Броненосец Подтяжкин

Прогорклой осенней ночью все собрались на шкафуте.
В тридцати кабельтовых от крейсера, в туманной дымке колы­халась мрачная громада Зимнего, где на крыльце Эрмитажа ку­рил перед сном толстую солдатскую папиросу последний русс­кий император.
  Склянки суматошно пробили полночь, когда Левка Бернштейн, завернувшись в кумачовое полотнище, взобрался на мостик и просемафорил рейду: « Командование флотом беру себе". Мы кинулись обнимать друг друга. Разбуженные нашими криками из кубриков повалили необрезанные рязанские хари.
-Бъатва,- крикнул Левка, - саъынь на гичку!
Через полчаса, ощетинившийся штыками,  похожий на разъя­ренного ежа, броненосец вошел в устье Невы. Матросня навела пушку на ничего не подозревающего императора. Вдруг заработал корабельный телеграф - это ребе Мартов пе­редал из Смольного: "Кончай его, ебята". Левка махнул рукой:
- Так-таки пли!
Хлопнула пушка и тотчас толпа перед Зимнем тысячегрудо взревела: "Мир, труд, май!"
- Вот бы радовались Фъидька Энгельс и папа Маакс,- рыдал вп­ечатлительный Левка.
Здесь же на шкафуте избрали Малый  Петросовет и решили идти скорым маршем на Брест – Литовск. Но появился порученец от Ма­ртова: "Полундра, ребе, айда до ешивы справлять "каббалат-ща6ат", и окруженные толпой революционных "альбатросов", мы поспешили в Смольный, где ждала нас фаршированная щука.