На привале

Каждый уважающий себя охотник к открытию сезона относится очень ответственно. Всё надо продумать, предусмотреть, начиная с обуви и кончая сеткой от комаров. О ружье и говорить не приходится. Оно доводится до идеального состояния. И в патронташе патроны необходимо расположить в определённом порядке: «пятёрка» к «пятёрке», «двойка» к «двойке»… Будет меньше путаницы, вынимая их не глядя, не копаясь лишний раз, не разбираясь, где какой находится. Ни одна мелочь не должна быть упущена, иначе эта мелочь потом обязательно проявится большой неудачей. И собаки должны не бояться выстрелов, запаха пороха и воды. Не зря у охотников существует такое поверье: «С детства приучай уши собаки к выстрелам, пасть – к перьям, ноги – к воде...»

Помимо всего, в рюкзак надо положить одеяло, тёплую куртку и всё то, чем можно и согреться, и закусить.

На утреннюю охоту идут вечером, группой, по пять-семь человек, чтоб посидеть у костра, обменяться новыми историями и просто поговорить. Ведь охотники порой не видятся от охоты до охоты, подчас целых полгода. В котле варится подстреленная по дороге дичь, искры летят до небес, а на большом куске брезента выложено всё, что требуется для хорошего настроения.

После первых заздравных тостов, когда настроение выплёскивается наружу, наступает время баек, анекдотов и просто рассказов из прожитой жизни. Тут уже каждый стремится поведать своё. И так заведено, что его никто и никогда не перебивает.
Все знают, что в этой исповеди половина вранья, но слушают это с удовольствием.
 
Периодически лес взрывается диким хохотом, будя пернатых обитателей. А собаки в это время под кустами хрустят брошенными костями. Но важно их не перекармливать, а то работать плохо будут.

– Миша, мне буквально вчера сказали, что ты срок мотал. А я и не знал. За что, расскажи, – поинтересовался районный прокурор.

– Мотать не мотал, Олег Михайлович, но по судам потаскали. Искали в моих действиях криминал.
 
– Бабушку через дорогу не в том месте переводил? Да ты вроде у нас тихий, мухи не обидишь, и вдруг… – удивился Степанович.

– А случилась со мной такая история. Было мне тогда двадцать восемь лет, женат, дочке седьмой год пошёл, и супруга вторым ходила. И всё вроде бы нормально было. Но как оказалось, всё да не всё. Жил я в доме у тёщи. И такая она была вредная, злая и мстительная, что и не рассказать. Змеи гораздо добрее, чем она. Всегда и во всём я был не прав, всегда находилась причина обвинить меня во всех смертных грехах.

Произошло всё это летом в воскресенье. Жена уехала в другой город погостить к сестре, а мы с тёщей остались одни. Домой только спать приходил. С работы в гараж иду, а он прямо под нашими окнами находился, так что она меня видела постоянно, и сказать, что налево прогуливался, не могла. Но и то находила разные причины, чтобы достать меня.

Утром тёща пошла на рынок. Как уйдёт – полдня нет. Пока от сплетен язык не задеревенеет, не возвращается. В это время в доме рай наступает. Помните, раньше раздвижные столы были?

– Да они и сейчас есть. Я уверен – у всех нас, – заметил Максим Петрович.

– Не отвлекайте его, пусть дальше рассказывает.

– Так вот такой у нас на кухне стоял, старый, как дерьмо мамонта. Мы даже с супругой купили ему замену. Я намеревался его в этот день собрать и поставить, а хлам отнести на помойку. Но меня вдруг как переклинило. Захотелось тёщу попугать. Для этой цели сто пятьдесят выпил, чтоб веселей было. Достал ножовку, раздвинул стол, в середине вырезал отверстие и назад половинки сдвинул. А сам в окно посматриваю, «маму» с базара жду. Как увидел, что она домой идёт, вылил себе на лицо, голову и вокруг выреза пакет кетчупа, залез под стол, стулья поставил так, чтоб меня видно не было, и просунул голову в отверстие. Для убедительности ещё и язык набок высунул
.
Мощный хохот разбудил спящий лес. Вдалеке заухал филин, под кустом тявкнула собака.

– Ну, Михаил, ты артист! И что дальше было?

– Входит тёща. Перед её взором встаёт картина зверского убийства. На столе, залитом кровью, лежит отрезанная голова зятя с высунутым языком и закатанными вверх глазами. Она завизжала с такой силой, что с потолка сорвалась люстра и упала мне прямо на голову, которая рассекла мою башку, и я тоже заорал, матерясь последними словами.

– Ой, подожди, Миша, – задыхаясь от смеха, простонал Герасимов, прокурор. – Дай немного отдышаться. Давно так не смеялся. Давайте выпьем, что ли? Надо сделать перерыв. А то он таким образом нас всех погубит, – и Олег Михайлович снова засмеялся. – Лёша, ты помоложе, разливай. И рекомендую попробовать мои огурчики.
Уж очень вкусные.

Выпили. Глаза Михаила гордо сверкали, отражая пламя костра.

– Готовы? – спросил он.

– Продолжай.

– Тёща как услышала, что голова заговорила, метнула в неё купленной банкой томат-пасты, которая попала мне прямо в лоб. Но он у меня оказался крепким. Банка разбилась, добавив ещё красных тонов, но сознание я всё-таки потерял, так и оставшись сидеть под столом. А «мама» опрометью полетела в милицию, что была в нашем доме на первом этаже.
 
Прибежавшие милиционеры, увидев подобную картину, аж попятились к выходу.
Я начал приходить в себя и закричал благим матом: «Мама, что же вы со мной делаете?!»

От моего крика тёща повалилась в обморок вместе с сержантом. Второй милиционер, выбив из-под стола стулья, заорал: «А ну, вылазь, паразит, паспорт предъяви!» Прибежали ещё двое с пистолетами в руках. Меня под белые ручки – и в кутузку, а тёщу с гипертоническим кризом – в больницу. Но злого умысла в моих действиях, слава Богу, не нашли. Тёща после этого случая уехала жить к сестре в Сумы, и больше я её никогда не видел. А сержант, говорят, стал заикаться.

Лес вновь вздрогнул, как от атомного взрыва. Все смеялись как умалишённые.
– Степанович, – хрипел Олег, – ты же сказал, что он тихий, что мухи не обидит, комара не убьёт… За такое… – от смеха он говорил обрывками фраз, – я бы его… к награде представил…

И снова задрожал тёмный лес.

– Ну, молодец! Ну, герой! Давайте, друзья, выпьем за Михаила и покурим! Надо немного успокоиться, а то тоже, как сержант, заикаться начнём, – и он снова захохотал.

– А наши голуби должны давно свариться, – Алексей подошёл к костру. – Я вытаскиваю, подайте мне поднос, а то разварятся и каша получится. И ещё кружки давайте, я бульончика налью. Запах – сказочный!

– А который час? – спросил Герасимов. Он был в этой компании явным лидером.

– Пятнадцать минут одиннадцатого, – ответил Лёша, приближая часы к костру.

– Ого! Однако, Михаил, ты сегодня не дал никому и слова сказать, – улыбнулся он.
 
– Пока едим, можно послушать пару коротеньких историй. Завтра вставать до рассвета. Надо немного отдохнуть, чтоб во время охоты не стояли как сонные мухи. Степанович, у вас, докторов, таких историй… Начинай! Но кратко.

– Слушаюсь. Во врачебной среде самые распущенные и весёлые дерматологи и хирурги. Последние ещё и отъявленные и неисправимые матерщинники. Я учился в мединституте. Сидим в аудитории, ждём, когда начнётся лекция по дерматовенерологии. Входит профессор, солидный дядечка с бородкой и обворожительной улыбкой.

– Друзья мои, – начал он, – прежде чем начать нашу лекцию, я хочу рассказать одну притчу. Когда мне было столько же лет, сколько сейчас вам, мы с приятелем пошли на танцы. И там нам приглянулась одна девушка. Она была такой миленькой и непорочной, что наши сердца в груди бились, как птицы в силке. Но девушка выбрала моего друга. Таким образом, я остался с носом, а товарищ… Запишем название лекции: «Сифилис и его последствия».

И опять лес недовольно отозвался эхом.

– Ребята, а весёлая встреча у нас сегодня получилась. Давайте выпьем за удачную охоту. А в завершение расскажу вам анекдот и будем спать.

Все выпили, догрызли голубей.

– Слушайте. Мужик приходит к прокурору и спрашивает, сколько ему дадут за убийство. «А кого ты убил?» – спрашивает прокурор. «Пока никого, но собираюсь. Тёщу свою хочу замочить». – «Если мою по пути прихватишь, год условно тебе гарантирую».

И вновь дружно все засмеялись.

– Лёша, брось в костёр дровишек побольше, чтоб тёпленько было и никто из нас не замерз. Ложимся, друзья. Надеюсь, спальные мешки никто не забыл?

2

Солнце ещё и не думало просыпаться, а наши герои были на ногах. Дремавший в кустах ветер и не помышлял разгонять плотно осевший туман.

Теперь было уже не до рассказов. Все тихо экипировались и медленно стали спускаться к озеру. Рассредоточившись и определив угол обстрела, чтобы не перестрелять друг друга, принялись ждать.

Неожиданно на той стороне прогремел выстрел. И… охота началась.

Стаи уток метались над озером. Выстрелы раздавались один за другим. И собаки не отставали от своих хозяев, работали просто изумительно.

Вскоре под деревом образовалась огромная куча битой птицы.

Охота явно удалась.

Въехав в город, каждый выходил за две остановки до дома и гордо шёл, весь обвешанный дичью.

Одни смотрели с завистью, вторые – осуждали за жестокость, а третьи – безразлично, мол, и не такое видели.