Кошку замуж выдавали

                Тщательно облизав правый симметричный орган к наиболее почитаемой части своего тела, Василий Кузьмич не без удовольствия потянулся.

                Умученное летними заботами солнце едва наскребло остатки тепла и нежности, да и разом отдало все последним дням заблудившегося во времени бабьего лета. Еще  слепило ярко, но уже  без страсти, перейдя Рубикон накала отношений, солнце засобиралось в осенний сумрак осени, а в послед - холодную отстраненность зимы. В прищуре зеленых глаз посматривая на солнечные зайчики в стеклах многочисленных автомобилей, Василий Кузьмич с удовольствием нежился под ласковыми лучами, попеременно подставляя то один, то другой бок,  вальяжно потягивался, мурлыкал любимую мелодию,  позевывал с ленцой, а в целом был очень доволен погодой, а еще поболее самим собой.

                «Да погодка, однако. И тепло и сухо, и светло и не жарко, благодать. Листья цветные, не сухие и  не мокрые, самое то, что надо для покоя и отдыха. Давно такой комфортной осени не упомню. Хотя… Действительно, пару лет назад было-было, было… Ох, молодость!  Да что это я? Я и сейчас очень даже в расцвете сил. Как там меня эти существа странные назвали тогда? Брутален,  да, вот так. Дуры, конечно, как и все бабы, им бы на констатации моей брутальности и остановиться, а их дальше понесло, мол, настоящий мужик должен быть грязен, вонюч и блохаст. Во-во потому вы и не замужем, дамы, что так к нам, настоящим мужикам относитесь. А я в молодости, ох, красавчиком был. Пушистый, статный, усы  рыжие, глаза, что изумруды! Блохи? Парочка всего-то и бегала, так какие! Интеллигентные, породистые, не то, что у нынешней молодежи не блохи, а плебеи сплошь и рядом. Мне бы еще черную шляпу на глаза надвинуть, да в плащ-накидку обернуться...Эх!  Ну, тетки как тетки, опять что-то глупое и неуместное сморозили, кота в сапогах какого-то вспомнили, тоже мне… А я вот помню… в молодости, когда в семье еще жил, в доме, читал  стихи, да-да читал, портрет еще был его, красавчика. Вот, вспомнил, Байроном звали, ну вылитый я в молодости! Да и нынче все при мне: и стать, и красота. Самый замечательный возраст и сила еще есть, и уважение уже есть. Пожилые уважают за мудрость,  а молодые… Да уж… Надо правде в глаза смотреть: ничего и никого они, эти молодые, не уважают,  так и норовят чужое оттяпать и захватить, на пятки наступают нагло и нахраписто. Только силу и уважают. Все время оборону приходится держать, не больно-то и расслабишься. А не рассказать ли им ту историю? Для поддержания имиджа своего? У меня, разумеется, с имиджем все в порядке, и то сказать,  столько детей в округе моих, не счесть, но не помешает  напомнить: кто есть кто, так, в профилактических целях…».

                Оглядев мужскую часть клуба «Три бачка на Солнечной», Василий Кузьмич остался доволен–все в сборе. Женщины отсутствовали,  удалились на свое совещание с какой-то сложной повесткой дня, все им неймется, бабам этим. Такая погода - живи и радуйся, нет же,  они  третий день обсуждают проблемы контрацепции,  равенства полов ( о чем это?) и моральный облик подрастающего поколения. Дуры.  Впрочем, Василию Кузьмичу отсутствие дам было на руку, разговор предстоял мужской.

                –Да уж, други моя, захотелось мне поведать одну историю... Денек-то нынче какой чудный задался. Помнится, в такой же октябрьский день, солнечный и теплый пару лет назад случился со мной презабавнейший пассаж…– молвил, растягивая слова, и замолчал многозначительно.

                Ох, любил Василий поговорить, да не просто абы как, а с чувством, смачно и вкусно, с интригой и эпатажем,  в удовольствие себе любимому.

                К ораторскому искусству Василий Кузьмич относился очень серьезно. По молодости даже и изучал оное, случилась такая оказия с ним, в той, еще другой его жизни. Речи готовил заранее, экспромты, как нынче случилось, не любил и побаивался. Умел слушателей увлечь и держать в трепетном внимании, сам же позволял паузы,  вольготно потянуться, почесаться, а то и на блоху отвлечься на пике нерва повествования.   

                Убедившись в зародившемся интересе у собратьев, Василий Кузьмич неспешно продолжил.

                –За день нагулявшись, а как сейчас помню, три подружки у меня тогда одновременно было, и всем же внимание оказать надоть, да так чтоб довольны остались, да и друг о дружке не узнали, освободился к вечеру. Натрудился, набегался за день, что тут и говорить, а как проголодался… Вот в наш клуб «Три бачка на Солнечной» и забежал  перекусить, темно уже было.

                –Тут-то меня и схватили. Испугался? Кто спросил? Ты недоросль старших не перебивай, да еще и глупыми вопросами. Нет, а чего бояться?  Я, конечно, слегка напрягся, когда она на спину меня перевернула и начала спрашивать - девочка я или мальчик. Но, во-первых, ума у этих двуногих существ, кот наплакал, во-вторых,  у женской части тем более, в-третьих, случаев ихних сексуальных извращений в отношении нашей расы зафиксировано не было,  в-четвертых, женщины, как правило, не агрессивны, тем более бальзаковского возраста, в-пятых,  темно было, могла и не понять, хотя, на мой взгляд, настоящих мужиков всегда и везде видно… Кто сказал: «У настоящих мужиков?». Встал и покинул наш клуб, быстренько. Мы тут похабшину не потерпим.  Ладно, принимаются, но в первый и последний раз. Предупреждаю, если кто еще раз перебьет меня, историю не услышите. Я сказал!

                –Так вот, я хоть и напрягся, но не испугался. Рявкнул басом для порядку, а тетка так ласково со мной заговорила, рыбкой - хамсой мне под нос тычет и быстро куда-то несет. Оглянуться не успел, в жилище и оказался. Вспомнилось сразу мое детство золотое, такая же чистая и  уютная квартирка,  миски-самобранки полные вкусной еды,  мамка пушистая и ласковая да прислуга двуногая, эх…хорошее время было… чего уж там. Да не про то сказ нынче. С рук меня спустили, я оглянулся,  потянулся для порядка, показать мол, подумаешь, мы и не такое видели, да и пошел на запах еды. А что? Ужину–то моему помешали, а от запаха рыбы, той, что мне в нос тыкали, есть еще больше захотелось. 

                –Вдруг вижу - ОНА. Сидит, глаз с меня не спускает. Я, конечно, очень хорош собой, но так пялиться на мужчин настоящая леди никогда себе не позволит.  Да и то сказать, какая она леди,  дворовая полосатая кошка,  как и мы, но с удачно сложившейся судьбой.  Да, чистая, сытая, ухоженная и избалованная, но не первой молодости, подневольная и одинокая, что ей еще остается как на меня свободного и независимого красавца пялиться, пялиться… А мне  жалко? Не жалко! Но сказано же, мозгов у баб нет. Я от глупости этакой опешил. Да кто ты такая на меня кидаться? Размахивает она, видите ли, передо мной лапкой с розовыми подушечками и чистыми ноготками! А того безмозглая и не понимает, у кого яйца, тот в доме и хозяин. А потом удивляются,  с чего бы это столько баб одиноких, да с мужиками себя правильно вести уметь надобно, еще то искусство, скажу я вам.  Даже тетки двуногие одновременно запричитали, мол, как ты его, то есть меня, встречаешь, сколько можно же их бить,  и никакого третьего не будет. На этом месте я опять напрягся, но потом подумал и решил, да пофиг мне,  что там у нее до меня было, со мной ее бабские штучки не пройдут. Раз меня сюда принесли, я тут хозяин и будет она отныне по моим законам существовать. Вот для начала я ее крепко, но все же в полсилы и  приложил мимоходом, по пути на кухню. Так я, конечно,  женщин не бью, но больно уж истерила…дура полосатая.

                –И опять… Была бы умная, сразу же раскаялась и хозяина признала: в ноги кинулась, прощение попросила за поведение свое неподобающее. А эта, куды уж там, футы-нуты ножки гнуты: разоралась, расслюнявилась, бросилась вон из коридора, а тетки двуногие за ней. А я что? Пошел на кухню. Поел в удовольствие, приглядел себе кресло возле торшера с широким плафоном, нависающим теплым куполом, да спать и завалился. Трудный и насыщенный день у меня выдался, однако.




                ***

                Мы с мамой грустно смотрели вслед маминой коллеги, уносившей  несостоявшегося мужа нашей Алиски.

                Алиска никого не провожала, а валялась на полу и завывала у меня в спальне.

                –Ну и как мы это третью ночь вытерпим? А все ты виновата: пусть рожает, пусть рожает!
                –Мама, да я в чем виновата?  Таблетки уже не помогают, а ветеринар сказал,  раз в год должна рожать.

                Накануне было принято решение пригласить в гости жениха для Алисы. Чистенький и породистый, с красивым противоблохастым ошейником интеллигент в пятом поколении проживал у маминой коллеги. Интеллигент был встречен мной и мамой радостно и доброжелательно, Алисой же весьма сурово. Был  неоднократно избит и всевозможным образом изощренно оскорблен. Похоже, Алискин жених только нам с мамой и приглянулся, да и то ненадолго. Повел он себя как истый хлюпик, спрятался под кровать, где безвылазно просидел целый день до прихода хозяйки. Из-под кровати его выуживали вдвоем: виноватая мама и оскорбленная за своего любимца мамина знакомая. Мы с Алисой наблюдали со стороны: я весьма ехидно, она высокомерно.

                –Вопрос «Кто виноват» отложим как не конструктивный, а вот что теперь делать будем, дочь? 
                –Ну-уууу. Таблеток нет. Пойду на помойку ловить другого жениха. Из приличной семьи не захотела, может люмпен сгодится, для этого дела порода не суть важна. Только как я пойму, кот или кошка, не ошибиться бы.

                –Не мне, матери, тебе, дочери на исходе твоего третьего десятка объяснять, чем внешне мужчина отличается от женщины, откроешь медицинскую энциклопедию и посмотришь.

                –Так темно же, мне на ощупь определять?
                –Фу!!!
                –Вот если фу, иди сама.
                –Ты бы себе лучше поискала, чем Алиске женихов по помойкам!
                –Себе тоже по помойкам?
                –Фу!!! Вот она все рожает и рожает, а ты в девках сидишь сиднем.

                На слове «в девках» Алиса перестала орать и с интересом уставилась на меня. Запахло скандалом.

                –Ага, ну понятно. Пошла-ка я на помойку. Кого принесу, того и принесу, если кошку, накормим и отпустим.

                Вернулась я довольно быстро. Мама с Алиской топтались в коридоре с безразличным видом.

                –Принесла.
                –Кот?
                –Как сказать…Судя по наглой разбойничьей морде, то кот. А там посмотрим.

                Конечно, это был кот. Вальяжно потянулся, басом мяукнул, и безошибочно направился напрямую в кухню, предварительно заехав шипящей Алиске в уху. А еще за ним тянулся помоечный шлейф запахов, тусклая шерсть свалялась до колтунов, к одному боку присох кусочек грязи, хвост украшал высохший репей, что ему никак не мешало держаться весьма и весьма уверено, ни дать ни взять - особь голубых кровей.

                –Брутален, настоящий мужик: не мыт, не брит и слегка вонюч.
                –Вот потому ты и не замужем.
                –Почему потому?
                –Ты как о них думаешь?
                –Как?
                –Плохо.
                –Хорошо. Вот у нас чистенький интеллигент уже был, толку-то…, а сейчас мужик!!!
                –Кот в сапогах, вернее в мешке…еще неизвестно какой мужик.
                –Посмотрим, время покажет. Пока только ест. Он что сюда есть пришел? Прикольно, спать лег…в моем кресле!!! Молодец, парень! А это… как его, супружеский долг кто исполнять будет?
                –Не трогай, пусть спит и набирается сил. Вот и Алиска пришла, глядишь и сложится у них…да, Алиска? Может, искупаем его? Он же антисанитарен, еще Алиску заразит чем-нибудь.
                –Заразить он может только котятами, а блох потом выведем. И кресло помою, пусть спит… Алиска заинтересовалась…сидит смотрит на него, гипнотизирует. Всегда говорила, хороших девочек привлекают плохие мальчики.
                –А тебя какие?
               
                ***
 

                – Что было дальше? Да всё как и должно было быть. Сама пришла ночью, валялась в ногах, умоляла! А я что? Ну, я же мужик! И подкрепился и отдохнул, да и девушка темпераментной оказалась, весьма, весьма… Да… бегают мои детишки по всей округе, а то и глядишь по всему городу, а то и… Так, кто сказал «по стране»? Я вас, молодеешь зеленая, предупреждал…

                ***

                Я сидела в своем любимом кресле под старым торшером, кресло после чистки высохло, но слабый амбре помойки еще источало. В комнате было прохладно, не топили. Бабье лето накануне помахало всем ручкой, резко похолодало, небо засопливило дождем, закашлялось громом. В теплом объемном свитер «с чужого плеча», как любила говорить мама, питерская кружка с «Медным всадником» и черным сладким чаем с лимоном, овсяным печеньем и разбросанными на тумбе фантиками с изображением девочки в красной шапочке, с книгой в руках и Алисой на коленях, я устроилась коротать промозглый вечер максимально комфортно. Алиса мурлыкала, в сонной него ритмично выпуская  кинжальчики ноготков из пушистых лапок, щекотно… 

                –Все, милая. Больше я мужиков тебе на помойках не ловлю. А то, как любовь, так у тебя, а как рожать, так мы вместе. Это был последний охламон в нашей жизни.

                Рожали мы действительно вместе, Алиса никуда меня от себя не отпускала, из-за ее родов я как-то даже пропустила долгожданное собеседование с работодателем. Толку от меня не было никакого, разве что моральная поддержка. Алиса рожала, я же непрерывно гладила ее и ласково утешала. Если я вставала и выходила из комнаты, кошка с наполовину выродившимся котенком мчалась следом, кусала меня за ноги и орала так- соседи спрашивали, а не издеваемся ли мы над животными.Собственно орали мы обе, я от ужаса, что котенок в любой момент плюхнется мне на тапки, мне что-то с ним надо будет делать, по возможности не упав в обморок.

                –Ну-ну, не зарекайтесь… обе,– мама прошествовала мимо нас на кухню.

                –Алиска, послушай, что пришет: "Я заклинаю законодателей как следует обдумать все возможные последствия, прежде чем подписать закон о гражданских правах для этих полуобезьян, для этих низших животных, для этих больных детей, страдающих от недомогания, впадающих чуть ли не в безумие тринадцать раз в году во время месячных, для этих буйных припадочных в период их беременностей и полностью безответственных существ во все остальные дни их жизни, для всех этих не осознающих себя негодниц, инстинктивных преступниц, злобных тварей, не ведающих, что творят!" А имя-то такое красивое – Август, обманчиво красивое... Да уж...только безумец и мог такое написать. Собственно…, они же все безумные, да? Вот только детей кроме них никто делать не может, да? И пахнуть как они…и обнимать сильными руками…и нежно целовать…и говорить ласковые и красивые слова… и страстно с упоением ругаться…и…Да?