Перипетии дня

Пятиминутка в районной больнице проходила нервозно. Главный врач, как параноик, дёргался сам и постоянно дёргал дежурного врача, сделав жертвой всех его прошлых, нынешних и будущих бед, беспрестанно задавая тому идиотские вопросы, абсолютно не слушая на них ответы. Он нервничал. И на то была веская причина. Его срочно вызывали в область, в министерство, а машина как назло не хотела заводиться. Потому он и сидел как на иголках. Шофёр, с головы до ног выпачканный в мазуте, никак не мог найти причину поломки и чувствовал задним местом, что за всё это его с позором выгонят с этого тёпленького местечка.

Высокое начальство давно точило зуб на главного врача за его недоработки. А теперь потребовало аргументированного объяснения причин повысившейся смертности новорождённых в роддоме, низкого процента диспансеризации населения и не принятых до сих пор мер к дежурному фельдшеру, на которого месяц назад поступила жалоба по поводу его хамского поведения с ветераном войны, да ещё в нетрезвом состоянии.
Всё это тянуло как минимум на строгий выговор, а это уже третий в этом году.

Последствия были непредсказуемы…

Главный врач не выдержал и поднялся.

– Сядьте пока, – строго сказал он дежурному врачу, – потом продолжите нести свой бред начмеду. Она у нас очень добрая, и ваша ересь ей очень даже понравится. А мне пора срочно уезжать к высокому начальству, отчитываться за ваши недоработки и безобразия, которые вы тут творите в нашей больнице. Федотов, – он поискал глазами провинившегося фельдшера, – после пятиминутки зайдите к начмеду и ознакомьтесь с приказом. За систематическое пьянство на работе вы уволены.

– Не имеете права! – прогудел Федотов. – У меня до этого случая взысканий по работе не было. Я буду жаловаться и с вашим приказом прямо сейчас пойду в суд. Правда на моей стороне! Вам каждый день можно на работе пить, а у меня был в тот день нервный срыв. Я развёлся с женой. А перед ветераном я давно извинился.

– Закройте рот, Федотов! Вернусь – мы с вами предметно поговорим. Перегудов, – главный врач обратил свой взор к стоматологу, – вы не за-были, что сегодня в десять часов должны быть в военкомате на медицинской комиссии?

– Не забыл.

– Это замечательно! – лицо главного снова передёрнулось. – Надеюсь, вы в курсе, что ваша напарница Трофимова отпросилась и её сегодня не будет. Дочь с внучкой из Москвы встречает. Но и в этот раз вам несказанно повезло. С сегодняшнего дня у вас будут работать два интерна. Введите их в курс дела и сразу в военкомат, а не пиво пить! Кстати, они сейчас здесь или ещё гуляют?

В заднем ряду послышалось шуршанье и поднялись молодой человек и девушка.

– Замечательно! Принимайте, Василий Николаевич, молодых специалистов. Поблажек не давать! Вопросы у молодёжи есть ко мне? – он попытался улыбнуться.

– Нет, – хором ответили интерны.

– Уже хорошо. А у остальных?

Никто не проронил ни слова.

– Этого и следовало ожидать. Екатерина Михайловна, – повернулся он к начмеду, – продолжайте, а я уехал. Очень надеюсь, что мою машину, наконец, починили, – и он быстро вышел из конференц-зала.

По поводу приезда на практику будущих зубных врачей Перегудов, стоматолог районной поликлиники, выразил очень бурный восторг. И как не радоваться – руки развязываются. Интерны теперь будут работать за него, а он займётся своими делами, изредка проверяя, что они натворили. Не стоять же целый день над их душой. Считай, второй отпуск подкатил. Как в сказке! Да и Людмила Александровна, второй стоматолог, в крайнем случае подстрахует. Она женщина душевная, всегда на выручку придёт.

– Как зовут будущих светил отечественной стоматологии? – радостно подскочил он к ним после пятиминутки.

– Лена. Максим, – представились радостные студенты.

– Что это такое? – Василий Николаевич сделал нарочито сердитое лицо. – С сегодняшнего дня никаких Лен и Максов. Только по имени и отчеству! Теперь вы зубные врачи! – и он значительно поднял палец над головой и покрутил им. – И все отныне должны обращаться к вам именно так. Повторяю свой изначальный вопрос. Как зовут будущих светил отечественной стоматологии?

– Елена Олеговна Павленко.

– Максим Петрович Кирчан.

– Другое дело, Елена Олеговна и Максим Петрович. Поздравляю вас с этим знаменательным событием! – он пожал каждому руку. – Меня зовут Василий Николаевич Перегудов.

Они вошли в стоматологический кабинет.

– В этом, можно сказать, историческом кабинете вы видите два кресла. Одно, – хлопнул он по подлокотнику рукой, – разумеется, моё, а второе – Людмилы Александровны. Её сегодня нет, отпросилась. Слышали, наверное: дочь с внучкой встречает. А пока… Пока Максим Петрович на моём месте занимается удалением зубов, а вы, Елена Олеговна, – лечением. Всё ясно? Надеюсь, что это вы умеете. Умеете или нет?

– Умеем, – за всех ответила Лена.

– Вот и славно. А помогать вам будет наша медицинская сестра Анна Юрьевна. Больные, разумеется, вас ждут в коридоре. Вперёд! А я?.. Я убежал в военкомат. Медкомиссия... Запомните и зарубите себе на носу: простить в этой жизни могут всё, но если не явитесь на эту долбаную медкомиссию, выговора не миновать. Поняли?

Интерны кивнули головой.

– А раз поняли, начинаем приём больных. До свидания. Сколько дней продлится моё пребывание в военкомате – не знаю. Будете всецело подчинены Людмиле Александровне, – и он ушёл, оставив интернов в недоумении.

Настроение у Елены и Максима упало и разлилось по стоящим на столиках лоткам. Было как-то неожиданно в первый же день начинать самостоятельную жизнь. Но мосты для отступления были уже сожжены.

– Лена, давай начнём приём, – неуверенно проговорил Максим. – А то простоим здесь до вечера как истуканы. Анна Юрьевна, приглашайте. Одного на удаление, другого на санацию…

Дверь резко распахнулась, и просунувшаяся лохматая женская голова зло спросила, - 
Сегодня будут принимать, или расходиться? Между прочим, люди пришли сюда не от нечего делать.

– Да-да, конечно, заходите. Вы удалять или лечить? – вежливо спросила Елена.

– Мне удалять. Всю ночь не спала… Голова просто раскалывается. Горсть таблеток выпила… И ничего.

– Проходите в это кресло, – хриплым голосом произнёс Максим.

Он вымыл руки и надел перчатки. За соседним креслом зажужжала бормашина. Елена тоже начала работать.

– Откройте рот, – было слышно, как Максим волнуется.

– Вот этот, доктор, – женщина осторожно дотронулась до больного верхнего коренного зуба.

– Понял вас, – ответил Максим. – Сейчас сделаем укольчик, и вашим мучениям придёт конец. Откройте широко рот и немного потерпите, – он сделал укол. – А теперь закройте его и минут пять посидите. Занемеет – и выдернем ваш зуб, – он улыбнулся.

– Спасибо, доктор, – еле ворочая деревенеющим языком, проговорила женщина.
Максим посмотрел на соседнее кресло. Там профессионально работала Елена.

– Откройте, пожалуйста, рот, – снова попросил больную Максим и постучал по зубу ручкой зеркала.

– Ой! – вскрикнула женщина. – Болит, как и болел.

– Ничего страшного. Видно, большая гранулема, – и Максим произнёс ещё что-то непонятное ни для себя, ни для больной, что создало эффект взорвавшейся бомбы и повысило его значимость не только в своих глазах, но и в глазах окружающих, – Давайте я добавлю обезболивающего. Откройте ещё раз ротик.

Максим сделал ещё один укол. И ещё попросил посидеть минуты три.

– Ну а теперь приступим. Должно всё занеметь. Открывайте смело рот. Для начала ещё раз постучу.

– М-м-м… – промычала больная, закрывая рот рукой, язык которой уже не поворачивался во рту.

– Да что это такое? – Максим вытер рукавом халата обильно выступивший на лбу пот, – Елена Олеговна, подойдите, пожалуйста, сюда. Её анестезия не берёт.

– Посидите минуточку, – сказала Елена больному, – я сейчас подойду. Пока сплюньте и закройте рот.

– Что у тебя? – спросила она у Максима.

– Два раза делал анестезию, а зуб продолжает болеть.

– Откройте, пожалуйста, широко рот, – попросила она больную, опустив пониже подголовник.

Осмотрев полость рта, Лена зло взглянула на Максима, постучала кулаком по своей голове и попросила шприц с обезболивающим.

– Не волнуйтесь, женщина, – Лена приветливо улыбнулась. – У вас действительно очень сложный зуб. К тому же он многокорневой. Доктор всё сделал правильно. Ещё один укол – и будем рвать.

– Может, вырвете так? – простонала больная. – После этих уколов я нижнюю челюсть вообще не чувствую.

– Не переживайте, такое встречается, но не часто. Вы особый клиент. Открываем рот, – она снова уколола больную. – Я пошла к себе, а доктор остальное доделает, - Потом обратилась к Максиму, – После этого отведи больную в процедурную. Пусть там ей прокапают глюкозу и сделают укол кордиамина. У вас нет сахарного диабета?

Больная отрицательно закивала головой.

– Вот и хорошо.

Вскоре с больным зубом было покончено.

Когда приём закончился и сокурсники остались одни, Елена набросилась на Максима.

– Ты что, дебил? Ты что обезболивал? У больной болит верхний зуб, а ты обезболиваешь нижнюю челюсть! – закричала она на него. – Вы учились в академии или пиво постоянно пили? Не нравится или не получается – смени профессию, не калечь людей. Кем ты выйдешь в свет после окончания академии? Ты хоть понял, недоумок, что сегодня сделал? Это хорошо, что у женщины сердце здоровое. От такого количества лекарства, которое мы ей ввели сегодня, всё что угодно могло развиться.

Максим не проронил ни слова. Он повернулся и отошёл к окну. Было стыдно и обидно за такой ляпсус.

– Будь в дальнейшем внимателен, – понизила голос Лена, – и не обижайся. На правду нельзя обижаться. А вечером я тебе дам учебник, полистай его хорошенько.

– Есть у меня этот учебник.

– Замечательно! Теперь то, что прогулял, восстанавливай! Стыдно начинать свою работу с подобных ляпсусов… Ладно, не дуйся. Первый блин всегда комом. Главное, чтоб второй не пригорел.

2

Перегудов влетел во двор, когда автобус собирался отъезжать.

– А вот и наш крупнейший зубной специалист, – хмыкнул невропатолог.

– Надо было раньше выехать. Пусть бы пешочком прошёлся, ножки размял, – съязвила лор-врач, которая всегда всем и всеми была недовольна.

– Чего опаздываешь? – поинтересовался начальник отдела военкомата, большой друг Перегудова.

– Главный сегодня лютовал. Должен был в министерство поехать, в Пензу, за подарками от начальства, а машина возьми и сломайся. Вот он всех собак на нас и спустил. Плюс ко мне интерны приехали, надо было инструктаж провести, показать, рассказать…

– Какой ты, Василий Николаевич, оказывается, у нас деловой, – зло рассмеялась лор-специалист. – Ты лучше скажи нам, чего твоя вторая половина с нами не здоровается, чем это мы ей не угодили? И чего это ты не ночуешь дома?

– До чего ты, Мила Михайловна, жёлчная женщина. Про супругу одно могу сказать: культуры ей при рождении не досталось. А тебе скажу другое: помнишь, в прошлую субботу твой благоверный пришёл домой под утро? Так он со мной был. Сначала в бане, а потом… – Перегудов хрипло засмеялся.

– И где потом? Чего недоговариваешь?

– А чего договаривать? Алкоголь залепил глаза и затуманил разум. А со своей Веркой я давно хочу развестись. Возьму вот и женюсь на Ларисе из регистратуры. А чего?.. Хорошая, спокойная женщина, а мужика нет. Непорядок. А я ещё конь!

– Ой, не смешите меня, конь!.. Козёл, одно слово! На живодёрню надо такого коня…
Машина подъехала к школе.

– Товарищи врачи, – нарочито строго произнёс начальник отдела, – работаем по старой схеме два дня. Сегодня осматриваем два десятых класса и завтра два. Все специалисты трудятся в спортзале, и только господин Перегудов в стоматологическом кабинете. Ключ от кабинета, Василий Николаевич, возьмёте у завуча. Вижу, что у вас созрел вопрос в отношении школьного зубного врача. Отвечаю: она ушла в декретный отпуск.

– Час от часу не легче, – буркнул Перегудов.

– Не бурчите. Вы после окончания работы подойдёте ко мне персонально. Есть кое-какие вопросы для обсуждения текущего момента.

– Слушаюсь! – бодро ответил Василий Николаевич.

– Если возникнут другие вопросы или проблемы, – продолжил работник военкомата, – я буду всё время находиться в библиотеке, а если ненароком куда отлучусь, найдёте по телефону. У кого нет моего номера, возьмёте у Василия Николаевича. После окончания работы свои документы сдадите Леночке, – показал он на конопатую рыжую девицу. – Она постоянно будет находиться среди вас. Думаю, до обеда справитесь. Желаю удачи!

– А после решения текущего вопроса Перегудов придёт на работу? – снова вставила свой пятак Мила Михайловна
.
– Непременно придёт: он ответственный и очень порядочный человек.

– Хорошо, если это будет так.

Из-за слабой организованности и разгильдяйства школьников медосмотр затянулся почти до часа дня.

В пятнадцать минут второго Перегудов вошёл в библиотеку, счастливо улыбаясь.

– Михаил Петрович, – отрапортовал он начальнику отдела, – прибыл по вашему приказанию!

– Готов?

– Так точно!

– Тогда поехали в край непуганых птиц, где человек человеку друг, товарищ и брат, но иногда и сестра… Как расклад пойдёт.

– Мне кажется, в этом краю мы уже бывали.

– А вот и нет.

– Тогда куда в этот раз?

– Туда, где кончается асфальт и нас никто не знает.

– Не знаю, как тебя, а меня знают везде.

– Не выставляйте себя героем эпохи. У нас сегодня не показательные выступления. Мы едем к моим родителям в деревню. Стол уже накрыт и только ждёт своих гостей. Мы за ним будем не лишние. Там и заночуем.

– Деловая мысль и знатное предложение. Всё-таки зря говорят, что у военных нет мозгов, а голова лишь для ношения фуражки…

– Наслушался какой-то ереси и несёт чёрт-те чё.

– Не судите строго, маэстро. Идите, а я последую за вами.

3

Главный врач, как и следовало ожидать, опоздал на два часа и прибыл в министерство, когда у всех начался обед. Проклиная всё и всех, он зашёл в кафе и выпил бутылку воды. Есть не хотелось.
 
Целый час он бесцельно ходил по улице и беспрестанно курил, погружённый в невесёлые мысли.

Всё в этом мире заканчивается. Закончился и обед. И началось его хождение по мукам из кабинета в кабинет, от одного начальника к другому, которые высказывали одну и ту же мысль: он бездельник, тунеядец и проныра, а слово «взяточник» произносили завуалированно.

Чтобы грамотно отвечать, нужно знать обстановку, самому вникнуть в решаемую проблему и иметь собственные мысли по устранению имеемых недостатков, а не читать написанное с листа.

Выслушав везде о том, как он плох, Алексей Владимирович пошёл к министру, человеку строгому и принципиальному. Он вошёл к нему жалкий, мокрый и бледный. Увидев это бесформенное тело, министр заорал так, что выгнулись стёкла в пластиковых окнах, а со стены упал портрет президента и разбился.

– Пошёл вон отсюда, тунеядец! Пусть с тобой разбирается мой заместитель! Видеть тебя не желаю! И запомни, что с этой минуты ты в больнице не главный. А теперь закрой дверь с той стороны!

Главному сильно захотелось в туалет.

– Евгений Фёдорович… – прошептал он.

– Я, кажется, доступным языком вам сказал закрыть дверь с той стороны!
Пошатываясь, Алексей Владимирович вышел из кабинета.

– Алексей Владимирович, – позвала его сидевшая за огромном столом с приподнятыми краями секретарь, – распишитесь в получении приказа и примите мои соболезнования,
она протянула ему журнал для подписи и приказ, где чёрным по белому было написано, что он за наплевательское исполнение своих служебных обязанностей, невыполнение трудового законодательства, безделье и… Дальше он читать не стал, а сразу перешёл ко второму пункту, где его назначали главным врачом врачебной амбулатории в далёкое село на северо-востоке области.

Пелена встала перед глазами.

– Алексей Владимирович, вам плохо? – послышался далёкий голос секретаря.

– Всё нормально, – замотал он головой.

– Галина Семёновна просила вас зайти.

– Спасибо, Мариночка, – и он, шаркая по ковровой дорожке каблуками, сгорбившись, направился по коридору в кабинет заместителя министра.

– Свободна? – спросил он у другого секретаря не здороваясь.

– Да. Заходите.

– А-а-а, Алексей Владимирович, пришёл наконец. Садись и не изображай из себя передо мной мученика и невинно пострадавшего. Снят за дело. А точнее, за безделье. И хорошо, что сняли, благодарить нас должен. Прокуратура на тебя собирается завести уголовное дело по многим статьям, включая и коррупцию. Так что быстро пакуй вещи и… в добрый путь, пока не загремел за решётку. Вопросы ко мне есть?

– Нет, – хрипло ответил Алексей Владимирович.

– До свидания. Больше не задерживаю. Дела сдашь начмеду. И на полном серьёзе рекомендую не затягивать с отъездом, а то и правда поедешь в другом направлении.

Алексей Владимирович вышел из здания, грузно опустился на ступеньки порога, понуро опустил голову и закурил.

Посидев так немного и придя в себя, он встал и медленно направился к машине.

– Заводи! – сказал он шофёру, сев в салон. – Поехали в «Золотой петушок».

– Может, домой, Алексей Владимирович?

– Ты меня плохо слышишь?

Водитель, уяснив, что возвращение домой находится под большим вопросом, резко рванул с места. По внешнему виду главного врача он понял, что его увольнение не предвидится. Хоть это уже радовало.

4

Главный врач, в беспамятстве от выпитого, под утро был доставлен шофёром домой. На работу на следующий день он не пошёл.

Перегудов явился в школу с отёкшим лицом и в маске от сильнейшего перегара. Трясущимися руками он осматривал юношеские рты. Душа требовала хотя бы пива.

Лена безмятежно спала всю ночь, и её ничего не тревожило.

Максим до глубокой ночи читал учебник. Пока его интересовали только методики обезболивания и удаления зубов. Утром он вышел сонный и уставший.

Остальные врачи вели приём больных и занимались по специальности. Для них не так было важно, сняли главного врача или нет. Всё равно придёт новый и перемен никаких не будет. Он, как и все предыдущие, начнёт вить себе гнездо. Но каждый считал: сняли правильно, но слишком поздно. А главное, чтобы сегодня не задержали заработную плату.