11. Святой и клятый. 1 я мировая

- Дед  опёрся спиной о спинку стула и  слегка вытянулся на стуле. Было заметно, что нравилось вспоминать ему то, о чём он рассказывал.

Эти 9 лет мы прожили, как в раю. Трудились как и всегда, но только всё выращенное оставалось нам. Ну, за исключением налогов, да только разве это расход. Вот у помещика был расход. Если оброк полностью не выплатишь, последнее заберут, а если и забрать нечего, на правёж поставят. Это когда ставили в чистом поле и не давали присесть, хоть сутки. А  Слышал, небось, поговорку: "в ногах правды нет". А это, когда недоимщиков по пяткам били палками. Откуда там правде взяться, если отдать им нечего. Всё равно такие недоимки всем миром тогда платили. Вот и оставалось нам только на прокорм. И если весной тёртые лебеду да коренья в муку не добавляли, то считали, что год хороший. А тут мы не только хлеба, мяса вдоволь едали. Что такое деревянный плуг да деревянные бороны дети уже не знали. Руками давно уже не сеяли.

  Никто не подозревал, что в 1914 году начнётся великая война. Тогда Австро-Венгрия объявила войну Сербии и Николай 2 сербов поддержал. Вот и всё, что мы знали. Ну, сербы, греки, да болгары постоянно воюют за свободу и не раз мы им помогали. Особливо против турок. Наши ведь, православные. Вот и сейчас, думали, быстренько сходят наши войска, помогут и вернутся с победой. Как это уже не раз бывало. Все так думали. Когда войну объявили, добровольцев тысячи записались. Потом, когда оказалось что там ещё и Германия с Италией заступились за Австро-Венгрию, было уже поздно. Все поняли, что это надолго. Добровольцев сразу  поубавилось. Власть на немцев обиделась так, что Санкт Петербург переименовали в Петроград. На русский манер.

 Из нашего рода добровольцем никто не пошёл. Старики не пустили. Появится, мол надобность, пойдёте. Так ведь и появилась спустя несколько времени. Пятерых мужиков из наших забрали. Из деревни мужиков до сотни. Самые сильные рабочие руки в семьях. Да только кому какое дело? Разве  что бабы запричитали. Война ведь. А мужики на телегах отправились в уезд. За годы войны Ещё несколько десятков мужиков призвали. Не раз мы порадовались, что не разделили своё хозяйство по семьям, как дед и завещал. Пережить нужно было войну, а сообща сподручнее. Если и не сможем всю землю вспахать да засеять, то остальную землю можно и на корма приспособить, да скот выкормить сверх того, что есть у нас.

Войну начали бодро, но сразу стало понятно, что силы у противника не малые. Через три месяца и первые потери в деревне обозначились. Аж пять похоронок пришло и двое инвалидов. Один без ноги. Все наши в одну роту попали. Эти  рассказывали, как дрались односельчане, только одно было понятно, что наших никуда в серьёзное дело ещё не посылали. Потому как потери небольшие. А так, мол, очень много погибших по всем войскам. Мы сильно в военных действиях не разбирались. Чай не главное командование. Однако посидели с мужиками и покумекали о том, что нужно готовиться к трудным временам. А это что? Решено было для всякого случаю и оружие прикупить. А пусть лежит по домам до срока. Авось он, тот срок, никогда не наступит. Окромя того решили сообща деньги собрать на помощь нашим вдовам. Скоро, поди, ещё появятся, да и мало ли ещё для чего. Иди знай, что война принесёт. Так снова общество в нашей деревне объединилось, как всегда и было, а за главных выбрали двоих пожилых мужиков у которых все деньги и хранились на доверии. 

В хозяйствах всё было по прежнему. Дети не избалованные, да к работе приученные. Девочки в 10 лет уже всю семейную работу знают. И семью накормят, и скотину присмотрят. Пацаны в 10 лет за плуг ещё не встанут, силёнки не те, да только все работы, которые сподручны, объяснять им не надо, да и заставлять тоже. Сызмальства все в работе. Потому первые два года войны пережили спокойно. Правда начали с нас зерно собирать за государственные расписки. Мол, закончится война, за всё власть заплатит по самой высокой цене. Как тут откажешь? С другой стороны, всё под чистую не забирали. Да Бог с ними, с деньгами. Лишь бы скорее победили. Похоронок уже столько пришло, что пол деревни мужних баб овдовело. А сколько холостых парней уже не женятся никогда.

Когда в феврале 1917 года революционеры царя свергли, началась небывальщина. Власть исчезла. Ну, как бы она и была, да только люди её, словно не замечали. Помещик наш был спокоен. Мы тоже. А что нам, пахарям? Мужики уже давно на фронте. Почитай одни старики, да дети. Кто бы там власть не делил, а землю вспахать и засеять нужно. Её не обманешь. А кушать всякая власть хочет. Только вот кто станет по распискам платить нам после войны, если старой власти уже нет. Правда урядник сказывал, будто временное правительство обещало всё вернуть крестьянам. Будто на смену временного правительства придёт другое. Учредительное собрание какое-то. Мол, всё останется по прежнему, как при царе. Может даже и лучше. А царь с семьёй, мол, арестованный дома сидит. Крестьяне-то народ недоверчивый. Понятно, никто ему не поверил, однако все призадумались и стали готовиться к худшему. Только какое оно, это худшее. Всем миром тогда порешили в каждом дворе потайную яму для хлеба вырыть. Земля у нас песчаная. Если под мешки доски положить, а сверху накрыть чем-то, да засыпать, то сохранить зерно можно. Не сразу зерно прорастёт, а какое и прорастёт, так всё равно пригодится. Нам не привыкать. И лебеду ели.

 Так и получилось. Крестьянская смекалка никогда не подводит. Землю отсеяли и урожай собрали, а по осени началось. Уж кто там в городе власть делил не знаю, но с продуктами стало в Петрограде очень плохо. Снова стали у нас зерно за расписки забирать. Отдавали плохо, но куда его всё спрячешь? Приходилось отдавать. Хорошо, хоть не всё забирали.
В октябре случилось восстание и Керенский сбежал. В городе хлеб подорожал неимоверно. Новая власть оказалась из революционеров. Из тех, кого я старался сторониться. Теперь они заявили о себе и перво-наперво издали два декрета. Первый, - декрет о мире, второй - декрет о земле. И всё-то у них гладко получилось. Конец войне и всю помещичью землю крестьянам. Да только какому помещику это понравится? Понятно, что нам о помещиках не горевать, только ведь не воевать же за неё.  Жалко не все так думали. В январе стали наши солдаты возвращаться, да все по форме и с оружием. Я когда на сходе спросил, а на кой ляд нам помещичья земля, вся наша солдатня сразу загомонила и заспорила. Изменились мужики, на войне-то. Перестали старших уважать. Нам, сказывают, всё равно что помещик подумает, или не подумает. Теперь не его власть. Его убей, никто и не спохватится. Только почти всю землю нашего помещика под совхоз власть отдала. Мол, зачем хорошее хозяйство разорять? Пусть работает на свой народ.

В феврале пришли землемеры землю делить на дворы, да столько её нарезали, что у людей голова кругом пошла. Стало у людей земли вдесятеро. Такое и во сне не увидишь. Живи и радуйся, да только рынки власть позакрывала. Торговать стало негде. А зачем тогда столько земли? Ну вырастишь ты вдесятеро пшенички, а куды её девать? Не скотине же скармливать. Да сколько же скотины нужно держать в таком разе? В марте немцы на нас попёрли. К самому Питеру стали рваться. А войск-то на фронте нет. Разбежались по домам солдатики  землю делить. Немцы не будь дураки, без потерь немеряно земли захватили, да перед Питером их остановили. Большевики расстарались. Говорят собрали в Питере всех кто мог оружие в руках держать и бросили под Псков и Нарву.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА:

9 декабря 1917 года  большевистское правительство предприняло первую попытку заключить мир с немцами в соответствии с провозглашённым "декретом о мире". Немецкие условия показались народному комиссару иностранных дел Троцкому Л.Д. неприемлемыми и он заявил о переходе к взаимоотношениям с немцами в духе, "ни мира, ни войны".

15 (28) января 1918 года Совет народных комиссаров Советской России издал Декрет о создании Рабоче-крестьянской Красной армии (опубликован 20 января (2 февраля) 1918 года в официальном печатном органе правительства большевиков[2]).

18 февраля германские и австро-венгерские войска начали наступление по всему Восточному фронту.

21 февраля был создан Комитет революционной обороны Петрограда во главе с Я. М. Свердловым. Вечером 22 февраля в Петроград по вызову В. И. Ленина прибыл из Могилёва начальник штаба Верховного главнокомандующего, бывший генерал М. Д. Бонч-Бруевич, фактически возглавивший оборону Советской России от внешнего врага.

23 февраля 1918 года было опубликовано воззвание СНК от 21 февраля «Социалистическое отечество в опасности»

Утром 23 февраля Совнаркому был предъявлен германский ультиматум. На заседании ЦК РСДРП(б) Ленин, несмотря на сильную оппозицию, склонил членов ЦК принять ультиматум. Ленин потребовал заключения мира на германских условиях, пригрозив в противном случае подать в отставку. Ленин считал, что главное — это ценой любых потерь сохранить островок уже существующей пролетарской власти.

Интересно что продвижение немецких войск к Петербургу было позитивно воспринято противниками новой большевистской власти.

3 марта 1918 года был подписан Брестский мир целиком на германских условиях.

Патриарх Московский и всея России Тихон в своём послании 5(18) марта 1918 года высказался с резким осуждением Брестского мира: «Заключённый ныне мир, по которому отторгаются от нас целые области, населённые православным народом, и отдаются на волю чуждого по вере врага, а десятки миллионов православных людей попадают в условия великого духовного соблазна для их веры, … мир, отдающий наш народ и русскую землю в тяжкую кабалу, — такой мир не даст народу желанного отдыха и успокоения. Церкви же Православной принесёт великий урон и горе, а Отечеству неисчислимые потери»


ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА:

- Наша деревня под немцев не попала. Мы с другой стороны Питера. Не с немецкой, да и поближе Нарвы будет. Нам-то крестьянам что? Дальше своей деревни никто особо не рвался. Хотелось дома пожить по-крестьянски. Когда землю делили, молодые радовались, а старики  говорили, что теперь и беды не оберёшься. А я так кумекаю. Вот как только землю у помещика отняли и нам, крестьянам, отдали, так и началась гражданская война. Столкнули большевики нас с помещиками. Отцу моему и братьям его всё это не нравилось. В возрасте они уже были преклонном. Под 80 годков. И таких в деревне было сколько-то. Уважали их, да только кто к ним прислушивался, когда столько земли в руки пришло. Но мы  помещичью землю не взяли. Остались на своей земле. Нет, мы не боялись помещика. Просто старики сказали, что негоже брать чужое. Беды не оберёшься. Да и к чему сейчас нам земля? Вот окончится война, тогда и подумаем о земле. Род у нас не маленький. Сообща любую землю купим. Хоть за пять, хоть за десять лет, но расчитаемся. Мы все подумали и послушались. Потому и не оказались мы в числе приобретателей земли. Правы оказались старики. А куда спешить, когда такая война в стране. Вон, царя сбросили, Керенского, Учредительному собранию даже собраться не дали. Выстоят ли большевики у власти?

Я когда в городе был, только о войне и слышал. Не называли это гражданской войной, а как её ещё назвать, когда русский против русского оружие поднял? А тут чего только не было. То Корнилов, то Краснов, то батька Махно, то большевики с Лениным то кого только не было. И чем дальше, тем хужее. Тут ещё и немцы. Как только от немцев откупились стало и того горше. Там и белочешский мятеж, и Дон поднялся, а в Сибири адмирал Колчак. И на рынок уже я ездить стал не для того, чтобы что продать. Уже и лавки наши давно заколоченные стояли. Торговать нельзя. Торговали, конечно люди, из под  полы. Ну как на рынке без торговли? Но на рынке люди ещё и  новостями делились. По привычке. А где ещё собираться простому человеку. Опять же, может с кем и встретиться получится. От людей-то поболее правды услышишь. Не то что в этих газетах, да листовках. Хотя, от правды легче не становится.