Глава XL IV. Бегство

Суша любила Сергея, несмотря на то, что постоянно морил её голодом, считала хозяином. Ещё пару полгода назад представить не могла, что жизнь повернется таким неожиданным боком, и на старости лет, когда будет уже в преклонном возрасте, возьмутся за её физическое воспитание, да ещё и так повсеместно, по полной программе.
Не думала, точнее забыла, что можно просто есть нормальную пищу, а не обжираться наркотиками, специально выпущенными для этих целей крупнейшими мировыми производителями.
Тяжело ей приходилось со своим хозяином, но очень сильно любила его, а не остальных членов его бывшей семьи.
Вообще это животное обладало многими не кошачьими качествами, держащими несколько особняком от всего кошачьего мира. Её можно было брать с собой на дачу, и там выпускать на волю. Всегда являлась перед самым отъездом. Правда, когда у неё было сильно разгульное настроение, могла уйти в неизвестном направлении и не прийти к отъезду. Тогда Сергей, зная сучий нрав, не искал её, не портил нервы. Уезжал обратно в Москву, оставляя одну на неделю.
И каждый раз, возвращаясь потом на дачу, начинали одну и ту же игру, под названием; - «Кто первый сломается?». Она заключалась в том, чтобы показывать полное безразличие друг к другу. И кто первый выходил из укрытия, тот и проигрывал. Как правило, это была Суша, так, как только ей и приходилось укрываться. Сергей же совершенно не прятался от неё, да и ему было вовсе ни к чему. Приезжал на дачу отдыхать, и втягивался в игры, скорее насильственным путем, нежели добровольно.
Кошки такие животные, что сами диктуют свою волю хозяевам. И даже если и уступают в чём-то им, делают это скорее из-за своей прирождённой хитрости, нежели из любви к хозяину.
Но Суша действительно любила Сергея и, конечно-же боялась его. А от этого уважала.
Сколько приключений ей пришлось пережить, втягивая в них и Сергея, не удастся пересчитать по пальцам рук и ног, вместе взятых. Одни только переломы её маленьких эластичных косточек проходили как целые детективные истории.
Первый перелом пришёлся на челюсть. Душераздирающая история, которую невозможно рассказывать, не улыбаясь. Нет, не от того что сломана челюсть, а, что сломала именно её. Сергей, уходя на работу, закрывал металлическую дверь. Суша же в последнюю секунду умудрилась просунуть свою морду в щель.
Кормить её приходилось из шприца и одной глюкозой, в течении двух недель. Пасть была крепко завязана бинтом, и на голову надета пластиковая защита от её непослушных лап, так и пытающихся содрать эту марлю.
Перелом таза, когда свалилась с шестого этажа, прыгнув за голубем, обошёлся в бессонную ночь, и безжалостный приговор врача, который гласил:
- Гипс делать нет никакого смысла. Всё должно зажить само. Но гарантий на то, что будет ходить нормально, нет никаких.
Ходить научилась, даже бегать и прыгать. При этом не хромала. Только появилась некая ****ская походка. Ходила, виляя задней частью, зазывая себе приключения на одно место.
А эти постоянные прокусы её лысой и довольно тонкой шкуры? Практически каждый раз, оставаясь на даче одна, вступала в неравный бой с каким-нибудь местным животным. Это мог быть кто угодно. И лиса, и собака, и дикий кот Базилий.
И вот теперь, когда стали не просто родными с ней, пройдя все испытания, она превратилась в друга, соратника и члена семьи. Пускай, теперь в этой семье было всего двое, но иногда и двое, это уже настоящая семья. Важна только степень привязанности и сила любви.
Сейчас, когда Сергей жил с ней на съёмной квартире, и не мог расставить на балконе и перед дверью противотанковые мины, для защиты от сердобольной идиотки, соседки, ничто не могло спасти её от переизбытка пищи.
Она, эта «пистча», поступала отовсюду. Закидывалась в приоткрытую форточку, с помощью приставной лестницы проникала на подоконник кухни, если окно было приоткрыто.
Таким образом, не было в этом мире никакого уединения бедной кисе от сердобольных кретинов, переполнивших этот «добрый» мир.
Сначала Сергей не понимал, каким образом животное, оставаясь дома, увеличивается в размере, при этом ничего не воруя из холодильника, который, к тому времени догадался подпирать табуреткой.
 Но потом, соседка снизу сама протрепалась об этом в разговоре, увещевая Сергея.
Это могло продолжаться до бесконечности, ибо даже закрытые окна не могли защитить животное от ожирения. Но, поняв причину неизвестного жира, Сергей предпринял все меры по герметизации квартиры. И это помогало первый месяц. Кошка терпела, конечно, все лишения, и поначалу гадила во всякие труднодоступные места, но потом стала хитрее.
В тот момент, когда уходил на работу, выскакивала в узкую щель в двери и убегала. Сначала бежала к выходу, на первый этаж. Но входная дверь была, как правило, закрыта и Сергею всегда удавалось её ловить. Потом, догадавшись, начала убегать по лестнице наверх, прячась на чердаке, люк которого практически всегда был приоткрыт.
Ловила её всегда любимая соседка снизу, и тут же откармливала на зиму, возвращая каждый раз вечером, уже совершенно другое животное. Не то, что было утром. Это не могло передвигаться самостоятельно, и сделав пару шагов, падало на бок. Еще оно пукало и рыгало.
В один прекрасный день, получив откормленный «кусок» жира обратно, решил для себя, что не будет её кормить, пока та не сбросит все эти два с половиной килограмма, наетые за сегодняшний день. Естественно, это решение было встречено кошачьим террором, выразившимся в экстренной переделки квартиры в кошачий туалет.
И тут Сергей не выдержал. Нервы сдали окончательно. Сильно избил животное. После этого не видел её два дня.
Это произошло в среду, а в пятницу должен был ехать к друзьям за город. Они жили в таунхаусе, и пригласили к себе вместе с Сушей. Очень её любили.
Сергей приехал к ним вместе с кошкой. Припарковавшись и поздоровавшись со всеми, вернулся к машине, достав её из перевозки.
Вышла, обнюхала все углы, затем вошла в дом, обнюхала всё и там, прошла его насквозь, и вышла во дворик, где располагался мангал, затем прошла и его, остановившись у угла забора, отделяющего участок от соседнего. Обернувшись, очень пристально посмотрела на Сергея.
Почувствовал что-то не ладное.
Друг, который пригласил их, спросил:
- Сереж, а она не убежит?
Видимо он тоже что-то увидел в её необычном поведении.
- Нет. Не должна. Никогда так ещё не делала, на чужой территории.
- А, ну ладно тогда, - успокоился друг, занявшись приготовлением мяса на гриле.
Кошка не пришла ни вечером, к свежеприготовленной на гриле утке, ни ночью, ни утром, ни днём.
Сергей так и уехал без неё, оставив другу кошачью перевозку на случай, если вдруг вернётся, чтоб смог сразу же закрыть её в домике. Но она не вернулась ни через день, ни через два, ни через неделю, ни через месяц.
Но друг собирался продать это таунхаус, уезжал с семьёй на ПМЖ в Израиль. Что успешно и проделал ровно через полтора месяца, впоследствии купив там себе кошку похожей породы, тоже лысую, но только более чистокровную.

* * *

Сергей шёл домой, в пустую съёмную квартиру, где его теперь никто не ждал.
На переходе остановился на краю тротуара, перед разрытым самым его краем и проезжей частью, ожидая, когда зажжётся зелёный свет светофора. Собянин добрался уже и до спальных районов Москвы, повсеместно наводя порядок, меняя поменянный в том году, бордюрный камень в чужом для него и от этого таком ненавистном городе.
И вдруг, сзади послышались нервные шаги, сопение в спину, а затем:
Отойдите, вы мне мешаете! – услышал сзади и тут же почувствовал лёгкий толчок в спину.
Его явно пытались отодвинуть. За ним, вплотную к нему стоял тип вечно спешащего и никогда не успевающего, при этом, сильно уставшего, пешехода
- Найдите другой способ смерти и не делайте из меня соучастника, пожалуйста, - тихо ответил Сергей.
Голова его была совершенно пуста. Он не был способен ни на что. В висках пульсировала одна лишь мысль:
«Дойти до дома!
Дойти до дома!
Дойти до дома!»
А что там? Что за плотно закрытой, старой, деревянной дверью? Тишина…
Как просто вернуться: нужен всего лишь один маленький шаг, и ты уже на дороге домой. Но, как же он тяжёл и порою невозможен, этот шаг. И всегда по разным причинам. Иногда нет смысла идти туда, где уже ничего нет, где не ждут, и вероятна возможность выглядеть не прошеным гостем. Чаще же не хватает сил на этот маленький, совершенно не требующий никаких физических затрат шажочек. Все они растрачены на обиды, ссоры, злость и негодование. Как все эти факторы отвлекают от главного, закрывая глаза на истинное положение дел.
После всего натворённого и пережитого, он так тяжёл и немыслим, что готов на всё, что угодно, только бы не делать его. Готов на долгие и трудные, обходные пути, с огромным числом неожиданностей за каждым углом. На компромиссы с совестью, пустые убеждения в правоте, самого же себя, на что угодно, только не на этот шаг.
И чем дальше мы идём, тем больше делаем этих шагов. Пустых, не правильных, ненужных, уводящих в сторону. Но, идём, упрямо, и бескомпромиссно, всё дальше, и дальше от своего брошенного счастья. А оно лежит на дороге, никем не подобранное, сначала в растерянности, потом в негодовании, и только уже после сменивших друг друга, посетивших её чувств, успокоившись и смирившись, готовое отдаться в руке тому, кто его подберёт.
Но, тогда уже его хозяином становится совершенно другой, не тот, который способен оценить находку, и дороги обратно нет.
Остался ни с чем. Может, она тогда ушла умирать? А может просто бросила навсегда из-за его поведения.
Теперь был нужен только своей болеющей матери.
Всё же какой-то инстинкт саморазрушения видимо был заложен в нём с самого детства. Но откуда и зачем была произведена кем-то эта диверсия? С какой целью? В его голове были только одни вопросы, но ответов на них больше не могло быть. Откуда им взяться, если отвечать на вопросы некому.
 Жизнь глухой и непреступной стеной предстала перед ним. Бежал, вдоль неё и искал хоть какой-то маломальский лаз, хотя бы трещину, или ржавую лестницу. Но, ничего не попадалось. Была одна только высокая, гладко оштукатуренная стена. Не терял надежды, останавливался, перевести дух, а затем снова бежал, менял темп, просто шёл, затем садился прямо на землю, и смотрел туда, в самую высь, чтоб разглядеть её вершину. И она была видна не так уж и высоко. Но как непреступна была эта высота!
Выхода не было. Он явно шёл по кругу. Единственное, что успокаивало в данной ситуации; таким образом невозможно упереться в преграду. Двигался всё время вдоль, и сперва даже казалось, что это прямая линия. Но теперь точно знал - круг. Да и не могло быть иначе. Только вот где именно он, внутри, или снаружи?
Но, где бы не находился, всё являлось для него пленом. Был захвачен вероломно, и коварно. И что больше всего пугало в этой ситуации, так это то, что сам же и затеял эту войну с самим собой, со своим внутренним я, разрушая всё вокруг, при этом само-разрушаясь. В итоге попав в западню, за высокую и гладкую, стену, разрушить которую у него уже не было сил.

Заводить другую кошку не имело смысла. Во всяком случае, до тех пор, пока не сможет обзавестись своей квартирой, в глухом, пустынном месте, и не огородит её колючей проволокой, под напряжением, поставив вышки с караульными.
А пока это всё было не в его силах. Боялся окружающего мира, с его агрессией, прячась от него, совсем недавно сам являясь одной из его разрушительных сил.