за ним по пятам. Кроме спальни, ему разрешалось свободно ходить по  пер-вому этажу дома и даже гулять по двору, ограждённому от улицы двухметровым забо¬ром.
- Учти, физик, - предупредил Гладышев в первый же вечер, когда они после телефонного звонка в Санкт-Петербург и разговора Олега с мамой, вышли на неболь¬шую лужайку перед особняком. – Для тебя перепрыгнуть через наш забор – плёвое дело. Это даже я смогу сделать, с моей-то шарообразной комплекцией и лилипутским ростом. Если ты захочешь удрать, ты удерёшь. Но куда? В российское консульство? Я и Тара¬ка¬нов там свои люди. К тому же, мы в Кейптауне живём не один год и у нас здесь много знакомств. В случае чего, один звонок – и тебя начнёт искать всё полиция города как са¬мо¬го злостного преступника. Так что, хоть ты и гипнотизёр, удрать тебе от нас вряд ли удастся. Я уж не говорю о том, что случится в случае побега с твоей матерью в Питере. Поэтому лучше не ищи на свою задницу излишних приключений.
Олег и без предупреждения Гладышева понимал, что при таком раскладе убегать ему никак нельзя: решать за себя и рисковать только собой – это одно, однако совсем другое подписывать своим решением смертный приговор людям, ближе которых нет для тебя на свете. Хотя жить в узде московского Иван Ивановича и работать на него тоже никак не хотелось. Олег искал выходы из этой ситуации, но ничего путного не приходило в голову кроме одного: он вырвется из липких лап криминогенной струк¬ту¬ры, а мама и маленький брат останутся при этом живы, только в случае его смерти – какой смысл бандитам убивать родственников умершего? Умереть он должен, конечно, не по- настоящему, а понарошку. Но как это сделать? Внушить Гладышеву, Тараканову и ос¬таль-ным обитателям особняка, что он погиб? Например, он поднялся на второй этаж, случайно перегнулся через перила, грохнулся вниз и в результате сломал шею. Такое шоу можно было бы устроить, введя всех присутствующих в гипнотический транс. Но не будешь ведь всё время стоять у них над душой и держать под гипнозом. Рано или поздно нужно бу¬дет уходить. А когда он уйдёт, вся компания придёт в себя и не увидит труп. Что тогда? Тогда сразу же последует звонок в Москву о том, что гипнотизёр использовал свои поганые чары и сбежал. При этом есть ещё одно препятствие – видеокамера. Она будет передавать изображение и голоса гипнотизируемых, и диспетчер мафиозного Иван Ивановича сразу заподозрит, что с группой Гладышева происходит что-то неладное.
В целом, условия заточения были довольно сносными: спальня с телевизором, прекрасное питание, небольшой тренажёрный зал на первом этаже и уйма свободного времени, так как работы, на которую его ориентировали,  пока не было. Как оказалось, к тай¬ной радости Олега и к величайшему огорчению Гладышева, американский дедушка-мил¬лионер укатил на месяц к себе на родину. Юристы и менеджеры Иван Иваныча тоже пока не приезжали, они в Москве продолжали шлифовать проект договора с «Бирсом» и их поездка откладывалась со дня на день. Свой каждодневный досуг Олег заполнял, упражняясь по методикам из тетради прадеда, много читал и изредка смотрел телевизор. Днём прогуливался вокруг особняка, иногда подходил к дворовой беседке и наблюдал, с каким азартом режется в покер доблестная охрана. Он даже, чтобы вникнуть в правила этой карточной игры, сыграл с ними несколько партий и, естественно, выиграл – ведь ему ничего не стоило узнать карты партнёров. Сейчас после стольких лет тренировок видеть без помощи глаз ему было гораздо легче, чем в детстве читать тексты с завя¬зан¬ными глазами. По вечерам к нему заходил Гладышев, осматривал спальню, заглядывал в шкаф, под кровать – как бы чего не удумал гипнотизёр, и звонким голоском задавал одни и те же вопросы:
- Значок, физик, носишь? А как дела вообще? Чем днём занимался? Свои гипно¬ти-зёрские качества восстанавливаешь?
- Восстанавливаю. Скоро уже дойду до кондиции.
- До какой кондиции?
- До нужной.   
- Ну-ну, давай доходи быстрее.
- Быстрее не получается – свободы маловато. Вы бы меня в город погулять от¬пус-кали, пусть даже и с охраной…
- Ишь, губу раскатал. Вот Иван Иванович разрешит, тогда и отпущу, а пока по двору гуляй.
На седьмые сутки плена Гладышев приехал из офиса раньше обычного и сразу пошёл к Олегу в комнату. Не заглядывая в шкаф и под кровать, он деланно возмутился:
- Что, физик, бока на постели отлёживаешь, от телевизора балдеешь? Ты когда до нужной кондиции дойдёшь?
- А что?
- Что-что?! Сидишь здесь на дармовых харчах и в хобот не дуешь. Пора тебе делом заняться.
«Неужели приезжают? – тоскливо подумал Олег о юристах из Москвы. – Несёт их сюда нелёгкая». Он хотел «просмотреть» мысли Гладышева, но не успел. Коротышка плюхнулся на стул и пропищал:
- Я говорю, чем валяться перед телеящиком, занялся бы ты лучше Тараканом.
- В каком смысле?
- В смысле выпивки. Он две недели у меня не пил, а сегодня опять нажрётся. Днём с одним нашим партнёром зашёл в японский ресторан кое-что обсудить. И чёрт того дёрнул предложить Таракану с ним выпить. Таракан не удержался и пропустил пару рюмок саке. Теперь без продолжения не обойдётся. Я его знаю как облупленного: если он хоть стакан пива выпьет, тогда без удержу хлебать начнёт весь день, пока не скопытится. А у нас на завтра две важные встречи запланированы, и он должен быть как огурчик. Какие теперь могут быть встречи, если обычно он по утрам после пьянки лыка вязать не в состоянии, скотина. Сможешь его закодировать?
- Никогда не кодировал алкоголиков, - честно признался Олег. – Даже интересно попробовать. Но есть одна загвоздка, мне ваш московский шеф запретил ставить гипно¬ти-ческие опыты над его людьми.
- Да Иван Иванович разрешит. Сейчас я с ним договорюсь, - уверил Гладышев и достал из кармана мобильный телефон. – Алло, Иван Иванович, извините, что отры¬ваю… Хочу при помощи нашего гипнотизёра раз и навсегда решить одну небольшую проблемку…
Против решения «проблемки» таким способом московское начальство не возра¬жа¬ло - Иван Иванович велел Гладышеву передать Олегу трубку и лично попросил его закодировать Тараканова:
- Попробуй-ка, Олег Александрович. Не дай окончательно опуститься нашему заблудшему Тараканчику. Жалко будет его убирать из Африки. Исполнитель он непло¬хой, только в рюмку стал частенько заглядывать. Окажи нам услугу.
- Я постараюсь, - пообещал Олег. – А если у меня получится, могу я рассчи¬ты¬вать на вашу ответную услугу?   
- Это какую же?
- Разрешите иногда в сопровождении охраны выходить в город.
- На усмотрение Дениса Альбертовича, - кратко ответил Иван Иванович и положил трубку.

* * *

- Во дворе нет ни Чачи, ни Эйсипиго, - сказал Гладышев, когда вместе с Олегом поднимался по лестнице на второй этаж. - Сто баксов против одного, что Таракан закрылся у себя вместе с ними. Корешей себе нашёл для выпивки. Сидят сейчас втроём и бухают.
Он подошёл к дверям Тараканова, постучал и пискляво прокричал:
- Вадим Дмитриевич, открой-ка. Дело есть.
- Какое ещё дело в нерабочее время? – поинтересовался из комнаты уже слегка заплетающийся хрипловатый голос. – Сейчас открою.
Из-за двери раздались шаги и щёлкнул замок.
- Ты не один, Денис? – Тараканов мутновато-осоловевшим взглядом уставился на Олега.
- Да и ты тоже не один, - ответил Гладышев и грозно посмотрел на сидящих за столом Чачу и Эйсипиго.
Те опустили свои курчавые головы.
В центре стола возвышалась большая початая бутылка с яркими наклейками. Рядом с нею стояли три наполненные рюмки, лежали две грозди бананов и банановая кожура. Гладышев и Олег вошли в комнату и сели на диван.
- Может, с нами по пятьдесят грамм? – предложил Тараканов. – Это виски насто¬я-щее американское. Ты как, физик?
Олег отрицательно покачал головой.
- Ну, как хочешь. Так какого, Денис, ты ко мне заявился? Не видишь, гусары культурно отдыхают.
- Вижу, - пухлый пальчик директора «Роспромпоставки» указал на Олега: - Сейчас он тебя лечить будет.
- Лечить? От чего лечить?
- От этого, - Гладышев выразительно щёлкнул себя по шее. – Иван Иванович лично распорядился. Заодно и проверим, что умеет делать наш гипнотизёр. Давай, Олег, начи¬най колдовать. Ты говори, может ему лечь надо? Или посторонним следует покинуть помещение?
- Не надо. Я уже всё сделал. Как вы выразились, наколдовал.
- Уже?!
- Ага, - Олег обратился к Тараканову. - Вадим Константинович, я не знаю, как правильно кодировать от спиртного, но мне кажется, употреблять алкоголь вы больше не будете. Вы и ваши чернокожие друзья-гусары.
- Так быстро? – обескураженный Гладышев перевёл на английский слова Олега Чаче и Эйсипиго. Те недоверчиво заулыбались.
- Не буду употреблять? А это видел? – жилистая ладонь Таракана свернулась в кукиш. – Чача и Эйсипиго, делай, как я! Ну, кому сказал?
Гладышев уж было открыл рот, чтобы возмутиться, но Олег тихонько сказал ему: 
- Пусть выпьют.
Африканцы вслед за Таракановым послушно подняли рюмки, но пить не стали, а с любопытством принялись наблюдать за своим собутыльником. Таракан выпил залпом, поставил рюмку и чисто по-русски занюхал банановой кожурой.
- Кишка у тебя тонка, чтобы меня,.. – начал было говорить он, но внезапно позеленел и издал хрюкающий звук.
Его кадык судорожно задвигался, а щёки раздулись. Чача и Эйсипиго испуганно бухнули свои рюмки на стол и вскочили со стульев.
- Вы бы, Вадим Константинович, прошли в ванную, - посоветовал Таракану Олег.
Но Тараканов так быстро не собирался сдаваться.  Его рыжие усы между разду¬тых щёк встали дыбом, гортань издавала какие-то блеющие хрипы, по набухшим под гла¬зами синевато-лиловым мешкам потекли слёзы. Невероятным уси¬лием он сумел всё-таки проглотить то, что так настойчиво просилось наружу и, облегчённо вздохнув, произнёс:
- Что же это ты со мной хотел сделать, паскудник?
Он опять всхрюкнул, задёргал кадыком и раздул щёки - его желудок напрочь отказывался принимать алкоголь. Упрямый характер попробовал ещё побороться с орга-низ¬мом, но где там! Последний оказался гораздо сильнее. Тараканов ладонью сжал рот и шаткой рысцой устремился в ванную, откуда послышались стоны и хрипы впе¬ре¬мешку с отборным русским матом.
- А вы чего не пьёте? – с ехидцей спросил Гладышев у африканцев и указал на бутылку: - Пейте.
Те дружно замотали головами и, улучив момент, поспешно испарились из апар¬та-мен¬тов Таракана. Тот появился в комнате минут через пять. Вернулся почти трезвым, ути-рая выступившие на глазах слёзы.
- Тебя же, гада, убить мало, - обречёно прохрипел он Олегу. – Гипнотизёр грё¬ба-ный, бивень подлый. Ты же меня, гомнюк, последней радости в жизни лишил.
- Вадим Константинович, выпейте водички. Осадите рвотные позывы, - спокойно посо¬ветовал Таракану Олег. – А все претензии по поводу своего кодирования адресуйте Иван Ивановичу. Если же вы меня ещё хоть раз оскорбите, то я вас по собственной ини-циа¬тиве действительно лишу одной из настоящих жизненных радостей.
- Какой? – полюбопытствовал Гладышев и, догадавшись, ткнул себя в ширинку. – Ты на это намекаешь?
- На это, - с самым серьёзным видом кивнул Олег. – Так что поосторожнее в выра-жениях, Вадим Константинович. Не то я вашу мужскую потенцию тоже закодирую.
- Ах ты ж,.. – процедил сквозь зубы Таракан, но больше ничего сказать не решился.
Из кармана Гладышева зазвучал мобильник. Он включил его, аллокнул и благоговейно передал трубку Олегу:
- Иван Иванович звонит.
- Поздравляю с боевым крещением, - пробасила трубка. – Я получил большое наслаждение, наблюдая за всем происходящим – оператор переключил на меня съёмку с твоего значка. Ловко ты это сделал. Быстро и незаметно для окружающих. А Таракан-то, ха-ха-ха, как держался. Характер ещё тот – ослиный! Из-за какой-то рюмки виски, сдуру и спьяну чуть не задавился. Да, Тараканчик настоящий боец, однако не устоял. Это что же, он теперь пить совсем не сможет?
- Сможет, но не алкоголь.
- Понятно. Вот бедняга! Ну ничего, перетерпит и привыкнет, зато потом здоровее будет. Только ты уж его по собственной инициативе не лишай остальных жизненных радостей. Ещё раз поздравляю. Надеюсь, мы с тобой сработаемся, Олег Александрович,  - из трубки зазвучал сигнал отбоя.
«А я надеюсь, что нет», - подумал Олег, возвращая телефон Гладышеву.


Глава 4.

Прошло ещё пять дней. На шестой – ближе к вечеру, когда охрана особняка, как обычно, резалась в покер, а Олег тут же в беседке собрался читать свежую прессу, авто¬ма-тические ворота разъехались и во двор вкатил кремовый «БМВ». Первым из машины жизнерадостным колобком выскочил Гладышев, за ним медленно вылез хмурый и тощий, словно жердь, Тараканов. После кодирования он не разговаривал с Олегом и де-монстративно отворачивался, если встречался с ним в коридоре особняка или во дворе.   
- Всё картёжничаете, интеллектуалы? – сделал строгое лицо Гладышев. 
- А чем ещё заниматься? – сдвинул в уголок рта сигарету блондин Игорь – тот самый, что брызнул две недели назад в лицо Олега наркотиком. – Покер мозгам не даёт ржа¬веть и служба за игрой быстрее идёт. Денис Альбертович, что-то давно мы не рас¬слаб-лялись. Когда свеженькую партию девочек сюда подвезут? 
- Вау, девочек захотелось? – Гладышев саркастически хмыкнул. – Послезавтра здесь будут и девочки, и мальчики, в количестве аж семи человек. Чтобы теперь у меня никаких карт и дисциплина железная. Из игр разрешаю только шахматы или шашки. Се¬год¬ня ещё отдыхайте, а завтра генеральная уборка в доме. Чтобы всё сверкало и блес¬те¬ло, как на военном корабле.   
- Не понял, какие ещё мальчики? – озадаченно открыл рот Игорь, его дымящая сигарета приклеилась к верхней губе.
Гладышев ему не ответил, а обратился к Олегу:
- Всё, физик, кончились твои беззаботные денёчки. Послезавтра приезжают наши эксперты по «Бирсу», а с ними вместе и психоаналитики. Твой феномен изучать будут.
- Будешь знать, как нормальных людей кодировать, - нарушил табу молчания Таракан.
Хотя от такого известия на душе у Олега заскребли кошки, он улыбнулся.
- Отлично, - сказал он, беззаботно потягиваясь. – Будем изучать: они – меня, я - их. 
Встречаться с врачами Олег совсем не хотел. Может, для психоаналитиков эта встреча и была интересна, однако для него нет. Ещё больше, чем встречаться с врачами, он не хотел работать по принуждению на теневую мафиозную структуру, которая в наглую выкрала его и запросто лишала жизни честных нормальных людей таких, как следователь Керьянов. Очень захотелось сбежать отсюда, прямо сейчас. Нет, не сбежать, а исчезнуть. Так исчезнуть, чтобы у могущественного Иван Иваныча, его компаньонов и их челяди не было ни малейшего желания мстить исчезнувшему. Но как это сделать? Олег продолжал улыбаться, а его мозг лихорадочно вычислял любые мало-мальски перспективные варианты. Видение промелькнуло, как вспышка молнии: он плы¬вёт к берегу, и чтобы незаметно исчезнуть, не отрывает глаз от мечущихся по берегу людей.       
- Денис Альбертович, - подал голос охранник Павлик. – Если завтра у нас начи¬на-ется аврал, то может сегодня…
- Что сегодня? Тёлок вам привезти? – в голосе Гладышева послышались досада.
- Хорошо бы.
- Вы с этими бабами меня уже затрахали, честное слово. Я тебе, Павел, бром прикажу в пищу добавлять для успокоения.
- Да фиг с ними - с тёлками, - сказал Игорь. – Я неделю здесь безвылазно торчу, за ворота нос не показывал. Гляньте, какая погодка, Денис Альбертович, так и шепчет: выйди, погуляй. А уже апрель на дворе. Скоро похолодает и дожди вовсю пой¬дут – я прогноз погоды слушал. Разрешите, мы напоследок хоть съездим искупаемся.
- Ещё чего, - Гладышев шагнул к выходу из беседки. – Размечтался.
«Нужно обязательно поехать с ними!» - Олег ещё не представлял, как именно уде-рёт, но почему-то был уверен: именно сегодня ему это удастся. Он успокоил радостно заколотившееся сердце и посмотрел на затылок Гладышева, вводя его в гипнотический транс.
- Какой пляж, если,.. – коротышка вдруг остановился, задумался и произнёс: - А во-обще, почему бы и не поехать? Можно и нашего физика с собой прихватить. Он давно мечтает проветриться, да всё равно никуда от нас не сбежит. Правильно, физик? Как считаешь, Вадим Константинович, омочим свои телеса в Атлантике?
- Ты начальник, - ответил Тараканов.
- Вот именно, что я начальник. Поехали. Пять минут на сборы. Поужинаем, когда вернёмся.

* * *

Олега посадили в «БМВ» на заднее сидение. Слева от него сел Игорь, справа – Таракан. Гладышев устроился спереди рядом с водителем Сергеем. Трое охранников и по-вар поместились в зелёный «Форд». Закрывать пляжный сезон не поехали только чет¬веро африканцев и бедный Павлик - согласно брошенному между охранниками жребию ему пришлось вместе с неграми остаться на страже дома.
«БМВ» и «Форд» влились в городской автомобильный поток, обогнули Сигналь-ный холм и выехали на шумный многолюдный квартал Бо-Каап.
- Сногсшибательную новость знаете, Денис Альбертович? - обратился Игорь к своему начальству.
- Какую еще? – обернулся назад Гладышев.
- В «Нью-Йорк Таймс» про Аграева написали.
Олег, погружённый в свои раздумья о побеге, сразу же навострил уши – ведь он так и не успел просмотреть сегодняшние газеты.
- Читал, - пропищал Гладышев. – Новость и в самом деле сногсшибательная.
- А кто такой Аграев? – притворился незнайкой Олег.
- Ну ты даёшь, физик, - удивлённо взглянул на него Игорь. – Эдуард Аграев – рус-ский алюминиевый магнат, один из самых богатых людей мира.
- А какая новость?
- Аграев передал десять миллиардов долларов в бюджет России.
- Это же надо быть таким придурком, - вставил своё слово Таракан.
- Почему, придурком? – спросил Олег. – Богатый человек решил помочь своей стране, своему народу. 
Таракан и Гладышев рассмеялись.
- Молод ты ещё, физик. И наивен, как желторотый цыплёнок, - снисходительно про¬хрипел Таракан. – Для страны, для народа?! Ага, щас! Так эти деньги и дойдут до народа. Помнишь, в девяносто восьмом году МВФ перечислил четыре с половиной миллиарда баксов в Россию на развитие. Да где тебе помнить, ты ведь тогда ещё совсем мальчишкой был. И куда же они делись, те миллиарды? Исчезли, как в Бермудском треугольнике: вчера ещё были, а сегодня их уже и след простыл. Могли тогда найти похи-тителей? Могли! Элементарно могли выяснить те счета, на которые перевели деньги. Но кто же их искать-то будет? Сами похитители? Готов спорить, бабки Аграева чиновничье кодло опять на свои собственные счета втихаря переведёт, а потом сделает большие глаза: как же так?! что ж такое? и куда ж они могли подеваться?!
Гладышев выглянул из-за спинки кресла и посмотрел на Тараканова испепе¬ля¬ю¬щим взглядом, затем крутанул у виска указательным пальцем и кивнул на футболку Олега, где поблёскивала своим миниатюрным объективом звукопередающая видеока¬ме¬ра – мол, думай, мудак, что говоришь, тебя же может быть наш хозяин сейчас слушает, который в той же кодле и состоит. Таракан смущённо крякнул и отвернулся к окну, а Гладышев постарался тактично свернуть скользкую тему: 
- У Аграева наверняка крыша поехала. Он заявил корреспондентам, что слышал Глас Божий и поэтому решил уйти в монастырь послушником. Ну да это его собствен¬ная проблема и проблема его лечащих врачей. Серёжа, сюда сворачивай. Да не на площадку, а выезжай прямо на песок. Если полиция пристанет, я договорюсь… Тпру, выгружаемся. 

* * *

Олег быстро скинул кроссовки, носки, брюки. Затем стянул с себя футболку и, аккуратно сложив её, так чтобы видеокамера надёжно прикрылась тканью, положил на шезлонг к другим своим вещам. Он сделал это интуитивно, ещё совершенно не пред-ставляя, что будет делать дальше.
- Красота! Лепота! А воздух какой! Чистый озон, пьянит как вино,  – пропищал рыхлый белокожий Гладышев и почесал свой обвисающий живот. – Айда барахтаться, парни. Жирок раструсим.
- Чтобы его раструсить вам, Денис Альбертович, придётся всю Атлантику пере-плывать, - решился на шутку с начальником  поджарый, мускулистый Игорь.
Все рассмеялись и Гладышев в том числе.
Апрель для южного полушария - это средина осени. Поэтому, хоть климат в районе Кейптауна мягкий средиземноморского типа и хоть погода ещё стояла по-лет¬не¬му солнечная, но туристический бум уже заканчивался. В той части пляжа, на которой остановились машины команды Гладышева, под скатывающимся на запад солнцем заго¬ра-ли, играли в волейбол и плескались в море всего человек двадцать отдыхающих.
Мягкая волна выкатила на берег и лизнула ноги Тараканова.
- Холодная, - прохрипел тот, отпрыгивая в сторону.
- А ещё хвастался, что в Сибири родился. Смотри как надо. Вау! - звонко выкрикнул Гладышев и с разгону вбежал в воду, исчезнув в ней с головой. Он выныр¬нул и интенсивно замахал коротенькими ручками. – Кр-расота, Тар-раканище! Прыгай сюда.    
- Далеко не заплывай, - крикнул ему Таракан. - На этом пляже сняли заградительные сетки.
- Да нет здесь сейчас никаких акул, - авторитетно заявил водитель Сергей. – Акулы холода не любят и на зимний период уходят на север, поближе к экватору.
Олег наполнил воздухом лёгкие, нырнул и с открытыми глазами поплыл под во-дой. Затем завис на месте в этой светло-зеленоватой колышущейся прозрачности, наб¬лю-дая, как у самого дна резвится стайка рыбёшек, а чуть поодаль от них по ряби жёл¬того песка лениво прогуливается небольшой краб. «Нет здесь никаких акул. Акулы холода не любят, - вертелись в голове слова Сергея. – Нет здесь никаких акул… Нет здесь,.. - мысленный круговорот внезапно остановился и в долю секунду пришло решение: - Акула! Конечно же, акула! Для его исчезновения нужна очень большая акула! И очень хорошо, что такой настоящей живой акулы сейчас нет поблизости. Но её же можно придумать». Он даже чуть не рассмеялся от радости, позабыв, что находится под водой. Вынырнул, сплюнул солёность изо рта и размашистым кролем поплыл от берега.
- Ты куда? – крикнул Гладышев, когда Олег без труда обогнал его. – Давай назад. Я кому сказал?!
- Сейчас, мы же ещё близко к берегу.
«Получится у меня? Должно получиться», – уверил себя Олег, увеличивая ско¬рость. Он остановился, опустил в воду голову и постарался рассмотреть дно. Не увидел, значит, здесь уже начинается приличная глубина. Отлично! Он перевернулся на спину и, покачиваясь на волнах, взглянул назад. Метрах в пятидесяти от него, не решаясь плыть дальше, барахтался Гладышев, мимо него как раз проплывали Игорь, ещё два охранника и водитель Сергей. Они направлялись сюда на глубину к Олегу.
- Сейчас, ребята. Сейчас вы повернёте в обратную сторону, погребёте так, что на катере не догонишь, - усмехнулся Олег и постарался припомнить самые жуткие кадры ужастика «Челюсти».
Он представил, как хищно загнутый острый плавник на белой спине вдруг всплы-вает из глубины, рассекает волну и на скорости описывает полукруг рядом с плывущим к берегу человеком. Плавник скрывается под водой, опять появляется и режет морскую поверхность. Есть! Теперь надо чтобы эту картинку увидели отдыхающие на пляже. И чем больше зрителей её увидят, тем лучше.
Олег поднял повыше из воды голову. Он прекрасно видел тех, кто сейчас плыл к нему и тех, кто находился на берегу. «Итак, начинаем незабываемое шоу! – с радост¬ным волнением подумал он. - Трепещите! Смотрите сюда и ужасайтесь! Перед вами гиган¬тская белая акула, жестокая и страшная людоедка!» Мозг сосредоточенно про¬дол¬жал прокручивать картинку движения акулы, глаза не выпускали из поля зрения людей, которые через мгновения подвергнутся гипнотическому воздействию.
Первым «увидел» акулу Игорь. Когда между ним и Олегом было не более двад¬ца¬ти пяти метров, он вдруг дико закричал и, развернувшись в обратную сторону, изо всех сил заработал руками. За ним развернулись к берегу и другие охранники.
- Акула, физик, акула, - фальцетом завизжал Гладышев. – Спасайся! Назад!   
А мимо него уже стремительно неслись четверо подчинённых, оставляя на произвол судьбы и пленника, и своего начальника. Испуганно вскрикнув, толстенький Гладышев изо всех сил замахал руками и бросился в погоню за ними.
На берегу началось движение: загоравшие вскочили со своих лежаков, волей¬бо-листы бросили играть, те, кто плескался на мелководье, пулей выпрыгивали из воды. Люди суетились, кричали и указывали руками на море.
Не так суматошно, как директор «Роспромпоставки» и четвёрка его сотрудников, Олег тоже поплыл к берегу. По ходу он придумывал и мысленно прокручивал дальней¬шее развитие своего сюжета, и эти жуткие сцены видели перед собой находящиеся в гипнотическом трансе зрители: в ста пятидесяти метрах от них неосторожный пловец отчаянно бьёт руками по воде, а вокруг него наворачивает круги большущий плавник. Вот плавник ныр¬нул вниз, и вдруг чудовищная сила подбросила пловца. Истошно закричав, он высоко взлетел в воздух – конечно, коварная акула перед началом трапезы решила по-играть со своей жертвой. Тело горемыки плюхнулось обратно в океан, а оттуда, словно желая покрасоваться перед публикой, выпрыгнула она – десятиметровая «белая смерть». Зрители даже увидели её улыбку - открытую страшную пасть с острыми рядами зубов.    
Не отводя от людской толпы глаз, Олег вышел из воды. Его появление никто из гипно¬тизируемых не заметил. Люди по-прежнему видели Олега там, где он и хотел – в ста пятидесяти метрах от берега: там его уже неподвижно белеющее тело полощется на покатых волнах, а вокруг него продолжает свой смертельный круговой танец акулий плавник.
- Сделайте же что-нибудь, - метался по песку мокрый и трясущийся всем рыхлым тельцем Гладышев. – Игорёк, Витька, Сергей, да как же вы допустили, уроды! Таракан, Таракан, что делать?
- Что ты теперь сделаешь, - хрипел в ответ Тараканов. – Пришёл звездец экстрасенсу, больше не будет гипнотезёрить – глянь, лежит, даже не шевелится. А эта тварь вокруг него так и кружит, и из воды выпрыгивает. Я таких громадных даже по телевизору не видел. Ну и мерзость! Жуткая смерть! Не дрейфь, Дениска, ты здесь не причём. На кой он поплыл на глубину? Хоть бы раскодировал меня перед смертью. Всё, сейчас останутся от козлика ножки да рожки.
- Хорош базарить, козлина. Звони быстрее!
- Куда? В Москву?
- В службу спасения звони, баран! Может, они успеют.
- Я в полицию уже позвонил. Сейчас должны прислать катер и вертолёт бере¬го¬вой охраны.
«Значит, срочно нужно завершать наш иллюзион и делать ноги, - постепенно от¬да-ляясь от толпы и продолжая держать её в трансе, подумал Олег. – Сейчас состоится вынос тела, господа присяжные заседатели. Досмотрите, пожалуйста, финал».
Финал вышел до слёз кровожадным: акула поднырнула под неподвижного плов¬ца и её гигантская туша ракетой взвилась в воздух, сжимая в зубах бренные челове¬чес¬кие останки. Вместе со своей жертвой людоедка снова влетела в воду и помчалась на запад в открытый океан. Некоторое время ещё был виден её плавник, быстро режущий волну, но и он скоро исчез с глаз зрителей. С места «трагедии» благополучно ушёл и её организатор.


Глава 5.

После такого массового сеанса гипноза, напряжения и большой потери внутрен¬ней энергии кружилась голова, но это - пустяки. Главное, он - свободен! В течение полу¬часа Олег шёл по берегу вдоль моря подальше от раздававшихся за спиной верто¬лёт¬ного стрёкота и пронзительных сирен полицейских катеров. За это время три раза пляжные громкоговорители оповестили отдыхающих, что в прибрежных водах рыщет большая белая акула и купаться или заниматься серфингом категорически запрещено.
- Вы уж меня простите, граждане курортники и просто отдыхающие, - радостно улыбаясь, пробормотал Олег.
Однако скоро эйфория радости уступила место более трезвым размышлениям: удрать¬-то, он удрал, но что дальше? Его исчезновение удалось, а как быть теперь? Чу¬жая страна, даже чужой континент, вечер скоро сменится ночью, он на берегу океана, а из одежды на нём лишь плавки. Не будешь ведь ночевать на пляже голяком под наве¬си¬ком - всё-таки здесь уже второй месяц осени. Куда пойти, куда податься?.. Размышляя над своим теперешним незавидным положением, Олег даже рассмеялся, правда, сов¬сем не от веселья. Он глянул на натыканные среди песка лавочки - не наблюдает ли кто за ним: со стороны выглядит, мягко говоря, очень странным просто так смеющийся практически голый человек, бредущий по песку пляжа.
Точно, наблюдают! Весьма симпатичная дамочка лет тридцати с длинными ис¬синя-чёрными волосами, в открытом цветастом платье и с маленькой сумочкой в холё¬ной руке изумлённо уставилась на него своими выразительными слегка раскосыми гла¬за¬ми. «Кто она, китаянка или японка? - размышлял Олег. - Нет, для азиатки она слишком высока - рост у неё не ниже ста восьмидесяти. Скорее всего, к рождению такого создания причастны ещё и европейцы… Придурок, нашёл, о чём думать! Сейчас эта черноволосая прелесть достанет из сумки мобильник и сообщит в полицию, что по пляжу разгуливает в одних плавках и без санитаров какой-то громко хохочущий псих. И что тогда делать? Будешь без устали всех подряд гипнотизировать? Надо срочно где-то добывать одежду и подальше рулить отсюда. Ишь как пялится, кукла. Сейчас точно позвонит».
Несмотря на головокружение, он решил ознакомиться с мыслями незнакомки. Перед его внутренним зрением побежала строка англоязычного текста: «Чего это он смеётся? Пьяный? Вроде бы, нет. Наверное, смеётся потому что радуется жизни. Беззаботен и беспечен, как любой молодой красавчик. Он и впрямь красавчик: смазливая мордашка, плечи и торс, как у борца или гимнаста, длинные стройные ноги. Хороша фигурка! А походка какая! Вышагивает по песку, словно тот гривастый жеребец с фермы дяди Билла. Интересно, другие части тела у него такие же впечатляющие, как и вся его фигура? Подошёл бы ко мне и сказал: «Милая Эллен, мне так же одиноко, как и тебе. Давай познакомимся, покатаемся на твоей машине и встретим рассвет следующего дня вместе: ты и я»… Ну почему, почему этот красавчик уходит?»
В полном смятении Олег сделал ещё с десяток шагов. Евроазиаточка ему тоже приглянулась, даже очень…
- Милая Эллен, мне так же одиноко, как и тебе. Давай познакомимся, покатаемся на твоей машине и встретим рассвет следующего дня вместе, - выпалил он, подойдя к лавочке.
По мере того, как он говорил, алый ротик милой Эллен приоткрывался всё больше и больше. От удивления её карие глаза приняли правильно круглую форму, а длинные ресницы спрятались под идеально ровной чёлкой волос. Дамочка словно окаменела. Немая сцена тянулась довольно долго. Выдав «условную фразу», которую так желала слышать женщина, Олег переминался с ноги на ногу, чувствуя себя не очень комфортно в одних плавках. «Кажется, она чересчур сильно обрадовалась моему появлению, - подумал он. - Не продолжить ли тебе, добрый молодец, хотя-нехотя свой путь дальше?».
- Мы… Мы знакомы? – спросила, наконец, Эллен, когда Олег уже решил принести извинения и благополучно ретироваться.
- Нет, но я бы очень хотел познакомиться, - не соврал он.
- Откуда ты знаешь, как меня зовут?
Олег возвёл глаза и руки к небу:
- Вдруг что-то озарило меня, снизошло свыше, внедрило в мою голову уве¬ренность в то, что эту прекрасную женщину зовут Эллен и она сейчас также одинока, как и я.
Глаза Эллен приняли свою обычную узковатую форму:
- Ах ты, юный лгунишка! Ты тоже приехал сюда из Австралии?
На всякий случай он неопределённо пожал плечами.
- Конечно, из Австралии! – продолжила говорить она. - Теперь я всё поняла. Ты знаком с Крисом? Признайся, мальчик, он показывал тебе мои фотографии и при этом жаловался, какая у него жена-распутница.
- Ты поразительно догадлива, - усмехнулся Олег.
- Мерзавец, продолжает поливать меня грязью. Плетет небылицы обо мне по всему Мельбурну. А сам чуть ли не каждую ночь зависает в клубах отвратительных гомиков и развращает таких молоденьких мальчиков, как ты.
- Неужели Крис - голубой?! – возмущённо воскликнул он. – Не знал этого. Кто бы мог подумать! Действительно, мерзавец. Хорошо, что у нас с ним лишь поверх¬ност¬ное знакомство.
- И этот негодяй меня ещё в чём-то смеет обвинять?! Да я уже месяц как торчу на ранчо у дяди, ни с кем не знакомлюсь и веду себя как самая невинная монашка. Только вчера приехала из африканской глухомани сюда к морю. А ты как оказался в Кейптауне?
- Решил отдохнуть и попутешествовать.
- Ты всегда путешествуешь в таком костюме? - глаза Эллен уж очень пристально взглянули на плавки Олега.
- Мои вещи остались там, - небрежно махнул он в сторону океана. - Мы вышли в море и устроили на яхте маленький пикничок. Я, кажется, перебрал пива - поссорился с приятелями, прыгнул в воду и поплыл к берегу.
- Какой кошмар, - ужаснулась Эллен. - Только что передали: здесь в окрестностях появилась большущая акула. Тебе повезло, что она сожрала другого, а не тебя.
- Акула?! - сделал озабоченное лицо Олег. – Какая неприятная новость. Ведь я хотел немного отдохнуть и плыть назад к своим друзьям.
- Сумасшедший глупый мальчишка! На ночь глядя плыть в море? Никуда я тебя не отпущу. Пойдём лучше и в самом деле прокатимся на моей машине.

* * *

Белый «ситроен» был припаркован всего шагах в тридцати от лавочки, на которой скучала Эллен. Она усадила Олега рядом с собой и вставила ключ в замок зажигания, но мотор завести позабыла.
- Здесь очень удобные сидения. Их спинки откидываются назад, - Эллен щёлкнула рычажками сидений. - Смотри, какая получилась кровать. Попробуй, ляг. Правда, удобно? Поцелуй меня.
Опешивший от такой австралийской непосредственности Олег беспрекословно выполнил её то ли приказ, то ли просьбу. В начале поцелуя Эллен сладко постанывала, а затем, распаляясь, как истинная, не теряющая времени даром деловая леди, запустила свои цепкие шаловливые пальчики ему в плавки…
Катание удалось на славу! «Ситроен» продолжал стоять на одном месте, но рас¬ка-чивался так, словно на скорости мчался по распаханному полю. Потакая неисся¬кае¬мому темпераменту партнёрши и сам получая от этого удовольствие, Олег переживал только о том, что одинокий белый автомобиль, подпрыгивающий в вечерней темноте на площадке для парковки привлечёт внимание полицейских или любителей прогулок и в окна начнут подглядывать, стучать, а то ещё и давать советы азартные болельщики. Но, к счастью, благополучно завершить этот почти двухчасовый сек¬су¬альный марафон никто не помешал.
- Фантастика! Мамочка! Чё-ёрт! - тело Эллен сотряслось в который уже раз, она застонала и, словно стайер, отдавший все силы на беговой дорожке и грохнувшийся без чувств на землю сразу после финиша, неподвижно замерла на мякоти сидений своего «ситроена».
- Фантастика, - повторила она через минуту. - Котик, ты был таким нетерпеливым и так внезапно накинулся на меня, что я даже позабыла спросить твоё имя.
- Ольсон, - недолго думая, представился Олег и натянул плавки. - Ольсон Са¬виц¬ки. Глазки Эллен задумчиво глянули на автомобильный потолок:
- Что-то знакомое... Вспомнила! Сказочный человек-вертолёт Карлсон, который живёт на крыше и ещё знаменитый полярник Амундсен. Твои предки - шведы, датчане или норвежцы?
- Почти. Мои предки с берегов Невы. Слышала про такую реку?
- Может быть и слышала, когда учила в школе географию, но теперь я почти всё позабыла. Мой нежный и такой нетерпеливый котик Ольсон, давай ещё чуточку отдох-нём, прежде чем опять...
- Опять?.. - непроизвольно вырвалось у Олега.
- Я целый месяц провела на ферме у дяди, где кроме него живут только нес¬коль¬ко стариков, а ещё лошади, страусы и крокодилы, - Эллен хихикнула и погладила его по щеке: - Устал, котик?
- Ты задала такой темп, что, боюсь, мои аккумуляторы быстро разрядятся, - пошутил он.
После всех перипетий сегодняшнего вечера Олег и в самом деле очень был бы не прочь подзарядиться добротным сытным ужином. Эллен словно тоже умела читать чужие мысли.
- Тогда, прежде чем опять мы начнём разряжать твои аккумуляторы, я бы хотела посетить какой-нибудь ресторанчик, - заявила она. - Поехали.
- Куда поехали? - усмехнулся он и показал на свои плавки. - Нас неправильно поймут, если я в таком виде заявлюсь в ресторан. Эллен, дай мне телефон, я позвоню своим приятелям и они привезут сюда мои шмотки. Хотя,.. если они приедут, мне придётся идти с ними...
- К дьяволу всех приятелей. Теперь я тебя никуда от себя не отпущу. На набереж¬ной полно бутиков, в которых продаётся одежда. Поднимайся, - Эллен повернула ры¬чаж¬ки сидений и завела мотор.
Когда Олег зашёл в небольшую лавчонку, у её хозяина – пожилого, совершенно седого негра отвисла челюсть с вставными металлическими зубами.
- Мой друг случайно лишился почти всей своей одежды, - с самым невозму¬тимым видом сказала Эллен, доставая из сумочки внушительных размеров кошелёк. - Оденьте его. Мы хотим поужинать в приличном ресторане.
- Непременно, - пролепетал старик, посматривая то на раскрытый кошелёк в руках Эллен, то на Олега. - Сэр, перед тем, как я принесу вам рубашку и костюм, пожалуйста, пройдите в ванную комнату и смойте с живота губную помаду...
Прекрасно понимая, что сегодня даже случайная встреча в каком-либо развле¬ка-тель¬ном заведении с работниками "Роспромпоставки" весьма не реальна, он без опаски плотно поужинал в ресторане "Камелот". Ужинал именно он, потому что Эллен только отрезала маленький кусочек от своего бифштекса и лишь для вида поковырялась в жареном картофеле. Наблюдая, как её «котик Ольсон» поглощает содержимое тарелок и вазочек, расставленных на столе, она рассказывала о своём муже - негодяе Крисе:
- Ну ладно, девочки - это ещё можно понять. Но, когда я узнала, что он спит с мальчиками, мои нервы не выдержали, - Эллен промокнула салфеткой выступившие на глазах слёзы. - Во мне проснулся дедушка по линии матери - он у меня был настоящим японским самураем. Я даже не стала разговаривать с этим ничтожеством, я имею в виду Криса, а просто врезала ему пощёчину и уехала из Мельбурна к дяде Биллу. У дяди здесь большое поместье всего в трёхстах километрах от Кейптауна. Теперь я живу в нас¬тоя¬щих африканских джунглях и лишь иногда приезжаю в город. Что тебе ещё заказать, мой котик Ольсон? Ты уже зарядил свои аккумуляторы? Тогда поехали в гостиницу. Официант, счёт.
- Скажите, - обратился Олег к подошедшему официанту. - У вас здесь есть казино?
- Конечно, сэр.
- И в покер там играют?
- Обязательно.
- Ты хочешь играть в карты? - удивилась Эллен и надула губки. - Как же так? Я теперь тебя не интересую? Ты же очень хотел встретить со мной рассвет.
- Мы его сегодня обязательно встретим в твоём номере. Пойми, Эллен. Не могу же я допустить, чтобы ты всё время платила за меня. Я ведь не альфонс какой-нибудь. Одолжи мне, пожалуйста, всего сто долларов. Я отличный игрок, к тому же когда рядом такая прекрасная женщина как ты, клянусь, обязательно выиграю и сразу же верну тебе деньги за этот чудесный ужин и красивый костюм.
Через два часа они садились обратно в «ситроен», а в кармане пиджака Олега лежало ни много ни мало почти двадцать тысяч долларов. Ещё через пятнадцать минут Эллен, поскорее желающая доказать котику Ольсону, что всё-таки широкая гости¬ничная кровать, гораздо лучше, чем автомобильные сидения, уже вводила его в свой трехкомнатный номер.
Здесь он прожил три ночи и четыре дня. Чтобы свести к нулю вероятность встре¬чи с Гладышевым, Тараканом или кем-либо из их людей, Олег не выходил из гостиницы на улицу. То, что её друг оказался таким домоседом, вполне устраивало Эллен. Она была весела, говорлива и беспечна, не задавала лишних вопросов. Словно маленький ребёнок, часами смотрела мультфильмы по телевизору или рассказывала о своей жизни в Мельбурне, ещё ежедневно звонила по телефону на ранчо дядюшке Биллу и, конечно, вместе с Олегом предавалась длительным постельным утехам. Завтрак и ужин им приносили в номер. По вечерам же они спускались из номера в ресторан поужинать, после чего Олег направлялся в гостиничное казино, где пополнял свой долларовый запас. Деньги ему нужны были, чтобы уехать из Кейптауна. Поначалу он всерьёз подумывал над тем, как бы нелегально вернуться в Россию и жить там пусть даже под чужой фамилией. Но на четвёртый день его планы поменялись. В это утро он включил установленный в номере компьютер и, как в предыдущие три дня, стал по сети прос¬матривать сводку новостей. Статья, так повлиявшая на его решение, называлась «Куда же делись миллиарды Эдуарда Аграева?». С едким ехидством корреспонденты «Нью-Йорк Таймс» сообщали в ней, что десять миллиардов долларов, которые известный российский олигарх передал своей стране, странным образом вдруг исчезли с бан¬ков¬ских счетов.  Точно также как и когда-то деньги МВФ, данные на развитие России, они канули в «чёрную дыру» русской безалаберности или, что более вероятно, в «чёрные дыры» карманов идеально отрегулированных в  своей преступной работе русских криминально-административных кланов. Как утверждали авторы статьи, вторая версия более предпочтительна, так как власть предержащие влиятельные русские чиновники на все вопросы журналистов по поводу очередного исчезновения денег только в недоумении разводят руками.
Во время поездки на пляж со своими похитителями, он не придал значения высказываниям Тараканова – ему тогда не до того было, а слова заместителя Гладышева оказались пророческими.
- Всё-таки, Таракан оказался прав, - воскликнул Олег, дочитав статью. В бессильной злобе он так грохнул кулаком о стену, что из спальни выскочила заспанная Эллен.
- Что случилось, Ольсон? Плохие известия?
- Хуже некуда, - он сразу не мог прийти в себя и должен был высказаться хоть кому-нибудь: – Очень плохие известия. И самое страшное, что ничего исправить нельзя. Они воровали, воруют и будут воровать, потому что они – власть. А это значит, что у такой страны нет будущего и ехать туда, чтобы хоть что-то исправить, что-то изменить, просто бессмысленно.
- Не пойму, о какой стране ты говоришь? Ты не хочешь больше ехать в нашу Австралию?
- В нашу Австралию? – Олег горько усмехнулся.
Что же, сама того не подозревая, Эллен подкинула ему вполне здравую идею. Почему бы и в самом деле ему не поехать жить в Австралию? Судя по рассказам этой милашки о её жизни в Мельбурне, Австралия и в самом деле не самое плохое госу¬дар¬ство на этой планете.
- В нашу Австралию? – пробормотал Олег. – Именно в Австралию я и поеду.
Когда Эллен пошла принимать ванную, он достал из ящика письменного стола её паспорт гражданки Австралии, перелистал и тщательно запомнил каждую деталь, каждый незначительный штрих этого документа. Затем спустился в вестибюль гости¬ни¬цы и в магазинчике купил блокнот размером, формой и цветом обложки напоминающий паспорт Эллен. Здесь же в вестибюле находилась и фотомастерская, где он сфото¬гра¬фировался. Получив фото, Олег прикупил ещё ручку и клей, а потом вернулся к себе в номер. Эллен продолжала плескаться. Отлично, значит, ему никто не помешает.
Олег вырвал из блокнота лишние страницы, на нужном месте вклеил свою фотографию и стал вписывать туда требуемые паспортные данные. Теперь хорошо бы провести первое пробное испытание его изделия.   
- Я слышала, как ты открывал входную дверь, - сказала Эллен, выходя из ванной. – Куда ты уходил?
- Я попросил приятеля подвезти сюда мой паспорт. Хочешь на него взглянуть?
- На твоего приятеля?
- Нет, - Олег представил настоящий австралийский паспорт, ввёл в гипнотический транс Эллен и протянул ей блокнотик. – Я хочу показать тебе свои документы.   
- Зачем мне нужно смотреть твой паспорт? – милашка Эллен открыла блокнот. – Или ты при нашем знакомстве обманул меня и назвался чужим именем?.. Ну-ка, инте¬рес-но… Нет, всё правильно: Ольсон Савицки. Какой ты на фотографии серьёзный! А костюм очень похож на тот, что мы купили  в бутике на набережной.   
- Мне всегда нравился такой фасон и этот цвет.
К его «паспорту» у Эллен не возникло никаких претензий. Она полистала блок¬нот, а затем отдала Олегу:
- Представляешь, он мне сегодня приснился.
- Кто приснился?
- Мой Крис. Как ты думаешь, к чему это?
- Не знаю, - рассеяно ответил Олег, мысль о переезде в Австралию прочно засела в его голове. – Эллен, солнышко, ты только не обижайся… мне скоро придётся возвра¬титься в Мельбурн.
Ротик Эллен капризно приоткрылся, а восточный разрез глаз округлился и заб¬лес-тел влагой.
- Так быстро? – пролепетала она, хотела что-то добавить, но из сумочки раздался трезвон её мобильного телефона: – Алло. Что тебе нужно, Крис? Ты в Африке?! У дяди Билла?! Зачем ты прилетел?.. Да, я поехала в город развеяться. Помириться?! Ни за что! После того, что я о тебе узнала… Ты никогда не был в этом клубе? Не ври, лгун. Виль¬со-ны видели, как ты парковал там машину. Не в клуб, а куда?.. Почему же ты раньше всё мне не объяснил?.. Я разъярилась, как пантера? Ещё бы! Да, уехала, потому что ты меня тогда капитально достал. Не можешь без меня?.. Хм, приятно слышать… Ну, не знаю… Я подумаю… Хорошо приезжай…
- Это Крис, - сообщила Олегу Эллен, отключив мобильник. – Он решил сделать мне сюрприз: предварительно не позвонив, вчера прилетел в Кейптаун и сразу же отпра¬вил¬ся на ранчо дяди Билла. Хорошо, что он не узнал заранее о моей поездке в город. Представляю, что бы он возомнил себе, если бы увидел нас вместе - он ревнует меня без всякого повода. Утверждает, что Вильсоны ошиблись: тогда он был не в клубе гомиков, а рядом, в соседнем доме – по вечерам подрабатывал дизайнером в одной мастерской. Этого у него, конечно, отнять нельзя – он хороший специалист. Наверное, зря я тогда погорячилась. Сейчас он на машине отправится обратно в Кейптаун и после обеда будет здесь в гостинице. Ольсон, неужели ты вот так уедешь, и мы больше никогда не уви-димся?! Я этого не перенесу. Обними меня,.. какие у тебя жаркие губы… да… ещё,.. вот так,.. о мой нежный котик Ольсон!..   
Около полудня ему всё же удалось вырваться из объятий взбалмошной жёнушки Криса. Когда такси от гостиничного подъезда повезло его на аэродром, Эллен стояла на балконе своего номера. Она плакала, вытирала глазки платочком и на прощанье махала Олегу холёной рукой.

* * *

Тёплая бодрящая волна обдала его, когда после череды гудков трубку наконец-то подняли, и он услышал такой знакомый, такой с детства родной голос.
- Мама, это я, - волнуясь, сказал Олег.
Прошло чуть более трёх месяцев с того дня, как он разговаривал с ней и объяс¬нял, что вовсе не утонул, что с ним всё в порядке, но ему нужно некоторое время тайно пожить за границей – так надо. Тогда он звонил из особняка своих кейптаунских похи¬ти¬телей, и каждое его слово контролировалось коротышкой Гладышевым. Сейчас же он звонил из Сиднея и был свободен, но приехать в Питер и встретиться с близкими всё же не мог, как и прежде, боясь за свою и за их безопасность.
- Как дела, мама? 
- У нас всё в порядке, Олежек. А ты как?
- У меня тоже всё в полном порядке.
- Ты хоть не в Ираке, сынок? Я как вижу эти все теракты по телевизору, чуть не плачу: - вдруг, думаю, с тобой что-нибудь случиться.
- Я живу в спокойной стране, мама. Мною никто не интересовался?
- Никто. Все ведь так и считают, что ты тогда в Африке… Хотя, нет… Интересовался… На той неделе я твоего друга-одноклассника встретила. Николаем, кажется, зовут. У него ротвейлер недавно издох, хоть уже и старая собака, а всё равно жалко. Он очень переживает, а тут ещё о тебе спросил и когда узнал, что ты утонул, чуть не расплакался, бедняга. Когда же ты сможешь вернуться, Олежек? 
- Не знаю, мама. Будущее покажет. Как там мой братик поживает?
- Кирюшенька начинает разговаривать всё больше и больше. Лопочет смешно так, правда, не всё понятно. Мы с ним даже уже песенки разучивать начали.
- Мама, та старая тетрадь деда,.. она должна лежать в шкафу под альбомами.
- Там и лежит, наверное.
- Когда Кирюха ещё чуток подрастёт, начни его обучать по этой тетради. Ему это в жизни пригодится. Вообще-то, смотри сама. Ты мать – тебе решать.   
В трубке послышался тяжёлый вздох. Наверное, мама вспомнила дни, когда ещё подростком Олег нашёл эту тетрадь. Вспомнила, наверное, как убили её первого мужа, и как Олег сам едва не погиб от рук наёмного киллера.
- Мама, у вас деньги есть?
- Если тебе нужно, Олежек, я деньги достану.
- Мне не нужно. С деньгами у меня нет проблем, и я тебе скоро сам их вышлю на первое время, потом тоже буду регулярно высылать.
- Ты работаешь?
- Конечно, толкаю вперёд научно-технический прогресс.
- Как и прежде, занимаешься своей любимой физикой?
- Конечно. В городе, в котором я сейчас живу, создана отличная лаборатория. Мне нравится моя работа, и я вполне всем доволен. Только ты об этом, как и раньше, никому ничего не говори. Всё, мама, целую. Перед тем как послать деньги, я опять тебе позвоню. Это будет очень скоро, - он положил трубку.
«У меня в Сиднее - зима и начинается новое утро, у мамы в Питере – лето и ещё заканчивается прошлый день. Да, далековато я, устроился от своего родного гнездыш¬ка», - думал Олег, глядя на улицу за окном. Там в свете уличного фонаря короткими блес¬тящими пунктирами нёсся к тротуару густой дождь и бомбардировал поверхность луж. До рассвета два часа, до начала работы - четыре. Ещё вполне хватало времени, чтобы принять горизонтальное положение и поваляться в постели, даже можно было бы вздремнуть. Но ему спать совершенно не хотелось. Он прошёл в ванную и, перед тем как начать бриться, заглянул в глаза своему отражению в зеркале, подмигнул ему и спросил:
- Что ты за человек, Олег Савицкий? Вроде бы и вполне нормальный, а, с другой стороны, далеко не такой, как большинство людей. Ты не от мира сего! Ты бы мог за¬прос-то стать миллиардером, или, демонстрируя чудеса, организовать религиозную секту и заделаться её духовным мессией. А почему бы не провозгласить себя новым Иисусом Христом? Олег Савицкий – «суперстар»! Ты бы мог жить припеваючи, но вместо этого по-прежнему каждый день торчишь за своими расчётами перед компьютером или у лабораторного стенда. Странный ты, Савицкий.
Он намазал щёки кремом и, счищая его бритвой, стал думать о том, что прои¬зойдёт через несколько часов в стенах университетской лаборатории. Этот сегодняшний эксперимент был принципиально важен для Олега: если теоретически просчитанный по взятым за аналог магнитным полюсам Земли «электромагнитный трубопровод» сумеет оторвать от нижней точки стенда капсулу и начнёт поднимать её вверх, а, тем более, мягко опустит вниз – идея создания космического лифта станет уже не такой фантас¬ти¬ческой и нереальной.
Приготовив себе кофе, он включил телевизор и сел в кресло. По CNN показывали бесплодную пустыню, а вещающий за кадром голос навевал тоску:
- Ученые бьют тревогу: за последние 30 лет площадь засушливых районов на планете выросла более чем вдвое. От глобального изменения климата пострадали практически все континенты. К таким выводам пришла группа ученых из амери¬кан¬с¬ко¬го Национального центра атмосферных исследований под руководством Эйгуо Дэя. Согласно расчетам группы Дэя, сегодня почти треть земной поверхности покрывает очень сухая почва. Любопытно, что в большинстве случаев изменение структуры поч¬вы объясняется отнюдь не сокращением количества осадков. Причина – в повышении сред-негодовой температуры, из-за чего стало испаряться больше влаги. Если гло¬баль¬ное потепление не остановить, то уже в ближайшем будущем районы с сухой почвой будут превращаться на теплое время года чуть ли не в пустыни. «Наши исследования дают основания предполагать, что процесс уже начался», – считает Дэй. Он не уточ¬няет, когда именно произойдет кардинальное изменение климата на Земле. Зато это де¬лает другой известный климатолог профессор Университета Нью-Хемпшира Деннис Л.Медоуз – один из крупнейших современных ученых, занимающихся глобальными экологическими проблемами. В недавнем интервью «Yтру» он предупредил, что через 20 лет многие страны столкнутся с последствиями загрязнения грунтовых вод, вырубки лесов, выброса в атмосферу парниковых газов…
- Ну вот, с утра и такие страхи, - Олег включил музыкальный канал.
Перед началом этого важного рабочего дня ему не хотелось думать о плохом. Но всё равно под задушевную песню Стинга вспомнился отрывок из прадедовской тетради: 
«… и ужаснутся тогда люди своим деяниям, покаются в грехах своих тяжких перед Землёю, и дабы спасти род человеческий, построят подобно Ною ковчег. И мед¬лен¬но вознесётся ковчег сей высоко-высоко в небо, и построят там люди го¬род, и  будут жить в нём, пока не очистится от грязи и зла их колыбель-планета. И спустятся тогда они весёлые, умные и бессмертные, и вернутся в свой дом родной и един¬ст¬вен¬ный, и счастливо заживут на своей Земле, и с тех пор будут свято беречь её».
- Хватит стращать самого себя. Нашёл время думать о катастрофах и конце света. У меня сейчас должно быть прекрасное настроение, - произнёс Олег и увеличил громкость. – Всё будет хорошо.
Как раз на экране меланхоличного Стинга сменила задорная Кайли Миноулт.
- Всё будет хорошо, - повторил Олег, уходя через час на работу.