Родильный дом

Некоторые мужики  взяли в  моду ходить за своими бабами по больницам и наблюдать с близкого расстояния, как они рожают.
Так иной и говорит:
—Все сроки прошли, пойду, поспособствую разродиться дорогой жене личным своим присутствием.
 И это вроде как в порядке вещей, вроде как сходить на работу или на карусель в парк культуры и отдыха, а не то просто  подать умный совет неумелой роженице. А наблюдается такая круговерть повсеместно, если верить рассказам очевидцев, знатным медицинским психиатрам, а также случайным свидетелям, томящимся в очередях по коридорам поликлиник и в других лечебницах местного здравоохранения.
Однако, такие поползновения одобряются не во всех слоях общества. Например, в нашей устоявшейся компании единомышленников, этакое сверхчувствительное любопытство к таинствам природы и вовсе не находит положительного отклика. Такое нездоровое влечение мужиков к врачебным тайнам бабского организма рассматривается нами, как подглядывание в женской бане или, прости господи, посещение с ними одних и тех же отхожих мест, при отсутствии средств дверного запора. Да и что хорошего в этом естествознании противоположного пола, если некоторым из нас даже в условиях домашнего существования смотреть на иные безобразия бабьего интима в тягость, особо если с похмелья или в ином каком беспределе трезвости? Лучше в кино сходи на комедию, или в какую умную книгу нос свой всунь. Да мало ли мест, куда без страха заглянуть можно? Вон, хоть в колодец, если в бездну тянет. А что до промежной аномалии, так это блуд и баловство. Каждый своим делом должен заниматься. Один пахать от зари до зари, другая рожать от залёта до залёта. И без глупых советов один другому. А то пойдут по весне озимые с проплешинами, а роддом и вовсе превратится в цирк-шапито с прирождёнными фокусницами.
Вот тут прибился было к нашей компании, так называемый Вениамин. Ничего с виду мужчина, с пониманием. И закуска, если что, у него под рукой, и стакан за пазухой, и в общий котёл не скупится. Во всём хороший мужик Веня, но садист. Долго от нас таился, но не утерпел, всё выложил про свой кровавый беспредел. Как на духу тайну обнародовал. Видать изнутри человека жгло, хотя, может, хвастануть хотел и свой верх показать, как самый умный супермен без мягкого сердца под ребриной.
А всё началось ни с чего. Сидим вечером в своём кругу общения, разговариваем, кто про что, и все разом. Один Кирьян молчит осиновым пнём. Да и понятно, у него жена в роддоме, вот и переживает по первому разу. Тем более, что супругу до срока в больницу уложили, а у него сомнения, хоть ни в какие командировки отроду не ездил, а к его Тамарке чуть ли не со стремянкой пристраиваться надо. Могучая женщина даже боком. Но у Кирьяна всё равно сомнения, раз сидишь в нашей компании знатоков. Возьми Фёдора Поликарпыча! У него, что ни год, то приплод. Здесь не то что потомство отслеживать не успеваешь, а даже думать не думаешь о предохранении, когда с трёх работ достаток в дом несёшь. Тут и лишний стакан некогда поднять, не то, что следствие вести.
А наш дворовый шутник Петька Кнут, у которого слова впереди разума, то есть, не успеет котлету вилкой подцепить, как уже язык насквозь проткнул, возьми тогда и ляпни:
—Кирьян,- говорит этот скоморох, не моргнувши глазом,- ты напросись к мамке в свидетели. Сейчас многие мужики своим приглядом женщинам рожать помогают. Пользы от этого мало, как утверждает медицина, но многие бабы этим случаем пользуются, чтоб потом мужика попрекать своим видимым страданием. Но зато тогда узнаешь первым, чей приплод у жены. То ли в тебя рыжего, то ли в друга лысого.
Это он так грубо из-под топора пошутил, что даже мы возмутились и в виде штрафа в очередь не налили. Чего пугать молодого отца, если при рождении все новобранцы одинаковые для мужского глаза? Это через лет десять-пятнадцать, когда пить-курить начнёт, поймёшь, что за наследие воспитываешь. Да и то не точно. Ведь иные сынки-доченьки от седьмого колена повадки наследуют. Вот и пойми: кто, когда и кого? То-то…
Ну, ладно, пошутил Петька одноразово, до драки не дошло, и на том спасибо. К другим темам перешли. Мало ли разговору в тёплый вечер на политической волне? Здесь и в свете постановлений разобраться необходимо,  и на нотах протеста внимание заострить надобно, да и мимо санкций без своего понятия не пройти. Как без этого? Тут серьёзный разговор вплоть до пустой тары, если дело при уличном освещении после закрытия. И вот тогда-то этот самый Вениамин и открылся. Выдал себя с головой, не стесняясь даже неопытного Николашки, который, несмотря на молодость, был своим гонцом в нашей среде. И вот этот, с позволения сказать Веня, вдруг вернул разговор в мелководное и порожистое для простого понимания русло.
—Находиться рядом с женой при родах,- сказал, как вовсе и не пил Вениамин,- это даже обязанность каждого сознательного мужа. Одним только фактом присутствия он вселяет женщине уверенность в завтрашнем дне и надёжную сопричастность в детородном процессе,- заключил он путано.
—Как это?- спросил кто-то из нас.
—Очень просто,- разъяснил Веня,- когда ты рядом с женщиной, она моментально обретает уверенность в собственных силах, теряя страх перед неизвестностью.
—И ты, что ли, присутствовал при таком завлекательном факте?- немедля спросил Петька, подмигнув нам.
—А как же!- огорошил нас Вениамин, сказав это даже с неприкрытой стыдом гордостью, словно забив гвоздь в наши умы одним ударом.
И ведь кто бы мог подумать, что здесь, при одном стакане и общей закуске сидит почти акушер медицинской отваги? Раз он самолично видел такой страх, о котором иная живородящая женщина вспоминает в минуты праведного гнева, говоря, мол, ты сначала роди, а уж потом учи жизни.
—А как же,- опять повторил Веня самодовольно,- приходилось лично наблюдать за процессом.
А далее этот натуральный садомазохист безо всяких просьб и понуканий с нашей стороны пустился повествовать о взглядах на роддом изнутри, то есть, как он вприглядку помогал жене рожать детей. Дойдя до жутких подробностей, Вениамин не только словом, но и на пальцах стал объяснять нам детородную анатомию. И это в то время, когда некоторые из нас принимали пищу после второй.
Ну, да ладно! Стошнило неопытного Николашку прямо под ноги. Но зачем остальным аппетит портить и на жалость к бабам давить? Мол, мужику одно удовольствие, а жёнке муки адовы. Особо впечатлительные могут и супружеским долгом побрезговать после таких натуральных картинок.
—Что же нам тогда всем миром в монастыри переселяться, если тебя, друг ситный Веня, послушать?- серьёзно спросил Фёдор Поликарпыч.
—Нельзя торопить события частой беременностью, Фёдор,- назидательно сказал непотребный свидетель.- Надо ждать!
—Надо ж дать! Это ты правильно о бабьей доле, - оборвал любителя медицинских развлечений Поликарпыч.- Это мы приветствуем, но ты бы парень перестал нам ужасы рассказывать. Мы и не такое видели в борьбе с чем ни пришлось. А ещё лучше, шёл бы ты Веня к роддому, может как раз в этот самый момент какой-нибудь родильной дамочке помощь требуется. Предложи свои услуги, как страдалец и глазомер. А мы тут посидим, как люди, чтобы бабы как рожали без нас, так и далее  потомство производили без посторонних надзирателей. И не переживай Касьян, как Тамарка родит, так что-нибудь своё в новоявленном чаде обнаружишь. Ушки там, ручки-ножки, а не то и первейший свой признак. Правильно говорю, народ?- заключил ветеран семейной жизни, являвшийся к родильному дому только к шапочному разбору.
Мы, конечно, поддержали геройского отца. К чему спешка и скороспелые смотрины? Ведь поглядеть, что получилось, вполне можно и дома без нервов. На этом и Кирьян успокоился. Николашка смотался куда надо, а так называемый Вениамин более не появлялся в нашем кругу традиционных мужей старого закала.