Худышка

Сашкина дача через дорогу. Узкую, корявую, заросшую травой, дачную дорогу. Сашка живёт на даче. Ему лет сорок. Старики-родители в трёх-пяти километрах, в городской квартире, но Сашка с ними жить не хочет. Лучше отдельно. Когда хочу – выпью. Когда хочу – девушку приведу. Делаю с ней, что хочу – никто не слышит.

Сашка всё ковыряется в маленьком своём домике, обустраивает. Утепляет снаружи изоляцией, потому что  зимой, как ни говори, жить в дачном посёлке – это экстрим.
Для москвичей маленькое пояснение: дачи у нас, в глубинке, не такие как в фильме «Джентельмены удачи» показывают. Наши дачи – это избушки Бабы-Яги, но без курьих ножек. Домики – чтобы кровать с маленьким столиком поставить, да огородный инвентарь спрятать.

Зимой в таком нашем домике не то, что не разденешься – нужно ещё что-то тёпленькое пододеть.

Сашка хвалился, что в морозные дни ему удавалось в своей избушке плюсовую температуру до десяти градусов поддерживать.

Летом, конечно, раздолье, ничего не скажешь. Летом Сашка привёл к себе на постоянное подселение девушку. Хорошую такую, вежливую. Бельё она всякое постирает, вывесит, посмотрит в нашу сторону и поздравствуется.

Всякие же на дачах соседи попадаются. Бывает, и два и три года живут бок о бок, через тропинку, а всё норовят задом развернуться, раком стать, чтобы не здороваться.
Ладно – соседка справа. На ей в жару не просто купальник, а стринги. Привозит её муж, выходит она в своём прикиде, становится на грядке в позицию и ослепляет окрестности.
И муж ничего, молчит.

А Сашкина – молодец. Хоть в халате, хоть в купальнике – остановится иногда, в нашу сторону смотрит, ожидает, когда можно нам «здравствуйте» сказать. Худенькая, правда, щупленькая такая.

Но, чтобы быть хорошим человеком, совсем не обязательно большую жопу иметь.

Мы с Сашкой общаемся редко. Он для общения рот почти не использует, поэтому говорит почти, как Герасим, но понять можно. Если внимательно вслушиваться.
Я так когда-то на экзамене с английского переводил: три слова в предложении знакомы – те, что по краям и посередине. Ну, остальное дело уже за фантазией в разумных пределах.
Но на экзаменах как-то проскакивал.

Все литературные переводчики так делают. Крив перевод у Гнедича, а – ничего, читают.

Случается, выпадает минутка обедом летним или вечером, и мы с Сашкой поддерживаем отношения. Он мне о чём-то своём мычит, я головой согласно киваю.
Узнаю, к примеру, что работа у Сашки есть и хорошая. Малое предприятие. Оборонные заказы выполняет. Делает специальные ножи, самонаводящиеся. Их можно, вообще, не глядя, подальше от себя кидать – и они обязательно в какую-то цель втыкнутся.
- В Индию поставляем, - мычал Сашка. - Мы же кругом мира хотим. Чтобы кругом был мир. Вот оружие и продаём, чтобы мир поддерживался.

Ещё Сашка, как и полагается, ругает Америку.
Ножики наши в Америку мы не отправляем.
Ихне предприятие на страну-агрессора наложило огромные санкции.

Сашка – сосед хороший.
Пилил на нашей общей дороге дрова бензопилой на зиму. Я спросил – а, можно у меня в саду старые деревья так же почикать? Сашка без слов бензопилу выключил, взял подмышку и сразу ко мне на участок направился: - Где?

Был, правда, у моего садового коллеги один маленький недостаток: любил он включать на полную мощность радио. Для этого у него в баньке на чердаке стояли колонки с усилителем, чтобы эту музыку слышно было, как можно, дальше. Ну, не у всех же есть радио. К чести меломана нужно сказать, что «Радио Шансон» он не включал никогда. Хотя – мог.

Особенно по выходным Сашка включал радио, готовил шашлыки. Потом, случалось, в жаркие дни и вечера гонял свою худышку в купальнике по дорожке мимо дач, это была у них такая игра. Сашка в трусах, худышка в купальнике. Бегают, водой обливаются, смеются.

Девушка, если ей кто на пути попадается, останавливается, «здравствуйте» говорит.

Пришла осень.
Собрали мы урожай, деревья от мышей и зайцев укутали, виноград прикопали – и в город, на зимнюю у телевизора спячку.
И Сашку я уже увидел только на следующий год, на майски праздники.

Они зашёл ко мне на участок попросить три тысячи двести рублей. Конечно, стал объяснять, для чего.

Зимой произошёл у него на даче несчастный случай.

Лежал в ящичке с инструментами ножик оборонного значения, который ихие предприятие в Индию отправляло. Сашка, по давней советской традиции, пёрышко из цеха домой умыкнул. Ну, и… Совсем случайно Сашка его хотел кинуть в стенку, посмотреть, как работает, а ножик из комнаты вылетел и худышечку любимую всю исполосовал.
Крови было!..
А – зима.
Снегу намело вокруг под крыши, не выбраться.
Куда девать худышечку-то?

Пришлось порезать на куски. Часть в холодильник. Часть – на чердак. Зимой ничего не портится. Морозы.

Конечно, переживал. Жалко было девчонку. Уже и стирки сколько накопилось. А тут вдруг – не стало её.
Девять дней на даче справил, выпил за упокой.

- Резал бензопилой?
- Чего? – переспросил Сашка. – Нет… От неё брызги сильно идут, она мясо рвёт. Я – болгаркой.

А потом…
- Ну… Мяса полный холодильник… Ещё на чердаке… Всё равно ей, худышечке, уже ничем не поможешь…

И Сашка к весне, пока тепло наступило, почти и съел всю свою подружку.

А в конце апреля пришла к Сашке милиция, спрашивать, где его подружка, Серафима Тюлюбаева.
Сашка ничего не скрыл, рассказал про несчастный случай.
И его арестовали.

Сказали, что будут судить, но закрытым судом, потому что в деле замешано секретное оружие.
И, скорее всего, ему ничего не будет. У работников ихого предприятия от всего бронь.
А пока сказали, что нужно внести залог, чтобы Сашке до суда в тюрьме не сидеть. Родители приболели, залог внести было некому, поэтому Сашку отпустили, чтобы он сам деньги нашёл.

Сашка, мыча, старался всё мне это пересказать. Временами слёзы подтекали у него из глаз.

Можно было разобрать, что он повторяет всё время, почти одно и то же: - Я ей всё говорил - да, кушай же ты, кушай! 

А она, как птичка… Худая совсем была… Худышечка…