Инстинкт Убийцы. Глава 2. 6

2.6
В просторном холле гостиницы «Славянская» в этот час уже было приличное число людей, не смотря на то, что вступление кандидата должно было начаться только через полчаса. Часы над дверями конференц-зала показывали без двух минут четыре. Собравшиеся люди перемещались по холлу, потягивая кто шампанское, а кто просто чай и оживленно беседовали друг с другом. Мужчины неизменно были в строгих и дорогих костюмах, а женщины в изящных платьях и костюмах самых элитных марок. Дамы сверкали бриллиантами, но их количество на каждой жене богатого господина не было таким большим как обычно, они ведь пришли на деловую встречу, поэтому старались держаться строго и по-деловому, не упустив, однако, случая прихвастнуть имеющимся добром. Попадались, правда, и не так шикарно разодетые люди, в основном просто бизнесмены среднего класса, тоже приглашенные на выступление, но не посчитавшие нужным выпендриваться – для них это было всего лишь еще одной необходимой встречей в течение рабочего дня.
Толпа оживленно гудела, официанты носились по холлу с подносами в руках, то и дело извиняясь и прося разрешения пройти. На ковровой дорожке прибывшие уже давно репортеры разворачивали свою аппаратуру, разматывая шнуры и устанавливая камеры и прожектора. Около подъезда к гостинице стояли их фургоны, из которых парни в кепках и одинаковых куртках с эмблемой своей теле- или радиокомпании таскали камеры, микрофоны и прочее оборудование. У каждого на груди висел пластиковый пропуск с фотографией – необходимая мера безопасности, позволяющая им приблизиться к депутату и взять интервью. Они тоже кричали и переругивались друг с другом, занося технику внутрь, а часть оставляли на улице.
В этот день все в гостинице все выглядело по-другому: начиная от количества официантов в холле, и заканчивая суровыми мужчинами в черных плащах, сменившими швейцаров возле дверей. Это были представители личной охраны депутата, они придирчиво осматривали и обыскивали каждого, кто хотел зайти внутрь, не смотря на его ранг и значимость. Однако никто не сопротивлялся и не выказывал недовольства, все понимали – политика дело крайне опасное.
Так же здесь крутились обычные полицейские, они покрикивали на репортеров, но их никто не слушал, да и сами они выглядели потерянными и неуверенными рядом с высокими и строгими мужчинами в черных плащах, которые стояли не только на входе, но и сновали по гостинице. Одни проверяли номер, в котором должен будет отдыхать их хозяин, другие тщательно обследовали конференц-зал, пропуская репортеров с их камерами только после повторного обыска и осмотра аппаратуры – а вдруг кто-то спрятал в камере бомбу или пистолет?
Среди всеобщей сутолоки туда-сюда сновал и менеджер гостиницы, дел у него в этот день было хоть отбавляй. Он носился по холлу, здоровался с кем-то из гостей, пожимал руки и улыбался, а потом бежал дальше, отдавая распоряжения и проверяя, как идут дела. То и дело к нему подходил один из мужчин в черном и тихо о чем-то говорил, менеджер кивал и уходил куда-то, потом возвращался, и всё начиналось сначала. С каждой минутой гости всё прибывали и прибывали, и постепенно около парадного входа образовалась небольшая очередь. Время поджимало, а потенциальные избиратели хотели попасть внутрь вовремя, чтобы успеть занять места получше до начала выступления. Пропускной пункт у дверей заработал быстрее, но ничуть не хуже, охранники понимали, что именно такой наплыв людей и убегающее время создают наибольшую опасность – в толпе и спешке они могли пропустить человека с оружием или - не дай Бог! - бомбой. Психов ведь всегда хватает, а публичное выступление депутата перед камерами и диктофонами - самый лучший способ привлечь внимание к себе.
Швейцары, количество которых заметно выросло по сравнению с обычным днем, едва успевали отгонять на стоянку прибывающие машины, стараясь не поцарапать и не испачкать дорогие автомобили гостей. В этой шумной суете никто из служителей гостиницы, кроме, разумеется, охранников, не обращал внимания на прибывающих.
Именно поэтому никто не обратил внимания на черный Лексус, который подкатил к ковровой дорожке как раз в самый разгар работы. Как только автомобиль затормозил перед гостиницей, дверца со стороны водителя резко открылась и на тротуар ступила нога в черном замшевом ботинке на высоченном каблуке, а уже через секунду показалась и вся хозяйка машины. Это была стройная молодая девушка с красивым лицом и королевской осанкой, одетая в короткую черную куртку и черные узкие брюки. Весь ее образ завораживал и притягивал взгляды, но наибольше восхищение вызывали ее волосы. Длинные, черные, как смоль, и блестящие локоны так и струились вокруг ее изящной фигуры, играя на солнце и блестя, как шелк. Она грациозно вылезли из машины и, бросив ключи спешащему к ней швейцару, пошла к дверям. Ее легкая походка говорила о гибкости и ловкости, а в чертах лица проступала сила и властность. Девушка подошла к концу очереди и стала за парой пожилых интеллигентов, негромко переговаривавшихся о предстоящем выступлении. Когда очередь, наконец, дошла до нее, она без напоминания расстегнула свою черную сумочку и протянула ее одному их охранников. Тот осторожно взял ее, словно боялся испачкать своими грязными руками, и начал деликатно обыскивать, при этом то и дело бросая извиняющиеся взгляды на ее обладательницу. Я бы ни за что не стал этого делать, как бы говорили его глаза, но работа есть работа. Оба охранника поразились красоте девушка, на нее как будто просто нельзя было не смотреть, взгляд сам находил ее и тянулся к ней. К тому же, она производила впечатление богатой и знающей себе цену особы с большими связями и сложным характером. Наверняка дочка какого-нибудь политика или другой большой шишки, решили охранники, а с такими лучше не ссориться.
Пока один обыскивал ее сумочку, второй, так же нехотя, попросил ее вывернуть карманы, а потом стал водить вокруг нее металлоискателем. Девушка не возражала и даже не делала недовольное лицо, как некоторые из гостей, похоже, она не раз бывала на таких мероприятиях и уже хорошо знала, что к чему. А может, просто не считала нужным распылять свое драгоценное внимание на всякие незначительные мелочи вроде двух охранников. Выглядела она крайне высокомерной и холодной, даже стоя в очереди, она не глазела по сторонам, как все люди, нет, она смотрела только вперед, полностью игнорируя все остальное.
Не найдя ничего подозрительного в ее сумочке, охранник вернул ее хозяйке, а второй, отодвинув свой металлоискатель, открыл перед ней дверь и любезно произнес:
 - Пожалуйста.
Как только двери за ней закрылись, на нее обрушился гомон толпы. Надо же, как здесь шумно и неспокойно, удивилась Фатима, она не любила большие скопления людей и ненавидела шум, который они издавали. Ничего, это мелочи, она здесь на работе, поэтому скоро шум станет просто фоном, она перестанет его замечать, полностью сконцентрировавшись на своей жертве.
Надо осмотреться, решила она и двинулась вглубь холла, чтобы затеряться в толпе и понаблюдать. Пробираясь сквозь плотную массу людей, Фатима дошла до лестницы и остановилась здесь, облокотившись на перила. Прямо перед ней находились стеклянные двери конференц-зала, и сквозь них она видела, как телевизионщики проверяют камеры и устанавливают прожектора. Скоро начнется, подумала она и стала выискивать в толпе менеджера. Это было трудно, поскольку люди все прибывали – многие решили просто посидеть в ресторане, поболтать и дождаться второго выступления – толпа постоянно двигалась и перемещалась, люди подходили друг к другу, искали знакомых, перекидывались парой словечек и снова перемещались по залу.
Заметив девушку с пустыми руками, к ней тут же подошел официант и предложил шампанское или стакан сока. Она взяла сок и снова вернулась к поискам нужного человека, потягивая сок со льдом из высокого запотевшего стакана. Часы показывали 16:10, через десять минут людей начнут запускать в зал. Ей не хотелось слушать выступление, но она понимала, что несколько минут, все же, придется посидеть с умным и заинтересованным видом, иначе она никак не смогла бы добраться до своего помощника.
Что ж, оставалось сделать еще одно маленькое приготовление, причем делать это надо было, пока холл заполнен людьми, и она может свободно затеряться среди них. А менеджер никуда не убежит, он будет на выступлении, причем ей даже не надо беспокоиться и занимать место получше, он будет с краю, потому что то и дело будет выходить и все проверять, ведь он отвечает за эту встречу и за комфорт депутата в его гостинице. Нет, она может спокойно опоздать и сесть с краю рядом с ним, именно это ей и нужно.
Допив сок, Фатима поставила стакан на поднос проносящегося мимо официанта и пошла вверх по широкой парадной лестнице. Там, на втором этаже располагались подсобные помещения, где переодевались и оставляли свои вещи служащие, а потом спускались на служебном лифте в низ. Фатима тщательно изучила гостиницу и знала, что ресторан имеет дверь для доставок, выходящую во двор, там же располагались несколько служебных помещений, где хранили продукты, лампочки, ковры и прочие вещи. Вход во двор строго охранялся в этот день, но обычно там сидел только полусонный охранник, поэтому Фатима и смогла выяснить, что за гостиницей стоит еще настоящий маленький городок из хранилищ и гаражей, причем выйти туда можно было только через кухню ресторана, либо через раздевалку на втором этаже. Поскольку о ресторане не могло быть и речи. Фатима решила спуститься на лифте во двор и раздобыть себе форму горничной. Правда, если ей совсем повезет, она достанет ее в раздевалке и ей не придется куда-нибудь спускаться, но в ее деле всегда лучше иметь запасной вариант.
На втором этаже было людно почти так же, как и в холле – постояльцы спускались со всех этажей, чтобы поглазеть на зрелище внизу. Некоторые, и правда, собирались послушать выступление, хотя к ним оно никакого отношения иметь не могло – все они были приезжими, а выборы проводились в Москве, другие спускались просто из любопытства, толпа разодетых людей и камеры репортеров привлекали их внимание и возбуждали интерес к происходящему. Пробираясь сквозь спешащий вниз поток, Фатима наткнулась на своих старых знакомых, семью бизнесмена из Сибири. Они тоже спешили вниз, возбужденно переговариваясь, и в спешке налетели на девушку.
 - Извините, - равнодушно и как-то механически проговорил отец семейства, и они заспешили дальше, совершенно не узнавая Диану, с которой еще вчера тепло прощались в холле.
Из лифтов постоянно прибывали люди, но попадались и такие, кто не хотел смотреть на то, что никак их не касается, вместо этого они предпочитали отдохнуть в номере и теперь стояли возле лифтов, возмущаясь и недовольно бубня что-то себе под нос. Фатима прекрасно их понимала, они даже вызывали у нее уважение – они не поддавались стадному чувству и не бежали вместе со всеми смотреть на какого-то непонятного депутата. К тому же, такое нездоровое любопытство ко всему, желание везде сунуть свой нос, присущее практически всем людям, страшно раздражало ее, а порой и вовсе бесило. Лучше не теряйте времени на лифты, подумала она, наблюдая за тем, как кучка людей то и дело жмет на кнопку вызова, но ни один лифт так и не приезжает, в ближайшие 20 минут они все будут заняты. Можно пойти пешком, думала она, хотя на 50й этаж не каждый дойдет. В то же время, лифт здесь такой медленный, что за то время, пока он, наконец, освободится, а потом еще доедет до нужного этажа, можно спокойно и не спеша забраться хоть на крышу.
Возле зеркал столпилась настоящая огромная очередь, и Фатима, с неприязнью поглядывая на галдящих людей, невольно позавидовала тем немногим, кто решил уединиться в номерах. Не будь у нее дела, она бы тоже не толкалась среди этого стада баранов, толпу она ненавидела больше всего. Однако, такая сутолока была очень даже к стати, никто не заподозрит ее, если она «случайно» ошибется дверью в поисках туалета. Она готова была поспорить, что чуть ли не каждые третий заходил не туда и говорил, что просто ищет уборную. Что ж, пора и ей внести свой вклад в ритуал «поиска туалета», решила девушка и начала активнее пробираться к дальнему концу коридора, где людей практически не было. В самом конце возле стены она остановилась перед широкой дверью кремового цвета с пластмассовой буквой «С» вместо номера. Оглянувшись по сторонам, она убедилась, что никто не наблюдает за ней и нажала на ручку. Она ожидала, что дверь будет заперта, в такой час все служащие просто с ног сбиваются, и в комнате никого нет, но неожиданно дверь легко заскользила внутрь, и Фатима быстро юркнула в щель.
Оказавшись внутри, она тихонько затворила дверь и начала осматриваться. Она пала в средних размеров квадратную комнату с покрашенным зеленой краской полом и такими же крашенными светло-зелеными стенами. По всей комнате рядами стояли железные шкафчики для одежды с дырочками в дверях, и это здорово напоминало раздевалку в каком-нибудь спортзале. Окон в этой комнате не было, только висящие под потолком светильники с вентиляторами, какие обычно можно увидеть в кафе. Справа от нее дверной проем вел в другую комнату, душевую, решила Фатима по влажному воздуху и аромату мыла и шампуня. Где-то капала вода, но больше никаких звуков она не услышала. Похоже, в комнате она была совершенно одна. Надо было воспользоваться случаем и найти если не чистую форму, то хотя бы выход во двор.
Тихонько, словно крадущаяся кошка, Фатима подошла к первому шкафчику и дернула ручку двери, но, в отличие от входной, эти дверцы были заперты, а на некоторых она заметила даже висячие замки. Что они там хранят, подумала она удивленно, взяв в руки один такой замок, бриллианты короны, что ли? На маленьких шкафчиках с дырявыми дверцами навесные замки смотрелись дико и как-то комично. Для успокоения совести Фатима двинулась вдоль ряда шкафов, дергая за ручки, но все они, как она и ожидала, оказались запертыми. Придется искать форму в другом месте, разочарованно решила девушка и двинулась к темному дверному проему, откуда пахло сыростью и моющими средствами.
Зайдя в следующую комнату, она обнаружила здесь не душевую, а еще одну раздевалку с рядами таких же шкафчиков, видимо, то была мужская комната, а эта – женская. На шкафчиках красовались нарисованные цветы и сердечки, а некоторые и вовсе были выкрашены в розовый и персиковый цвета и надписаны «Олечка К», «Ленок», «Таня» и еще множество имен, все женские. В этой комнате имелось окно, занавешенное белыми жалюзи, поэтому здесь было так темно, а так же две двери: одна вела в душ, другая к прозрачной кабине служебного лифта. Туда-то мне и надо, подумала Фатима, но сперва, все же, решила обыскать комнату, а вдруг форма найдется, и ей не придется спускаться на лифте и создавать себе лишние хлопоты.
Сначала она открыла дверь душевой и заглянула внутрь на всякий случай, перед ней открылась длинная комната с кафельным полом, вдоль стены тянулись закрытые кабинки, а напротив них располагались раковины и зеркала. Душевая общая, поняла Фатима, взглянув на изолированные кабинки и разбросанные на раковинах женские и мужские мелочи: расчески, бритвы, заколки и шампуни. В помещении, похоже, никого не было, поэтому Фатима закрыла дверь и стала осматривать женскую раздевалку.
Она проходила ряд за рядом, блуждая среди железных шкафчиков как по лабиринту и дергая за дверцы, но и здесь все они были заперты. Женщины ничуть не уступали мужчинам в осторожности, разве что навесных замков Фатима здесь не обнаружила, но ведь перегибать палку и доводить до комичности и нелепости самые простые вещи – чисто мужская черта. Она не была специалистом по взлому, но такие простые замки сложности для нее не представляли, несколько секунд возни – и первый шкафчик распахнулся перед ней. Только вот ничего нужного там не оказалось, косметика, смена балья, пачка тампонов, фотографии и обувь. Она закрыла шкаф и перешла к следующему. И опять ничего, знакомый набор совершенно ненужных ей вещей. Терять время на остальные шкафчики не имело смысла, форму в них не хранили.
Ничего не обнаружив, она уже хотела идти к лифту, как вдруг взгляд ее упал на стоящую в дальнем углу и скрытую во мраке тележку. Она не обратила на нее внимания сразу, так как сосредоточилась совсем на другом, а теперь вдруг тележка как бы сама собой вдруг появилась в ее поле зрения. Фатима подошла к ней, удивляясь, как полумрак помещения скрыл такой большой и важные предмет, который, возможно, она и искала. Это была обычная металлическая тележка, на которых в гостиницах развозят ужин, на ней громоздилась целая гора какого-то белья, прикрытая большой голубой салфеткой, благоухающей свежестью. Должно быть, именно здесь чистая форма, решила девушка, едва уловив запах порошка. Она подола поближе и сняла салфетку. Под ней действительно оказалась стопка наглаженной и чистой формы, только мужской – черные брюки и красные курточки лежали тщательно выстиранные, выглаженные и сложенные, словно ждущие, когда же их наденут.
 - Вот дерьмо! – разочарованно воскликнула Фатима шепотом.
Она-то надеялась, что ей все-таки не придется совершать прогулку по двору за формой и теперь была крайне разочарованна. Расстроенная, она бросила салфетку на место и отступила от тележки на шаг и вдруг увидела то, что заставило ее хлопнуть себя по лбу и рассмеяться. У тележки было две полки, верхняя, на которой лежала мужская форма, и нижняя, на которой тоже лежала кучка белья, прикрытая салфеткой. В полумраке и спешке Фатима не разглядела ее, и теперь ругала себя последними словами. Наклонившись, она сорвала салфетку и, наконец, увидела то, что искала – стопочку чистых и выглаженных розовых платьев с безупречными белоснежными фартучками и воротничками. Это значило, что ей опять повезло, и Фатима радостно улыбаясь, начала рыться в кучке белья, подыскивая свой размер.
Когда через минуту розовый комочек уже лежал в ее сумочке, Фатима задумалась над еще одной не менее важной проблемой: обувь. Все горничные носили одинаковые белые мокасины с логотипом гостиницы, администрация специально закупала их, обеспечивая каждую девушку нужным размером, поэтому Фатима просто необходимо было достать где-то такую же пару, иначе она сразу бы бросалась в глаза – за внешним видом работников следили так же тщательно, как и за их работой. Если она хотела все сделать гладко и без шума, надо было достать пару белых мокасин.
Повесив сумочку с формой на плечо, она начала обыскивать комнату, заглядывая под шкафчики и лавочки в надежде, что ей еще раз повезет. Ряд за рядом, она обшаривала каждые уголок, но все было напрасно. Неужели ради каких-то белых тапок мне придется спускаться во двор, раздраженно думала Фатима, когда дверь вдруг открылась с едва уловимым скрипом. Кто-то зашел в первую комнату, служившую раздевалкой для мужчин. На мгновение кровь в ее жилах остановилась и превратилась в лед, а затем снова побежала по венам, разнося огромную порцию адреналина. Надо прятаться, понимала она, но не видела подходящего укрытия, а шаги между тем приближались, этот кто-то был либо женщиной, либо решил зайти в душ. Паники не было, только бешеное возбуждение.
Понимая, что сейчас игра пойдет только на везение, Фатима со скоростью жалящей змеи нырнула за последний шкафчик в ряду у окна. Чет или нечет, подумала она, застывая за металлическим корпусом шкафчика, пан или пропал. Она не хотела лишних жертв, но если незнакомец окажется владелицей именно этого шкафчика, ее придется убить. Фатима стояла, слегка пригнувшись в состоянии полной готовности, словно хищник, сидящий в засаде перед пастбищем антилоп и готовый к прыжку в любую секунду.
Шаги остановились на пороге, а потом направились к крайнему ряду шкафчиков, которые располагались прямо возле двери в душевую. Значит, это все-таки женщина, решила Фатима, а, следовательно, у нее должна быть нужная ей пара обуви. Однако ей крайне не хотелось убивать ее только из-за мокасин, к тому же, в такой ответственный день, когда каждый официант и каждая горничная имеют строгие указания, ее могли не досчитаться и поднять тревогу, а вот этого как раз Фатима и старалась избежать. Оставалось только два варианта – либо спускаться вниз, либо надеяться на еще один подарок судьбы.
А тем временем незнакомка остановилась возле третьего от двери шкафчика и начала возиться с замком. После негромкого лязга и щелканья дверца открылась, и девушка начала рыться в нем, напевая что-то неразборчиво себе под нос. Только бы ты не решила прогуляться по комнате, мысленно предупреждала Фатима незнакомку, даже не думай.
Девушка и не думала, она достала из шкафчика полотенце и гель для душа, а потом двинулась в угол к тележке с чистой формой. Фатима видела ее тень, а когда девушка подошла к тележке, она увидела и саму незнакомку. Это была невысокая стройная девушка лет 20 с красивыми светлыми волосами, достававшими почти до талии. Она склонилась над тележкой, откидывая салфетку и ища свой размер. Поверни она голову налево - увидела бы черноволосую девушку, пригнувшуюся и собранную, как кошка перед прыжком. Но, скорее всего, это было бы последним, что она увидела в жизни.
Однако на свое счастье блондинка была слишком увлечена поиском формы и никуда не смотрела, а Фатима, пользуясь моментом, тихонько отошла и скрылась за рядом шкафчиков. Там она присела на лавочку, тянущуюся вдоль них, и стала наблюдать за тенью девушки. Она слышала, как та напевает, и подумала, что так ее легко будет вычислить и поймать – по звуку. Через минуту шуршание прекратилось, и пение перешло в душевую – девушка решила помыться перед работой.
Как только Фатима услышала звук закрывшейся двери, а потом и шипение душа, она стрелой выскочила из своего укрытия и направилась к ряду шкафчиков, к которому подходила блондинка. Из своего укрытия Фатима не видела, к какому именно шкафчику подошла та, поэтому решила проверить все, дергая за ручки  - она не слышала, чтобы девушка перед уходом запирала дверь. Однако ей даже не понадобилось искать, третий от двери шкафчик стоял нараспашку, и, подойдя к нему, Фатима чуть не захлопала в ладоши от радости. В шкафу на вешалке висела форма, только уже грязная, какие-то майки и юбка, а внизу в кучу была свалена обувь – босоножки и туфельки на шпильке, кроссовки и – ну наконец-то! – две пары белых форменных мокасин. Одни, как оказалось, были старыми и поношенными, со сбитыми носами, а другие оказались совсем новенькими, видимо блондинка получила их совсем недавно и еще не успела попортить.
 - Ну и бардак у тебя, милая, - прошептала Фатима, с легким презрением оглядывая свалку в шкафчике. Косметика и свертки с бутербродами и булками столетней давности лежали на полке над вешалками, там же валялись чеки и квитанции и стружки от карандаша для глаз, пачкающие все вокруг. На дверце красовалась вырезанная из журнала большая фотография Леонардо Дикаприо, улыбающегося в камеру своим невинным ангельским личиком с палубы затонувшего Титаника. Фатима закатила глаза и цокнула, улыбнувшись, когда 13-летние девочки повсюду развешивали фото кумира, это еще можно было понять и списать на возраст, но когда так делали взрослые девушки… нет, этого она понять не могла.
Порывшись в куче обуви внизу, Фатима нашла поношенную пару и быстро сунула ее в сумочку, где уже лежала форма. Потом она постаралась придать хаосу в шкафчике первозданный вид и тихонько удалилась. В мужской комнате она постояла возле двери, прислушиваясь, не идет ли кто, но в коридоре все было тихо. Через секунду дверь открылась и из нее вышла черноволосая девушка, одетая во все черное, на плече у нее висела сумочка, набитая чем-то и почти потерявшая от этого форму. Благо черный цвет хорошо скрывал это, поэтому никто не остановил ее и не поинтересовался, чем же так набита ее аккуратная сумочка. В коридоре второго этажа уже никого не было, даже возле зеркал не крутились дамы, поправляя свои прически и макияж, выступление либо уже началось, либо вот-вот должно было начаться. Никем не замеченная, Фатима прошла к лестничному пролету и спустилась вниз.
В холле народу поубавилось, но людей оставалось еще достаточно много, что очень обрадовало Фатиму – в толпе легче всего будет спрятать сумочку, нести ее в зал через охрану она не собиралась. Часы на стене показывали ровно 16:30, но кандидат в мэры столицы до сих пор не появился. Нехорошо, подумала она, что же подумают избиратели, если человек не в состоянии выполнить даже самое простое обещание? Не теряя времени, она прошла сквозь толпу и остановилась возле кабинета менеджера, внимательно ища глазами его хозяина. Ей потребовалось несколько минут, чтобы разглядеть в толпе снующего туда-сюда молодого человека в сером костюме, он продолжал улыбаться своим гостям и перекидываться с ними короткими фразами, переходя от одной группы к другой.
Ну прямо настоящий светский раут, ухмыльнувшись подумала Фатима и начала медленно двигаться к стене возле кабинета, следя за тем, чтобы никто не обратил на нее внимания. Там, в самом углу, между стеной и деревянными панелями, прикрывающими пространство под лестницей, стоял большой керамический горшок с искусственным папоротником, света для живого растения там было недостаточно, а вот пластиковый папоротник чувствовал себя вполне нормально, к тому же, его не надо было поливать и пересаживать. Именно там Фатима решила спрятать свою сумку до того момента, когда она ей снова пригодится. Место было просто идеальным – тихое и укромное и, к тому же, недалеко от кабинета, в котором Фатима и собиралась перевоплотиться в горничную.
Подойдя к горшку, она ловко скинула сумочку с плеча и быстро засунула в пространство между стеной и деревянной панелью. Сумочка легко скользнула в свое укрытие, как будто оно было сделано специально для нее. Фатима уже повернулась, чтобы отойти и с расстояния посмотреть на свой тайник, как вдруг люди в зале возбужденно загудели громче обычного, а одна женщина даже громко завизжала. Толпа резко подалась в разные стороны, пропуская охрану и журналистов. Приехал депутат Долгов. Фатима поспешно отошла от горшка, напоследок, все же, еще раз окинув его взглядом, и осталась вполне довольна своим тайником.
Она не стала продираться сквозь толпу, вместо этого она остановилась возле лестницы и стала наблюдать за тем, как высокий подтянутый мужчина в черном костюме и желтом галстуке идет сквозь толпу в окружении четырех охранников. Он шел легкой энергичной походкой, на ходу улыбаясь и пожимая руки свои будущим избирателям, а они улыбались ему в ответ и млели, словно школьники на концерте поп-звезды. Вот, значит, как он завоевывает сердца избирателей, подумала она, в сильной энергетике и обаянии ему, и правда, не откажешь. Она всегда старалась увидеть свои мишени в жизни, прежде чем убивать. Все дело было в том, что на фотографиях, которые она получала с заказом, все они выглядели одинаково серыми и неинтересными, в то время как на самом деле все ее объекты были личностями сильными и незаурядными, способными взлететь высоко и многого добиться в жизни. Хотя, по злой иронии судьбы, именно их сила и яркость были теми причинами, из-за которых все они становились жертвами Фатимы. И теперь, стоя среди толпы высокопоставленных жителей города и наблюдая за тем, как все они улыбаются совсем по-детски и тянут руки, Фатима еще раз восхитилась той внутренней силе кандидата Долгова, которая так легко и так быстро подчинила себе толпу и вызвала ее уважение.
Заглянув в стеклянные двери зала, Фатима поняла, почему народу в холле стало меньше – зал был заполнен почти до отказа, все сидячие места были заняты, кое-кто даже стоял возле стен. Однако зал не набит битком, отметила она, ведь люди, собравшиеся сегодня, не привыкли толкаться и стоять в проходах, именно поэтому будет еще одно выступление, чтобы все желающие могли разместиться «согласно классу», как говориться. Это тоже играло ей на руку, в зале было еще достаточно места, и она легко могла зайти и встать у стены.
Пока она рассуждала и рассматривала зал, депутат уже прошел через холл и как раз заходил в стеклянные двери, толпа в зале радостно загудела и зааплодировала. Для полной картины не хватает еще, чтобы какая-нибудь дама в мехах, рыдая, бросилась на сцену, подумала Фатима, слегка улыбнувшись. Когда двери за депутатом закрылись, и два охранника в черном заняли свои места, люди начали постепенно расходиться кто в бар, кто в ресторан. Они ждали следующего выступления, чтобы в комфорте и на сытый желудок послушать предвыборную речь. Пора было выходить на сцену, тянуть больше было нельзя, иначе ее могли заметить и заподозрить.
Холл медленно пустел, и Фатима плавно влилась в толпу, двигаясь к дверям конференц-зала. Она слышала, как за стеной депутат Долгов уже начал что-то громко и радостно говорить, а секунду спустя раздались аплодисменты. Она опаздывала уже на пять минут. В толпе она не смогла разглядеть, вошел ли в зал менеджер, но она все равно двигалась к залу, твердо уверенная, что даже если его еще нет, он обязательно появится.
Возле дверей она остановилась, придав лицу совершенно счастливое и вместе с тем немного огорченное выражение. Двое охранников бесстрастно воззрились на нее, молча скрестив руки на широкой груди.
 - Так и знала, что опоздаю! – разочарованно воскликнула она, глядя на охранников, - из-за этой толпы никак не могла пробиться к двери поближе!
 - Вы хотите зайти внутрь? – без всяких эмоций спросил один.
Нет, болван, мне просто сериалы обсудить не с кем, подумала Фатима, но вслух сказала:
 - Да, я бы очень хотела, если еще не поздно.
- Не поздно, - подал голос другой, - но скоро будет второе выступление. Так что, если не хотите толкаться и стоять, потому что сидячих мест уже нет, можете прийти через полчаса.
 - О, я бы с радостью, но у меня другая встреча. – Улыбнулась она, - так что это мой единственный шанс. Я ведь только за Юрия Семеновича голосовать собираюсь. – Стрельнув глазками, добавила она.
Как она и рассчитывала, этот аргумент подействовал. Охранники переглянулись и первый спросил:
 - Металлические предметы в карманах есть?
 - Нет.
 - Извините, но мы должны вас обыскать, - ровным голосом сообщил второй, держа в одной руке металлоискатель, - таковы правила.
 - Конечно, я понимаю. – И она послушно развела руки в стороны.
Скользя вдоль ее тела, металлоискатель не издал ни единого звука, и через несколько секунд стеклянные двери зала открылись перед ней. Она шагнула внутрь, радостно улыбаясь охранникам, и продолжала улыбаться, когда двери за ее спиной беззвучно закрылись. Конференц-зал оказался больше, чем она думала. Это было большое прямоугольное помещение с тянущимися по правой стороне громадными окнами, обычно летом эти окна открывались, и бизнесмены могли проводить свои совещание практически на открытом воздухе. В обычные дни посреди зала стоял громадный овальные стол, занимающий почти все место, но сегодня его сдвинули так, что он отделял депутата от аудитории, создавая подобие кафедры для докладов. Освободившееся место заставили стульями, креслами и лавочками, на которых впритык сидели люди, некоторые даже стояли в проходах между рядами, а рядом с ними по всему периметру застыли мужские фигуры в черных костюмах – охрана депутата.
Фатима стала возле стены рядом с другими людьми и принялась искать менеджера. Выступление ее нисколько не интересовало, она даже не слушала, о чем там треплется очередной политикан, вместо этого она слушала людей вокруг себя и, конечно же, тихие переговоры охраны. Через четыре человека от нее как раз стоял мужчина в черном, то и дело сообщающий по рации, что все спокойно. Как только она вошла, этот телохранитель подозрительно оглядел ее, но тут же отвернулся, не найдя ничего опасного для жизни своего клиента. Фатима же и бровью не повела, она знала, что подозрительно смотреть – работа таких парней. Она остановилась позади последних рядов и прислонилась к стене, стараясь незаметно осмотреть весь зал. Менеджера не было. Но она совершенно не волновалась, шестое чувство подсказывало ей, что он придет, причем в самое ближайшее время.
Чтобы как-то занять себя на время ожидания, она стала рассматривать стоящих рядом людей, но это занятие ей быстро наскучило – все они были одинаково неинтересными и похожими друг на друга. Все с умными лицами смотрели и слушали, некоторые кивали, как китайские болванчики, когда кандидат Долгов в очередной раз обличал продажную власть, совершенно не думающую о народе. Время тянулось ужасающе медленно, от голоса депутата ее начало клонить в сон, но она боролась с собой, проклиная медлительность менеджера. Она то и дело посматривала на дверь, но там по-прежнему стояли только двое охранников, и больше никого. Дремота накатывала на нее все сильнее и сильнее, и Фатима вдруг с ужасом поняла, что вот-вот начнет зевать. И это на выступлении ее любимого кандидата, ради которого она даже согласилась стоять возле стены! Первый зевок она удачно подавила, но за ним тут же последовал второй, и она вынуждена была прикрыть ладонью рот, чтобы это не так бросалось в глаза. Как раз когда она поднимала руку ко рту, краем глаза она уловила движение возле дверей, а через секунду в зал вошел тот, кого она так ждала.
Постояв возле дверей, молодой человек в безупречном сером костюме подошел прямо к ней и остановился, придирчиво оглядывая зал. Сонливость Фатимы как рукой сняло, даже зевок застрял где-то в горле. В момент она вся напряглась и сосредоточилась, смотря на кандидата невидящим взглядом, а сама в это время боковым зрением следила за менеджером. Он продолжал осматривать зал, сцепив руки в замок, видимо, никак не мог удостовериться, что встречает высокого гостя на должном уровне. Пора, решила Фатима, иначе он может снова куда-нибудь уйти, а второго шанса уже не будет.
 - Немного тесновато, правда? – шепотом спросила она, вежливо улыбаясь.
Голова менеджера тут же повернулась к ней, на лице уже застыла маска вежливой заинтересованности.
 - Честно говоря, да, - пожимая плечами, ответил он, так же шепотом, - видите ли, этот зал рассчитан немного на другие мероприятия.
 - По-моему, всем политикам место - на площадках под небом, там всем пространства хватит.
 - Может, вы и правы, - улыбнулся он своей профессиональной улыбкой, - только такая публика вряд ли станет толкаться на улице, а без солидных людей, как вы понимаете, обойтись нельзя.
 - В этом вы абсолютно правы, - кивнула она. – Политику делают большие люди, и требования у них такие же большие.
Он снова сверкнул ничего не значащей улыбкой и уже повернулся, чтобы уходить, когда Фатима снова обратилась к нему:
 - Как, вы уже уходите? А выступление?
 - Я еще успею его послушать, - продолжал улыбаться он, - ведь скоро будет второе. К тому же, у меня еще полно важных дел, я ведь отвечаю за организацию выступлений.
 - Я знаю, - спокойно сказала Фатима, - и еще я знаю, что все ваши важные дела подождут, потому что у меня для вас более важные новости.
Брови менеджера удивленно поползли вверх.
 - Что? – начал он, - что вы сказали…?
 - У меня новости от вашей семьи, Михаил Валентинович, - так же спокойно сказала она, глядя ему прямо в глаза, - и они отнюдь не радостные.
 - Кто вы? – прошептал менеджер. – Что вам нужно? Я сейчас охрану позову!
 - Да не пугайтесь вы так, - закатывая глаза, сказала она, - ничего криминального не случилось, просто я подвозила вашу жену в больницу, она не могла дозвониться вам, сказала, что у вас трудный день, и попросила меня обо всем вам рассказать.
При слове «больница» лицо менеджера приобрело цвет свежего кефира. И Фатима уже испугалась, что он грохнется в обморок или завопит, но вместо этого он пролепетал:
 - Больница? Господи, да что же случилось? С ней все нормально? А как Ангелина, это моя дочка…
 - Тише, тише, - строго сказала она, прикладывая палец к губам, - здесь, между прочим, идет вступление. Пойдемте в ваш кабинет, и я вам все расскажу.
Они прошли мимо охранников, которые посмотрели на них с совершенно безучастным видом, и направились к кабинету менеджера. Там он начала нервно возиться с ключами, в то время как Фатима воспользовалась случаем и, спрятавшись за менеджера, подошла к цветочному горшку и достала сумочку. Никто из охранников даже не повернул голову в их сторону.
 - Заходите, - проговорил Михаил, открывая дверь.
Фатима вошла и сразу же села в кресло напротив стола, в котором уже сидела совсем недавно. Сумочку она поставила на ковер возле себя, закинула одну ногу на другую и сложила руки на животе – поза человека, приготовившегося к долгой и основательной беседе. Михаил же садиться не стал, как только дверь за ним закрылась, и они остались наедине, он сразу же накинулся на нее с расспросами, даже не сходя с места.
 - Что с моей женой? Что с дочкой? Что произошло, говорите же!
 - Спокойнее, Михаил Валентинович, - промурлыкала Фатима, не поворачиваясь к нему, - думаю, вам лучше присесть.
 - Да что случилось?! – воскликнул он. – Вы меня с ума сводите!
 - Присядьте, - твердо повторила Фатима.
Нервно мотнув головой, Михаил все же послушался и на негнущихся от волнения ногах прошел к своему столу и сел в кресло. Лицо у него было белее снега, а глаза как-то неестественно блестели, как будто у него вдруг поднялась высокая температура.
 - Так что случилось? – повторил он, нервно переплетая пальцы и глядя на Фатиму в упор.
 - Пока ничего, - спокойно ответила она, тоже не сводя с него своих черных загадочных глаз, - но может случиться.
 - Я не… О чем вы говорите? – изумленно прошептал менеджер.
 - О вашей семье, Михаил Валентинович, - невозмутимо ответила она, - и так как времени у нас мало, я буду предельно краткой. – Она подалась вперед, - а вам лучше взять себя в руки и вникнуть в то, о чем я буду говорить, потому что повторять я не буду.
 - О господи, - прошептал он, но тут же взял себя в руки, - вы не в себе, здесь же полно охранников и полиции. И я сейчас же позову сюда всех, кто сможет прийти.
Он уже начал вставать из-за стола, когда Фатима жестом приказала ему сесть, продолжая так же спокойно смотреть ему прямо в глаза.
 - Никого вы звать не будете, если конечно вам дороги ваша жена и дочурка. Вы не дали мне сказать, а время уходит. А вместе с моим временем уходит и время вашей семьи. И вы знаете, что я не шучу.
Менеджер молчал, глядя огромными испуганными глазами на Фатиму, и она почему-то подумала, что именно так смотрят кролики, когда удав уже заполз в их норку и отступать некуда.
 - Я могу продолжать? – вежливо спросила она, и Михаил нервно кивнул. – Правильное решение, - улыбнулась она, - потому за каждую вашу ненужную реплику будут отвечать молодая женщина и маленькая девочка. Как, впрочем, и за каждое неправильное решение, например, позвать охрану.
 - Я буду слушать. – Пролепетал менеджер, и Фатима снова кивнула, как бы говоря, что это само собой разумеется, по-другому и быть не может.
 - Конечно, будете. Итак, я начну, а то времени мало, а дел еще много. – Она снова откинулась в кресле и принялась сверлить его взглядом. – Как я уже сказала, вам в зале, политика – дело больших людей, а большие люди имеют большие зубы и больно кусаются. Часто, очень часто, большие хищники имеют зуб друг на друга, и тогда в их битвах страдают все: от таких же хищников, до маленьких и безобидных зверьков. В данном случае, на территорию депутата, чью встречу вы организовали, покушается гораздо более сильный самец. За всем этим стоит огромная сила, знать о которой вам не надо, мой друг и помощник, и эта сила поспособствует тому, чтобы вы организовали еще одну встречу господина Долгова, только более приватную. Я понятно излагаю?
 - Да, - прошептал Михаил, - но я не… я ничего не решаю, я… я всего лишь менеджер гостиницы, не я приглашал депутата выступить у нас… и потом… там везде охрана…А вообще, откуда мне знать, может вы блефуете, может… может …
 - Может, позвоните своей жене? – слегка улыбаясь спросила Фатима, и, перегнувшись через стол, сама набрала его домашний номер. – Держите, - она поднесла трубку к его уху и с удовольствием наблюдала, как лицо менеджера становиться все белее, по мере того, как в трубке всё гудели и гудели длинные сигналы. К телефону никто не подходил.
 - Она… она могла пойти прогуляться с малышкой! – растерянно водя глазами по столу, проговорил менеджер. – Это еще ни о чем не говорит! А вдруг телефон испортился?
 - Или его испортили, - согласно кивнула Фатима, - а вы на сотовый позвоните.
Михаил подозрительно уставился на нее исподлобья, а потом достал из кармана телефон и начал набирать номер жены. Через несколько секунд в кабинете раздался приглушенный звук мелодии песни группы The Verve, и Фатима, улыбаясь, достала из сумочки одетый в такой знакомый ему чехол телефон.
 - Видите? Вот почему я не опасалась, что вы наберете номер полиции. – Она бросила все еще звонящий телефон на стол, и он покатился по скользкой поверхности прямо к тупо смотрящему на него менеджеру. – Теперь вы мне верите? Или поверите только тогда, когда после трудного дня вас встретят дома два изувеченных трупа?
 - Я… я вам верю, я сделаю все… я…
Но закончить она ему не дала.
 - Вы настоящий семьянин. Думаю ваша маленькая Ангелина, если конечно доживет, будет гордиться вами, ведь вы подарите ей жизнь дважды, а? – и она игриво подмигнула ему. – Хотя, все зависит от вас: будете паинькой, сделаете все как надо, и злые дяденьки, что пришли к вам в дом, не тронут ни единого волоска на этой золотой головке. Даже жену вашу не изнасилуют, а она у вас, прямо скажем, конфетка, большой соблазн для таких ребят. Ангелина ведь на нее похожа, да?
 - Только посмейте! – дрожащим и хриплым от ненависти голосом проговорил менеджер, - если вы их тронете, я…
 - Да-да, - устало отмахнулась Фатима, - всё это говорят герои боевиков, но вам уже по возрасту пора вырасти из фантазий. – Она снова подалась вперед и жестко сказала, глядя ему прямо в глаза, - вы червяк, извивающийся на крючке у рыболова, и лучшее, что вы можете сделать, это не дергаться слишком сильно, иначе трое здоровенных мужчин порубят вашу маленькую дочурку на колбасу и скормят соседскому псу, такой большой овчарке, а вашу жену будут пускать по кругу, а потом… потом отправят вслед за маленькой Ангелиной. А знаете, что самое ужасное? Вы будете жить, каждый день просыпаясь с мыслью, что именно ваша любовь к тупым боевикам обрекла двух невинных и дорогих вам людей на мучительную смерть.
Михаил закрыл лицо руками и заплакал. Фатима выждала секунду и спросила:
- Так что, будете корчить из себя героя?
 - Нет, - сквозь слезы ответил он, а потом добавил, - чтоб вы сдохли!
 - Мы все сдохнем, мой друг, просто одни сдохнут раньше, например, ваша дочь. – Ответила она и снова откинулась в кресле. – А теперь хватит ныть, их еще рано оплакивать, они еще живы и проживут долгую жизнь, если вы мне поможете. Сразу хочу сказать, что за мной стоит серьезная сила, все предусмотрено, поэтому никаких фокусов, с политикой шутки плохи. У нас с вами есть ровно полчаса на операцию, потом я должна позвонить моим партнерам и доложить о благополучном исходе. Когда я позвоню, они отпустят вашу семью и исчезнут. Но не думайте, что все так просто, если через полчаса я не выхожу на связь, они незамедлительно начинают кромсать вашу дочурку, а если я по-прежнему не звоню, принимаются за вашу жену. План понятен? Кроме того, на мне есть жучок, и если вдруг я не окажусь в нужное время в нужном месте, они, не дожидаясь, пока пройдет полчаса, начинают готовить рагу из Ангелины и попутно забавляются с вашей милой ухоженной женой. Думаю, я все прояснила?
Михаил молча кивнул, угрюмо глядя перед собой в пустоту.
 - А теперь разрешите мне изложить план операции, - оживленно сказала Фатима, - и прошу слушать меня очень внимательно, от того, как хорошо вы выучите вашу роль, зависят две жизни. – При упоминании об этом, менеджер дернулся, как будто его слегка ударило током, но быстро взял себя в руки и поднял полные насвисти и страха глаза на Фатиму.  – Сейчас я надену костюм и приведу себя в должный вид, а когда придет время, вы вместе со мной повезете чай и закуски в номер депутата. Там вы представите меня и скажете, что лично хотели проконтролировать доставку и поинтересоваться, все ли в порядке и не нужно ли чего депутату. Вас они уже знают, поэтому с вами они пропустят меня. Потом вы зайдете со мной в номер и дальше будете делать, как я скажу. Вопросы есть?
 - Вы, наверно, чокнутая, - зло проговорил он, - даже если я сам приведу вас, они все равно обыщут нас при входе! Вам не пронести оружие, в этом даже я бессилен помочь!
 - А разве я сказала, что мне надо что-то пронести? – с улыбкой ответила она, - вы меня не внимательно слушали, Михаил, а это опасно для вашей семьи, я ведь уже говорила. Соберитесь, а пока я повторю последний раз: мне нужно от вас одно – попасть в номер, остальное - не ваши заботы.
 - А может, мне просто свернуть вашу хрупкую шею прямо сейчас? – оскалился он.
 - Не советую, - улыбнулась она, предостерегающе подняв палец, - помните про жучок и про голубые глазки вашей дочери. И потом, мою хрупкую, как вы выразились, шейку не так-то просто свернуть. Я ведь не горничная, Михаил, я киллер, и свое дело знаю. Так что советую очень хорошо подумать, прежде чем пытаться мне что-то свернуть.
Пока она говорила, менеджер не мог отвести взгляд от ее загадочных черных глаз, в глубине которых бушевало адское пламя. И глядя в эти страшные черные глаза и слушая ее вкрадчивый завораживающий голос, он вдруг поверил. Поверил во всё и ему стало страшно, потому что прямо перед ним сидел демон в женском обличие. Сидел и потешался над ним, простым смертным, слабым и беспомощным перед той силой, которая бушевала в глазах этой черноволосой девушки.
 - А сейчас прошу меня извинить, - улыбнулась Фатима, мне надо привести себя в порядок. Надеюсь, вам не надо объяснять, что если в дверь постучат, открывать и подавать признаков жизни не надо?
Менеджер отрицательно покачал головой, опять потупив глаза. В его мозгу отчаянно боролись два желания: сделать все, как говорит эта загадочная незнакомка и не навлекать на себя еще большие неприятности, ведь политика, и правда, очень опасное дело, и силы, стоящие за сегодняшними событиями явно огромные и опасные; а с другой стороны он никак не мог поверить, что все это на самом деле происходит с ним, что это не сон и не кино. Ему казалось, что такого просто не может быть на самом деле, ведь только ради привлечения зрителя можно придумать такую невероятную историю. И тогда ему казалось, что по законам жанра он, как герой, должен прыгнуть сейчас на эту черноволосую бестию и вырубить ее после непродолжительной и ожесточенной схватки, а потом ценой неимоверных усилий спасти депутата и раскрыть заговор.
Только вот каждый раз, когда маятник его мыслей склонялся в эту сторону, он вспоминал слова девушки: если он начнет геройствовать, его маленькую дочурку будут медленно расчленять, а жену пустят по кругу. После этого он снова с ужасом осознавал, что не играет в кино и не спит, а живет в реальном мире, и все это на самом деле происходит.
Она еще сидела напротив него, когда он вдруг понял, что видел ее прежде. Он не мог точно вспомнить, где и когда, но хорошо помнил эта глаза. Такие не забываются, стоит увидеть их однажды, и потом ты всегда сможешь узнать этот взгляд, даже среди тысячи похожих.
 - Мы встречались с вами раньше, - ошеломленно проговорил Михаил, - я не могу вспомнить точно где, но я определенно вас видел.
Фатима удивленно подняла брови и пожала плечами.
 - Правда?
 - Да, и причем, это было совсем недавно. – Михаил начал щелкать пальцами, пытаясь припомнить точно, когда же он мог видеть это исчадие ада, но память отказывалась ему служить.
 - Ну пока вы вспоминаете, я, пожалуй, займусь свои внешним видом, - вставая, сказала Фатима.
Она взяла свою сумочку и, положив ее на кресло, на котором только что сидела, начала вытаскивать форму и мокасины. Когда вещи были разложены на кресле, она с дразнящей улыбкой обратилась к сидящему в прежней позе менеджеру:
 - Не могли бы вы отвернуться, Михаил, видите ли, я должна переодеться.
 - Куда мне отвернуться? – апатично спросил он.
 - Просто разверните кресло на 180 градусов, этого достаточно.
Он тут же подчинился, и Фатима, выждав несколько секунд, начала переодевание. Форма пришлась как раз по размеру, а вот мокасины были великоваты, к счастью, совсем немного, но ходить было неудобно. Надо будет сильно постараться, чтобы не шаркать и не упасть, подумала она. Краем глаза она ни на секунду не переставала следить за менеджером, но он, похоже, сдался и понял всю серьезность своего положения. Закончив с формой, она аккуратно развесила свою одежду на кресле, а сапоги поставила рядом и принялась доставать из сумочки расческу, шпильки и лосьон для снятия макияжа. В кабинете царила тишина, нарушаемая лишь шорохом ее вещей и шумными вздохами менеджера.
 - Я вспомнил, - вдруг подал голос он, - теперь я вспомнил, где и когда вас видел.
 - Да? – равнодушно спросила она, старательно стирая с глаз тени и помаду с губ – все горничные работали почти без косметики.
 - Да, такие глаза, как у вас, забыть невозможно, вы просто исчадие ада, дочь дьявола.
 - Ближе к делу, Михаил, - ровно проговорила она, продолжая стирать свой «боевой раскрас».
 - Вы приходили ко мне. Жаловались на кран, что ли…
И вдруг его осенило:
- Господи, - пробормотал он, - вы ведь жили в номере 1010, в том самом! А сюда приходили разведать обстановку! Тогда на вас был белый парик, и вели вы себя совсем по-другому, но я вас узнал!
 - А вы умнее, чем кажетесь.
 - Так это, и правда, началось давно, - в шоке бормотал Михаил, - все подстроено, все давно решено.
 - Ну наконец-то! – закатила глаза Фатима, - я битый час вам толкую об этом, а вы поняли только сейчас?
 - Матерь божья, - прошептал Михаил, - во что же я влип…