Вселенная. Драма в одном действии

Вселенная
Пьеса в одном действии

Действующие лица:

Катя
Таня
Оксана


Катя входит в комнату, смотрит в зеркало, берет сигаретную пачку, там пусто.

Катя
- Да разъетит твою мать! Опять взяла мои сигареты! Ксюха! А ну иди сюда. Ксюха!
Уходит, кричит за сценой “Ксюха!” На столе распрямляется смятая пачка. Заходит Оксана.
Оксана:
- Ну взяла сигаретку, чо орать-то так. Подумаешь...
Входит Таня с ведром и тряпкой, начинает мыть пол.
Оксана:
- Пчелка ты наша, Танюха. Все моешь, драишь.
Таня:
- А кто ж помоет? Вас не дождешься же. Одна все на работе, да на работе, да с мужиком своим никак не разберется. То он к ней, то она от него. Про тебя и говорить нечего: за собой ложки не вымоешь. Все космы свои расчесываешь. Взяла бы да помогла хоть раз. Ох, как же вы нервы мои вымотали. Когда ж я сдохну-то от вас.
Оксана:
- Вот выйду замуж, тогда освободитесь от меня. А выйду я замуж очень скоро. Трам-тарарам, пиу! Он будет богатый, красивый. Увезет меня в Майами. А вы тут кукуйте в своей общаге. А еще я обязательно научусь танцевать танго. Мамочки, я обожаю танго! Я видела по телевизору, как танцуют, там был такой чемпионат или что-то вроде конкурса. И там пары на таком широком полу танцевали. Мужчины в туфлях с каблуками, а женщины в босоножках, красивых платьях, все такие подтянутые. И вот начинается музыка, мужчины берут своих женщин, и начинается. Это как будто такая игра: мужчина как бы знакомится с женщиной, а она его проверяет: может ли он вести ее, насколько он красив, уверен в себе... А какие там были мужчины… Танюха, какие там мужчины! Ты таких отродясь не видела! Один был точь-в-точь как Бандерас. Только еще пронзительнее. Сам стройный, в таких обтягивающих трикошках, глаза - огонь! Он лучше всех танцевал, а женщина у него была такая маленькая - почти Дюймовочка, с шапкой рыжих волос. Настоящая бестия! Что она с ним вытворяла! Он к ней, она от него. Он всяко перед ней выкаблучивается, а она презрительно так смотрит, и плечом так, знаешь, поводит. А потом, когда он, наконец, ее добился, они как будто слились, и закружили, закружили… Представляю, какая у них любовь была. Танюха, а ты в курсе, что танец - это выражение любви? Это такая маленькая модель любви. И все танцоры обязательно влюбляются друг у друга. А иначе ничего не выйдет, это все знают. Вот и я верю, что влюблюсь в богатого и красивого, как тот Антонио, а он в меня, и улечу-у-у!..
Таня:
- О Госсподи. Да где ж ты тут видела богатых да красивых? Тут же алкаши одни. Вон был один нормальный, да и тот в Москву уехал. Говорят, в ночном клубе работает, охранником. Вот это я понимаю - устроился. Не то, что мы тут.
Оксана:
- Ничего, прилетит вдруг волшебник в золотом самокате. Главное - верить! Ты, Танька, знаешь, что такое позитивное мышление? Нет, не знаешь. А я знаю: это значит - верить в хорошее, и оно обязательно сбудется. Это я в журнале прочитала. А еще главное - ви-зу-а-лизировать!
Таня:
- Это еще что за такое? Опять наслушалась всякого, мозги нам тут полощешь.
Оксана:
- Да не наслушалась, говорю ж тебе - прочитала. Визуализировать - это значит - представлять. Вот я представляю себе машину. Большую, белую. Я ее вот прямо уже до последнего винтика знаю, до последней детальки. Вот я представляю ее, представляю… и посылаю запрос, туда, во Вселенную. И она мне даст именно такую машину. Белую. А мужчина...
Таня:
- Ой, хорош. Ноги подними. Вон, Катька тебя опять разыскивает. Орет на весь коридор. Опять сигареты стреляла у нее. Сколько раз говорила - в комнате не курить!
Оксана:
- Да ладно, подумаешь, сигареты. Ну взяла парочку. Я как разбогатею, привезу ей целый ящик самых дорогих сигарет.
Таня берет смятую пачку со стола.
- А ты пачку не убирай! Оставь. Пусть Катюхе стыдно будет, что она подруге сигарету зажмотила.
Таня:
- Подруге? Давно ли вы подруги-то? Четыре года живем в одной комнате, а вы как кошка собакой лаетесь. Достали вы меня - сил нет.
Бросает пачку на стол, уходит.
Оксана берет массажку - явно не свою, начинает расчесывать волосы. Потом украдкой тушью подводит глаза. Довольная собой, собирается уходить, но тут вбегает Катя.
Катя:
- А, вот ты где! Ну и сколько это еще будет продолжаться? Ты почему опять мои сигареты взяла?
Оксана:
- Катюнь, ну не ругайся! Я всего парочку взяла. Я сначала одну, а потом смотрю - одна осталась, ну и чего думаю, тебя расстраивать, взяла и эту. Ну ты чего...
Катя:
- А ничего, что они последние были? У тебя совесть есть вообще?
Оксана:
- Слушай, Катюха, я вот Таньке говорила, и тебе скажу: я когда разбогатею, я тебе привезу из Майами самых лучших сигарет. Каких захочешь! Целый ящик! Вот прям к дверям привезу, честно-честно! Или к твоей конторе! Слушай, точно! Вот там тетки упадут от зависти! А я подойду такая в сапожках, в юбке, в колье, и скажу: а мне бы Екатерину Васильевну…
Катя:
- Что ты мне лапшу тут вешаешь? Какое Майами? Ты что, реально думаешь, что когда-нибудь из этой дыры выберешься? Майами, тоже мне. Ты на работу устраиваться собираешься?
Оксана:
- Катюх, я все придумала уже. Я же замуж выйду за богатого. Ну и уболтаю его. Чего здесь сидеть? Поедем в Майами, я уже запрос делала…
Катя:
- Блин, Ксюха, какая ты дура все-таки… Живешь, как стрекоза в той басне. Достала ты меня уже - сил никаких нет. Смотри, допрыгаешься.
Оксана:
- Да ладно, Катюх, не злись. Расскажи, что там твой-то? Жениться собирается? Ну, давай, выкладывай. Уже поди предложение сделал? Сделал, да?
Катя:
- Да, как же, дождешься от него. Только заедет, чтобы перепихнуться по быстрому. Да еще с Нинкой из бухгалтерии снюхался, гад. А у нее сиськи не то, что у меня. Ездит к ней чуть не каждый день. Гад, уже все нервы мне вымотал...
Оксана:
- Катюха, блин. Слушай, да брось ты его! Ты вон какая - найдешь себе еще, в сто раз лучше.
Катя:
- Да где я тебе найду?! Ты что, вообще ни хрена не понимаешь? Где я тебе в этой дыре мужика нормального найду? Тут же либо пенсионеры, либо алкаши. Ты в курсе, что по статистике три из четырех уезжают? Нет, тебе же не интересно, ты в мечтах своих живешь, а я в курсе. Я человек практичный, не то что ты. Это ты все ждешь богатого, а мне сейчас надо жить… Господи, мамочка родная. Я в этой конторе пашу за пятерых с одной только надеждой: что переведут когда-нибудь в область. И с кем работаю? Тетки, почти все за пятьдесят. Злые как собаки, у всех дети, а мужиков - раз-два, и обчелся. А те кто есть, либо пьяницы запойные, либо… посмотреть не на что. Пьют, гуляют, бьют. Вон, Верка не успевает синяки замазывать, я ж с ней через стол сижу, вся ее биография на лице написана. Васька ейный что ни день - то пьяный. И по морде, чуть что, по морде ее, бедную.. А куда ей деваться с двумя детьми? И вот так - каждый день, каждый день. Придешь - вонь страшная, тетки надушатся какой-то дрянью, да так, что хоть топор вешай. И где они такие духи берут? У нас же не продается ничего. А мужики потом, перегаром воняют - спасу нет. И разговоры  все про одно: этот пьет, этот бьет, да что по телеку. Господи, сил нет это слышать. А с другой стороны, как посмотришь... я бы этому, кто телевизор придумал - памятник бы поставила. Если б не он - переубивали бы друг друга насмерть давно уже. Я ты чего думаешь, раньше всех прихожу? Воздухом вздохнуть, да посидеть в тишине. Только и думаю, когда ж я он них сбегу. А в область все никак не переводят - то мест нету, то квота закрыта. А там хоть люди нормальные, не то, что здесь. Да и мужики попадаются, не то, что этот Стас, козел. Знает ведь, гад, что не денусь никуда, вот и пьет кровь мою.
Оксана:
- Слушай, Катюх, а давай ты тоже попробуешь позитивное мышление? Это знаешь что?
Катя:
- Ну и что?
Оксана:
- Короче, я в журнале читала. Это когда ты мыслишь позитивно: то есть веришь в хорошее, и оно происходит. Только там знаешь что надо делать? Ви-зу-а-лизировать?
Катя:
- О, господи, это еще что?
Оксана:
- Вот представила ты мужчину. Нарисовала его, с ног до головы. Какие у него волосы, глаза, брови. Вот для меня важно, чтобы брови были красивые, густые. Потом какого роста. Худощавый, или упитанный. Вот мне упитанные нравятся, плотненькие, как котик чтобы был. Какие руки у него, ну и это… остальное. Как он одет. Я вот люблю спортивненькое, кроссовочки чтобы, кепочка, ну что-нибудь такое. Обязательно нужно внешний вид представить. Ты в курсе, что человек больше всего информации получает через глаза? Ну, зрением то есть. Я забыла, как там по-научному это называется...
Катя:
- Ну и что?
Оксана:
- Вот ты представила его всего. надо прям увидеть. Или еще лучше - нарисовать! Да, точно, нарисовать! Ты рисовать умеешь? У тебя что в школе по рисованию было?
Катя:
- Когда та школа была… Ты еще вспомни, как в куклы играла.  Не помню я. Какое там рисование, зарплату задерживают третий месяц...
Оксана:
- Ну ладно, не хочешь, как хочешь. Или знаешь что? Можно фотографию взять из журнала. Давай я тебе журналы дам, ты фотку выберешь красивого мужчины? Короче, самое главное - чтобы он все время перед глазами был. Вот ты смотришь на него, каждый день, и посылаешь запрос во Вселенную: хочу себе такого мужика. И он придет. Вот точно тебе говорю: если верить - сказка оживет! (поет)
Катя:
- Ох, и дура же ты, Ксюха! Вот у нас в отделе мой Стас каждый день околачивается - все время на глазах. Ну и что? Как было, так и есть. А еще и с Нинкой спутался. Это как? Нам зарплату по три месяца не дают, а их Вера Васильевна на озере видела. Приехали, пледик расстелили, вино, закуска. По-любому напились, и трахаться пошли. Это ж животное какое-то. А Нинка - там кроме сисек ничего нету же. И умишка - техникум закончила, на швею. Как фабрику закрыли, так она к нам попала. И понятно, как попала - дала кому-то, не иначе, она ж не умеет ничего. За нее девки всю работу делают, она ходит только губы красит.
Оксана:
- Ты просто недостаточно верила, наверное.
Катя:
- Ну да, конечно. Ты вот веришь - и что? Появился у тебя богатый?
Оксана:
- Обязательно появится. Я просто не так давно про это узнала. Вот послушай. У меня как-то денег не было. Вот прям вообще.
Катя:
- Да у тебя никогда нет.
Оксана:
- Ну так слушай дальше. Занять не у кого: тебя нету, ты у матери, Танька на дежурстве, на этаже никого. Ходила я ходила - не у кого занять, хоть ты тресни. А такой день был, солнышко светит, и настроение хорошее-хорошее! Вот прямо обняла бы и расцеловала всех! И нет никого, как назло. И я вселенную попросила: дай денег, на выходные перекантоваться. И что ты думаешь? Стала вещи перебирать: пятьсот рублей в джинсах лежит. Вот, а ты говоришь! Работает!
Катя:
- Отстань ты от меня со своими глупостями. Кто опять мою массажку брал?
Входит Таня
Таня:
- Опять в тринадцатой пьянка. Светка собрала кодлу, среди недели квасят. Вот скоты, помыла коридор, уже загадили. А вы чего тут расселись? Катька, вообще-то сегодня твоя очередь убирать была.
Катя:
- Опять моя? А ксюхина когда будет? Хоть бы раз за собой убрала.
Оксана:
- Да уберу я...
Катя:
- Да, уберет она. Все ждет своего принца, что он придет да швабру возьмет. Тань, не нуди, на выходных уберу.
Таня:
- Да, как же, опять к матери уедешь. (ставит чайник) Все вы уедете куда-нибудь. Эта вон, в Майами собралась, ты в область. Она я здесь останусь. А чего, спрашивается, останусь? Для кого? Вот я мою, мою, коридоры, коридоры бесконечные коридоры. Мне уже снятся эти коридоры. А знаете какой страшный кошмар? Иду я по коридору, а он не вымыт! Я кидаюсь туда, сюда, а тряпки нет!. Вот ты мне скажи, Катюха, неужели я только и живу для того, чтобы эти коридоры мыть? А? Да ладно, молчи, знаю я, что ничего не скажешь. Все вы молчите! У всех своя жизнь, одна я как неприкаянная... Вот я дура, что из деревни уехала. Сейчас жила бы там - сама себе хозяйка. А теперь что? Вожу говно за больными круглые сутки, мою, драю, света белого не вижу. А там - красота, у нас яблоневый сад был. Как пойдут яблоки - такой запах стоит. Помню, маленькая была, стали яблоки собирать, мать разложила на покрывале. А я пошла по ним босиком, прямо по яблокам пошла, иду, ору и руками машу. А потом возьми и оступись. Упала прямо на эту кучу, ударилась, а мать стоит, смеется, а я реву… Еще мать живая была. А сейчас… Сейчас все прахом пошло.
(разливает чай)
Таня:
- Давайте хоть чаю попьем. Катька, как твой Стас-то там? Еще не лопнул от важности? Говорят, с Нинкой хороводится.
Катя:
- Ты еще мне напомни! Да что ж вы за змеи-то такие? Одна про свою вселенную мне тут час полоскала, теперь ты еще! Не могу я больше видеть вас!
(выходит)
Оксана:
- Чего это с ней?
Таня:
- А ты не знаешь чего? Бедная баба замучилась уже с этим Стасом. Может, бросил бы ее уже, так и то легче было бы. А то ни тпру ни ну, и не женится, и не бросает. Она уже третий аборт от него делала.
Оксана:
- Да ты что? Аборт?
Таня:
- Вот тебе и что! Думаешь, куда ездила в субботу?
Оксана:
- Думала, к матери.
Таня:
- Да, к матери, как же. В область, в гинекологию. Там доктор у нее знакомый. Геннадий зовут. Одноклассник ее. Хороший парень, только пьет говорят, страшно. Этот Геннадий влюблен в нее был в школе, а она, ты что, красавица, нос воротила. Ну и доворотилась. Уехал он, отучился на фельдшера, да там и остался. Женился, да все не пошло у них, что ни день то ссоры, жена-то видела все, попрекала его Катькой через день. Померла потом, остался он один. Запил, так и живет, неприкаянный. Вот так всегда бывает: идет, идет жизнь, один раз нарушишь что, и все… Покатилось в тартатары. Катюха и сама теперь места себе не находит.
Оксана.
- Вот это да… Вот это история любви. Трагическая.
Таня:
- А я вот всего один аборт сделала. Теперь жалею вот.
Оксана:
- Да? От кого? Расскажи, а Тань?
Таня:
- Ох, от тебя ж не отвяжешься. Да был мужичок один, залетный. Сам не знаю откуда, лежал у нас в больнице. Веселый был - все поговорки говорил, да присказки. Это, говорит, присказка, сказка дальше будет. Порассказывал про свою жизнь - хоть фильм снимай. В Москве служил, в каком-то секретном полку, и  по морям плавал, и на войне был. Бедовый парень, глаза синие-синие, ни минуты на месте не сидит. Привезли обмороженного - пьяный ночью в сугробе заснул. Отняли ему обе ступни. А он все равно песни поет. Все девки на него заглядывались, кто сигарет, кто вафель принесет, кормят-то плохо. А он все ко мне льнет, да льнет. И поговорить, и чаю попить. И чего он ко мне, я ж не красавица. Ну и в подсобке как-то прижал меня. А я от неожиданности-то и не сообразила. Дала, чо. Парень-то он симпатичный так-то, с чубом. Увезли, да все равно так и помер - замерз зимой по пьянке. Все никак не имется.
Оксана:
- А ты… ты любила его?
Таня:
- Дурочка. Я его всего неделю и видела. Может, и любила. Не помню теперь.
Оксана:
- Я если бы любила, обязательно запомнила бы. Любовь - это такое чувство, оно не забывается.
Таня:
- Да уж. Только через это бесплодная я стала. Пустая.
Берет смятую пачку со стола, смотрит на нее.
Оксана:
- Это как - пустая?
Таня:
- А вот так. Детей у меня не будет теперь. Спохватилася я дура, ездила я и в область, и в край - ничего не смогли поделать. Ревела я тогда месяц, наверное. Где сяду, там и реву. Почернела ажно вся. Похудела не знаю на сколько. Но ничего, отревела свое - и, как отрезало. А теперь на детей не могу спокойно смотреть. Хорошо, что у нас с детьми мало, бабы не рожают, кто поуезжали. Теперь детей не рожают.  А то как гляну на крошечку, так прям и и не могу...
Оксана.
- Может… вселенную попросить?
Таня:
- Дура ты! Набитая! Дура! Дура!
Оксана отворачивается, сидит молча. Входит Катя. У нее заплаканные глаза.

Катя:
- Ну ладно, девки, что приуныли? Уже чай остыл, поди.
Таня:
- Остыл.
Катя:
- Ох, а я поревела. Хотела в тринадцатую зайти, накатить, да на работу завтра. Ну и начнется опять свистопляска. Михалыч запил, на работу не вышел, шофера через одного пьяные, в отделе злые все как собаки - без денег третий месяц сидят. Танька, включи радио хоть, послушаем, что там.
Таня оглядывается по сторонам, разводит руками.
Таня:
- А где оно, радио?
Катя:
- Как это где? На столе стояло. Та-а-ак.
Оксана:
- Девчонки, послушайте. Только не ругайтесь…
Катя:
- Ты? Да что ж ты за гадина такая?!
Оксана:
- Катенька, не ругайся пожалуйста, прости меня, дуру! Я в душ пошла, мне грустно стало, я взяла с собой приемник. А там включить негде. Ну ты же знаешь, там розетки нет. Ну я включила возле раковины, где фен. Потом пошла громкость прибавить, за шнур зацепила…
Катя:
- Разбила?
Оксана:
- Разбила.
Катя:
- Задушу тебя, ****ина! Последняя радость была, и то разбила! Да я ж тебя…
Оксана:
- Катенька, не ругайся, я отдам, я куплю, я принесу!..
Оксана выбегает из комнаты.

Таня:
- Ну ты подумай. Это ж надо так…
Катя:
- Достала она меня. Вот теперь точно достала. Допекла до самых печенок. Убью ее! Вот точно убью! Я так не оставлю.
Таня:
- Да непутевая она. Что ты с нее возьмешь?
Катя:
- Не-ет! Я это больше терпеть не буду. Она что, особенная среди нас? Четыре года живем, она сколько раз за собой убрала? Только и знает, что голову всякой дурью забивать. Журналы где-то нашла, читает про вселенную. Сигареты ворует, мою косметику берет. Ты знаешь, что она новую тушь мою взяла? Знаешь?
Таня:
- Нет, не знала. Я ж не крашусь почти, Мне на что?..
Катя:
- Не знаешь? А знаешь, за кого она тебя считает? За прислугу, уборщицу! Она тут видите ли лучше всех, как бабочка порхает, чужой косметикой красится, а другие терпи! Нет, надо ее проучить!
Таня:
- Да как ты ее проучишь?
Катя:
- А как в училище учили, когда в общаге жили? У нас одна девка тоже такая была: то одно возьмет, то другое. И никто ей не указ. Так ее подкараулили, пальтом накрыли, да клок волос выстригли. Вот так и мы сделаем.
Таня:
- А не круто?
Катя:
- В самый раз. А что? - не больно, зато обидно. Бери пальто, как зайдет, набрасывай на нее. А я ножницы возьму.
Встают к двери - одна с пальто, другая с ножницами. Оксаны все нет.

Таня.
- Ох, Катька, боюсь я что-то. Ты не порань ее ножницами-то.
Катя:
- Не бойся, я аккуратно. Как в парикмахерской. Она свои лохмы больше, чем мать родную любит.
Таня:
- Не жалко?
Катя:
- А ей нас не жалко? Тихо! Идет!
Оксана заходит в комнату. Таня неловко набрасывает пальто, то падает на пол. Катя наскакивает на Оксану, хватает ее за волосы, и валит на пол.
Оксана:
- Девчонки, простите, вы чего? Девчонки, я все верну.
Катя:
- Теперь ты у меня попляшешь, вселенная! Попила моей кровушки, довольно!
Катя сидит на Оксане, прицеливается ножницами. Оксана поднимает руку, в ней что-то белое.
Катя:
- Нет, ты погляди! Не успела приемник мой разбить, так еще и пилку для ногтей мою взяла? Да что ж ты за тварь такая? Что, сломала? Отвечай, лахудра, сломала мою пилку? Сломала? Сломала?
Берет руку, и бьет ею об пол, повторяя, как заведенная: сломала? сломала? сломала? Рука Оксаны разжимается, из нее выпадает тест на беременность.

Таня растерянно берет тест.
Таня:
- Две полоски.
Катя слезает с Оксаны, та садится, натягивает на себя пальто. Какое-то время все сидят на полу молча.
Таня:
- Да что ж ты на полу на холодном сидишь, ты ж простудишься. Вставай, садись за стол. Да закутайся. Ах ты ж, непутевая...
Садятся за стол.
Оксана:
- Девчонки, простите меня. Катя, прости.
Таня:
- Да за что прощать-то милая? Все хорошо, все ладно. Все, теперь уже. Все уже, не плачь. Все хорошо будет. Теперь уж все хорошо будет.
Катя:
- От кого, знаешь хоть?
Оксана:
- Катя, ты только прости меня пожалуйста! Я сама не знаю. как получилось!.. Он сам… Прости меня!
Катя смотрит на Оксану молча.
Оксана:
- Катя, мне Таня сказала… У тебя доктор знакомый есть? В области? Я к нему поеду, я все сделаю!
Катя:
- Только. Попробуй. Слышишь? Не смей. Убью своими руками - и тебя, и его.
Оксана:
- Да как же я? Как же я теперь? Что я делать-то буду?
Катя:
- Что будешь… Что и все бабы делать будешь. Ничего, вместе как-нибудь вывезем. Правда, Тань?
Таня кивает. Улыбается.
Оксана:
- Спасибо, девчонки.
Таня:
- Да чего уж теперь…
Катя:
- У меня вино есть. Берегла на случай. Давайте выпьем, что ли.
Оксана:
- Давайте.
Таня:
- Ты-то куда? Давайте... Ты теперь забудь.
Катя:
- И про сигареты тоже забудь.
Катя достает початую бутылку вина, наливает себе и Тане. Оксане дают стакан чаю.
Катя:
- Ну, за что выпьем?
Пауза.
Таня:
- За эту… За вселенную.
-
Чокаются, пьют. Катя запевает.

То не ветер ветку клонит,
Не дубравушка шумит,
То моё, моё сердечко стонет,
Как осенний лист дрожит.
То моё, моё сердечко стонет,
Как осенний лист дрожит.

Извела меня кручина,
Подколодная змея,
Догорай, гори, моя лучина,
Догорю с тобой и я.
Догорай, гори, моя лучина,
Догорю с тобой и я.