Живите сильно!

Живите сильно!

Юрий Хабибулин


                Повесть


Предисловие

Эта художественно-документальная повесть о харьковчанине Евгении Жилине, капитане УБОП, создателе известной общественной и спортивной организации по боям без правил - «Оплот». О событиях в Харькове до, во время и после «майдана» в Киеве. О помощи Жилина и его «оплотовцев» ополчению Донбасса, о попытках харьковчан защитить свой город от подползающей «коричневой чумы», о том, как Евгений спасал людей из застенков «схидников», о его судьбе и трагической гибели от рук заказного убийцы 19 сентября 2016-го года в Москве. 
Повесть написана по рассказам участников и очевидцев событий, товарищей и коллег Жилина, его мамы и вдовы.

Глава 1. «Сепар»

Самой страшной оказалась пытка холодом.
Тело тряслось в мелкой дрожи, зубы стучали, страх неотвратимо подползающей склизкой оскаленной смерти заполнял мерцающее сознание.
Александр, свернувшись калачиком и пытаясь время от времени растирать себя одной рукой, – другая была прикована наручниками к стальному тросу, пропущенному через канализационную трубу, безуспешно старался отогреть онемевшие мышцы.
Он продолжал эти попытки инстинктивно, уже не отдавая себе отчёта, что они бесполезны. Силы были на исходе. Надежда на спасение таяла.
Давили гнетущая безысходность и тупая нарастающая боль в измученной изощрёнными пытками плоти.
На третьи сутки он стал временами терять сознание - совершенно обессиленный, проваливался то в чёрный подвал небытия, то в обрывки воспоминаний из недавнего прошлого.
Ещё пару лет назад казалось, что наметился какой-то выход из тотальной безнадёги и стремительного падения в пропасть возрождающегося украинского нацизма в разграбленной олигархами и доведённой политиками до дна социальной несправедливости, стране.
Бурлящий котёл общества вытолкнул на поверхность нескольких лидеров, которые смогли разобраться в политической обстановке, интересах влиятельных кланов и «каналах внешнего управления» государством Украина.
Эти лидеры смогли создать свои небольшие структуры из числа оставшихся патриотических сил страны и вместе начать движение к наведению порядка в государстве.
И вначале ведь всё пошло хорошо.
Лучший друг Александра – Женя Жилин, после выхода на пенсию со службы в милиции, создал в Харькове общественную организацию «Оплот», которая объединила вокруг себя множество молодых людей, для которых слова совесть, справедливость, правда, – были не пустыми звуками.
А потом, когда на горизонте замаячила, вылезающая изо всех щелей, коричневая чума украинского фашизма партий «Свобода», «Правый сектор», «Тризуб», «Уна-Унсо» и других организаций, тщательно пестуемых американскими «проповедниками демократии», бойцы Жени Жилина составили ядро активных патриотических сил.
Это они поднялись на защиту родной земли против потерявших чувство здравого смысла и запутавшихся в сетях бессовестной лживой пропаганды, зомбированных «громадян», подталкиваемых к «майдану» изощрёнными «кукловодами» из Вашингтона!
Это спортсмены из «Оплота», коммунисты и настоящие патриоты Украины вышли на мирные демонстрации, митинги и пикеты для противодействия бандеровцам, «правосекам» и потомкам недобитых полицаев, прятавших до поры до времени в старых шкафах и сундуках немецкую форму и фашистские награды.
В забытье, перед внутренним зрением Александра возникали его тренировки до изнеможения в спортзалах бойцовского клуба, эпизоды из встреч мастеров на ринге, фотовыставки и пикеты активистов «Оплота» в Харькове и Киеве против преступлений украинских карателей, отмороженных националистов и подготовки «майдана».
Часто эти митинги и стычки с агрессивными «нациками» были горячими, а то и вовсе перерастали в драки. Хотя после нескольких таких происшествий и позорных поражений провокаторы поняли, что со спортсменами Жилина лучше не связываться и обычно уклонялись от столкновений на улицах или прямых вызовов на ринг от бойцов «Оплота».
Но ничего не забыли.
И после кровавых событий в Киеве зимой 2014-го, про таких как Жилин, его «Оплот» и спортсменов-бойцов, которых как огня боялись новые фашисты, хунта, захватившая власть на Украине, вспомнила.
Вспомнила обо всех, кто мог представлять угрозу для преступной кровавой банды националистов и олигархов.
На Жилина открыли уголовное дело, его «Оплот» признали «террористической организацией» и по всем областям Украины начали охоту на бывших «оплотовцев».
* * *
После очередного провала памяти и возврата из забытья, Александр в который раз во всех подробностях вспомнил, как его «брали» три дня назад. Это было 17-го марта текущего 2015-го года. Дата врезалась в память.
Как только Александр вышел из подъезда своего дома, во двор быстро въехал  тёмный микроавтобус. Из него высыпали какие-то непонятные люди в гражданском, насели, выкручивая руки.
Повалили на землю, надели наручники. Грубо затолкали в машину.
Никаких документов от нападавших и никаких объяснений о причине задержания!
Фактически, криминальное похищение человека!
Так поняли и соседи, которые тут же закрыли и заблокировали электронные ворота, преграждавшие выезд из двора дома и вызвали милицию.
Тем временем, напавшие на Александра неизвестные, отобрали у кого-то из жителей дома пульт и попытались открыть ворота.
В ответ на это соседи догадались отключить электричество во всём доме, соответственно,  обесточить и ворота.
Взбесившиеся «гражданские» с перекошенными от злости лицами, бегали по двору, по подъездам и искали способ вновь подать электроэнергию на ворота.
Но это оказалось не так просто.
Тем временем подъехал дежурный автомобиль с нарядом милиции.
Начались разборки.
Александр наблюдал за ними из салона микроавтобуса.
Разговор вёлся на повышенных тонах, никаких документов «гражданские» так и не предъявили милиционерам. Выхватили из карманов пистолеты.
Милиционеры наставили на них автоматы.
Напряжённая ситуация, возникшая в самом центре Харькова, грозила закончиться стрельбой и горой трупов.
В этот момент милиция получила подмогу. Снаружи к воротам подъехал жёлтый «уазик» и из него выскочили ещё несколько сотрудников милиции в форме и с «калашниковыми» наизготовку. Возглавлял ту группу начальник РОВД.
Команду «опустить оружие», «гражданские» выполнили неохотно, численное и огневое преимущество было не на их стороне. На переговоры с милицией пошли нехотя. Говорили с пренебрежением, сквозь зубы, отказываясь показать свои удостоверения личности и документы на задержание «подозреваемого».
Ситуация опять стала накаляться.
У Александра появилась, было, надежда, что он сможет уехать под защитой милиции и в отделении разобраться с инцидентом, но этого не случилось.
Один из «людей без документов», видимо, «старшОй», потеряв терпение, достал телефон и кому-то позвонил. Потом передал трубку начальнику РОВД.
Тот задал по телефону несколько вопросов, затем, стиснув зубы, приказал сотрудникам открыть ворота и выпустить «гражданских» с пленником.
Подойдя к милиционерам, командир зло сплюнул на землю и, негромко пояснил своим:
- «Схидники». «Чёрная сотня» Авакова – «восточный корпус». Вчерашние бандиты. Числятся в МВД, но по сути это то же самое, что и нацбат «Азов». Харьковский вариант. Шоб они сдохли!
Спрятал пистолет в кобуру и сел в «уазик», сильно хлопнув дверью.
Электрические ворота вскоре открыли.
Милиционеры, а за ними и «схидники» с Александром, уехали. Он видел, что соседи со двора и с балконов смотрели вслед отъезжающему автомобилю с тревогой. Все знали, что многие из схваченных таким образом людей потом пропадали без вести…
Захватившая власть в стране в результате государственного переворота проамериканская хунта уничтожала всех, кто мог бы представлять для неё опасность. Другим – мстила пытками и издевательствами, третьих запугивала.
Александра привезли на улицу Шевченко, к бывшему детскому садику. Когда-то это помещение относилось к государственной службе охраны. К милиции. Но после масштабных сокращений садик и его территория оказались пустующими. Судя по всему, теперь это «хозяйство» отдали «схидному корпусу» и начали неспешный ремонт в здании.
Александра сразу же раздели донага и повели на допрос в одну из комнатушек подвального помещения. Грубо усадили на табуретку.
Стены комнатки были обшарпаны, пол – цементный, кое-где с остатками линолеума.
За старым письменным столом сидел верзила с ухмыляющейся рожей, по всем признакам от Чезаре Ломброзо, являющейся наглядным подтверждением его смелой научной теории и имеющей все описанные автором признаки криминальных склонностей.
В комнате находилось ещё трое «гражданских», с неприкрытым торжеством изучающих Александра.
Первым нарушил тишину верзила:
- Ну что, сепар, допрыгался? Думал, в землю зароешься? Спрячешься? Не, от нас не уйдёшь!
Всех вас найдём и посчитаемся!
А щас ты у нас запоёшь, как соловей!
Кто ещё из «оплотовцев» сейчас в Харькове? Фамилии, адреса, телефоны! Быстро!
«Схидники» прищурили глаза и плотоядно, в предвкушении привычной дозы удовольствия от ощущения своего всемогущества над очередной бесправной жертвой, осматривали Александра.
Голова у него гудела от нескольких жёстоких ударов в темя по дороге сюда. «Для профилактики», как выразились конвоиры.
Тем не менее, мысли текли спокойно, была ещё надежда, что задержание - это недоразумение, случайность и вскоре всё разрешится. А сейчас надо потянуть время, постараться найти линию поведения, при которой удастся продержаться подольше и не выдать мучителям сколько-нибудь значимой информации, которая может принести вред Жилину и его друзьям.
После первых же ответов Александра верзила махнул рукой «гражданским»:
- Гадёныш, кажись, не вкурил, что разговор серьёзный. Он – ваш!
Один из «схидников» ударил Александра в лицо, подошли остальные. На голое тело сначала посыпался град ударов, затем что-то затрещало, запахло озоном, спину пронзила страшная боль. В руках у «гражданских» появился электрошокер.
Им они тыкали в живот, спину, бёдра, гениталии, лицо…
Били.
Отпускали сальные шутки и словечки из блатного лексикона. Чувствовалось, что эти «люди» ещё совсем недавно «зону топтали» и пока не вполне освоились в своём новом качестве штатных «представителей МВД».
Перед глазами Александра мелькали садистские ухмылки и возбуждённые глаза палачей. Собственно, они и не ждали ответов. Для них это была такая новая игра под названием «поизгаляться над тушкой». В продолжение недавних тюремных развлечений в камерах.
Разговаривали палачи между собой и перебрасывались репликами на суржике и на русском, перемежаемом цветистыми словечками из «фени».
Когда «схидники» немного устали, сделали небольшой перерыв.
Верзила, издевательски оглядывая избитое лицо Александра, продолжил «допрос»:
- Спрашиваю ещё раз. Кто из «оплотовцев» остался в городе? Кто из них причастен к расстрелу демонстрантов на майдане? Кто похищал людей? Как Жилин и Кернес готовили массовые беспорядки в Харькове? Кто из ваших участвовал в освобождении здания областной администрации в Харькове?
На столе перед «схидником» лежал сильно потёртый лист бумаги, на котором были отпечатаны вопросы.
Судя по всему, шпаргалкой для допросов пользовались часто, потому что все строки оттуда верзила помнил на память и озвучивал их с видимым злобным удовольствием:
- Кто из ваших сейчас воюет на Донбассе? Говори, с-сука! Где Жилин прячется? Где его логово? Думаешь, мы не знаем, что он в Харькове организовал подполье из казаков и беркутовцев? Всех найдём и отправим на гиляку! Ты щас нам всё расскажешь!
Сначала Александр пытался что-то отвечать, объяснять, что он не знает и не может знать ничего из того, что интересует «схидников». Что «Оплот» - это не экстремистская организация и никакого отношения к террору не имеет, и никогда этим не занималась.
Разве что останавливала бандитов во время их хулиганских действий, помогала милиции и пыталась просвещать простых украинцев.
Но командира группы «чёрной сотни» Авакова ответы Александра не устраивали. Схидники в большинстве своём и были теми самыми бандитами, которых останавливал «Оплот» и сажал на скамью подсудимых Жилин, когда ещё работал в харьковском УБОП-е.
Сейчас это была просто месть. Месть неподкупному менту Жилину и его людям, его друзьям, от которых столько «натерпелись» в своё время бандиты и воры.
Били и пытали Александра долго и изощренно. В конце концов, он потерял сознание и очнулся через какое-то время на полу в другой камере, прикованным наручниками к стальному тросу, пропущенному через толстую канализационную трубу.
Рядом находился ещё какой-то мужчина, прикованный к той же трубе.
Сокамерника звали Виталием и его история жизни на воле, и потом захвата «аваковцами», оказалась очень похожей на ту, что произошла с Александром.
Новый знакомый рассказал, что его привезли сюда пару суток назад, и каждый день водят в другую комнату на пытки.
Бьют. Обливают холодной водой, надевают на голову пакет.
Пытаются выбить показания против беркутовцев, оплотовцев, активистов «антимайдана», коммунистов. Всех тех, кого новая «влада» назначила виновными в кровавых событиях и торопится уничтожить.
Виталий был измотан, психологически подавлен, говорил очень тихо от упадка сил и боязни, что подслушают, и опять будут бить.
* * *
Третий день у «схидников».
С утра о них, вроде бы, забыли, даже не принесли, как обычно, миску с баландой, кусок хлеба и кружку воды.
За Александром в этот раз пришли во второй половине дня.
Сорвали одежду, как всегда делали перед пытками, возвращая измятые порванные брюки и рубашку только после экзекуций, чтобы арестованный «не сдох слишком быстро».
Его подхватили под мышки и, вытащив из комнатушки, поволокли по сырому коридорчику на очередной допрос.
Опять забрызганная кровью, пропахшая потом и вонью тюремщиков, зловещая и душная пыточная камера.
Град ударов по лицу, телу, пакет на голову. Потом всё те же самые вопросы. О Жилине, об «Оплоте», о товарищах…
Александр молчал, сжимая разбитые губы.
Вновь удары, разряды электрошокера, пакет на голову…
Александр закашлял кровью и стал задыхаться. Когда он от удушья забился в конвульсиях, пакет сняли и дали отдышаться. Затем швырнули на пол и окатили холодной водой из грязного ведра.
Кто-то из палачей рявкнул:
- Полежи, падла! Подумай пока. И не надейся, что мы о тебе забудем!
Оставив Александра лежать мокрым на цементном полу, мучители вышли из пыточной на перекур.
Дверь гулко хлопнула, в замке провернулся ключ.
Стало тихо.
Тело медленно остывало, теряя остатки жизненных сил. Била дрожь, от холода стучали зубы. В сознание медленно и душераздирающе вползали отчаяние, ощущение безысходности, бессмысленности существования.
Прошлое исчезало за дымкой забвения, уплывало куда-то в бесконечную пустоту. Тело и голова заполнялись невыносимой болью.
Хотелось прекратить эту пытку, эту вселенскую несправедливость, это издевательство над человеческим достоинством и разумом.
Но как это сделать?
Мир вокруг постепенно мутнел, терял очертания. Зрение отказывало. Подкрадывался очередной обморок, после которого, по опыту, станет ещё хуже.
Александр попытался удержаться на краю разверзшейся перед ним бездонной пропасти мрака и полной потери контроля над собой, напрягся изо всех оставшихся сил, стараясь встать и… разбить голову об стену.
Помощь уже не придёт. Не успеет! Не верится!
Он потерял всякую надежду на спасение. Он так и умрёт на этом холодном мокром цементном полу, беспомощный и истерзанный. В муках и издевательствах.
Лучше прекратить это самому, чем быть безвольной игрушкой, «живым мясом» в руках двуногих зверей!
Встать не получилось. Не хватило сил. Кружилась голова и мир с остатками воспоминаний прошлого, всё ускоряясь, вращался вокруг узника, увлекая его, зовя за собой куда-то вдаль, в другую Вселенную…
Спустя несколько минут, немного отдышавшись после неудачной попытки подняться, Александр, подтянув к себе руки, вцепился осколками зубов в запястья. Он грыз и рвал их, не ощущая боли. Его наполняла только ненависть к мучителям и какое-то внутреннее торжество: - «Нате выкусите! Вы мне больше ничего не сможете сделать! Я уйду туда, где вы меня не достанете!»
Вместе с вытекающей из вен кровью, уходили боль, ощущение холода, утекало сознание. Затихали звуки из коридора, соседних камер, с улицы…
Перед глазами расплывались и гасли, тускнея, цветные радужные пятна. Постепенно наступали покой и безразличие.
В голове, слабея, билась только одна мысль:
- «Всё! Точка! Надо достойно уйти, не сломаться и не предать ребят! Они очистят Украину от этих мерзавцев! Уже без меня…»
Хлопнула дверь. Палачи вернулись. Несколько секунд ошарашено смотрели на лужу крови, натекшую на пол комнаты из перегрызенных вен задержанного, затем позвали старшего.
Тот пришёл, безразлично глянул на «сепара» и коротко спросил:
- Сдох?
Один из палачей наклонился к Александру, проверил пульс:
- Кажись, живой ещё…
- Ну и чёрт с ним, пусть валяется. Всё равно «обнулять» надо было. И этого, и того, второго, в его камере.
Палачи ушли, оставив Александра истекать кровью.
Он перестал слышать, ощущать могильный холод пола, вспоминать…
* * *
Грохнула дверь.
Он понял это, скорее, по вибрациям, чем услышал.
Сколько прошло времени, и почему Александр до сих пор не умер, было непонятно. Это не иначе, как его ангел-хранитель не отпускает… даёт шанс…
Зазвучали возбуждённые голоса:
- И сколько за это чмо дадут?
- Двадцать штук зелёных. Без фуфла. Так что придётся его оставить живым. Врача позови!
Кто-то выбежал в коридор, кто-то грубым голосом спросил:
- А нам сколько перепадёт?
- Сколько дадут! – отрезал властный баритон, - такие вопросы наверху решаются. Наше дело щас выполнить новое указание. Планы поменялись. Этого не «мочим», раз нашёлся кто-то, кто за него заплатит.
Опять стукнула дверь, вошли ещё люди. Один из них опустился рядом с Александром на колени, проверил пульс, измерил давление и засуетился.
Лежащего «сепара-террориста» подняли, перевязали запястья, сделали укол. Потом посадили на табуретку. Впихнули в рот таблетку и, влив в рот воды, заставили проглотить лекарство. Табуретку придвинули к стене, чтобы Александр не свалился.
Уплывшее сознание медленно возвращалось в тело.
Александр слышал возбуждённые голоса, понимал, что говорят о нём, но разбирал только отдельные слова.
Вскоре его подхватили под руки и волоком перетащили из «пыточной» в общую камеру. Там быстро напялили сухую одежду, застегнули наручники и бросили на железную кровать.
Ушли.
Через несколько минут кто-то опять, лязгнув дверью, вошёл из коридора в комнату, поставил возле кровати кружку с водой, накрытую куском хлеба и миску с баландой.
Дверь, в очередной раз лязгнув, закрылась и наступила тишина.
Виталий, выждав некоторое время, поднялся и подошёл к Александру. Стальной трос, к которому были прикованы наручники, позволял передвигаться по камере. Увидев перевязанные запястья, удивлённо спросил:
- Это ещё что? Жгли? Резали?
- Нет, это я… сам… - постепенно приходя в себя, ответил Александр, - уйти хотел… совсем… не дали…
- А-а… - протянул Виталий, - зря ты это. Может, ещё выкрутимся.
- Пока я там… валялся, слышал, что они нас «обнулять» собирались. Помешать этому… может только выкуп. У тебя есть… кто-нибудь, кто… заплатит?
- Только если ребята узнают и скинутся. Я из компартии Украины. Но много не соберут, там всё простые работяги.
- Всё равно… попытайся. Скажи этим… схидникам, что тебе нужно связаться со своими и собрать денег на выкуп. Иначе – кончат!
Виталий вздохнул и отошёл.
* * *
Александр, несмотря на вернувшуюся ноющую боль в теле и в разодранных запястьях, от усталости снова провалился в забытье. Сквозь дремоту, уже под утро услышал, как Виталий заколотил ногой в дверь.
Когда охранник открыл, сокамерник Александра нервно прокричал:
- Слышь, телефон дай! Позвонить надо!
- Чё-ё? - удивлённо раззявил рот «схидник», медленно приходя в ярость, - ты что, мозги повредил? Да я тебе щас…
Охранник сделал шаг в комнату, намереваясь пнуть наглого «сепара». Тот отодвинулся назад и тихо выговорил:
- Не кричи! Я хочу денег найти. Чтоб вам заплатить. За волю. Если сам не можешь это решить – зови старшего!
Нога тюремщика, чуть не долетев до тела заключённого, остановилась в воздухе:
- Во как! Денег достать? А что, можно попробовать! Телефон щас принесу, только ежели что вякнешь лишнего, будет больно!
Тюремщик, не закрывая дверь, выскочил из камеры. Через минуту вернулся обратно с мобильником:
- Звони! Воля тебе обойдётся в двадцать штук зелёных! Если твои друзья столько наберут – связь по этому номеру! Если попытаются «финтить» или найти тебя, то… сам понимаешь…
Виталий трясущимися руками набрал номер.
«Схидник» стоял рядом, готовый немедленно выхватить телефон из рук арестанта, если что-то пойдёт «не так».
На другом конце линии связи подняли трубку.
- Мама? Это я! Да, живой! Не волнуйся! - перекрывая взволнованный голос матери, быстро заговорил Виталий, - подожди, мне надо что-то важное тебе сказать, времени мало… Не могу объяснить, где  нахожусь… но, чтобы меня отпустили, надо заплатить… Да… Двадцать тысяч долларов… Да, тогда отпустят… Скажи Сергею, он поможет. Связь с … моими охранниками… по этому номеру. Всё! Больше не могу говорить!
Виталий трясущимися руками нажал на кнопку «отбой» и вернул телефон «схиднику».
Тот положил мобильник в карман, раздумчиво покачал головой и сквозь зубы пробурчал:
- Ну, если повезёт, может ещё и успеешь шкуру спасти. Времени у тебя немного…
- Сколько? – поднял голову Виталий.
- Сутки - двое. Максимум - три дня! Родня денег не добудет – выведем на задний двор и шлёпнем! Без всяких там судов и прокуроров! Так что молись, чтобы денежки собрали!
Дверь, закрываясь, привычно грохнула. В замке со скрежетом провернулся ключ.
Виталий тяжело вздохнул:
- Слышал?
Александр отозвался:
- Да. Правильно сделал. Иначе – хана была бы.
Виталий хмыкнул:
- А так не хана? Где мать двадцать тыщ найдёт?
- Так хоть шанс какой-то появился. Может, друзья помогут. А иначе тебя без разговоров сразу бы в расход пустили. Я слышал.
Оба замолчали.
Потом Виталий неуверенно произнёс:
- У брата «Жигулёнок» есть. Старый, но ещё на ходу. А вот с деньгами – труба! Разве что в нашем харьковском отделении компартии что-нибудь соберут. У нас председатель – боевая женщина, Алла Александровна Александровская. Может, слышал?
- Нет, не приходилось, - пожал плечами Александр.
- Она, если узнает, что мне смерть грозит, может организовать однопартийцев, объяснить. Может, что-то и соберут. Но двадцать штук «зелёных» вряд ли. Это совершенно неподъёмная сумма для простых работяг.
- Ну что тебе сказать, - морщась от острой боли в запястьях при попытке пошевелиться, процедил Александр, - значит, торгуйся с этими бандитами. Или сам, или пусть кто из твоих коммунистов, кто понаходчивее, попробует. Надо ж понимать, что если тебя «схидники» шлёпнут, то ничего не получат. Вообще!
А вот если отпустят – то, жигулёнка на ходу поимеют и какие-то деньги, что твои коммунисты соберут. Это ж всё-таки лучше, чем убить забесплатно! А эти ж бандюганы – жадные! Так что, думаю, дело может выгореть, даже если денег и меньше, чем надо, окажется.
Виталий облегчённо выдохнул. К нему вернулась надежда на счастливый исход.
* * *
Александр, прижав к груди забинтованные руки, отвернулся к стене. К нему тоже вернулась надежда на освобождение. Найти его в застенках у «схидников» и предложить им выкуп мог только Жилин через свои связи в милиции и бизнесе.
И теперь, если Женя смог это сделать, то теперь… остаётся только ждать. Алчность вчерашних бандитов всё сделает сама. Тем более, что информация о выкупе к ним попала «сверху», от начальства. Тут уж не «соскочишь», да и незачем. Ведь какая-то доля от выкупа причитается и тюремщикам.
Значит, Жилин, как узнал о похищении Александра, времени зря не терял - нашёл нужных людей в окружении Авакова и предложил им выгодную сделку.
 Собственно, он так делал и раньше. Своих не бросал. Выкупал, отбивал, менял на какие-то выгодные предложения, договоренности.
Женя Жилин был настоящим другом! И раз он занялся освобождением Александра, то теперь можно и немного расслабиться.
Зря он грыз зубами запястья, зря пытался покончить с собой… Грех это… Хотя… кто ж его знал, что так всё обернётся? И что в последний момент придёт спасение? Может быть, не было бы первого, не появилось бы и второе?
Пути Господни неисповедимы…

Глава 2. Характер – это судьба!

Дописав последний лист заключения по делу, Евгений поставил в конце предложения жирную точку. Чуть ниже текста, у самого края страницы, внёс дату и размашисто подписался.
Ну, вот и всё. Ещё один материал готов для передачи в суд.
Евгений коротко выдохнул, сложил разбросанные по столу бумаги в папку, завязал тесёмки и бросил её на стопку других завершённых дел, сдвинутых на правый угол стола.
Горки папок – с текущими делами слева и с завершёнными справа, почти сравнялись по высоте.
Но работы ещё много, очень много. А ведь завтра начальник отдела почти наверняка подбросит ещё пару-тройку новых материалов.
Как хочешь, крутись, но успевай!
Евгений вздохнул, потянулся за остывшим чаем, который, чтобы ненароком не опрокинуть, переставил на соседний стол отсутствующего коллеги. Взялся за алюминиевый подстаканник с утопленным в нём гранёным стаканом, поднёс ко рту и отпил глоток. Облизал языком губы, взглянул на часы.
Половина второго ночи. За окном кабинета давно уже темно. Оттуда, со звёздного неба, в комнату укоризненно пялится жёлтая луна.
Аня опять будет ругаться и дуться на мужа. Он же всё время обещает ей приходить с работы пораньше, чтобы оставалось время пообщаться, сходить куда-нибудь в кино, в театр, в гости, наконец.
Обещал… Да..
Но никак не получается, хотя и нести бремя вины перед женой тяжело. Эту укоризну от ночного светила в окне ночами и в нечастые часы общения с Аней он ощущает постоянно, но не может себе позволить также, как его коллеги в конце рабочего дня - быстро убрать все секретные материалы, папки с делами в сейф, запереть его и, махнув рукой сослуживцам, со спокойной совестью уйти домой, к семье.  Оставаться на службе допоздна лишь в исключительных случаях, по личной просьбе начальства и с условием, что заплатят сверхурочные.
Просто так, работать на износ, за здорово живёшь, никто из товарищей капитана Жилина не хотел, да и не был обязан.
Евгений не мог себя заставить поступать также.
Может быть, потому что эта желанная работа досталась ему гораздо труднее, чем коллегам?
Для него за простыми бумажками и картонными папками с документами стояла не просто рутина, а виделись люди, их судьбы, трагедии, необходимость торжества закона и справедливости.
И в запутанных, и в простых, на первый взгляд делах, пряталась правда, которую нужно было найти, отмыть от грязи и случайного мусора, осмыслить, задокументировать согласно действующим правилам системы. Потом передать результаты следственных действий в суд с надеждой, что там решат по справедливости.
Для Евгения каждое порученное ему дело вне зависимости от статуса фигурантов, порядка украденных денежных сумм и внимания начальства, являло собой вызов. Вызов от жизни, проверку от некоего высшего судии «на вшивость», «на слабо», на твёрдость своим принципам.  На способность нести в этот мир, наперекор всем дьявольским козням и «стечениям обстоятельств», справедливость, – карать злодеев и защищать невиновных или случайно оступившихся людей.
Евгений откинулся на спинку стула, обхватил затылок руками и задумался:
- Тяжело. Да. Времени на семью не хватает, всегда виноват перед женой. Всегда занят по службе. Что его здесь держит так крепко? Почему он не может жить, как все?
Евгений отпил ещё глоток холодного чая и попытался сбросить накопившееся напряжение дня.
Повёл плечами, крутнулся на стуле. Слегка расслабился:
- Да, почему он не может жить как все? Что, ему больше всех надо? Или наоборот – он слишком глупый? Не деньги зарабатывает, а просто так тратит свою жизнь? На великую цель – на мифическую справедливость? Нужна она сейчас, в это воровское время кому-нибудь, кроме капитана УБОП Евгения Жилина?
Вряд ли… Но, иначе ему нельзя! Ради этой святой справедливости, ради правды, ради жизни по совести, он и рвался работать в УБОП – главное, как считал, милицейское ведомство по борьбе с бандитами и защите порядочных людей.
Конечно, может быть, Евгений наивный, молодой, даже где-то ещё романтик, не всё правильно оценивает в жизни, но изменить свои убеждения не может.
А сколько его отговаривали! И друзья, и родственники, и знакомые!
«Не твоё это дело – милиция! Да и не возьмут тебя, там такой блат нужен и «бабки» для поступления, что извини. У тебя же нет ничего. Гол, как сокол! Займись лучше бизнесом – это и выгоднее, и полезнее для здоровья!»
Евгений и сам прекрасно понимал, что бизнесом заниматься выгоднее, чем пахать за небольшую зарплату с постоянным риском для жизни. Как для себя, так и для семьи. Умом всё прекрасно понимал, но вот сердце толкало к другому.
Говорят, характер – это судьба!
Вот и у Евгения конфликт между выбором души и голосом разума. Всему виной обострённое чувство справедливости, которое впитал в себя маленький Женя вместе с атмосферой в семье, из прочитанных книг о героях и негодяях, из фильмов о Великой Отечественной войне. Из высших духовных ценностей, которые чтили и разделяли отец, мать, родственники и уважаемые мальчиком взрослые.
Он не жалеет, что вырос на этом и принял эти ценности. Всё было правильно!
Вот так характер с годами и сложился. И теперь с этим уже ничего не поделать. Хочется заниматься тем, к чему тянется сердце, к чему открыта душа, а не тем, что противно для неё, но прибыльно и приятно для плоти.
Так. Он сейчас отдышится, вернётся из мира бумаг, уголовных дел, статей законов и кодексов в физический мир, в реальность.
Что-то он ещё собирался сегодня обдумать…какую-то проблему…
Надо вспомнить. Да. Сейчас он попытается…
Евгений потёр ладонями лоб, щёки. Напрягся. Но уставший за день мозг отказывался подчиняться, память капризничала и подбрасывала воспоминания не из последних событий и разговоров, как было нужно, а разворачивала внутри сознания эпизоды из давнего прошлого.
Вот его первый бой на боксёрском ринге, который Женя не проиграл, показал в свои десять лет необычную для новичков стойкость. А потом, за несколько последующих лет, Евгений приобрёл и опыт, и хорошую физическую форму. Стал побеждать в поединках.
Одноклассники и сверстники-спортсмены  чувствовали в нём какую-то внутреннюю силу, прочный стержень и даже не пытались его задирать.
Потом были занятия восточными единоборствами – тхеквондо. В секции руководителем был прекрасный тренер, который учил молодёжь не только технике боевого искусства и умению переносить боль, но и философии восточных мастеров, основам психологии, тактике и стратегии боя. Это всё потом, уже во взрослой жизни, здорово пригодилось Евгению.
А параллельно занятиям спортом он ещё умудрялся успевать заниматься во Дворце пионеров в бизнес-школе. Прошёл конкурс из восьмидесяти человек на место. Поступил.
Там преподавали руководители банков, директора крупных предприятий, страховых компаний – всё опытные специалисты, «акулы бизнеса» и настоящие профи.
Лучших слушателей бизнес-школы выделяли, включали в туры дополнительного обучения в Польше, куда Евгений ездил несколько раз. Было интересно и полезно, но многое из того, что Женя там увидел, показалось ему неправильным и несправедливым. Даже можно сказать – бесчеловечным.
Торговля, финансовые операции, инвестиции – всё это, в большинстве своём, как оказалось, было связано с хитростью, обманом, предательством. Честному вести бизнес – сложно, потому что честный человек никак не защищён от козней бесчестного конкурента или продажного чиновника, а закон и правила всегда на стороне богатых, влиятельных и бессовестных людей.
Они же и пишут вместе с политиками эти самые законы и правила!
Наверное, потому что Евгений после обучения основам экономики во Дворце пионеров Харькова увидел всю неприглядную и жуткую изнанку обыкновенного капитализма, он и не захотел после окончания школы заниматься предпринимательством.
На этих бизнес-курсах Евгений получил довольно серьёзное начальное экономическое образование, которое впоследствии очень пригодилось на работе в харьковском УБОП.
 А как он попал в УБОП, несмотря на все прогнозы друзей! Да… это был красивый план! «Многоходовочка», как сейчас говорят!
Когда пришло время после школы принимать решение, куда идти учиться, он сказал родителям, что будет поступать в институт на юридический факультет.
Юракадемия по многим причинам отпадала, оставался только Харьковский институт  внутренних дел, с огромным конкурсом на место.
И он, Женя, несмотря на все скептические ухмылки учителей, соседей и товарищей, несмотря на тройку по военной подготовке в аттестате за то, что отказался покупать преподавателю коньяк на выпускной экзамен, сдал все предметы, преодолел все препоны и был принят на факультет экономической безопасности института МВД.
Тогда это всем казалось чудом. И Жене тоже, хотя он был доволен, что добился своего и пошёл по тому пути, к которому лежало сердце.
Но останавливаться на этом достижении он тогда не собирался. Хотел придумать способ, как попасть на службу именно туда, куда нацелился - в Харьковский УБОП.
Евгений, поёрзав на стуле и улыбнувшись, вспомнил, как всё было.
Однокурсники смеялись:
- Ты это серьёзно? В УБОП хочешь? Таких, как ты, туда не берут! Там заоблачные связи нужны, ты и не дёргайся.
- Посмотрим, - сказал тогда Женя.
И способ попасть туда, куда хочет, придумал. Красивую такую, тонкую «многоходовочку», правда, с большими затратами личного времени и рисками.
После окончания первого курса, Евгений пришёл в своё районное отделение милиции и, добившись встречи с начальником, предложил:
- Я студент второго курса института МВД. Сейчас у меня каникулы. Хочу поработать у вас в отделении стажёром. Бесплатно. Набраться опыта.
Его взяли. Помощником оперуполномоченного. Он тогда всё лето проходил с папочками, быстро стал своим в райотделе. Пахал, как и весь штатный состав, но зарплату не получал. Его, узнав поближе, звали официально устроиться на работу, но он отказывался:
- Не пойду. Хочу в УБОП!
- Да ты что! Кто тебя возьмёт в УБОП? Без «волосатой руки»? Без денег и «поручителей»? – иди лучше к нам, убеждали его офицеры райотдела.
Евгений упрямо отвечал:
- Меня возьмут! – и уходил.
Летом так и не отдохнул, но опыта милицейской работы набрался. А вот после третьего курса повторил свой отработанный номер уже с УБОП-ом.
Пришёл туда и предложил за бесплатно поработать стажёром.
Поскольку в летнее время многие сотрудники Управления были в отпусках, людей не хватало, то к предложению Евгения в кадрах отнеслись благосклонно, навели о нём справки и временно взяли на службу стажёром - добровольным помощником.
Зарекомендовал он себя хорошо и когда однажды представился случай, Евгений спросил начальника отдела УБОП:
- А вы меня после института возьмёте?
Тот ни минуты не колебался:
- Приходи! Возьмём!
Из УБОП на факультет экономической безопасности института МВД отправили письмо о том, что выпускника Евгения Жилина возьмут на работу в Управление по борьбе с организованной преступностью, поскольку проверен в деле и подходит по характеристикам.
В институте это событие было воспринято, как гром среди ясного неба. Сокурсники и преподаватели были очень удивлены!
Евгений довольно улыбнулся. С его выпуска в УБОП тогда попали только двое курсантов – он и сын начальника ГАИ Харькова. Второй, понятно, прошёл по статусу и связям, а вот Женя – чудом, как считали окружающие.
Так, ладно. Хватит воспоминаний! Надо убирать все дела в сейф, запирать кабинет и отправляться домой. А там по четыре – пять часов сна на каждый глаз и снова на службу.
Вздохнул, почесал стриженый затылок:
- Что же он всё-таки забыл сделать?
Ах, да!
Аня же ему вчера говорила о каких-то неприятностях с её магазинчиком! У неё арендованные пятнадцать-двадцать квадратных метров в центре города. Через стенку, оставшуюся часть этажа занимает какая-то частная телекомпания. Аня называла. Да, ТВ компания «АТН».
И эта компания является собственностью некоего влиятельного депутата Харьковского городского совета. Надумал сей депутат или его управделами расширить штаты и площадь  предприятия, а для этого ему понадобился Анин магазинчик.
Сначала к жене подходили какие-то хорошо одетые люди и просили вежливо «быстро съехать по-хорошему», потом появились хулиганы, а вот вчера уже заходили «братки».
Аня забеспокоилась. Съезжать она не хотела, место там бойкое, доходное. В центре Харькова всё давно занято, перебираться куда-то на окраину – путь к разорению и закрытию магазинчика.
Вот она сегодня утром, когда с Евгением собирались на работу, завтракали вместе, рассказала об этом и спросила:
- Что делать? Посоветуй. Ты ж у нас милиционер! Как от этого депутата отвязаться? Не хочу я оттуда уходить, да и некуда!
Сначала Евгений не придал серьёзного значения этому наезду, такое в Харькове сейчас сплошь и рядом происходит. Показалось, что вопрос простой – надо всего лишь позвонить участковому, попросить «взять под крыло» Анин магазинчик. Да коллег из местного райотдела милиции «дёрнуть», чтобы «поговорили» с кем надо и слегка «потрясли» наглую телекомпанию. Делов-то!
Но когда Евгений нашёл на службе днём пару минут, связался с участковым с той «земли», на которой располагался Анин магазин, кратко изложил ему суть дела и попросил помочь, то вместо ожидаемого - «Вопросов нет. Сделаю!», услышал в трубке какое-то странное кряхтение и потом извиняющийся голос коллеги:
- Здесь я ничем не смогу тебе помочь. Знаешь, кто хозяин «АТН»?
- Депутат какой-то.
- Не простой депутат. Это его сиятельство Геннадий Адольфович Кернес, собственной персоной! У него целая империя, деньги, связи… Так что, извини, Женя, но тут я тебе ничем не подсоблю. Не мой масштаб, не мой калибр. Это, скорее, по твоей части, по УБОП-у.
Кернес у нас в области – первый человек в бизнесе ТЭК. В топливно-энергетическом комплексе. Туда лучше не соваться, там бабло немеряное крутится, связи и интересы идут на самый верх. Лучше б и ты туда не лез! Прислушайся к моему совету! Отдай магазин!
Евгений совет участкового принял к сведению, но в райотдел коллегам всё же перезвонил. Те информацию участкового подтвердили и тоже мгновенно «слились». Сказали, что с людьми Кернеса конфликтовать не будут. Это всё равно, что переться с шашками на танки…
Решить дело сходу не получилось, но первая неудача Евгения не разочаровала. Он решил, что надо просто подумать, найти подходы к этому осиному гнезду, подсобрать материальчик на ловкого депутата. Ведь невозможно крутиться много лет в крупном бизнесе и рыльце в пушку не испачкать!
Что-нибудь на этого Геннадия Адольфовича обязательно найдётся. А если у этого господина депутата обнаружатся серьёзные грешки, то он не только Анин магазин в покое оставит, а ещё и на нары отдыхать пойдёт. Лет на пять.
Не таких крутых и богатых обламывали! Сидел бы себе тихо, не наезжал бы на других законопослушных предпринимателей, глядишь, и ещё долго бы не привлёк к себе внимания. Катался бы как сыр в масле! А тут такая мелочь, видишь ли, магазинчик ему Анин понадобился.
Из-за каких-то двух десятков квадратных метров арендной площади его люди угрожать стали женщине.
Ну нет, Женя это так ему не спустит! Да и самолюбие не позволит, перед Аней стыдно будет, хотя, по здравому рассуждению, ввязываться в эту войну сейчас не ко времени. И ранг у него невысокий, всего лишь капитан, хотя и следователь-«важняк».
В общем, это всё надо было обдумать.
А в течение дня Евгений закрутился, совершенно забыл об этом. Так оно и всё равно, такое сходу не решишь! Обдумать надо. Информацию собрать. Разработать подходы, вычислить, кто, где и на каком участке противостоит. Понадобится время.
Хорошо ещё, что сейчас вспомнил, а то бы Аня дома спросила, а он бы сразу и не врубился в суть. Она бы опять обиделась, что её проблемы будто бы неважны для него…
Вот жизнь-злодейка…

Глава 3. Гримаса Фемиды.

Камера была небольшой, этакий «пенал» на четырёх человек. Вверху, у одного торца помещения, выходящего во внутренний двор - небольшое зарешеченное окошко, через которое днём пробивается неяркий солнечный свет, на втором торце – железная дверь с закрытой «форточкой».
По стенам, справа и слева от окна, - две двухъярусные шконки. В середине – небольшой, привинченный к полу, деревянный стол, на котором обитатели камеры играют в шахматы, читают газеты и книги, едят.
Под потолком, в металлическом колпаке, висит электрическая лампочка, светящая довольно-таки тускло. Однако, читать и писать под ней, даже вечером, худо-бедно, но можно.
В целом, эта камера для осужденных бывших сотрудников правоохранительных органов в Харьковской тюрьме оказалась вполне даже ничего. По стенам не текло, крыс не было, санузел и замызганная мойка с краном функционировали.
С обитателями помещения Евгений довольно быстро нашёл общий язык.
Всё могло быть гораздо хуже.
Лёжа на шконке и отвернувшись лицом к стене, бывший капитан УБОП много раз восстанавливал в памяти случившееся за последние месяцы, до того, как судьба преподнесла ему жестокий удар под дых.
После того, как собрав убедительную доказательную базу на «художества» депутата, Евгений попытался сначала договориться с его представителем об отказе претензий на Анин магазинчик, а когда это не получилось, попытался возбудить дело о грехах «народного избранника», начались «наезды» со всех уровней власти и даже из родного ведомства.
Такой мощной и бессовестной дискредитирующей кампании против себя молодой офицер не ожидал. Понадеялся на силу закона, на то, что руководство УБОП безусловно сможет защитить своих сотрудников в случае бесцеремонного давления, угроз от криминалитета и дельцов во власти.
Но УБОП не смог.
Какое-то время капитану Жилину с его близкими коллегами и начальником отдела удавалось отбиваться от непрерывных атак с «самых верхов», потом ловкие «делопроизводители»-юристы  депутата умело использовали ДТП, в которое попали Евгений с напарником во время перевозки арестованного.
В их служебный автомобиль, нарушив правила движения, чуть ли не в центре города врезалась какая-то машина. Водитель с пассажиром из неё выскочили и бросились наутёк.
Милиционеры по сложившейся ситуации были обязаны их задержать, доставить в отдел для дачи показаний и объяснений по инциденту. Обычная практика. Но убегавшие перетрусили не на шутку и попытались скрыться.
В процессе преследования напарник Евгения ранил одного из нарушителей резиновой пулей в ногу. Ранение было лёгким, в травмпункте беглеца перевязали и сразу же отпустили, но пронюхавшие об этом событии юристы депутата вцепились в убоповцев мёртвой хваткой.
Главной целью был, конечно, Евгений.
На него платные адвокаты-пройдохи собрали шитые белыми нитками обвинительные материалы о превышении служебных полномочий, нарушениях, допущенных при перевозке арестованного и задержании убегавших участников ДТП.
В общую кучу, «для убедительности», добавили ещё пару сфабрикованных дел по другим, более «тяжёлым» статьям.
С юридической точки зрения эти обвинения не выдерживали никакой критики и никак не должны были быть приняты судом во внимание.
Но… крупные купюры, засунутые в нужные карманы, сделали слепыми судей и прокуроров.
Капитан УБОП Евгений Жилин «за превышение служебных полномочий» и т.д. и т.п. получил
три года общего режима.
Вот такая вот «справедливость»…
При этом, вполне возможно, что сам Геннадий Адольфович об этой судебной баталии и злосчастном магазинчике вообще ничего не знал, а всю работу по защите интересов шефа сделали  от его имени доверенные люди - «смотрящие» и руководство телекомпании «АТН».
Теперь же, ничего не поделаешь, Евгению нужно сделать выводы, жить с этим поражением и не потерять бездарно время отсидки. Просчитать всё, что он по правилам пребывания в заключении имеет право делать и реализовать эти возможности на сто процентов.
То же самое он посоветовал и сокамерникам, когда они познакомились поближе.
Подонков среди них не оказалось, были оступившиеся и раскаявшиеся в содеянном молодые ребята двадцати пяти-тридцати лет.
Первое что сделали вместе – придумали свой распорядок: стали для поддержания настроения и повышения физического тонуса проводить в течение дня несколько тренировок с разными физическими упражнениями, с использованием табуреток, шконок, стола и даже партнёров.
Занимались армреслингом, отжиманиями, качанием пресса, дотошными влажными уборками, философскими диспутами и разговорами о планах на жизнь. Много читали. Беззлобно, но едко  подшучивали друг над другом для «выработки психологической устойчивости и находчивости», а также для тренировки реакции на смысловые ловушки, подколки и подтексты в словесных баталиях.
Это помогало переносить невесёлое время заключения и укрепляло бойцовские качества  характера. 
Каждый день в тюремном дворе, на воздухе, проводились и общие с остальным уголовным контингентом учреждения обязательные прогулки, но для поддержания хороших физической формы и «здоровья духа», их явно не хватало.
После «научной организации» жизни в камере по предложению Жилина, настроение и  физическое состояние бывших правоохранителей стали улучшаться.
Так уж получилось, что на стороне Евгения оказалось ещё одно обстоятельство, которое помогло ему больше влиять на здоровый климат в отношениях среди друзей по несчастью.
Жилину часто приносили передачи. От мамы, жены, коллег по службе и знакомых, которые оказались в курсе происшедшей несправедливости с Евгением. Они несли ему продукты, сладости, книги и всё то, что не было запрещено тюремным протоколом для передачи отбывающим наказание.
Сначала сотрудники контроля, проверявшие посылки, частенько портили внешний вид продуктов, прокалывая фрукты, разрезая торты и печёное, вскрывая упаковки с вареньем и консервированными овощами, но, вскоре, убедившись, что Жилину никогда не пытались передать наркотики или что-либо ещё запрещённое в тюрьме, стали это делать лишь изредка.
А узнав получше характер и установки бывшего опера из УБОП, его чуть ли не фанатичную приверженность закону и справедливости, перестали вообще проверять передачи. Сложилась обстановка необычного доверия между тюремщиками и заключённым.
Через какое-то время, Евгению, помешанному на чистоте и порядке, учитывая хорошую атмосферу без всяких нарушений дисциплины в камере, позволили установить в ней душевую кабинку, повесить на стены книжные полки, дали ещё некоторые послабления в режиме.
Всё это, наряду с «улучшенным питанием» за счёт передач «с воли», хорошего отношения Жилина ко всем, с кем приходилось контактировать, привело к тому, что авторитет Евгения среди «контингента» и даже администрации исправительного учреждения поднялся высоко, а слухи о «семнадцатой камере» и порядках в ней прокатились по всей тюрьме.
Эти слухи, к сожалению, достигли ушей и тех её обитателей, с которыми Евгению совсем бы не хотелось встречаться…
Заключённым по закону дозволялось поступать на заочные отделения в высших учебных заведениях, учиться и сдавать экзамены дистанционно, чем Жилин и воспользовался. Поступил в юридическую Академию на факультет заочного обучения.
Евгений наметил для себя первую важную цель – закончить экстерном академию, защитить кандидатскую диссертацию по юриспруденции и повысить свой статус на службе, после того, как отбудет срок и восстановится на работе в прежней должности.
Своё поражение в тяжбе с депутатом Жилин переживал болезненно и, хотя и смирился с этим, сделал для себя важные выводы. Чтобы биться на стороне закона с ловкими и подкованными  преступниками, крупными бизнесменами, побеждать их, нужна серьёзная подготовка, большие знания в юриспруденции, наработка необходимых связей и… хорошая материальная база для противостояния с сильным противником, с внешними угрозами от криминалитета и власти, что часто является одним и тем же.
Последнее – создание капитала для личной независимости и защиты, без нарушений закона и конфликтов с совестью, было самым трудным. Но некоторые идеи у бывшего капитана УБОП  появились.
Основывались они на багаже, который Евгений приобрёл, ещё занимаясь в бизнес-школе, конспектируя лекции опытных «акул» бизнеса, вспоминая свой опыт поездок в Польшу, занятий с друзьями «челночными» проектами. Ну и, конечно же, с учётом практических знаний, которые он приобрёл по специальности «Экономическая безопасность» в процессе учёбы в Институте МВД, а затем в работе следователя по особо важным делам в УБОП.
В настоящее время многое изменилось, но основы экономики и ведения бизнеса остались прежними. Пока он тут сидит, нужно придумать несколько хороших идей, которые потом принесут честно заработанные деньги.
Именно - честно заработанные, всё иное исключалось.
Каждый вечер Евгений тщательно обдумывал все возможные варианты, которые казались подходящими, безжалостно отбраковывал сомнительные и изучал оставшиеся.
Глядя на то, как целеустремлённо и ответственно Жилин занимается своим будущим, находясь в заключении, «коллеги» по камере тоже взялись за ум, захваченные его энергией.
Двое из них, по примеру Евгения, тоже поступили на юридический, а третий – на исторический факультет заочного ВУЗ-а.
Получилось так, что в камере все были заняты созидающим делом – учёбой, саморазвитием, тренировками и никакие тюремные решётки не были этому помехой.
Жилин собственным примером быстро доказал всем, что ограничения на личный рост и счастливое будущее, физическое и духовное здоровье - только в голове.  Если есть желание и кураж доказать себе и важным для тебя людям, что ты не опустившееся судимое чмо, а достойный человек, боец и мужчина, который умеет подниматься после удара и вновь становиться в строй, то для этого и здесь есть масса  возможностей!
Надо просто выбрать подходящие и использовать их по максимуму!
Ну и, конечно, необходимы самодисциплина и трудолюбие.
Так что через некоторое время, если не заострять внимание на отдельных специфических деталях, неотъемлемых для пенитенциарных учреждений, камера стала напоминать комнату  обычного студенческого общежития, в которой поддерживалась дружеская атмосфера и все были заняты работой, обдумыванием планов на будущее.
К сожалению, такое место, как тюрьма, где сконцентрировано множество не самых лучших представителей общества, в том числе и настоящих отморозков, отбывающих сроки за убийства, грабежи, нанесение тяжких телесный повреждений и участие в бандах, не может быть свободным от пороков сидельцев и звериных законов уголовного мира.
Как-то, во время одной из прогулок в тюремном дворе, Евгения внезапно прижали к стене двое незнакомых зеков и что-то быстро нарисовали у него на спине, на робе. На ухо кто-то глухо прошипел:
«Попался, ментяра! Всё, кранты тебе за то, что нас сдал. Скоро должок вернём! Готовься!»
Затем эти двое отшвырнули Евгения в сторону и быстро вернулись в свою цепочку осуждённых, которые прогуливались в другой части двора, предназначенной для уголовников.
Охрана ничего не заметила.
Одно крыло тюрьмы было отведено для уголовников-рецидивистов, а другое – для бывших сотрудников правоохранительных органов.
На прогулки в тюремном дворе и тех, и других выводили одновременно. Гуляли они почти рядом, иногда на расстоянии вытянутой руки.
На спине у Жилина после нападения сокамерники увидели большой круг, нарисованный какой-то светлой дрянью. Круг смыли, но тревога осталась.
На шутку это было совсем непохоже, да и друзья по «тюремному телеграфу» передали в камеру Евгения, что он «блатными» приговорён к смерти. И это серьёзно.
Уголовники не откладывали дела в долгий ящик.
Один раз «смертника» попытались отравить в столовой, потом в санчасти фельдшер собрался сделать приговорённому какую-то странную «прививку».
Оба раза спасло то, что друзья вовремя предупредили…
Но долго так продолжаться, конечно, не могло. Рано или поздно уголовники до него доберутся, и Жилин это отчётливо понимал.
Тюрьма слухами полнится, «малявы» ходят, да и Евгений сам быстро вычислил, кто хочет его убрать.
Несколько лет назад он под прикрытием был внедрён в серьёзную банду. Смог добиться уважения матёрых уголовников и войти в доверие.
Пробыл в этой организованной преступной группировке около восьми месяцев, собрал  все доказательства, уличающую её во многих страшных эпизодах. В итоге, никто из банды не ушёл от наказания. Сели все – от главаря до «шестёрок».
Конечно, Жилину на суде угрожали «из-под земли достать» и «поставить на перо», но это было обычным поведением попавшихся бандитов, в милиции к этому привыкли.
Евгений слышал угрозы в свой адрес не раз, поэтому относился к ним, как к неизбежным издержкам профессии.
Все преступники из группировки, в которую был внедрён Жилин, получили большие сроки, и на долгое время о мести от них можно было забыть.
И вот, на тебе, такая неожиданная встреча пойманных преступников и охотника на них в одной тюрьме из-за бесконечной продажности украинского правосудия!
Не исключено, что и «смотрящие» депутата тут подсобили – нашли место отсидки бандитов и передали им информацию о Евгении, чтобы отомстить ненавистному менту чужими руками.
Надо было что-то делать.
Перевестись в другую тюрьму – невозможно. Доложить начальству учреждения об угрозе своей жизни – стать слабаком и стукачом, с неприемлемыми последствиями. В тюрьме есть неписаный кодекс поведения «правильных мужиков».
Чтобы спасти свою жизнь, нужно было искать другой выход, использовать особенности и традиции этого специфического учреждения, обнаружить брешь в системе.
И такой выход неожиданно нашёлся.
Оказалось, что среди рецидивистов в этой тюрьме отбывает наказание известный вор «в законе», пользующийся большим авторитетом в уголовном мире.
Он узнал о приговоре «блатных» Жилину, собрал информацию о нём у своих «корешей», через каналы связи с внешним миром «пробил» ситуацию и захотел ей воспользоваться в своих интересах.
Харьков всегда входил в так называемую «красную зону», в которой всё решала милиция. В ней служили и продажные сотрудники, и честные, надёжные, неподкупные.
По собранной «авторитетом» информации, бывший капитан УБОП был из последних. Ему можно было довериться.
И вор «в законе» решил сделать приговорённому менту такое предложение, от которого тот не сможет отказаться, и они оба при этом получат пользу.
С Жилином связались заключённые из камеры вора «в законе» и предложили сделку:
«Юридически подкованный мент должен помочь «уважаемому человеку» выйти на свободу по УДО (условно-досрочному освобождению). «Уважаемый человек» из восьми лет по приговору суда отсидел уже пять и хочет домой, чтобы «позаботиться о старушке-маме и бедных детишках».
Нужно грамотно и убедительно написать заявление от имени этого несчастного гражданина, подобрать все «правильные» статьи и аргументы для принятия комиссии по УДО гуманного решения.
Если приговорённый мент этим займётся, то «уважаемый человек» своим авторитетом приостановит исполнение приговора в отношении Жилина, а в случае положительного исхода дела и выхода на волю и вовсе отменит «казнь мента» своей властью на зоне».
Получив это предложение, Евгений задумался.
По большому счёту ему терять нечего. Если откажется, его просто убьют. Рано или поздно. Без вариантов.
Если же примет предложение, то в принципе, в этом для него не будет ничего унижающего достоинство или идущего вразрез с его убеждениями, с его совестью.
Дело ведь не в том, что он отмажет уголовника от отсидки. Тот уже отбыл большую часть срока. И, кстати, он не беспредельщик, не Чикатило - кровавых дел за ним не числится. В основном, воровство в особо крупных размерах, грабежи и нанесение вреда здоровью «средней тяжести» в драках…
Стоит посодействовать выпуску из-за решётки такого «уважаемого человека» в обмен на свою жизнь?
Евгений долго колебался, но, в конце концов, после ещё одного покушения, пришёл к выводу, что иного выхода у него нет.
Предложение вора «в законе» принял, получил от него гарантии своей неприкосновенности в зоне на время подготовки «правильного заявления» на УДО для заказчика.
После этого попытки убить Жилина действительно прекратились, и он смог вздохнуть свободно.
Возможности у «пахана» оказались большими.
Вскоре Жилину вместе с заказанными им в тюремной библиотеке книгами и журналами, доставили в камеру и копию уголовного дела «заказчика» вместе с текстом приговора.
«Вертухаи» и администрация тюрьмы «ничего не заметили».
Евгений досконально изучил дело «пахана», нашёл в нём некоторые процессуальные нарушения при ведении следствия, упущения оперов, суда, а также эпизоды, которые могли повлиять на комиссию по УДО и привести её к положительному решению по заявлению осуждённого.
Этими эпизодами были тяжёлое детство осуждённого, ранняя потеря родителей, воспитание улицей, неоднократные сотрясения мозга и тяжёлые болезни самого «пахана», его мамы и детей, «которые без родителя живут тяжело».
Эту информацию нужно было творчески обработать и написать душещипательное заявление от «оступившегося гражданина в преклонном возрасте», берущее за сердце всех сострадательных членов комиссии.
При этом, заявление должно быть не только о драматической судьбе «раскаявшегося грешника», но и о его планах на праведную жизнь «на гражданке», заботе о маме и детях, разрыву со старыми подельниками и отречении от криминала вообще. Навсегда.
Конечно же, это заявление, его композицию, нужно было выдержать в безукоризненно правильных юридической и драматической формах, которые бы основывались на реальных фактах и знании психологии людей из комиссии. В неё обычно входили общественные деятели, писатели, заслуженные педагоги и другие гуманитарии, на взгляды которых можно повлиять в нужную сторону правильной подачей материала и убедительными эмоциональными откровениями, покаянием, взывающими к жалости.
Бывший капитан УБОП довольно долго провозился над созданием идеального заявления на УДО от имени «пахана», понимая, что качество этого документа и, главное, результат его воздействия на нужных людей – это как ружьё с одним патроном. Либо выстрелил и попал в цель, либо промахнулся и тогда тебя самого пустят под нож или заточку.
Наконец, подошёл срок скорого заседания комиссии, и пришло понимание того, что улучшить в тексте прошения более ничего невозможно. После этого Жилин, вздохнув, передал заказчику готовый образец документа, сообщив «малявой», что всё готово - «пахан» может своей рукой написать оригинал заявления и передать его администрации тюрьмы для рассмотрения комиссией по УДО.
После этого в тюрьме наступило тяжёлое ожидание - все заключённые, зная о соглашении «приговорённого мента» с паханом, ждали, чем кончится дело. Уроют «блатные» мента» или он выкрутится.
Перечить вору «в законе» никто не посмеет.
Несколько дней напряжённого форсажа нервов «контингента» прошли тяжёло, затем по тюрьме разлетелась радостная весть – «мент не подвёл», «пахана» выпускают!
Вор в законе вскоре вышел на волю, а в отношении Евгения – не обманул, запретил «блатным» даже думать о том, чтобы свести счёты с Жилиным.
Авторитетно заявил блатным:
«Мент просто делал свою работу. Он за это деньги получал. Это вы фраера, что попались! Что не разглядели «засланного казачка»! Вините только себя и делайте выводы на будущее. Мента – не трогать! Он что обещал мне, то сделал! А если я узнаю, что вы против моей воли пошли… на ремни порежу! Везде достану!»
Евгению его слова передали, разошлись они и по всем «сидельцам». Теперь на Жилина на прогулках, посаженные им бандиты смотрели с ненавистью и боязнью. Близко подходить не решались. Посягательств на жизнь Евгения до самого конца срока отсидки больше не было.
Авторитет и слово вора в законе ограждали Жилина от любых неприятных инцидентов в учреждении.
Вышел он на волю ровно через три года, день в день, отсидев свой срок от звонка до звонка.
Время даром не потерял. Получил второй диплом о высшем юридическом образовании, подготовил материалы для защиты кандидатской диссертации и набрал целый пакет идей для осуществления новых планов на гражданке.
На улице шёл две тысячи седьмой год…

Глава 4. «Оплот».

Первое, что сделал Евгений после освобождения, собрал документы, подтверждающие незаконность его осуждения, нашёл всех важных свидетелей по своему делу, привлёк внимание к процессу со стороны прессы  и подал заявление в суд на реабилитацию.
Депутат Кернес за три прошедших года уже давно забыл про въедливого опера, занялся новыми бизнес-проектами ещё более высокого уровня, пересел в другое кресло,  поэтому судьбой посаженного его людьми мента не интересовался и вмешиваться в дела суда по жалобе капитана УБОП Жилина, не стал.
Суд по восстановлению доброго имени и признанию прошлого приговора за «превышение служебных полномочий» недействительным, Евгений выиграл. Был реабилитирован и восстановлен в прежней должности на службе. Ему вернули звание и все награды.
Учитывая опыт, характер Жилина и свою вину перед ним за то, что не смогло защитить, начальство было вынуждено считаться теперь с ним гораздо больше, чем с обычным рядовым сотрудником, так как Евгений пострадал за свою стойкость, за правду и верность служебному долгу, согласно букве закона
Можно было бы сказать, что он победил в этом сложном клубке событий, в этом противостоянии «сильным мира сего», но Евгений чувствовал, что со стороны местных вышестоящих руководителей МВД к нему сложилось, в какой-то степени, подозрительное отношение.
Возможно, на это как-то повлияли разборки с юристами и «смотрящими» депутата, закончившиеся отсидкой опера УБОП, возможно, руководство опасалось новых инициатив Жилина в борьбе за справедливость, но фактом было то, что Евгению перестали давать на расследование важные дела всяких «влиятельных людей».
Его уделом стала работа по  преступлениям, так называемого «среднего и нижнего звена», то есть тех, где фигурантами обычно не бывали серьёзные воротилы из власти, либо политики.
За тем, как Жилин вёл расследование преступлений и сбор доказательств по порученным ему делам, начальство «присматривало». Часто требовало его «на ковёр» с обстоятельным докладом по «текучке».
Сослуживцы объясняли такую «опеку» молодого опера тем, что Евгений «не умел договариваться», не умел включать «заднюю скорость». Из этого следовало, что если упрямый капитан опять нарвётся на какого-нибудь крупного бизнесмена или чиновника, то снова не отступит.
А это чревато!
Если такого напористого следователя не удастся подкупить или, в крайнем случае, забрать у него дело и передать другому, более покладистому сотруднику, то… что сделают «заинтересованные лица», известно.
Устранят проблему физически!
Так что можно было сказать, что Жилина «отечески» оберегали все – от начальства до коллег по отделу, чтобы он не встрял снова в какое-нибудь острое противостояние и не погиб бы…
Но даже в делах «низшего и среднего уровней важности» можно попасть по случайности в смертельно опасную ситуацию.
И Евгений, в конце концов, столкнулся с ней.
Ему удалось взять с поличным пару мелких уголовников, которые на допросах дали неожиданные показания. Оказывается, они состояли в гомосексуальных отношениях с одним высокопоставленным чиновником. После «раскрутки» задержанных удалось установить и фамилию этого чиновника, которого требовалось привлечь к делу, вначале, как свидетеля, получить от него определённую информацию.
Этим чиновником оказался некий Арсен Аваков, занимающий высокий пост в управлении Харьковом.
Являться на вызовы следствия он отказался, видимо, опасаясь совершенно не нужной огласки своих сексуальных предпочтений.
Прислал юристов, которые немедленно начали давить на Жилина, требуя закрыть дело, отпустить задержанных мелких уголовников и сохранить в тайне все деликатные подробности.
Их аргументация на закрытие дела не тянула, но вот наглость и откровенные попытки «купить» Евгения, ему не понравились. На сделку он не пошёл.
Стал готовить материалы для передачи в суд, продолжил вызывать Авакова.
Через некоторое время вокруг следствия по этому дело началась непонятная «движуха». За обвиняемых вступились «серьёзные люди» - политики с большими связями, бизнесмены.
Стали серьёзно беспокоить начальство Жилина и прокуратуру.
Евгений отказался взять очередную, предложенную ему крупную сумму за то, чтобы развалить уголовное дело гомосексуальных партнёров влиятельного чиновника, забыть о нём и всех фигурантах навсегда.
Вот после этого с ним начали разбираться всерьёз.
В самый последний момент, когда по оперативным данным УБОП, на Жилина готовилось покушение с взрывом служебного автомобиля, начальник отдела остановил войну.
Он вызвал к себе в кабинет Евгения и в приказном порядке, ссылаясь на некие процессуальные «нарушения» по сбору доказательств обвинения, и жалоб на это адвоката подследственных в прокуратуру, заставил передать дело, в котором, как свидетель проходил Аваков, другому следователю.
Несмотря на все возражения и возмущение Жилина, начальник отдела настоял на своём.
Новый следователь договорился с адвокатами подзащитных, взял деньги, отпустил обвиняемых, закрыл дело и вскоре получил повышение по службе.
А Евгений остался в живых.
Но после этого случая начальство стало ещё более подозрительно к нему относиться. Присвоение очередного воинского звания Жилину всё откладывали и откладывали. В конце концов, Евгений и сам понял, что его карьера в УБОП закончена. Он так и остался в звании капитана.
Как только подошёл срок, совсем ещё молодой оперативник тридцати четырёх лет от роду, в последний раз крепко всё обдумав, ушёл на пенсию по выслуге лет.
 Аваков же, в отличие от Кернеса, затаил на Жилина злобу.
Евгению не раз коллеги из УБОП и УГРО передавали полученные из агентурных источников  обещания этого влиятельного чиновника «рано или поздно расправиться с неподкупным ментом, который хотел «опозорить» «честного человека».
Такой важный и влиятельный «деятель», как Арсен Аваков, слов на ветер не бросал. Опасаться его стоило…
Но Евгению, вступившему в новую жизнь после выхода на пенсию, свободному теперь от массы ограничений, обязанностей и от ситуации, в которой, по сути говоря, его жизнь и его время ему не принадлежали, когда открылись заманчивые горизонты свободы и новых перспектив, было не до каких-то там дельцов, махинаторов и чиновников во власти на Украине.
Планов и задумок, которые он поставил перед собой, ещё отбывая срок в заключении, да и после того, было много. Их надо было реализовывать.
И Евгений начал это делать.
На основе богатых материалов, накопленных за время службы в УБОП-е, Жилин подготовил и защитил кандидатскую диссертацию. Получил диплом кандидата юридических наук.
Это стало приятным и знаковым событием в новой жизни. Родные, друзья, бывшие коллеги – все были рады за него, а сам Евгений почувствовал прилив сил и вкус серьёзной победы на пути в реализации своих давних жизненных целей.
Ещё будучи в тюрьме, он спланировал общие направления будущего бизнеса, определил для себя чем будет заниматься для того, чтобы душа радовалась, чтобы на Харьковской земле устанавливались закон и порядок, молодёжь занималась спортом, саморазвитием и училась самостоятельно отделять правду от лжи.
Защищаться от той бессовестной «дезы», извращённых «ценностей» и искаженной реальности,  которые мутным потоком через настежь открытые шлюзы лились от заокеанских «демократов», заполняя дерьмом всю Украину, уничтожая всё то светлое и доброе, что сохранялось в душах народа ещё от советского прошлого. Стирая память общей славянской истории и победы над подлым Западом в Великой Отечественной войне.
Это было настоящим святотатством, как по мнению Жилина и многих его друзей, ветеранов, так и просто порядочных людей.
Наступление Запада на Украину и навязывание ей своих правил жизни, гнилых «ценностей», сектантской религии и поп культуры, выглядело как экспансия, как новая война захватчиков, вернувшихся на многострадальную землю после предательского разрушения изнутри Великой страны – СССР.
Враг под новым обличьем вторгся на территорию славян и, используя изощрённые методы и технологии, применяя подкуп, шантаж, внедрение завербованных политиков и шоуменов на самую верхушку власти, массовую пропаганду в СМИ, принялся захватывать территории, предприятия, образование, мозги.
Появились новые учебники для школьников и студентов, перевирающие историю, ограничивающие и искажающие знания по многим дисциплинам.
Отдельные предметы были вообще исключены из школьных и вузовских программ. Постепенно начались проблемы с русским языком, искусственными ограничениями на его использование в обучении. На Украине стали закрываться русские школы.
Старые спортивные сооружения советского времени для детей и подростков либо прекращали своё существование, либо передавались коммерческим структурам. Большинству из молодёжи, родителям подростков было не по карману платить за занятия спортом.
Проблема просвещения, образования и спорта, была болезненной и важной. Евгений чувствовал её актуальность, огромное значение  в текущих обстоятельствах и решил начать реализацию своих идей именно с неё - создать общественную организацию и спортивный клуб для молодёжи для занятий несколькими видами спорта, в частности, боевыми единоборствами.
А когда удастся собрать коллектив, объединённый общими идеями, то там можно будет заняться и воспитанием ребят, и их просвещением.
Евгений долго придумывал для организации название, которое бы наиболее полно отражало свою суть и намерения влиять на умы людей, вовлекать их в построение счастливого будущего Украины.
Помогла жена, Аня. Она предложила использовать слово «Оплот», что по смыслу означает «твердыня, защита».
Евгению это название пришлось по душе, там оказалось сконцентрировано многое из того, что он намеревался воплотить в своих планах в ближайшее время.
Первой под этим названием появилась харьковская общественная организация «Оплот», целью которой было собрать настоящих патриотов под одним знаменем и организовать просвещение народа и борьбу за будущее Украины.
Через год появился спортивный клуб «Оплот», под эгидой которого в Харькове, затем, в Донецке, в других областях Украины начали открываться одноимённые отделения. В них стала заниматься молодёжь.
Приходили, знакомились и принимали участие в работе секций известные спортсмены и тренеры.
Евгений своей увлечённостью, своей харизмой сумел сделать то, что казалось невозможным.
Дело пошло.
Жилин перестал замечать время, оно незаметно улетало на воплощение в жизнь творческих планов, на необходимую текучку по решению вопросов организации, на встречи с единомышленниками и чиновниками.
На Украине «очагово», в отдельно взятых юго-восточных регионах, начала восстанавливаться вера в правду, в добро, в возможность возрождения социальной справедливости.
Незнакомые раньше люди встречались в клубах «Оплота», видели огоньки увлеченности и надежды, горевшие в глазах Евгения и его сторонников, заражались общей идеей и подключались к делу капитана и его команды.
Для работы разветвлённых спортивных структур «Оплота» требовались средства и Евгений, взяв кредиты и использовав свои познания в бизнесе, открыл для создания материального задела несколько коммерческих структур: юридическую компанию «Оплот», аудиторскую компанию «Оплот-аудит», информационное агентство «Оплот-Инфо» и даже торговый комплекс. 
Для планируемой им помощи ветеранам ВОВ, семьям погибших на службе милиционеров, малообеспеченным семьям, Жилин создал ещё и специальный  благотворительный фонд «Оплот».
 Конечно же, новая система в полную силу заработала не сразу, преодолевая множество трудностей, отбиваясь от наездов бандитов, региональных «царьков»  и националистических структур.
Евгению, используя свои старые связи, знания и навыки пришлось улаживать многие «сложности» при открытии организаций. Ему даже пришлось частенько общаться с бывшим депутатом Кернесом, который поднялся по служебной лестнице, но из Харькова никуда не уехал.
Жилину пришлось с ним встречаться, «разруливать вопросы» и делать вид что «камня за пазухой» на обидчика не держит. Это было непросто, но хорошая жизненная школа и трудный опыт помогли - Евгений справился. В итоге с Геннадием Адольфовичем они поладили.
Кернес сделал вид, что прошлого не помнит. Тем более, что Жилин больше не служил в милиции и Геннадий Адольфович при желании мог бы стереть бывшего убоповца в порошок.
Но зачем уничтожать то, что может приносить доход и быть полезным?
Так что без особой взаимной любви, но оба стали сотрудничать. Куда ж деваться, жить надо, вести бизнес, а воевать… и смысла нет, и дороже может выйти.
В общем, как-то всё в старом конфликте с Кернесом постепенно утряслось и забылось обеими сторонами. Как человек и бизнес-партнёр, Геннадий Адольфович, как выяснилось из частого с ним взаимодействия, оказался неплохим. С ним можно было иметь дело. Отношения сложились ровные, рабочие.
Коммерческие предприятия Жилина постепенно начали приносить доход. Сначала небольшой, чтобы только рассчитываться с кредитами, платить зарплаты сотрудникам и закрывать финансовые дыры. Создатель «Оплота» себя не жалел, искал новые пути, строил планы, придумывал нестандартные для бизнеса на Украине, ходы и технологии.
Ситуация резко изменилась, когда Евгению пришла идея продавать зарубежным телекомпаниям права на показ профессиональных боёв между известными бойцами в спортивных клубах «Оплот».
Идея оказалась настолько удачной и прибыльной, что очень скоро финансовая ситуация в компаниях Жилина резко изменилась.
Евгений сначала полностью расплатился за взятые кредиты, затем составил подробный план по дальнейшим действиям,  на которые у него раньше не хватало средств.
И первое, что он сделал, это придумал лозунг для своего общественного движения, своего клуба и идейных последователей.
«Живите сильно!» - этот призыв появился на знамени организации, как некий символ, сплав  духа, мужества, напряжения всех сил для достижения цели.
Сочетание слов и их смысл можно было интерпретировать по-разному, но суть понимали все, не потерявшие совесть, люди - «Не теряйте ни минуты времени, делайте всё возможное, напрягайте все силы, когда Родина в опасности и враг уже на нашей земле!»
Была некоторая аллюзия и на старый революционный боевой клич прошлого – «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идёт за них на бой!»

Глава 5. «Майдан».

С наступлением 2013-го года обстановка в стране с каждым месяцем начала резко ухудшаться. В Харькове появились группы «гостей» с Западной Украины, которые устраивали на улицах националистические митинги, размахивали знамёнами разных экстремистских партий и открыто пропагандировали людей на выступления против власти.
Ораторы, в лучших традициях Геббельса, гнали откровенную «дезу», где информация смешивалась в выверенных пропорциях – 20 процентов правды и 80 процентов наглой примитивной лжи.
Неискушённому в нечистоплотных приёмах, простому народу трудно было разобраться в событиях, в хитросплетениях «зажигательных» речей, подготовленной на специальных курсах в Польше и других западных странах, армии провокаторов,  в деталях происходящего на Украине.
Поэтому многие из рядовых граждан по неведению вступали в какие-то неизвестные партии, группы, движения. Участвовали на всяких сборищах и собраниях, даже, несмотря на то, что на многих из них не раз были замечены бывшие бандеровцы с фашистскими наградами, боевики националистических организаций, иностранцы и продажные политики.
А когда за участие в митингах и протестах организаторы стали платить приличные суммы в гривнах и долларах, давать продукты, многие голодные украинцы начали буквально драться за возможность попасть в списки на эти оплачиваемые мероприятия.
Обманутых людей совсем не озадачивало то, к чему ведут спонсоры горлопанских компаний. И мало интересовало туманное будущее по сравнению с жестоким настоящим. Большинство из народа было просто не в состоянии самостоятельно во всём разобраться.
В этом была огромная проблема текущего политического момента на пути молодого украинского государства – куда оно пойдёт, что перевесит, какой строй и чья власть, в итоге, установятся в стране.
Размышления об этом были каждодневной головной болью Жилина и его ближайших сподвижников.
Интуитивно Евгений понимал, что ставки в этой войне высоки, что одиночные бойцы и небольшие общественные движения не смогут решить на Украине стратегическую задачу построения справедливого социального государства. Нужна была масштабная внешняя помощь, которая позволила бы нейтрализовать американскую экспансию по всем фронтам. А эта помощь с востока почему-то медлила…
Жилин не знал всех сложных политических причин и расклада сил в битве за Украину, но сдаваться и уходить в тень не собирался.
С детства считал, что за справедливость надо драться, даже если обстановка временно складывается не в твою пользу. А помощь… помощь обязательно подойдёт в критический момент! Надо только верить и держать свой рубеж обороны, несмотря на самые тяжёлые условия!   
И Евгений, сжав зубы, держался. Пытался найти всё новые ходы и решения в сложном противостоянии с поднимающим голову и ощерившим зубы, возрождающимся оборотнем  украинского политического экстремизма, криминального «гуляй-поля» и бандеровщины, поддерживаемыми западными спецслужбами.
«Оборотень» везде появлялся в разных масках – либо «благопристойных политиков», либо в чёрно-зелёных балаклавах, используя легенды прикрытия и отработанные технологии обмана, подмены понятий.
Жилина это не сбивало с толку. Везде, где появлялись представители «оборотня» – воняло серой, а у бывшего оперативника был особый нюх на бандитов всех мастей.
Но вместе с тем, Евгений понимал, что в этой тяжёлой гонке за умы, за страну – он пока, в тактическом плане, проигрывает. У него нет необходимых ресурсов, чтобы добиться серьёзного перелома в этой изнурительной войне с превосходящим по силе противником.
И это давило на сознание.
«Оборотень» медленно вытеснял горстку бойцов за светлое будущее Украины, заставляя их постепенно сдавать территорию, свободы, веру в справедливость.
Противостояние с этой «гадиной» с Запада, приобретало всё более и более тяжёлый и опасный характер.
Населению нужно было выживать – кормить детей, оплачивать коммунальные расходы и умудряться держаться на плаву при падении зарплат, сокращении рабочих мест, уменьшении социальных льгот и закрытии многих предприятий.
Тринадцатый год оказался переломным в жизни на Украине. Ситуация, всё ускоряясь и усложняясь, в бешеном темпе покатилась к явной катастрофе страны.
Евгений встревожился. Если до этого времени он занимался чисто общественными делами и бизнес-проектами, которые были прямо направлены на пользу родной Харьковской области, а уже по возможности, и всей Украине, старался не лезть в политику, то теперь почувствовал, что остаться в стороне не сможет.
Начиналась первая фаза близкой и уже смертоносной войны.
Нужно было выходить из формата «простой общественной организации», изучать противника и биться с врагами насмерть, как это делали в своё время отцы и деды.
Иначе захватчики отберут страну, уничтожат всех «нелояльных» и наведут свои порядки, которые несовместимы с моралью, с принципами справедливости и интересами большинства коренных жителей Украины.
Для одних главный смысл и принцип жизни – это достижение богатства любыми путями и средствами, для других – стремление к правде, к традициям, к социальной справедливости.
И это всегда неразрешимый конфликт в истории, в жизни почти любого общества.
И, чаще всего, самое выгодное для личного обогащения – это торговать Родиной…
Евгений всё это хорошо понимал и тяжело переживал за происходящее.
Финансовых средств от коммерческих предприятий Жилина и продажи лицензий на право трансляций матчей по боевым искусствам на иностранных ТВ поступало на счета «Оплота» в банках достаточно много, чтобы часть из них перенаправить на политическую деятельность и защиту страны от надвигающейся катастрофы. На рекламу «Оплота» и его целей по ТВ, на сплачивание под общим знаменем тех, кто поддерживает идеи организации.
Жилин при этом продолжал заниматься благотворительностью: выплачивал денежные пособия семьям погибших милиционеров, помогал ветеранам ВОВ, организовывал встречи с общественностью, открывал новые спортивные центры в городках и сёлах Харьковской области.
Кроме того, Евгений подобрал активистов-патриотов, подготовленных спортсменов, добровольных помощников и стал встречаться на улицах Харькова с группировками, приехавшими из западных областей Украины.
Не хватало времени для сна, отдыха и проведения всех запланированных встреч.
Жилин разрывался между ними, пытаясь выделить и не пропустить самые важные.
Всё спрессовалось в непрерывный плотный поток тревожных событий, в круговерть бесчинствующих злобных политических ураганов с запада и опасных близких разрывов информационных мин.   
Евгений пытался говорить с приезжими партийными функционерами, размахивающими разноцветными знамёнами, общаться с лидерами прозападных партий и движений, понять, что им нужно, зачем они приехали и чего добиваются. Вёл беседы в дружелюбном тоне, старался «разговорить» собеседников, разобраться в их интересах, логике, найти хоть какое-то понимание и добиться диалога.
К огромному своему сожалению, довольно скоро понял, что большинство из прибывших «гонцов» из Киева, Галичины, с западных границ, ничего не понимают в происходящем, участвуют в политических спектаклях за деньги или  полностью зомбированы лживой пропагандой.
Ни вести аргументированный спор, ни адекватно оценивать действия своих партийных «руководителей» и политическую ситуацию на Украине эти люди не могли.
А их формальные «вожди» сначала несли словесную «пургу», потом стали вообще избегать любых разговоров. В драку не лезли только из-за того, что за спиной Евгения видели крепких парней, да и слава об «Оплоте», как спортивном клубе, где готовят чемпионов по боям без правил, давно уже разнеслась по всей многострадальной «неньке».
Разобравшись с составом «гостей», убедившись, что беседовать с ними и пытаться разъяснить им реальное положение вещей, о чём-то договориться, бесполезно, Жилин сам начал готовить уличные акции для того, чтобы выставить заслон чужой экспансии. Сбить волну агрессии «чужих» в соответствии с советом из почитаемой им китайской «Книги Перемен» - «Вода гасит огонь».   
Начал с того, что стал организовывать митинги в городе со знамёнами «Оплота», встречи с горожанами и обсуждение тем на злобу дня, устраивать фотовыставки, где показывались преступления бандеровцев, раскрывались интересы их хозяев-гитлеровцев по Украине, разъяснялись аппетиты западных «кукловодов», которые прячутся за спинами украинских политиков.
Фотовыставки и акции по озвучиванию преступлений националистов, бандеровцев, Жилин с соратниками проводили, как в Харькове, так и выезжали на автобусах командой в Киев.
Боевики от радикальных профашистских партий и их кураторы на местах, обычно, сразу  же окружали площадки, на которых Евгений проводил мероприятия, с ненавистью смотрели на крепкие фигуры «оплотовцев», но уклонялись от стычек и словесной пикировки.
Жилин не раз пытался выйти с ними на контакт, старался в шутливой форме задеть их мужское самолюбие, вызывал на поединки на ринге спортклубов «Оплота».
Но «нацики», наглые и крутые с простыми гражданами, связываться с профессиональными бойцами-спортсменами не решались и в разговоры, по существу своих намерений в переустройстве Украины, не вступали.
Жилин упорно продолжал попытки начать обсуждения действий сторон, конфликт между которыми всё нарастал.
Часть прибыли Евгений стал пускать на создание рекламных видеороликов для ТВ, показывающих жизнь, действия и цели общественной организации «Оплот», свободные и бесплатные занятия молодёжи в спортивных клубах организации, освещающие благотворительную и просветительскую деятельность своих структур на пользу народа Украины.
Сам часто выступал, как на украинском, так и на российском телевидении, давал подробные интервью киевским и западным журналистам, объяснял позицию истинных патриотов страны в сравнении с прозападными лоббистами Рады, радикальными партиями, отвечал на каверзные вопросы.
В какой-то момент Евгений почувствовал, что делает всё, что может, но серьёзно повлиять на события на Украине, бессилен.
Волна злобы, разрушения, охаивания всего того, что было достигнуто и завоёвано в советский период, подпитанная деньгами с Запада, поддержанная предателями и недобитыми в своё время потомками бандеровцев, набирая силу и высоту цунами, понеслась по стране.
Если бы в кресле Президента, в Раде, в правительстве Украины находились люди, достойные своих отцов, выигравших войну с коричневой чумой в сорок пятом, то справиться с новой нечистью не было бы никаких проблем. Беда была в том, что таких людей – честных, волевых, ответственных, в высоких кабинетах почти не осталось.
Большинство попало под гипноз «западных ценностей», в зависимость от иностранных банков, капиталов, кредитов и «правил игры», диктуемых Америкой. Так называемая «элита» Украины потеряла связь со своей землёй, с народом и давно предала его.
Семьи олигархов и крупных чиновников жили за границей, их компании и собственность были зарегистрированы в оффшорах, дети учились в престижных западных школах и вузах.
«Верхушку власти» ничто не привязывало к родной стране, да и была ли когда-нибудь эта страна для них родной?
Для таких людей Родина там, где лежат их деньги!
К концу 2013-го года политический климат на Украине начал искусственно разогреваться, как топка в паровозе, в которую лопатами забрасывают уголь, не глядя на датчики давления пара.
В Киеве, в крупных, средних и даже малых городах появились банды отморозков, которые уже не замалчивали свои цели.
Скрывали они только лица – носили маски, как террористы, для того, чтобы нельзя было идентифицировать их личности при видеосъёмках милицией во время погромов зданий, нападениях на людей, издевательствах над памятниками, могилами, православными священниками и при захвате церквей.
Евгению, его семье и многим сторонникам стали поступать угрозы физического уничтожения. Это вынуждало всех держаться вместе, организовывать охрану своих мероприятий, семей и помещений, в которых находились предприятия «Оплота». Но делать это становилось всё сложнее и сложнее.
Обстановка накалялась каждый день.
В стране начались нападения боевиков от партий «Свобода», «Тризуб», «Правый сектор» и других националистического толка, на склады с оружием, на отделения милиции, военные части, на областные, городские и районные администрации, с целями захвата власти и оружия на местах.
В конце ноября, в Киеве, на центральной площади города, началась «движуха», там готовилось что-то крупное - расставляли палатки, приносили железные бочки, автомобильные покрышки, сооружали трибуны.
Потом, со всей страны  автобусами туда начали свозить крепких молодых людей в масках, разношёрстную публику, накачиваемую каждый день политическими лозунгами, выкриками о свержении власти и, заодно, наркотиками, подмешиваемыми в чай и бесплатное питание.
Градус недовольства собранной толпы непрерывно подогревался речами разных политических марионеток из действующей власти и так называемой «оппозиции», которая «заводила» народ психологически грамотными, написанными закордонными специалистами по управлению толпой, «революционными призывами».
Непрерывно играла музыка, незаметно отключающая способность соображать и вызывающая агрессию, возбуждение, ненависть.
Толпы людей, которых кто-то собирал, кормил и обогревал на площади, для чего-то были нужны. И уж явно не для того, чтобы просто «выпустить пар» и мирно разойтись.
В Киев оплотовцам ездить становилось опасно. Начались нападения на трассах на автобусы, избиения пассажиров и даже убийства людей.
Тем не менее, несмотря на опасность, Жилин со своими спортсменами продолжал время от времени выезжать в Киев, чтобы по возможности защищать активистов и прессу в антимайдановских акциях, ограничивать беспредел националистов и помогать сотрудникам милиции.
С каждым приездом видел, что ситуация становилась всё тяжелее.
У Евгения было всего двести – триста человек спортсменов, которых он мог собрать в Харькове для противодействия сторонникам «евромайдана» в родном городе.
В столицу Украины удавалось доставить на автобусах и автомобилях гораздо меньше людей. Их численность и возможности были совершенно несопоставимы с тучами боевиков и обманутых их лозунгами людей в Киеве.
С 18-го февраля и в последующие дни, когда уже вовсю кипели страсти на площади, когда бандиты в балаклавах жгли покрышки, избивали милиционеров, а снайперы Парубия с крыш и номеров гостиниц на «площади незалэжности» расстреливали и своих «майданутых», и бойцов «Беркута», и случайных прохожих, чтобы пролить кровь в соответствии с указаниями из Вашингтона и начать «революцию» по свержению законной власти Украины, на команду Жилина напали вооружённые боевики из «Охороны майдана».
Ранили нескольких оплотовцев. В стычке со стороны боевиков применялось холодное и огнестрельное оружие.
Спортсмены «Оплота» вынуждены были отступить. Раненых ребят привезли для оказания медицинской помощи в больницу Киева. Но там, узнав, что пострадавшие из Харькова, отказались их принимать или хотя бы осмотреть и сделать перевязку.
То же самое произошло и в других государственных больницах. Устроить раненых удалось лишь в платном коммерческом медицинском центре. Там взяли деньги и оказали помощь, не потребовав документов.
Домой, в Харьков вернулись с тяжёлым настроением. Страна рушилась на глазах…
22-го февраля 2014-года, почти сразу после возвращения Евгения из Киева, в Харькове, во Дворце спорта, начался съезд депутатов всех уровней из юго-восточных областей и Автономной Республики Крым, инициированный всеукраинским общественным союзом «Украинский фронт».
Обстановка на съезде была тревожной и тягостной. Периодически поступали сообщения, что к Дворцу спорта идут толпы вооружённых битами сторонников майдана в касках, с наколенниками, выкрикивая националистические лозунги.  К ним присоединились городские «ультрас» с флагами Украины и футбольные фанаты.
Растерянность местных харьковских руководителей была видна невооружённым глазом. Ими была подготовлена резолюция, суть которой сводилась к нескольким декларациям, обращениям к правоохранительным органам по поддержанию порядка, предложениям и призывам к сотрудничеству со всеми регионами Украины, другие, соответствующие текущему моменту заявления.
Жилин сразу же понял, что эти лидеры Харькова брать на себя ответственность и выступать против «майдановцев» не будут. Они, как всегда, попытаются с ними договориться и сохранить свои места, капиталы, влияние.
Тем не менее, Евгений, когда ему на съезде предоставили слово, выступил и сказал, что, по его мнению, следует сделать. Рассказал о том, что сам видел в Киеве. Волновался, когда признался в том, что не ожидал, что «майданутые» начнут убивать безоружных людей, что они легко преступят закон и будут бесчинствовать на улицах.
Евгений с трибуны попросил руководителей съезда:
- Вооружите нас, людей, которые стоят за закон, за порядок, за конституцию - за счёт бюджета города. Вооружите, чем сможете, и мы разгоним этих бандитов. То, что они творят это незаконно, это преступление.
Он говорил восемь минут. Его прервали, сославшись на регламент.
Собственно, всё было понятно. На съезд ждали Президента страны, который мог бы взять на себя ответственность за создание сил самообороны, стать центром принятия решений, отдать приказ об аресте зачинщиков государственного переворота и вооружённых людей, о разгоне и задержании сторонников незаконных выступлений.
Но Президент не приехал.
И это был ясный посыл для многоопытных чиновников, депутатов, руководителей партий, предприятий, правоохранительных органов и вооружённых сил.
Янукович сдал Украину!
Победители теперь примутся зачищать страну, хитрые политики либо сбегут, либо договорятся, как и чиновники, с новой властью, бизнесмены озаботятся сохранностью своих накоплений и активов.
А вот Евгению, его немногочисленным сторонникам и сочувствующим, придётся защищать Харьков и область самостоятельно. И расклад сил не в их пользу…
С учётом аморфной позиции руководителей съезда и беззубой дипломатичной «резолюции» в которой превалировали призывы «к порядку» и «самоорганизации», но ни одним словом не было высказано осуждение происходящего государственного переворота, не были предложены действия, направленные против узурпаторов власти, дальнейшее развитие ситуации было вполне предсказуемо.

Глава 6. Война и помощь Донбассу.

Жилин ещё не успел после собрания доехать до дома, как получил тревожное сообщение. Звонили бывшие коллеги из милиции, передали, что на Евгения приказом из Киева возбуждено  уголовное дело, а его «Оплот» объявлен террористической организацией.
И Жилину, и его активистам из «Оплота» нужно немедленно покинуть Харьков. На них всех начата охота. А самого Евгения, скорее всего, попытаются убить.
На сборы времени было мало. Захватили самое необходимое, предупредили по телефону всех, кого смогли и быстро выехали к российской границе. Пункт пограничного перехода «Гоптовка – Нехотеевка» успели миновать без приключений.
Семью Жилин оставил в Белгороде на съёмной квартире, а сам уехал в Москву.
Теперь в столице и других городах России нужно создавать заново фронт борьбы за Украину.
Находить единомышленников и добровольцев на близкую войну с бандеровцами, помогать перебраться в Россию «оплотовцам», выкупать тех, кого на Украине схватили, как «террористов», и посадили в тюрьмы.
Дел было много, срочных, и Евгений полностью в них утонул…
Новости из Харькова и со всей «незалэжной» поступали гнетущие. Многих сподвижников «Оплота» арестовали и бросили в застенки СБУ, «схидников» и нацбатов. Кто-то погиб, кого-то избили на улицах до инвалидности.
Единственное, что Евгений мог сделать для друзей – это помочь деньгами пострадавшим. Одних попытаться выкупить из плена, другим обеспечить лечение и финансовую поддержку, третьим помочь перебраться в Россию или в другое безопасное место.
Этим он и занимался. Каждый день, каждый час своей новой жизни в изгнании.
Через посредников выдёргивал деньги из своих харьковских предприятий, продавал их, закрывал, списывал средства со своих банковских счетов и через доверенных людей переправлял в Харьков.
Удалось спасти многих, помочь раненым и ушедшим в подполье друзьям, но, к сожалению, далеко не всем…
Евгений находился на постоянной связи с бывшими коллегами, оставшимися на Украине, и старался быть в курсе происходящих там событий. Не отходил от телефона.
В марте в Крыму прошёл референдум, сразу же после которого Россия признала независимость республики Крым.
Это вызвало огромный душевный подъём в настроениях патриотов Украины и населения России, придало сил для дальнейшей борьбы с фашистским режимом, захватившим власть на «неньке».
Евгений был счастлив. На горизонте замаячила тень победы.
Вслед за этим важнейшим событием последовало другое, не менее важное. Был, наконец, подписан долгожданный договор о присоединении Крыма к России.
Исконно русская земля вернулась «в родную гавань», как сказал Президент Путин.
И теперь это снова российская территория и уже навсегда.
В Крыму начались масштабные структурные, политические и социальные преобразования.
Жилин с радостью и замиранием сердца следил за изменениями в республике, переживал за проблемы и сложности строительства новой власти.
Минобороны России занялось укреплением границ Крыма, восстановлением военной инфраструктуры и теперь за эту область можно было не беспокоиться. Черноморская береговая линия, дороги, сухопутные переходы на Украину надёжно защищены - войны там теперь не будет!
Но, к большому сожалению всех здравомыслящих людей, время относительно мирного решения проблем с последствиями украинского госпереворота, закончилось.
В Харькове патриоты попытались взять власть на месте и пойти по пути Крыма, но из-за целого ряда причин это не получилось. Не хватило сил, ресурсов, поддержки населения.
При попытке заезжих из Киева «нациков» захватить здание областной администрации, снести памятник Ленину на центральной площади, произошли кровавые события.
Самое деятельное и активное участие в противостоянии киевским «майдаунам» приняли оплотовцы и коммунисты, среди которых в первых рядах был Саша Александровский, сын Аллы Александровской – первого секретаря Харьковского областного комитета Коммунистической партии Украины.
Улаживать этот конфликт пришлось мэру Харькова, Кернесу, который, использовал все свои дипломатические навыки. Противостояние прекратилось, а киевским бандитам удалось уехать из города живыми.
Памятник Ленину и здание администрации города тогда, с помощью мэра, удалось отстоять.
Затем восстал Славянск.
Стали происходить стычки на Донбассе украинских нацбатов и отдельных частей украинской армии с ополченцами, бывшими шахтёрами Донецка и Луганска.
Евгений впитывал новости с Украины, как сообщения из операционной госпиталя, где в реанимации лежит самый близкий человек. Переживал, забыл о себе, своём здоровье, об отдыхе, о еде. Спал мало и беспокойно.
В апреле 2014-го один из руководителей хунты, господин Турчинов, объявил о начале, так называемой «антитеррористической операции» на Юго-востоке Украины.
Вскоре произошло покушение на мэра Харькова – Кернеса. Неизвестный снайпер  стрелял в спину Геннадию Адольфовичу во время его утренней пробежки.
Видимо, не простили мэру его  гражданской позиции по защите памятника Ленину от сноса «нациками». Да и с Аваковым, ставшим министром МВД, в которое он ввёл «добробаты», часто состоявшие из националистов и уголовников, выпущенных из тюрем по «военной амнистии», у Кернеса была старая вражда.
Но Геннадию Адольфовичу удалось выжить, и Евгений был искренне рад за него.
Вот с этого, примерно, времени и началась страшная гражданская война на «многострадальной неньке», развязанная американскими спецслужбами, украинскими олигархами и поднявшими голову националистами.
Евгений вёл активную деятельность в Москве, выступал на телевидении, писал статьи в газеты и журналы, занимался просветительской деятельностью о реальном положении дел на Украине.  Рассказывал о своей организации «Оплот», о людях, которые борются с фашистской хунтой на местах, общался с российскими предпринимателями, просил помочь.
Но, чем дальше, тем больше ситуация обострялась. Становилось всё хуже и хуже, хотя, казалось, что хуже уже некуда.
На плечи Евгения давила ответственность за людей, которые ему поверили, пошли за ним, билось желание что-то сделать для них, найти пути для переговоров с заинтересованными людьми к улучшению ситуации и снижению напряжённости на линии соприкосновения украинских войск с ополченцами на Донбассе. Прекратить обстрелы мирных городов и сёл. Избежать большой крови…
Казалось, что больше, чем он делает, сделать нельзя, в сутках всего 24 часа, но Евгений каким-то чудом умудрялся их сжимать, с головой уходя в работу. У него не было ни минуты свободного времени. Спал, а точнее, дремал лишь урывками, даже во сне стараясь найти новые возможности помочь ополченцам и гражданскому населению Юго-востока.
При этом он продолжал помогать и бывшим «оплотовцам», скрывающимся от националистов  в Харькове. Многие из них стали перебираться на Донбасс и вливаться в ополчение.
Этому процессу сильно помогало и то, что в Донецке до начала «АТО» существовало одно из отделений «Оплота», которым руководил близкий друг Жилина – Александр Захарченко.
Захарченко принял самое непосредственное участие в событиях первых же дней противостояния Донецка с киевской хунтой. Потом стал командиром батальона ополченцев. А через какое-то время и главой Донецкой республики.
С лета 2014-го года Жилин не раз ездил на Донбасс и просился, чтобы его взяли в ополчение. Хотел воевать с «новой коричневой чумой». Но его не брали ни в каком качестве.
Евгений был согласен на всё - воевать рядовым бойцом, копать окопы, строить блиндажи, служить в местной милиции, чтобы выявлять бандитов и диверсантов.
Как же так? Его «оплотовцы» тут воюют, а командир отсиживается в Москве? Так нельзя! И он сам рвётся в бой!
Во время очередного спора на эту тему с военными руководителями Донбасса, Александр Захарченко обезоружил Жилина простым, но убедительным аргументом:
- Женя, ты понимаешь, в чём твоя особая ценность для нас?
- О чём ты говоришь? Какая ещё «особая ценность»? Я хочу драться с бандеровцами! За свою страну! За своих убитых ребят! За всё, что натворила эта хунта!  Я хочу драться, как все! Как ты, например, и твой батальон! Чем я хуже тех, кто пришёл к тебе добровольцем?
- Евгений, ты пойми меня и нас, - тут Захарченко обвёл взглядом других командиров ополчения, находящихся в комнате при этом разговоре и пытающихся не смотреть на Жилина, - пойми, что простых бойцов, умеющих пользоваться оружием и техникой, у нас достаточно.
И постоянно идёт пополнение отовсюду. Но вот с тобой – особая ситуация!
Подожди, дослушай до конца, - Александр поморщился, заметив, что Евгений пытается начать возражать, - дело в том, что никто из наших ополченцев и добровольцев не обладает твоими качествами, знаниями и умениями. Твоим опытом.
Ты для нас ценен тем, что можешь работать с бизнесом, открывать предприятия в России, организовывать для Донбасса финансовую поддержку, выступать на телевидении и говорить о нас, о наших победах и проблемах.
У тебя есть связи в бизнесе и на Украине, и в России. Ты можешь оказать нам огромную помощь своими советами и знаниями по экономике, по взаимодействию с российскими предпринимателями, сочувствующим нам населением, по контактам с нужными людьми из правительства России.
Ты пойми, что это гораздо важнее, чем сидеть в окопах с автоматом!
Воевать могут многие, но вот сделать то, что можешь сделать лично ты для Донбасса, не сможет сделать больше никто!
Женя сидел красный.
Захарченко всё сказал правильно, возразить было нечего.
Мужчины в комнате согласно кивали. Александр всё верно сформулировал.
Всем своим видом друзья давали понять Евгению, что тут все его уважают, но он должен признать, что его помощь, его миссия в деле освобождения Донецка, Луганска, Харькова и всей Украины – состоит не в личном участии в боевых действиях в качестве рядового бойца, а в гораздо более важных вещах! В честном информационном освещении событий, происходящих на Донбассе, в помощи восставшему региону - финансовой, продовольственной, медицинской. И если этим не займётся свой надёжный человек – Женя Жилин, то это будет огромная потеря для повстанцев!
После этого разговора Евгений сдался. Понял, что его место сейчас в Москве. Там надо находить помощь Донбассу, обретать новых друзей и спонсоров. А повоевать… может быть, он ещё и успеет.
Жилин ещё не раз после того спора приезжал в Донецк, но разговоров о своём вступлении в ряды воинов-ополченцев больше не заводил.
Из Москвы Евгений по телефону часто общался с Захарченко, направлял к нему добровольцев, согласовывал цепочки доставки помощи – продовольствия, амуниции. Изыскивал способы экономической поддержки, взаимодействия по обмену ресурсами Донбасса с российскими предпринимателями.
Александр и другие руководители ополченцев ценили советы Евгения, часто общались по телефонной связи и Интернету, строили совместные планы.
Сначала дело шло трудно, потом стал нарабатываться опыт. Получалось всё лучше и лучше.
В 2015-м году Жилину удалось отправить на Донбасс целый эшелон с горюче-смазочными материалами для автомобильной техники ополченцев, привезти большую партию медикаментов, перевязочных материалов, амуниции.
А летом 2015-го ему в очередной раз удалось приехать в Донецк, пообщаться с Александром Захарченко, другими старыми друзьями по службе, бизнесу и «Оплоту».
На Донбассе было очень непросто.
Евгений проводил встречи с руководством республики, предлагал свою экономическую программу возрождения промышленности.
Но время было тяжёлое, военное. Главное – это было отбиться от бандитов, ВСУ-шников, наёмников  западных «частных военных компаний», контингент которых в зоне боевых действий был значительным.
Снайперы, добровольцы за большие деньги, военная техника, снаряжение и боеприпасы – этого «добра» на стороне Киева было хоть завались. Америка и НАТО обеспечивали под завязку. Правда, при этом забывали кормить украинских солдат. Также как и новое руководство Украины перестало платить своим гражданам, оставшимся на Донбассе, пенсии, пособия, выдавать документы.
Для Запада и хунты, захватившей власть, все украинцы были просто пушечным мясом, подлежащим утилизации. Что с одной, что с другой стороны линии разграничения…
Чего у киевских и западных наёмников не было – так это желания драться. Отдавать свои жизни за чужие интересы. За деньги можно стрелять из-за угла или вести огонь издалека, из пушек и миномётов, но погибать…?
Нет.
Ни западные «советники» и наёмники, ни большинство военных украинской армии не были готовы умирать за деньги. Их боевой дух был на нуле.
А солдаты и офицеры ВСУ разрывались ещё и между присягой, и ощущением предательства, происходящей страшной несправедливостью, полным «разрывом шаблона» между реальностью и своими убеждениями.
Большинство из кадровых офицеров украинской армии понимало, что их обманывают, заставляют стрелять в свой народ, а это даже по Конституции Украины является уголовным преступлением.
Поддержка Запада и его помощь киевскому вороватому режиму не вечны, в любой момент всё это может прекратиться и тогда солдаты, и офицеры ВСУ моментально превратятся в военных преступников, место которых будет на скамье подсудимых.
Многих военнослужащих украинской армии подобные мысли заставляли быть осторожнее, скрытнее, подталкивали саботировать приказы и даже во многих случаях переходить на сторону ополченцев Донбасса.
На фронте обстановка менялась – от длительных застоев и обстрелов Донецка и Луганска, гражданского населения в пригородах, украинская армия время от времени пыталась перейти в наступление, захватить непокорный Донбасс и уничтожить там всех защитников.
Результатами этих наступлений стали, сначала Иловайский котёл с полным разгромом ВСУ, затем Дебальцевский котёл с тем же результатом.
Силы ополчения смогли организоваться в настоящую армию и дать отпор превосходящим по численности и вооружению украинским войскам.
Донбасс превратился в серьёзную военную силу, с которой украинской хунте пришлось договариваться, чтобы не потерпеть полное поражение.
В силу позиции западных стран и некоторых «тонких» политических моментов, о которых знали только в «осведомлённых кругах», поход ополченцев на Киев и разгон хунты на Украине были «не ко времени». Поэтому начались мирные переговоры. Сначала «Минск-1», потом «Минск-2».
Евгений радовался победам Донбасса, ощущал, что в них есть и его вклад, но с тревогой относился к развитию событий. Он не верил, что банда, захватившая власть в Киеве и поддерживаемая Америкой, способна о чём-то договориться с ополченцами и перейти в фазу мирного сосуществования с Юго-востоком.
Пробандеровская хунта и США понимают только силу оружия.
На переговоры Киев был вынужден пойти, чтобы изыскать время для восстановления разгромленной армии. Но это помогло ненадолго, как показал «Минск-1», после которого ВСУ вновь предприняли попытку атаки, и попали в Дебальцевский котёл. В результате чего потерпели второе поражение от ополченцев.
В «Минск-2» Жилин тоже не поверил. Он продолжил активно искать средства и ресурсы для поддержки Донбасса.
Министром МВД Украины так и оставался Аваков - старый знакомый, тот самый, который Евгения  возненавидел за то, что он не согласился на сделку и за то, что опер невольно овладел «опасной компрометирующей информацией», которой мог бы когда-нибудь воспользоваться.
От коллег и друзей, ещё остававшихся на службе в МВД, часто поступали сообщения, что Аваков про Евгения не забыл и ищет любые возможности, чтобы поквитаться с ним, свести старые счёты, да и убрать опасную фигуру с политической доски.
Кроме того, особые усилия министр, из присущего ему чувства мести, направлял на террор против бывших «оплотовцев».
Зимой, в феврале 2016-го, в Белгороде скончался отец Евгения.
Жилина белгородские коллеги из МВД предупредили, что информация об этом событии «утекла» в Киев и приезжать на похороны опасно. На Евгения может быть организовано покушение.
Но Жилин не послушал совета и приехал вместе с близким товарищем буквально на несколько часов на похороны отца. Успел с ним попрощаться на кладбище.
Затем опять позвонили коллеги из МВД и передали, что поступили сигналы: на бывшего руководителя «Оплота» готовится аж несколько засад, в основном, на автомобильных трассах. Точных данных для проведения милицейской операции захвата преступников, нет.
Евгению пришлось срочно уехать и добираться до Москвы объездными путями.
Тогда обошлось…
Ещё в 2014-м году Жилин, после эвакуации в Россию и встреч с Захарченко, с руководством Донбасса и их настоятельной просьбы помогать ополченцам из России, открыл в Москве межрегиональную спортивно-патриотическую общественную организацию «Оплот», собиравшую в России гуманитарную помощь для ДНР.
Летом 2015 года он стал учредителем ещё одного «Оплота», который специализировался на спортивной деятельности — обучении детей боевым искусствам.
В августе 2016 года, Жилин зарегистрировал вместе со своими бизнес-партнёрами из Подмосковья ещё два предприятия — ООО «Оплот» и ООО «Русь», с помощью которых собирался начать бизнес в области охранной деятельности.
В сентябре 2016 года к Евгению обратились несколько предпринимателей с предложениями открыть молодёжные спортивные залы в Москве и Подмосковье, войти в состав учредителей новой охранной фирмы, заняться бизнесом в торговле.
Всё это вызвало у Евгения интерес, потому что новые коммерческие предприятия могли принести прибыль, которая позволила бы больше помогать Донбассу, а другие, спортивные и общественные, соответствовали зову души. К тому же они позволяли поддерживать на слуху и в СМИ бренд «Оплота», привлекать к нему новых сторонников и сочувствующих украинской трагедии, оказывать добровольными пожертвованиями гуманитарную помощь гражданскому населению региона и ополчению.
На 19-е сентября 2016-го года у Евгения была назначена деловая встреча по переговорам с одним из возможных будущих коммерческих партнёров. Нужно было встретиться с представителем и обсудить их бизнес-предложения.
Люди эти были новые, Евгений их раньше не знал, но отказываться от личной встречи не стал. Пошёл на неё вместе с товарищем, Андреем Козаром. Позже туда должен был подъехать ещё один близкий друг Евгения для участия в переговорах, если на них проявится какая-то перспектива.
Встреча была намечена в ресторанчике «Ветерок» подмосковного посёлка «Горки-2» во второй половине дня, ближе к вечеру.
Евгений с Андреем пришли туда пораньше, чтобы до встречи успеть перекусить и обсудить кое-какие свои дела.
В центре ресторанчика, между столами, стояла огромная красная кадка с большим развесистым фикусом. Видимо, «фирменный бренд» этого заведения.
За фикусом пристроился какой-то мужчина. Кадка с фикусом почти скрывала его от Жилина. Виден ему этот странный субъект с большими, будто бы накладными усами и чем-то отдалённо напоминающий одного всем известного киноартиста, становился лишь тогда, когда высовывался из-за кадки и невзначай пробегал взглядом по обедающим в ресторане посетителям.
Иногда он прищуренным глазом рассматривал Евгения с Андреем, которые сидели в нескольких метрах от него, рядом с закрытым и безмолвствующим в это время суток, роялем.
Евгений сразу же почувствовал какую-то фальшь, неестественность во внешности и  поведении этого странного типа. Сидел он в шляпе и в странных очках, будто бы из прошлого века.
Невольно складывалось ощущение, что на лице грим и человек явился в ресторан пообедать прямо из артистической уборной, забыв привести себя в порядок.
Но, в конце концов, это Евгения не касается. Мало ли кто из местных «городских сумасшедших» или просто больных на голову клоунов ходит в это заведение?
А может у него тут свидание с женщиной либо встреча ударенных на всю голову придурков или алкоголиков из местных «достопримечательностей»?
Сколько вокруг нас бывает странных людей…
Евгений перестал обращать внимание на этого горохового шута и целиком погрузился в беседу с Андреем. Глянул на часы.
Представитель от коммерческих партнёров явно опаздывал, что характеризовало его плохо, как ненадёжного и необязательного человека.
Ещё пятнадцать-двадцать минут можно подождать, потом надо будет ехать, заниматься другими делами. График встреч сегодня насыщенный.
А  этих ненадёжных «партнёров», которых должен был представлять сегодня новый человек, наверное, придётся исключить навсегда из круга общения. Дабы больше не терять времени на таких.
Подождав ещё немного, Евгений с Андреем подозвали официанта, расплатились.
Краем глаза Евгений увидел, что пока они с товарищем общались с официантом, странный тип за фикусом куда-то звонил и разговаривал с абонентом, не сводя с Жилина и Козара  прицеливающегося взгляда.
Как только Евгений отодвинул стул и поднялся, «артист», выскочив из-за кадки с фикусом, и засунув руку в небольшой рюкзак, бросился к Жилину.
На ходу выхватил из рюкзака пистолет с глушителем.
Чёрный зрачок ствола уставился прямо в лицо Евгению.
Вспышка пламени. Грохот.
Удар в голову.
Жилин упал.
Были ещё выстрелы, но он их уже не слышал.

Эпилог

В первых числах октября Александр в московском метро неожиданно встретился лицом к лицу с Виталием, бывшим своим сокамерником в застенках у «схидников».
Оба были рады встрече, отошли в сторонку, забросали друг друга вопросами.
Александр начал первым:
- Ну и как ты, собрал двадцать штук «зелёных»? Или сбежал?
- Мои родственники, свояки, однопартийцы, собрали всего шесть тысяч. Больше не было.
Схидники не соглашались сначала  меня отпустить. Потом брат добавил к выкупу свой старый жигулёнок. Ещё на ходу. Вот на этом и сошлись. Напоследок они меня избили сильно и выбросили где-то за городом. Добрые люди подобрали, привезли домой. Ну, а как только немного пришёл в себя, быстро собрался и уехал в Россию. Чего зря судьбу дразнить? А ты-то сам как? Пропал из камеры и всё. Я уж думал, что тебя «обнулили».
- Нет, Виталий. Обошлось. Возили меня, возили. То как ополченца хотели обменять на украинского «киборга», захваченного в плен. То в СБУ передавали, а потом скидывали обратно «схидникам». В конце концов, нужные люди выкуп от Жилина получили и меня отпустили. Рассчитывали, видимо, ещё на таких как я, заработать, потому и не пристрелили.
Лицо Виталия омрачилось:
- Слушай, а ты насчёт Жени не знаешь?
- Что именно?
- Убили его, Саша! На днях. В новостях по телевизору, в газетах и Интернет только о нём. Похоронили уже в Белгороде, рядом с отцом.
Александру кровь ударила в голову:
- Как убили? Ты что, серьёзно?
- Да уж такими вещами не шутят. Жаль, хороший был человек.
Александр замолчал, покачнулся. Опёрся рукой о мраморную стену, чтобы не упасть.
В голове билось жестокое чувство раскаяния: «Женя спас меня от смерти, выкупил у бандитов! А я? Как только спасся, занялся своими делами, надо ведь выживать, что-то есть, помогать близким. Совсем забыл о Жене. Думал, он в безопасности, да и что может случиться с ним в Москве? Успокоил себя… Женя меня спас, а вот я спасти его не смог… А ведь должен был быть рядом! Закрыть собой! Догадаться, почувствовать угрозу!»
Виталий осторожно положил руку на плечо Александру:
- Ты что, друг? Плохо? Не вини себя! Кто ж мог знать…
Александр опустил голову и тихо, внезапно охрипшим голосом, запинаясь, выговорил трудные слова:
- Я должен был знать, и я должен был быть рядом с ним. Я бы мог его спасти, почувствовать опасность.
А теперь, всё что я могу… это поехать в Белгород и помочь его семье. Побывать на Жениной могилке и сказать ему запоздавшее спасибо, за то, что спас мне жизнь. А я вот его спасти не смог…
И это теперь мой крест на всю оставшуюся жизнь…
Виталий молчал. Они так, молча, простояли несколько минут. Затем обменялись телефонами, обнялись и разошлись.
Александр на другой же день, быстро собравшись, уехал в Белгород, искать семью Жилина. Был уверен, что в местном УВД ему с этим помогут без долгих разговоров.
Так всё и вышло.
На могиле Жени в Шебекино, Александр положил букет красных роз и долго стоял один внутри оградки, все телом ощущая, какая она маленькая и беззащитная… человеческая жизнь…
И, одновременно, какая она яркая, богатая и насыщенная событиями, огромная, как целая Вселенная, когда не щадя себя помогаешь людям и делаешь правильные справедливые вещи…
Живите сильно, люди!

* * *

Через пять месяцев после похорон Жени Жилина, в Белгородской области, в обычной русской семье  родился первенец. Мальчик. Крепкий розовощёкий бутуз. Здоровенький, спокойный и ласковый. Улыбчивый.
Если бы кто-то, знающий Женю Жилина с детства, заглянул в глаза этому младенцу, в самую их глубину, то очень бы удивился и смутился.
Он бы увидел и узнал нечто такое, что даётся Богом единолично каждому отдельному человеку, родившемуся на нашей Земле. И эта уникальная, неповторимая, эта неуловимая и необъяснимая никакими словами и логикой, субстанция, энергия, дух Божий – душа человека!
Это тайна высших сил, о которых простые смертные могут только догадываться, создавать свои религии, толкования о переселении душ. Верить в то, что к хорошим людям Господь благоволит и за праведно прожитую жизнь даёт новую, вместе с молодым телом.
И даёт возможность, ещё шанс сделать что-то хорошее, принести с собой доброту и свет людям.
Ничто не исчезает бесследно в этом мире, и не появляется ниоткуда…