Гусар

    В одном мебельном салоне жил - был стул: незамысловатый, в дешёвом лаке,
из сосны. Притулился он в углу, в тесноте и соседствовал рядом с кухонными
гарнитурами, кроватями и диванами.  Покупатели  трогали гладкие поверхности
столешниц, дверец, тумбочек в поисках изъянов, приценивались, но к стулу
так никто и не прикоснулся. А всё потому, что имел он только три ножки.
Четвёртую потеряли, когда везли от фабрики к магазину. Или где-то ещё.
А, может, этой ножкой кому-то настучали по голове и забыли вернуть на место.
А, может, некий голодный  грузчик сварил из неё макароны по-флотски.
Да и какая разница в том, кому настучали и чего варили?
   И вот однажды ночью, когда в магазине из покупателей остались только мыши,
этот стул собственноручно приделал  недостающую ножку из тарных сосновых
дощечек и наутро стоял как новенький, улыбаясь каждому встречному. Потом
кто-то его неосторожно толкнул, хрупкая ножка отвалилась и стул
зашатался, согнулся.
   На следующую ночь он смастерил себе новую ножку, позаимствовав
материал из кухонного стола уже импортного производства с палисандровой
столешницей. Утром работники магазина вернули всё как было, а стул
попинали да задвинули  поближе к мусорным контейнерам. На третью ночь
он долго размышлял о своей нелёгкой доле, мечтал, грезил, что вот мог бы
тоже, как остальные, жить в тепле и уюте, радоваться детскому смеху,
песням из телевизора, своей нужности. Так он бродил вокруг контейнеров,
заглядывал внутрь, с опаской, словно чувствовал, что окажется там
рано или поздно.
   В тусклом свете уличного фонаря он нашёл зажигалку и не долго
думал, как поступить с ней. Чиркнул колёсиком раз, другой... и спалил всё,
что в магазине было. До самого утра сидел рядом с мышами в сторонке,
грел свои ножки в жарких всполохах пламени, думал о чём-то своём, деревянном.
Затем встал, распрямил спинку словно гусар и, прихрамывая, заковылял
по ночной улице мимо тусклого фонаря, мимо газетного киоска,
в сторону пустой автобусной остановки: стук-и-стук-и-стук!
   Мышки потянулись следом.