Мама, я не убивал

Мама, я не убивал


             В квартире номер «130» одной из екатеринбургских девятиэтажек от руки убийцы погибла женщина. Преступник проник в ее жилище через балкон, совершил кровавую расправу и покинул место преступления так же, как и вошел в него. Одним из подозреваемых оказался мальчик Паша, что живет в соседней квартире. Паше всего четырнадцать лет, и с соседкой он всегда был в прекрасных отношениях, но вот беда – его балкон находится рядом с балконом погибшей.


             Квартиру Паши только что покинули сотрудники правоохранительных органов, вся семья Кузнецовых разместилась на кухне, обсуждая случившееся.

 
         — Мама, я честно, это не я, – нервно оправдывался Паша.

         — Заткнись, прошу тебя! Знаешь, что сейчас будет? Тебя посадят, посадят надолго, все твои медали, пятерки, все это теперь никому не нужно! Ты понимаешь? –  вопила мать, бегая  из угла в угол.

          Отец семейства Кузнецовых как обычно сидел за обеденным столом, вальяжно покуривая сигареты, он мельком поглядывал на жену, будто пытался провести психологический анализ ее поведения.

         — Теперь мне на работу как ходить? Сын уголовник, а я мать убийцы! — продолжала мать. — Если они докажут, что это ты, нам всем будет плохо, очень плохо!
         — Но это я, не я! — настойчиво продолжал Паша, на его глазах наворачивались слезы, он изо всех сил старался держаться, но реакция матери на случившееся очень расстраивала мальчика: «Как она может говорить о позоре? Ведь меня вот-вот оторвут от нормальной жизни, и, возможно, я никогда не вернусь домой».
         — Я тебя вынашивала, рожала ... для чего? Чтобы однажды ты совершил такое? Позор! – не унималась мать. Наконец, на кухне воцарилась тишина, отец докурил сигарету, затушил ее прямо об стол, и, сидя на стуле, повернулся к сыну, пристально глядя в его глаза.
         — Сынок, мне уголовники дома не нужны. Ты если уйдешь на нары, так и знай, обратно тебе дорога закрыта. А если пронесет, так и знай, поедешь в интернат для проблемных детей… — спокойным тоном произнес глава семьи Кузнецовых.
         — Но папа…Еще ведь ничего не доказано, — совсем тихо вымолвил Паша.
       Отец резко ударил по столу кулаком, украшенным синими наколками. Почти лысый малорослый худой мужчина с усами  превращался в зверя, который вот-вот порвет в клочья оступившегося сына.

         — Я тебе так скажу, сынок, —  отец особенно выделил последнее слово. — Не надо мне тут сопли на кулак наматывать, кому нужна эта толстая вонючая бабища? У нее взять-то нечего, да и не взяли! А ты с ней в последнее время ругаться повадился…
         — Я с ней не ругался! — с нетерпением прокричал Паша. — Что ты знаешь? Ничего не знаешь! Я с ней виделся последний раз месяц назад, когда она просила сумки поднять, да вообще, чего я тут рассказываю?

      Паша резко покинул кухню, громко хлопнув дверью. Он прошел в свою комнату, не включив свет, улегся на раскладное кресло, уткнулся лицом в стену и тихо заплакал.
        Тем временем родители на кухне не унимались. Они сидели за столом,  отец продолжал одну за одной курить сигареты, а мать склонила голову, и, держа ее руками, продолжала бубнить что-то себе под нос. Затем она оперлась головой на правую руку, и, глядя в пустоту, продолжила причитать.

         — Дал бог мне… Сначала муж уголовник, теперь сын. Вот такая судьба моя…

         — Мы его на зоне зачали, там он и проведет теперь жизнь, — посмеиваясь, произнес отец.
         — Смешно тебе? — мать улыбнулась. — А вот мне не смешно! — она резко изменилась в лице и хлопнула ладонью по столу.
     Отец мгновенно среагировал на внезапную агрессию, взял жену за волосы и приблизил ее голову к своему лицу.
         — Как мне носила передачки, так  и ему будешь носить. Воспитала на свою голову убийцу, теперь и мучайся. — Он небрежно отпустил жену и продолжил курить сигарету.
         — Ой, вы гляньте на него, уголовник, тоже мне. За грабеж мотал, да если бы я Пашкой не забеременнела, так и сидел бы дальше. Все я ходила, все тебе УДО выбивала, а ты смотри, как вышло. Сын-то родился, а по чьим стопам-то пошел? Так ведь нет, не ограбил Светку-то, а пришиб. Да пусть сгниет он в этой колонии, а-то, как я вижу, дальше – хуже. Внуки кем станут? Террористами? — Мать Паши достала бутылку настойки и начала разливать ее в чайные кружки.
         — А ты его чего так сбагрить-то захотела? Он ведь на малолетку пойдет. А оттуда одна дорога – во взрослую колонию, а потом все, больше нет никуда выходов. С детства начал, там и останется.
         — Да пускай остается, — безразлично сказала мать. — Я сейчас как в глаза-то буду людям смотреть? На работе-то что скажу? Пашка, спросят, как в школе, отличник опять? А что скажу? А  не знаю я, как у них там, в колонии-то, оценки какие…
         — Да что ты заладила? Может, и не он вовсе, подумаешь, пришли, потоптались тут, протокол не протокол. Дураки какие-то, ну на кой черт нашему Пашке эта дура сдалась?
         — А ты чего? — мать начала говорить очень протяжно, глядя в глаза мужу,
— А ты чего? Забыл, что ли, как к этой «дуре» вечерами раньше захаживал? Тебе она зачем нужна была «корова»-то такая, «дура»-то такая? — Мать подскочила со стула, взяла кухонное полотенце и начала со всей силы лупить мужа.
         — Да что ты… Ты, перестань! — отец выхватил полотенце у нее из рук и бросил на холодильник. — Перестань! Сама-то? Когда я срок отбывал, где шлялась? Пашка-то не мой сын, смотри, какой конь, два метра ростом вымахал! В кого? В соседа? Ни капли на меня не похож!

       Стены квартиры Кузнецовых дрожали от криков на кухне. Пашина комната находилась через стенку. Мальчик лежал, представляя, как теперь будет складываться его жизнь. Он перевел взгляд на полку с кубками и медалями, которые заслужил на соревнованиях по футболу. Теперь Паша стал переживать, как бы ему во время отбывания срока не потерять форму, как бы не забросить учебу. Крики родителей врезались иглами в его уши. Как могут они выяснять отношения сейчас, когда их единственному сыну нужна поддержка?

         — Я так скажу, — допивая  содержимое кружки, сказал отец. — Я все это время ему за отца был, хоть не мой он. Но спасибо, если б не он, я бы так там, в колонии, и остался бы. Твои гуляния на твоей совести.
         — За отца был? Да ты ему все мозги своей тюремной ерундой проел! — сильно повысив голос, говорила мать, — Ты ему эти все свои словечки, правила! Вот и вырастил уголовника нам на голову. Вот теперь будешь  у меня на работу ходить и на передачки зарабатывать. Я, что ли, на них впахивать должна? А вот, нет уж! Кто уголовника взрастил, тот его и угостил.

        Вскоре крики родителей Паши прервал звонок. Мать поспешила открыть дверь. В квартиру вошел сотрудник полиции Щербаков. Кузнецовы любезно пригласили его на кухню, мать начала хлопотать, чтобы угостить нежданного гостя чаем.
  — Ну что, товарищи родители? Уж, наверное, с ума сошли, как узнали-то, что Пашку вашего в подозреваемые записали, — с долей иронии сказал Щербаков. — А вот, не получится у вас от сына так легко избавиться! Нашли мы настоящего убийцу. Это бывший муж ее, пришел ,видимо, делить имущество, ну, совместно нажитое, а она ему в отказ. А он, видимо, не рассчитал, да и приложил ей. Она ведь ему двери-то не открывала, вот он через балкон. Да не через ваш, а через соседей снизу.


         — Это что получается, Пашка дома остается? — удивленно спросила мать.
         — Ну а куда мы его? Вы поймите, ситуация-то такая вышла… Соседи, значит, говорят, что в конфликте ваш Паша с ней был, не поделили они что-то, балкон-то рядом ваш, вот и решили, что он мог бы. Хотя понятно сразу было, что не мог.
         — А я и говорю, по что ему эта корова-то сдалась? — резко включился отец.
         — Зовите своего Пашу, кое-что подписать надо, — заполняя бумаги, сказал Щербаков.
    
Отец вошел в комнату Паши, включил свет.  Но сына в комнате не оказалось.
          — Слинял. Такой же, как я, чуть жареным запахло, сразу деру дал. — С этими словами отец вышел на тот самый балкон, что находился в комнате Паши. Он закурил очередную сигарету и стал думать  о том, как они неправильно поступили с женой, как они вообще могли подумать на своего сына-отличника, который их еще ни разу не подводил.
          — Ну где Пашка-то? — радостно прокричала мать, войдя в комнату сына.
          — Да слинял, — ответил отец. — Достали мы его. Видишь, портфеля нет, ушел.
          — Надо звонить, звони! — мать достала телефон из кармана халата и набрала сыну. — Слышишь? Звонит его телефон, вон лежит, без телефона, что ли, ушел?

           Отец докурил сигарету, бросил окурок вниз с балкона, провожая его взглядом. Тут он заметил, что на земле под домом лежит человек, будто выпал из окна. Отец Паши быстро прошел в прихожую, надел впопыхах куртку и выбежал из квартиры. На улице Кузнецов Старший приблизился к бездыханному телу, это оказался Паша.
          — Пашка? Мертвый, что ли? — испуганно прошептал отец.
Следом за мужем выбежала мать Паши. Увидев труп собственного сына, она истошно закричала. Родители  мальчика сидели на коленях перед сыном, громко крича что-то невнятное. Слезы и ужас окутали район, из домов стали выходить люди, дабы увидеть то , что вызвало такой шум. Щербаков спокойно вышел из подъезда, встал позади родителей, сидящих на холодной земле, и закурил сигарету:
          —  Убийца все-таки  Паша. Лучше бы соседку убил.