Глава 7. Вагончиковые будни

Случай с разбитым окном заставил родителей поволноваться. Мама снова стала брать меня с собой на работу. Она купила мне альбомы для рисования и цветные карандаши. Усевшись где-нибудь в уголке, я малевала странных существ, а по вечерам, подсев к папе со своими рисунками, пытала его: «А это на что похоже? А это кто?»

Папе приходилось проявлять незаурядную фантазию, чтобы в моих каракулях разглядеть то девочку, то медведя, то зайца. Иногда я просила его что-нибудь нарисовать. Помню до сих пор, как он изобразил белку, очень похожую, и учил меня делать растушевку, чтобы показать мех животного.

Появился у меня и новенький букварь. Буквы я уже знала, как складывать их в слова - подсказал папа. Это было так увлекательно, как будто параллельный мир открыть! Вот я, вот мама и папа, улица, друзья...Но стоит взять какую-то книгу- и ты уже или в сказке, или в другом городе,или вообще в другой стране! Страшно интересно!

С продовольствием в поселке, в отличие от Опочки, было хорошо. Это даже маленькому ребенку было понятно.Венгерские ассорти; болгарские компоты из малины, ягодка к ягодке; сгущенные кофе и какао; сухое молоко,которое я любила есть  ложками, не разбавляя водой; тушенка —все это было сытным, калорийным и невероятно вкусным. Я быстро привыкла к каждодневным внушительным порциям шоколада, халвы, конфет, печенья. Очень нравился натуральный кофе «со сгущенным молоком и сахаром», как было написано на банке. Открывать консервы так, как это делали родители, разок стукнув ладонью по консервному ножу и красиво вырезав по периметру, у меня сил не хватало. Когда я дома была одна, я научилась «досылать» открывашку с помощью молотка, потом кое-как выпиливала кусок баночной жести, так что края всегда получались рваные и «зубастые».Необыкновенно вкусным было шоколадное масло. Оно, как и обычное сливочное, продавалось тогда килограммами и стояло на прилавке в виде большого куска размером с табуретку. От этого монолита продавцы отрезали для покупателей увесистые ломти. Мясо тоже свободно можно было купить в магазине, но оно меня как-то мало интересовало. Помню, родители упрашивали: "Ну съешь хоть кусочек!"

Мало - помалу у меня стали появляться друзья. Особенно тесно мы общались с Эдиком — моим ровесником. Он жил в двухэтажном кирпичном доме в центре поселка. Его родители (как и он сам, понятно) были немцами. К слову сказать, поселок был удивительно интернациональным. Тут жили русские, украинцы, белорусы, татары, немцы, коми.На национальность человека никто не обращал внимания. Помнится, начальником ОРСа был кореец по фамилии Пак.

С Эдиком мы больше всего любили разговаривать. Я  не была болтушкой, но в данном случае  в основном говорила я. А Эдик  слушал. Когда   мы переехали в Черемушки -это было довольно далеко от «центра» поселка - Эдик пытался самостоятельно меня там разыскать, и один раз это ему удалось. Помню, я уселась на лестнице, ведущей на чердак дома, а Эдик стоял рядом, и мы опять долго разговаривали о чем-то...Потом родители моего молчаливого собеседника, узнав про его хождение в Черемушки, строго-настрого запретили эти походы.
 
Были еще подружки из соседних домов, но они как-то померкли в памяти.

Запомнилась жуткая летняя карусель, после катания на которой я едва осталась жива. Пошла я на этот "аттракцион" как раз с двумя девочками.Карусель представляла собой невысокий столб, врытый в землю. На столбе закреплялась широченная толстая доска, которая крутилась по часовой стрелке. Детей, желающих прокатиться, собралось много, гроздьями висели на этой доске. Кто -то сильно раскрутил эту конструкцию, все стали визжать, толкаться, и я упала вниз. Пока пыталась подняться, доска успела сделать круг и ударила меня по голове, так что я снова упала. Я опять приподнимаюсь, уже пошатываясь, и снова удар по голове. И так - несколько раз…Я еще успела запомнить,как некоторые дети смеялись, показывая в мою сторону.

А потом, наверное, потеряла сознание, потому что помню только, как эти самые девочки ведут меня под руки. У меня болит и кружится голова, я чувствую, как по щекам вперемешку со слезами течет кровь, в крови одежда и руки…

И еще помню...Стоим мы с папой вдвоем возле вагончика, он учит меня пускать мыльные пузыри. Соломинкой служит травинка с полым стеблем, а в кружке — обычный мыльный раствор. Радужные, переливчатые шары выплывают друг за другом из соломинки, удивляют, восхищают и радуют…

В вагончике нам пришлось встретить и Новый год. Незадолго до праздника мама купила деда-мороза. На несколько дней он стал не только моей любимой игрушкой - я любовалась им, как эстеты любуются произведением искусства. Дед-мороз был сделан из ваты и папье-маше. Лицо доброе, жизнерадостное, очень правдоподобное. Шуба белоснежная, легкая, искрящаяся, словно сахаром обсыпанная. Конечно, имелся мешок "с подарками", который я безуспешно пыталась у него вытащить (надежно был закреплен!)Вскоре мне были принесены настоящие подарки с маминой и папиной работы, так что мешок деда- мороза я оставила в покое.

Продолжение - http://www.proza.ru/2017/11/17/2069