1978 ГОД

Главной заботой на всю весну этого года стал сбор материала, литературная правка и подготовка к выпуску журнала «Росток» № 1.
В литературной правке, которой занималась, в основном, Людмила, помогали Саша, Наташа (Тана Лебедь) Соколянские и студентка-заочница Рита Васильева( Мира Карева).
Если оригинал требовал большой правки, то окончательный вариант печатался под двумя фамилиями.
Для примера приведу стихотворение Храмцовой Марины «Белка».
Вот так  выглядел его оригинал.

Белка – попрыгунья
Прыгала весь день.
Прыгать по деревьям –
Это ей не лень.

Запасы собирая
На зиму себе,
Она надёжно прячет
В маленьком дупле.

Но вот весна настала
В полном зелени лесу,
И белка повстречала
Нарядную лису.

Приветливо сказала:
«Здравствуй, Кума – Лиса!»
Лиса ни слова белке –
За завтраком пошла.

Правила этот стих Соколянская Наташа. И вот его конечный вариант…

Белка – попрыгунья,
Время не теряя,
Лето всё работала,
Шишки собирая.

Натрудила лапки,
Но зимой холодной
Не умрёт уж белка
Без еды, голодной.

В маленьком домишке
Всё хранит надёжно:
Ягоды и шишки
Здесь увидеть можно.

А лиса наряды
Летом примеряла,
Макового зёрнышка
На зиму не собрала.

И вот весною ранней
В лесу позеленевшем
Повстречала белка
Модницу облезшей.

«Кума – лисичка, здравствуй!»-
Сказала ей приветливо.
Голодная лиса
Ни слова не ответила.

Это стихотворение было напечатано под двумя фамилиями – Марина Храмцова и Тана Лебедь.

«Росток № 1» открывался вступительным Словом главного редактора Саши Соколянского, который выступал под псевдонимом  Лили Путов.

«НАДЕЮСЬ!

( разговор   с   каждым).

Сейчас ты перевернёшь страницу и попадёшь в удивительный мир, созданный твоими же сверстниками, мальчишками и девчонками  четвёртого класса.
Здесь ты найдёшь и стихи, и короткие рассказы, и даже переводы с других языков.
Если у тебя после чтения появится желание написать в наш журнал, то я буду считать, что все мы, принимавшие участие в его выпуске, достигли своей цели.
НО…
На этом пути тебя подстерегает множество опасностей, о которых необходимо предупредить, прежде чем ты пустишься в плаванье по литературному морю.
Самая главная опасность – сесть писать с мыслью, что я, мол, ещё маленький, в поэты и писатели не собираюсь, а для рукописного журнальчика сойдёт и так. Стоп!
Если к тебе в голову войдут такие мысли, брось тут же ручку, отложи бумагу в сторону, сходи, покатайся на санках, просто подыши воздухом или помоги  маме вымыть посуду.
Это будет полезней, так как пользы от такого сочинительства всё равно не выйдет.
Это я точно знаю, потому и говорю.
Ты возразишь: « Но ведь стать, как Пушкин,  я всё равно  не смогу».
Как Пушкин, конечно, не сможешь.
Но хотеть написать так, как писал  он, ты можешь и должен.
Расскажу тебе притчу.
Один человек сказал: «Хочу забраться на холм».
И забрался.
Другой сказал:
« Хочу забраться на  гору, вершина  которой  скрывается в облаках».
И не смог забраться, выбился из сил на половине пути.
Кто же из них оказался выше?
Первый – достигший своей цели, или второй – выбившийся из сил?
Конечно же, второй.
Отсюда вывод – если писать стихи, то, соревнуясь с Пушкиным, если заниматься физикой, то равняться на Эйнштейна.
И пусть в вашей жизни будет больше не взятых Эверестов, чем множество преодолённых холмов.

В этом номере ты прочтёшь вещи, написанные ребятами, которые только начали штурм СВОЕГО Эвереста.
Присоединяйся!
Не обещаю тебе лёгкого пути, а скорее, наоборот, трудности, трудности и трудности!
Вам только перевалило за десять.
Вы  ещё можете переделать тысячи дел в поисках себя.
Я верю в вас! Надеюсь на вас! Пишите!».

И дети писали.
Писали сказки, придумывали загадки, вели наблюдения и записи времён года, пробовали себя в поэзии и маленьких публицистических сочинениях.
Вокруг «Ростка» развернулась на много лет творческая работа детей, среди которых основу составляли  школьники  Первой Магаданской школы.
За несколько лет редакцией был накоплен солидный материал, составленный из творчества учащихся. По окончании 10-го класса ребята подарили пять номеров «Ростка» школьному музею, где они хранятся и сейчас.
Редколлегия совместно с членами «Ростка» ежемесячно организовывала и проводила свои  «Открытые заседания» по типу «Литературных вечеров», куда приглашались все желающие ученики и учителя.
Темы этих «Вечеров» всегда начинались одинаково, например:
«Слово о  И.А. Крылове»,
«Слово о Н.А. Некрасове»,
«Слово о А.С. Пушкине»,
« Слово о А.П. Чехове» и т. д. .

В эти вечера все его участники вкладывали много своего творчества, находок и задора.
Большое внимание уделялось техническому оснащению.
Этим делом занимался я.
При «Ростке» сложился сильный   по составу драматический кружок, которым руководил доцент пединститута Геннадий Васильевич Зотов.
Выступления  кружка проходили всегда  при переполненном  актовом  зале.

Для наглядности привожу некоторые сочинения четвероклассников.

Вот сказка Маши Кузнецовой «Не стыдно не знать – стыдно не учиться»
 

Маленький ёжик жил один в лесу. Он не играл со своими и даже охотиться выходил днём, когда все ёжики спали. И вовсе не потому, что его не любили – весёлые колючие зверята с радостью приняли бы отшельника в свою компанию, но ёжик боялся, что его спросят или попросят что-нибудь сделать, чего он не знал и не умел.
Дело дошло до того, что самые озорные ежата, хотя они по натуре животные добрые, приходили в лунные ночи на лужайку перед его норой, играли и дразнили незадачливого родича.
Пришла однажды к ёжику его двоюродная тётка и говорит:

---Что же ты, милок, всё боишься, что тебя не поймут? Иди к зверятам – они и помогут, и научат. А эдак всю жизнь неумейкой будешь!

Ёжик долго не решался, но, в конце концов, присоединился ко всем ежатам. И никто над ним не смеялся, все наоборот, помогали, как могли. Да и оказалось, что совсем он не растяпа; и скоро стал таким же смышлёным и ловким, что все только диву давались.
С тех пор наш ёжик всем неумехам и незнайкам говорил:

«Не стыдно не знать – стыдно не учиться!»
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»


А вот, что написал  наш Андрей, вспоминая прошедшую осень…

Осенние листья.

Разноцветные краски разлила осень на листья деревьев!
У берёзы они бледно-жёлтые, у клёна – золотистые, у тополя ярко-красные. А могучий дуб в коричневый цвет богатырской одежды нарядился.
И слетают листочки с деревьев в разную погоду по- разному.
В тихий, безветренный день они спокойно и плавно опускаются на землю. А как зашумит ветер, закружится багряное золото в весёлом танце.
Осенние листья имеют свой неповторимый запах: нет в нём аромата полевых цветов; запахом земли и травы наделила их осень.
Из всех листьев я особенно люблю золотой лист клёна с резными краями. Настоящая лесная корона!
А может и правда, повелела ему осень царствовать над всеми листьями?
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Женя в этом вопросе тоже проявил себя тонким наблюдателем.
Свою работу он назвал строчкой из известной песни.

Листья осенние медленно падают…

Красивы деревья в нарядном осеннем убранстве! Соломенно-жёлтые листочки берёзы с красноватыми листьями клёна. Розовые продолговатые листики рябины полыхают в оранжевом огне её ягод.
Подует ветерок,  сорвёт с дерева листочек, приподнимет его над землёй. А как затихнет неожиданный порыв ветра, листик медленно, плавно начнёт опускаться. Но, не успев долететь до земли, он снова закружится в стремительном танце, подхваченный новым дыханием ветра. Упадёт лист уже далеко от родного дерева.
А какой необычно пахучий запах имеют осенние листья! В нём вся осенняя природа с её увядающими красками.
Из всех листьев мне особенно нравятся лимонные, с красноватым отливом нежные листочки берёзы. Потрогаешь их - приятно покалывают они пальцы своими заострёнными зубчиками.
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
И другую свою работу «Колокольчики» Женя тоже начал словами песни.

Колокольчики мои, цветики степные, что глядите на меня, тёмно-голубые? – поётся в песне.
Колокольчики – любимые народные цветы. Они заслужили признание людей своей скромной, величественной красотой. Увидишь колокольчик  - и навсегда останется в памяти нежно-фиолетовая чашечка с пятью зубчиками и её мелодичный звон. Лиловатые цветки в народе ласково зовутся орликами, голубками, звоночками.
А как красивы колокольчики в букетах! Смотришь – не налюбуешься! На тёмно-зелёной ножке качается светлая башенка. Переливаются цвета, поблёскивают листики.
О колокольчиках написано много песен и стихов. Встреча с колокольчиками всегда доставляет радость, создаёт лирическое настроение!
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Но Женя оказался не однолюб в своём выборе цветов. Это видно по его маленькому, но запоминающемуся стихотворению…
Одуванчик.
Жёлтый, круглолицый
Цыплёнок луговой.
Состарится – и станет
Пушинкой озорной.
От лёгкого дыханья
И ласки ветерка
Вспорхнёт и разлетится,
Глядишь – и нет цветка!
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

А над этой сказкой Андрей и Женя работали совместно. Она вошла в первый номер «Ростка» под псевдонимом БРУДЕР ЖАК.

Ай да лягушка!
(юмористический рассказ по заданной картинке).
Собрались на полянке лягушка, ягуар, антилопа и кенгуру. Заспорили, кто из них дальше всех прыгает. Каждый себя в лучшие записать старается.
А громче всех кричала лягушка:

--- Ква-ква! Да я, ква, дальше всех, ква, прыгну, ква! Всех вас перепрыгаю! Ты, ягуар, ква, мне в подмётки не годишься, ква! У тебя, ква, ноги кривые, ква!

Как услышал ягуар эти слова, чуть лягушку живьём не проглотил и зарычал:

Р-р-р-р!

А лягушка своё:

---Все вы кривоногие и, ква-ква, криворукие! Ква!

Проходил мимо Человек с собакой. Услышал он, что на поляне раздаётся рычание и кваканье:

---Ква! Р-р-р! Ква! Р-р-р! И-и-и-и! Ква-ква-ква-ква! Р-р-р!

Человек поспешил на поляну. Звери с мольбой обратились к нему:

---Рассуди нас! Скажи, кто из нас дальше всех прыгает?!!

--- Так ведь это проще простого!

---Как? Скажи, как?!!

---Давайте устроим соревнование по прыжкам, - сказал Человек.

---Кто дальше прыгнет, тот и победитель, - добавила собака.

--- Давайте! – хором ответили звери.

Первой прыгнула собака. Человек сделал отметку и объявил:

---Семь целых шестьдесят сотых метра.

Затем прыгнул ягуар. Человек присвистнул и проговорил:

---Девять целых пятнадцать сотых метра! Прыгай ты, антилопа!

Антилопа стукнула ногой о землю, разбежалась и…

---Ого-го! Двенадцать целых два десятых метра! Кенгуру, твоя очередь!

Кенгуру молча посмотрел на всех и прыгнул. Человек присел от удивления:

--- Двенадцать целых восемь десятых метра! Вот так удивил! Очередь за тобой, лягушка!

--- Я пас. Прыгай ты, Человече!

Человек почесал затылок, разбежался и… гоп!

---Восемь целых девяносто сотых метра!

--- Теперь ты, лягушка, ты! – наперебой закричали все.

Ну, что ж, учитесь! Ква!

И она прыгнула…

---Хо-хо-хо! Три целых девяносто пять сотых метра!

Ай да лягушка! Ну и хвастушка! – вытер от смеха слёзы ягуар.

---Ваш спор решён!  Кенгуру выиграл состязание. Первое место его!-
заключил Человек.

---Салют победителю! – гавкнула собака.


---А теперь все ко мне! Отпразднуем победу вместе, - позвал зверей Человек.

---А мне можно? – виновато спросила лягушка.

-- Конечно, иди с нами. Но впредь помни: «Не говори «гоп!», пока не прыгнешь!»
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Вошла в первый номер «Ростка» и небольшая зарисовка Дмитрия Хорина (Рин Хо).

Вредители.

Вовка и Колька купили в магазине бутылку лимонада.
По дороге домой распили его. А потом самый изобретательный из них, Вовка, сказал:

--- Чтобы бутылка не пропадала, давай разобьём её на дороге!

--- Хорошо, - согласился Колька.

Они подождали, пока улица опустеет, и разбили бутылку у ресторана «Карамба». А спустя некоторое время, они ехали в машине вместе с отцом на дачу.
Около ресторана «Карамба» глухо стрельнула шина…
Раздались возмущённые возгласы:

---Что за дурак разбил бутылку на дороге!

-- А знаешь, это ведь наша бутылка, - шепнул Колька на ухо больше всех возмущавшемуся Вовке.

--- Знаю! Молчи! – струсил Вовка.
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Марат Хамидулин принёс  в редакционную коллегию стих, который представлял интересное наблюдение автора.
Но стих требовал большой обработки. Этим занялся сам главный редактор – Саша Соколянский (Вили Путов).
Вот что из этого вышло…

Дитя Весны.
Существуют чудные явленья!
Не поверишь, не увидев сам:
На Урале и в Сибири есть растенье –
ЧЕРНОГОРОМ  называют его там.
Он дитя весны. Растёт в апреле,
Желтизною удивляя свет.
А когда он расцветёт под стук капели,
Называют его люди ГОРИЦВЕТ.
Из него мы делаем лекарства,
Хоть и ядовит он (вот в чём шутка!).
Кто бы ждал от жёлтого коварства?
Но таков цветок наш – СТАРОДУБКА!

Существуют чудные явленья:
Три названья, а одно растенье!
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

С первого же номера «Росток» стал популярен вначале в школе № 1, а затем к нему стали подключаться ученики из других школ.
И тогда о нём заговорила даже областная пресса.

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»


Первый номер «РОСТКА» увидел свет в отсутствие своего главного редактора.
В мае Вера Ивановна Соколянская была направлена на курсы повышения квалификации в столицу Армении город Ереван и взяла с собой на этот срок Сашу.

 

Мы регулярно получали от него письма, которые храним уже более 30 лет.

Вот некоторые выписки из Сашиных писем.
Из первого письма…
«Здравствуйте, милые Людмила Степановна, Евгений Евгеньевич, Женя, Андрей!
Сейчас утро. Начался мой второй день пребывания в Армении.
Историческая справка: В Армении живут армяне. В отличие от Грузии, где тоже живут армяне.
Живут армяне с размахом.
В городе строится Дворец молодёжи (по размерам приближается к зданию ООН), где будет играться одновременно 28 свадеб.
 
По дороге к институту усовершенствования, где учится мама, высится колонна в метров тридцать, а наверху герб государства Урарту.

Аналогичной колонны с гербом Советской Армении пока не наблюдается.
Несколько слов о равноправии мужчины и женщины. Мы с мамой дважды прошли по улице Комитаса (на ней мы живём) и ни в одной столовой, ни в одном кафе, ни днём, ни вечером не видели ни одной (!!!) женщины. Меня это здорово шокирует.
Теперь о проблеме двуязычия: редкая женщина понимает русский.
В целом народ очень гостеприимен: легко вступают в общение, с радостью помогают, очень гордятся своей культурой».

Из второго  письма…

«…Сегодня 13 мая. Итак, и было утро третьего дня! Мама скоро вернулась, сбежав с лекции, и поволокла меня осматривать картинную галерею, но галерея оказалась закрытой. Мы сели у фонтана на площади, строя дальнейшие планы. Мама предложила посетить крепость Эрибуни (8 век до н. э.) и спросила, как до неё добраться, у товарища, который ей показался приличней других (в том она не ошиблась).
Он согласился нас проводить, как мы думали, до автобуса, но потом посадил в такси и поехал с нами показывать нам крепость. Крепость эта стоит на возвышенности, с которой виден весь Ереван.
В разговоре выяснилось, что он преподаёт русскую литературу в Ереванском пединституте. После осмотра крепости  мы спустились с горки и он пригласил нас в ресторан, где привёл нас в отдельный кабинет. Через минуту на столе появились две бутылки вина, два огромных блюда с жареными грибами, свежие помидоры (на рынке их ещё нет) и ещё целая куча специфической еды. После плотного ужина он поймал машину и довёз нас до общежития, показывая по дороге достопримечательности города. Распростились мы очень тепло.
Вывод: хочешь хорошо пожить и сэкономить деньги – поезжай в Армению!

Письма, в которых я описываю своё пребывание в Армении, я посылаю вам и Наташе. Один день вам с одними фактами, другой день Наташе с другими фактами. Для того, чтобы сложилась цельная картина из моих рассказов, нужно читать письма, адресованные как вам, так и Наташе».

Из третьего письма…

«… Были в Историческом музее.
Хотя он по размерам значительно уступает московскому, но по занимательности значительно превосходит. Всё очень лаконично. Впечатление от армянской истории тяжёлое: фактически, начиная с разгрома Урарту, они никогда не были свободны.
О Месропе Маштоце ничего особенно нового я не узнал, но вот что интересно: почти каждый армянин знает его имя.
А сколько, интересно, процентов русских знает имена создателей нашей азбуки?
5% или 6%?
Ездили к памятнику геноцида армян (резня армян турками в 1915 году, когда было уничтожено 1,5 миллиона человек). Выполнен памятник великолепно. Скупо и строго».

 Из четвёртого письма…

«…Несколько дней назад я взял моду описывать в письмах день за днём. Но тема явно выдохлась, и мне приходится отступить от новоиспечённой традиции, потому что я никуда не хожу, ничего нового не вижу, интересных дел нет.
Правда, завтра (пятница, 19 мая) мы с мамой собираемся в гости к ягоднинским армянам, думаем там остаться на субботу и воскресенье. Они обещают свозить нас на своей машине к озеру Севан и в Эчмиадзин (это действующий храм).

Да, что интересно: когда мы были у них в гостях первый раз, то  там дочь нашего ягоднинского армянина гадала нам на кофейной гуще. Очень забавно.
Маме нагадали скорую свадьбу близкого ей человека. Людмила Степановна может торжествовать.
Ещё нам сказали о том, что мы находимся под опекой буквы «К». Это, несомненно, про вас.
Потом гадалка предложила вызвать для меня дух Пушкина, но, как я понял, это довольно долгий и трудный процесс. Поэтому я от такой приятной встречи отказался».

Из пятого письма…

«…Это опять я, который из Еревана. Мне осталось жить здесь ещё дней двадцать. А этот срок мне кажется таким долгим! Просто соскучился по русской речи: кругом люди что-то говорят, а ты не понимаешь, как будто постоянно находишься один.
Теперь о нашей жизни.
Мы с мамой ходили на просмотр фильмов кинофестиваля стран Африки, Азии и Латинской Америки, который проходит сейчас в Ереване.
Посмотрели сирийский фильм «Заговор».
Вот это фильм! Половина действия проходит в постели (крупным планом!). Успех у армян полный!
Сразу после «Заговора» начался мексиканский фильм «Бездельники», в котором в самом начале расстреливали какого-то прогрессивного крестьянского вождя. Что было дальше, сказать не могу, так как мы с мамой отправились домой. Больше мама не проявляет желания ходить на фильмы кинофестиваля, у меня тоже особого желания нет.
Через день мама не пошла на занятия, и мы с ней отправились в зоопарк. Впечатление очень хорошее: звери живут значительно лучше «московских».
 
После зоопарка мы произвели обход магазинов, который закончился крупными материальными затратами.
Но жалеть не приходится – покупки все, кажется, очень нужные».

Из шестого письма…

«…Вчера ездили в Эчмиадзин.
Расскажу по порядку. В 11-30 я, мама и наши знакомые выехали по направлению к Эчмиадзину на «Москвиче-412». Через сорок минут были там. Народу и машин – тьма! Зашли в церковь, где в это время шла служба. Всё очень красиво: три здоровенных парня гремели какими-то погремушками; один верующий стоял спиной к публике и усердно вскидывал руки, обращаясь, вероятно, к Богу; всему этому вторил женский хор, в котором принимает участие известная певица Армении, влюблённая в католикоса (это, конечно, уже из области сплетен).
Появился батюшка, весь в чёрном, и принялся трогать головы стоящих в первом ряду. По-моему, им это доставляло удовольствие. Некоторые из задних рядов воинственно протискивались к батюшке, подставляя под его святую руку свои грешные головы. Выполнив план по «глажению» голов, священник удалился. Интересно, что свечи здесь вставляют не в подсвечники, а в песок, который насыпан в сооружение, здорово напоминающее шашлычницу.
После посещения храма мы осмотрели могилы католикосов и прошлись по территории.
Сравнивая с Загорском, надо сказать, что всё здесь значительно ухоженней.
Закончив прогулку по Эчмиадзину, мы поехали смотреть могилу Месропа Маштоца, которая находится в одной из деревень недалеко от Эчмиадзина.

 Подъехали к маленькой церквушке. Зашли.
Никого народу не было, не считая служащего, торгующего свечками. Прошли через зал и по узенькой лесенке спустились в тёмную  комнату, где и находится сама могила.

Маленькое замкнутое пространство,  освещённое тусклыми свечами производит должное впечатление вечности созданного Месропом.
Я тоже поставил свечу создателю армянской письменности.
Следующим в нашем путешествии был храм Звартноц, точнее его развалины.

Это красивейшее сооружение 7 века, очень похожее на греческие строения. Смотришь на развалины храма и думаешь, что он ведь древней самых древних русских «преданий старины глубокой!»
Аж дух захватывает!..
В пять часов вернулись в Ереван, где нас ждал шикарнейший  обед в семействе родственников наших ягоднинских армян.
В следующее воскресенье собираемся ехать осматривать языческий храм, вырубленный в скале».


Из седьмого письма…

«… Сегодня уже 1 июня, а я ещё нахожусь в Ереване.
На днях ездили осматривать местные достопримечательности: ГЕГАРД и храм ГАРНИ.
ГЕГАРД – это такой особый монастырь. Часть его храма вырублена прямо в скалах.
 

ГАРНИ – это древний языческий храм.
Он как две капли воды похож на древнегреческие храмы. Удивительно только то, что он находится не в Греции, а в Армении. Как он сюда попал – неясно. Мне кажется, что его построил какой-то сумасшедший грек (1 век до н. э.).
Хотя армяне утверждают, что как раз всё наоборот: греки подсмотрели у них ГАРНИ и всю Грецию застроили такими же храмами. Мне больше нравится моя версия с ненормальным греком. Как вам?»

Это всё, что сохранилось в нашем архиве.

Но и эта «малая толика» хорошо освещает Сашино пребывание в Армении, и показывает Сашу как деятельного и успешного  в эпистолярном жанре молодого человека.

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

  Пока Саша находился в Армении, Наташа Лебедева успешно сдала экзамены за свой первый институтский курс и выехала на материк.
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

  В начале июня мы всей семьёй вылетели в Москву, чтобы провести своё лето в Рязани, съездить  в Пятигорск  и побывать в Крыму в гостях у моего отца и бабушки Луши.

Рязань уже хорошо знакомая, солнечная, зелёная, гостеприимная.
Пешеходные маршруты выверены и опробованы уже не один раз.
Самый любимый маршрут – это луговой. Начинался он у дома  на Сенной. Подходил к собору  Бориса и Глеба, а от него - приокские луга до самого  горизонта,  заросшие травами и  цветами.
Пройдёшь несколько километров по извилистой луговой тропинке среди тёплых и душистых запахов буйной зелени,  и ноги увязнут в горячем песке старого речного пляжа.
Вот она, знаменитая река Ока с приятным ветерком со стороны пологой левой стороны!
Он приносит тонкий запах речной воды и облегчение всему раскалённому телу.
Но венец всего – купание в Оке!
Купание долгое и сверх меры приятное  в проточной речной прохладе.
Частое погружение с головой под волны,  внезапное ощущение прилива сил, физического обновления  и беспричинной радости.
Прогулки по Рязани и её окрестностям, поездка на дачу к Анатолию Степановичу, купание  и загорание на дачном озере, встреча за накрытым столом  у Зои Степановны – это было началом нашего отпуска.
 
Подошло время собираться в дорогу.

И вот мы  вновь в Пятигорске в гостях у Ляли и Степана.
 
Вновь начались наши ежедневные пешие походы под жгучим кавказским солнцем.
Начали с подножия Машука.
Эолова арфа, и от неё до самого дальнего горизонта завораживающая  взор панорама: утопающие в зелени здания города и его пригородов и  густые леса до заснеженных вершин  Эльбруса.
Спуск вниз по «козьей тропе» к Красноармейским источникам и выход к Елизаветинской галерее.
А от неё по тенистому бульвару, в густом запахе белых цветов жасмина, всё вперёд до самого «Провала».
 
Двигались  по неосвещённому прохладному тоннелю «Провала» к его голубому подземному озеру.
Смотрели вверх в его 20 –метровое  жерло и видели высоко над ним голубое небо.
На внутренних стенах «Провала»  наблюдали возню  и перелёты летучих мышей.
Посетили вновь Лермонтовскую галерею, грот Лермонтова, музей «Домик Лермонтова» и место дуэли Лермонтова.
 
Кроме этого,  были грот Дианы, и парк «Цветник», и Центральный городской парк со своим озером, колесом обозрения, разнообразными аттракционами, купание и катание на катамаране  на  большом  Ново-Пятигорском озере.
 
За Пятигорском были и Кисловодск, и Железноводск, и Ессентуки со своими достопримечательностями.
В каждом из этих городов был свой Орёл, в каждом была своя Нарзанная галерея, в каждом своя Грязелечебница, в каждом свой курортный Парк культуры и отдыха с чудными аллеями, цветочными клумбами, архитектурными и скульптурными красотами.

Ажурный мостик «Дамский каприз» через речушку Ольховка, Красные, Серые и Синие камни, Кольцо-гора и Долина Роз в Кисловодске.
Обзорная беседка-колоннада «Ореадна» и знаменитая вилла «Орлиное гнездо» в Ессентуках.
Лечебный парк с Пушкинской галереей и известнейший, длинный «Каскад», ведущий к красивому лесному озеру.
Результатом трёх посещений Кавказа стало то, что и Люда и дети хорошо узнали эти места и в будущем могли бы обходиться в этих краях самостоятельно.
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

За Пятигорском последовала поездка в Крым в город КЕРЧЬ – место моего рождения.
Приехали мы туда для того, чтобы повидаться с моим отцом  и его мамой, моей бабушкой Лушей.
Приехал по их приглашению.
Отец уже многие годы нигде не работал, а жил на свою майорскую пенсию, достаточно большую в те годы.
Все это время  он был подвержен своему пристрастия к алкоголю, и никаких надежд на преодоление у него этого пристрастия не было.
После первого дня знакомства и долгих разговоров  выяснились наши с ним разные подходы к жизни.
 Мы с утра стали на целый день, как это всегда делали в Пятигорске у Ляли, уходить из дома.
Керчи  никто из нас не знал, и на её улицах мы  все были на равных.
Заходили на рынок, покупали  там мешочек крупной, спелой  черешни и  шли на городской пляж.
 
Приморская улица узкой лентой отделяла подножье горы Митридат от морского берега и высоко  нависала над ним береговым откосом.
Море было далеко внизу.
Чтобы подойти к нему, надо было вначале спуститься вниз  по длинной  и узкой деревянной эстакаде, которая состояла почти из нескольких сотен ступеней.
Дни стояли жаркие, пляж был весь усеян отдыхающими, удобное место для себя отыскать  на нём было трудно.
 
Купались в тёплом море, валялись в горячем песке, ели черешню и бросали взгляды назад, на ту крутую и высоченную эстакаду, по которой только и можно было выбраться  опять на городскую набережную,  преодолев, но теперь уже на подъёме, те же сотни крутых ступеней.
Долго на пляже никогда не задерживались, а, собрав всю волю в кулак, поднимались вверх по этой лестнице  и выходили на приморскую магистраль.
Прямо перед нами возвышалась гора Митридат, к самой вершине которой снова вела лестница, но теперь это была не деревянная  эстакада, а широкий каменный подъём наподобие Потёмкинской лестницы в городе Одессе.
Этот подъём был уже не такой крутой, как подъём от моря. На его широких ступенях можно было в некоторых местах задержаться, осмотреться вокруг и полюбоваться   широкими  видами города и моря.
Панорама была изумительная:
перед нами два моря -  вблизи под нами Чёрное, а на востоке, ближе к горизонту - Азовское.
Хорошо виден Керченский порт с его причалами и кораблями. Дальше, вдоль морского побережья, стоят  корпуса металлургического завода, а за ним степь с  Аджимушкайскими каменоломнями.

Пролив, отделяющий Крым от Кавказа, казался узенькой ленточкой.
Город Тамань (древняя Тмутаракань) на Кавказском берегу, описанная ещё Лермонтовым, казалась большой деревней.
А на самой вершине Митридата Памятная стела с артиллерийскими орудиями по бокам, установленная здесь на виду всего города в честь присвоения ему  звания  «Город – герой».

По ту сторону Митридата, сразу у его подножья, несколько улиц с одноэтажными  домишками,  среди которых пролегала  когда-то улица Чернышевского, а на чётной стороне  стоял дом № 8, где я провёл первые три года  жизни после своего рождения.

Митридат - гора очень древняя, поэтому её вершина сглажена  тысячелетиями и представляет собой широкое плато, где можно расхаживать во все стороны и даже играть в мяч.
В жаркое летнее время уходить с её вершины вниз на городские улицы никак не хотелось – не отпускали приятные прохладные ветерки.
В своих дальних прогулках мы набрели как-то на пустынный песчаный берег моря, который как нельзя лучше походил на загородный пляж. Много чистого песка, почти безлюдно и имеется особое устройство у морского дна.
Сразу с берега начинается глубина, как говорят, «с ручками», а проплывешь  метров 30 - и неожиданно для себя станешь ногами на вершину подводного вала, который тянется  вдоль берега неизвестно как далеко.
Глубина на валу не больше метра -нам с Людой  по пояс, детям - по грудь.

 
С нами были всегда подсобные плавсредства  для детей (надувные пояса), поэтому мы без боязни преодолевали вместе с ними первые 30 морских метров  и резвились на подводном валу, поджидая большую волну от проходящих вдоль берега катеров и моторных лодок.
Я сейчас так предполагаю, что когда-то для срочного строительства  в этом месте экскаватором вычерпали со дна моря песок и ушли, оставив после себя прибрежный подводный ров.
Мы входим в воду, переплываем этот ров и выходим на коренное морское дно, которое в этих местах пологое, и настоящая глубина приходит подальше   от берега.
Но это только мои фантазии.

Всякий раз на обратном пути с этого пляжа наше внимание привлекали  в нескольких местах огороженные подземные сухие колодцы, которые на самом деле были выходами (лазами) из запутанных подземных лабиринтов керченских каменоломен.
Во время войны этими лазами пользовались партизаны  и, как мы узнали, знаменитый партизанский разведчик, мальчик- пионер Володя Дубинин.

Его именем в городе названа улица, на которой он жил. Сохранился и дом, где жила семья Дубининых.
Известный детский писатель Лев Кассиль написал о подвиге этого паренька повесть  «Улица младшего сына».

Зная всё это, мы в один из дней прошлись по этой улице и постояли у этого дома перед мемориальной доской.

Совершили мы и экскурсию к главному входу в Аджимушкайские каменоломни, который находился за городом в голой степи уже недалеко от берега Азовского моря.

Здесь мы присоединились к группе людей во главе с экскурсоводом и прошли с ними, освещая себе дорогу   горящими  фонариками, под землёй по тем самым лабиринтам, где когда-то проживали  многие месяцы партизаны.

Вот как описали этот случай Андрей и Женя в своих воспоминаниях, помещённых во втором номере журнала «Росток».

« Никогда не изгладится из нашей памяти экскурсия в керченские Аджимушкайские каменоломни – памятник Великой Отечественной войны…
В мае 1942 года немцы прорвали фронт и обстреляли город Керчь.
Он превратился в грохочущий ад.
Горели дома. Земля стонала от взрывов. Женщины, дети и старики спешили укрыться в Аджимушкайских каменоломнях. Они казались несчастным людям единственным местом спасения.
И это было действительно так.
15 тысяч человек скрылось под землёй. Люди ушли из света во тьму.
В катакомбах не хватало для них воды. По ночам за водой отправлялись вооружённые группы.
Неудачная вылазка заканчивалась кровью: люди расстреливались немцами на месте.
Только спустя два с половиной месяца удалось в каменоломнях пробить колодец.
Вода выдавалась по паролю и строго по маленькой норме.
Фашисты прибегали к газовым атакам, били шурфы, закладывали в них бомбы и взрывали. От этого под землёй случались обвалы. Гибли люди.
Во время одной из газовых атак погибло несколько тысяч человек.
И так…170 дней…

Под тусклый свет карманных фонарей мы спустились в каменоломню.
Сгибаясь под низкими каменными сводами, проходим мимо братских могил.
Могилы, могилы, могилы, засыпанные цветами…
И вдруг голос:

«Фонарики погасить!»

В кромешной темноте проходит минута молчания.
Почти все аджимушкайцы погибли.
В живых остались немногие из них.
Но и те пережили плен, гестаповские пытки, лагеря смерти…
Пусть всё это никогда не повторится!»

Находясь на крымской земле и видя постоянно перед собой землю Кавказа, отделённую от нас узким керченским проливом, мы не могли её не посетить.

Через пролив строго по расписанию ходили два современных парома, которые перевозили с одного берега на другой людей, грузы и пассажирские железнодорожные составы прямо с людьми.
На таком пароме мы однажды переправились на кавказский берег, осмотрели его, не забредая далеко, побывали на пляже и вернулись в Керчь.

В другой раз мы отправились в Тамань.
Из порта туда нас переправил небольшой пассажирский катер.
В Тамани наше внимание ничто не привлекло: обыкновенная большая деревня.
Мы прошлись по приморской улице, посидели в столовой, ожидая обратного катера, и уехали из Тамани под мелкий, сеющий дождь.

В течение дня мы не чувствовали особой усталости.  Возвращались к вечеру в керченский дворик за невысоким забором из белого известняка, предвкушая возможность отдыха в душистой  прохладе вечернего воздуха, горячего ужина на столике под абрикосовым деревом.
 

Так проходили наши летние отпуска. Всегда вместе с детьми, всегда в постоянном движении, смене мест и впечатлений.

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»


В этом же году, уже после нашего возвращения в Магадан, на кафедре русского языка освободилось место второго кафедрального ЛАБОРАНТА.
И тут нас озарило: это место должен занять Саша Соколянский.
В этом случае  он  становится сотрудником этой кафедры, и ему по окончании института будет легче пройти по конкурсу на должность АССИСТЕНТА кафедры.
Но для того, чтобы в полном объёме исполнять обязанности лаборанта, Саше нужно  было перейти на  заочное обучение.
Первый разговор с Сашей закончился неудачно. Он был уверен, что его родители на это не согласятся.
Тогда мы сами поговорили с Верой Ивановной, раскрыли перед ней перспективу Сашиного карьерного роста и в итоге получили с её стороны согласие.
Сашин отец, Анатолий Васильевич, после ряда убедительных доводов, тоже не устоял перед ними.
Алевтина Тимофеевна, как завкафедрой, обрадовалась такому развитию событий.

Таким образом, уже к концу 1978 года Саша перешёл на ОЗО (отделение заочного обучения) и вошёл в штат сотрудников кафедры, став вторым лаборантом  кафедры русского языка.