Воспоминания о Елисейских полях

               
Человек перед лицом небытия


                Посвящается епископу Смоленскому и Вяземскому
                Феофилакту, одному из образованнейших
                и жизнелюбивых иерархов РПЦ

Величайшим окажешься тогда,
когда превратишь себя в ничто.

Человек – это не то,
что может вместиться в гроб, а то,
для чего мала и вселенная.
(Святитель Николай Сербский
(Велимирович), 1880-1956)

О Боже! Если в самом деле
Я сплю глубоким сном и грежу,
О прошлых днях воспоминания
В душе моей сотри бесследно,
Ведь я не мог во сне увидеть
Всё, что теперь припоминаю.
(Кальдерон, испанский драматург)

ПРОСНУТЬСЯ  И  ВСПОМНИТЬ  ОПЯТЬ.  ЖИЗНЬ  КАК  СОН

Сны в младенческие годы (до 5-6 лет) и в старости играют особую роль. И в том, и в другом случае душа вспоминает о своих земных странствиях, с той лишь разницей, что в первом случае мы готовимся вступить в жизнь, а во втором – к уходу из неё. Сон – это свободный полёт души в различных слоях инобытия, то место, где встречаются живые и мёртвые. Сон – особое состояние сознания, когда сознательные и бессознательные психологические процессы стремятся к объединению.
Тяжек груз бытия, слишком многого хочет тело и столько сил тратится на обуздание страстей, что невыносимым становится творческий союз с ним.
Воистину прав великий испанец Кальдерон: «Грех величайший – бытие. Тягчайшее из преступлений – родиться в мире, где так остро кем-то поставлен вопрос о том, что быть или не быть». Я вспоминаю спектакль по пьесе В. Шекспира «Гамлет» в театре на Таганке. Где в роли принца был занят Владимир Высоцкий. С какой-то русской бесшабашностью произносит он знаменитый гамлетовский монолог: «Быть иль не быть – вот в чём вопрос, что благородней духом – покоряться пращам и стрелам яростной судьбы иль, ополчась на море смут, сразить их противоборством. Умереть, уснуть – и только; и сказать, что сном кончаешь тоску и тысячу природных мук, наследье плоти – как такой развязки не жаждать? Умереть, уснуть. Уснуть! И видеть сны, быть может? Вот в чём трудность; какие сны приснятся в смертном сне, когда мы сбросим этот бренный шум, – вот что сбивает нас; вот где причина того, что бедствия так долговечны». Действительно, мы, люди, сносим и плети, и глумленье века, и гнев сильного, и насмешку гордеца и заносчивость властей и оскорбленья, чинимые нам, ибо страшит нас неизвестность за гробом, откуда нет возврата, а жизнь так прекрасна и удивительна, несмотря ни на что. К тому же сознание делает нас трусами, как убеждён Гамлет.
Славно, что великие люди не покорялись яростной судьбе и гибли во имя человечества, которое просыпалось на миг, чтобы пропеть осанну герою.
Внутренняя структура личности – как некое сверхнапряжение смыслового поля, и является матрицей судьбы тела. И вечное усилие остаться человеком трагически сталкивается с формой бесчеловечной природы. Как мыслим и бодрствуем духом, так и живём. Долой махровый идеализм чувственных бздений, основанный на экзальтации олигархов и прочей богатой сволочи, не знающей, куда себя деть от тоски неправедной жизни. Весь этот абсурд дегуманизированной повседневности заставляет нас, русских, как ни странно, бодрствовать и удерживать в поле зрения норму и извращение нормы, бытие и небытие одновременно.
И вместе с героем Ф.М. Достоевского Кирилловым («Бесы») мы восклицаем: «… я про то, что человек в земном виде не может перенести. Надо перемениться физически или умереть».
Конечно, коллективная бессознательная жизнь (сон наяву) менее трагична, чем стоять одиноко на вершине бытия, продуваемой со всех сторон злыми ветрами.
Наши ценностные ориентиры (а на Западе в XXI веке это особенно заметно) всё ещё крутятся вокруг потребительства и комфорта существования. Тяжелее всех русскому человеку, утерявшему свою душу в годы горбачёвской перестройки и вкусившему отравленных плодов капиталистического «рая». Весь мир кажется ему царством зла и смерти. Да и сам он чувствует себя умершим. Спасибо Богу, что даже в земном аду нашел для советских людей, как для почивших в бозе праведников, место под названием Елисейские поля, где лучше всего мечтается о социалистическом прошлом.
Мы все стали жертвами страха, ужаса и отчаяния. Ежедневно, ежечасно смерть глядит на нас с телеэкранов, со страниц газет. Фрейд, утверждавший, что открыл глубочайший инстинкт человека – стремление к собственной смерти, забыл сказать, когда он просыпается, тогда жизнь проходит на растительном уровне, без божества, без идеалов, без вдохновения. Чёрная пустота небытия, подобно гоголевскому Вию, завораживает нас, стопудовые вериги мы ощущаем на своих ногах, и уже никуда не несет нас птица-тройка. Когда каждый день похож на другой, в эпоху выживания, что же остаётся, как не становиться мыслящим тростником?
И вдруг, как огненный столб, встаёт вопрос, а зачем, собственно, живём? И все – покатилась жизнь под откос. И не дай Бог проснуться, ибо за пробуждением часто приходит самоубийство или погружение в беспробудное пьянство.
Секс, азартные игры и даже религиозная забота. Редко кому удаётся остаться один на один с сознанием собственной смерти и выдержать её немигающий взгляд. Человек всё ещё беспомощен перед тайностью «небытия». И часто становится пешкой в игре небес и сил ада.
Потому-то героически и призывал человечество русский философ Н. Фёдоров: в качестве общего дела направить все силы на то, чтобы победить главного врага – смерть. Ибо страх перед нею правит бал в социуме. Да и всякая власть, а тем более государственная, успешно эксплуатирует данный вид страха. Бодрствование – по сути все. На самом деле мы втянуты в бесконечную вереницу снов воображения, не приемлющую острых стрел действительности.
И пусть разум действует во Вселенной во всём, согласно единому замыслу; производящая сила его зависит от степени материальной (не духовной) свободы, которая реализуется через своё подобие, она неуничтожима потому, что неделима и проста, и первая ступень – в пробуждении тела. Гони сон из твоего тела, и тебе станут подвластны Вселенная и бодрствующее «я» – твоя неприступная крепость.
Раньше кладбище называли местом, где люди спят вечным сном. Похоже, сходная ситуация и в современных государствах, где человек лишен способности быть, то есть искать и находить новые смыслы существования для того, чтобы победить суету будней, этот сон наяву. Неслучайно кино и телевидение настойчиво предлагают нам отречься от реалий за окном и жить под диктат фэнтези. Виртуальная действительность всё чаще (особенно на Западе) берёт за горло обывателя, толкая его на страшные преступления. Насмотревшись убойных фильмов и заразившись их агрессией, маниакально хочется самому стать суперчеловеком. А что попались под прицел кольта живые люди – это пустяк. Метаэго, сформированное сегодняшним антигуманным искусством сумеречных творцов, становится зловеще способным запретное делать нормой. Жизнь – умирание, прекрасно. Уберём все смысловые перегородки между жизнью и смертью, это и есть новый религиозный экстаз, стало модой (и у нас в России) охотиться (без нужды) на животных. Многие записались в охотники, чтобы удовлетворить свой инстинкт смерти на живой природе. Видеть, как гибнет животное, стало почти удовольствием. А в политике, разве не то же? Западные правители под надуманным предлогом напали, к примеру, на Ирак. Убито более 1 миллиона мирных жителей. И что же? В Гаагском суде никто никого не осудил. Ведь то была запланированная военная акция для того, чтобы свергнуть диктатора и найти оружие возмездия. Если нельзя, но очень хочется, то можно. Во сне? Может быть! Но не наяву, где идёт речь о судьбах ни в чём не повинных граждан.
Наши политики только делают вид, что спят, на самом деле крепко спим мы, голосуя на выборах чёрт знает за кого. Потом, проснувшись (если такое случается), удивляемся, почему столь легкомысленно в поддавки играть стали с очередным калифом на час.
Фантазия стала душевным наркотиком. Игра – способом жизни. Для молодёжи самоубийство – нечто вроде аттракциона «русские горки». Реальность всё чаще не стыкуется с воображением. Трагический разлад между ними и ведёт к забвению в смерти. Любовь, которая, как известно, сильнее небытия, сама превратилась в игру. Хотя понятно, что просто секс смертелен для вступающей в жизнь личности. Общественная мораль сведена к тому, что потакать себе во всём – это здорово, это кайфово.
И эти так называемые гражданские браки, популярные ныне в молодёжной среде, ведут к смерти семьи. Там, где нет любви, а есть лишь физиология, там безразличие, равнодушие, нет сострадания.
Смыслы – это основа души. Не случайно литературный товарищ по цеху О. Дорогань назвал свою новую большую книгу о В. Ганичеве «Непобедимые русские смыслы», где говорится о русском патриоте, который и в советский период отечественной истории, и в постсоветское смутное время стоял намертво за Родину, Россию, за её прошлое и настоящее, будущее и несбывшееся.
Ведь действительно на наших глазах происходит русская трагедия, национальная катастрофа. А нам подавай блатные песни на канале «Шансон». Это же духовная сивуха.
Сон разума рождает чудовищ, ведет к гибели «духоматери», ибо и сама человеческая душа обладает телесными свойствами. Они обнаруживаются не только в аду или при выходе её из тела, но и тогда, когда нельзя ни жить, ни умереть, когда мир пребывает как бы в подвешенном состоянии. Ну как сейчас, когда все только и говорят о всемирном финансовом кризисе, нежданно-негаданно свалившемся на голову землянам, мол, сколько он продлится, никто не ведает. Но руководить в этой атмосфере управляемого хаоса весьма удобно. Любые санкции можно применять к народам.
Хотя финансовый коллапс разразился из-за того, что США напечатали 1 квадриллион 200 триллионов рублей, и произошла гигантская девальвация «зелёных», как проинформировал россиян мэр Москвы Юрий Лужков. Но главы западных стран делают вид, что они заняты поисками выхода из создавшегося положения.
Пьеса «Жизнь есть сон» великого испанского драматурга Кальдерона более чем актуальна. Судьба становится иллюзией, фантомом, когда из народов уходит кровь и дух.
Всеобщий сон – это жить по чужим лекалам, петь и плясать под чужую музыку. Не мёртвый, а живой думает о жизни и смерти и при этом стремится к бессмертным делам, чтобы связать своё имя с вечностью.
Увы, истинный и единственный наш бог – это смерть, и все мы чьи-то жертвы, ибо заражены пессимизмом и унынием, думая, что от нас в этом мире уже ничего не зависит. Быть или не быть? Вопрос, на который даёт каждый сам ответ, бодрствуя духом (т.е. не отказываясь от научного мышления во имя магического мышления, этого бича цивилизации). Пусть нас соединяет не могила. Но живая жизнь, для чего человек должен расширить Елисейские поля до масштабов Вселенной. «Проснись и пой, попробуй в жизни хоть раз», – призывал герой одного из некогда популярных в XX веке произведений. А что, разумный совет.

БЕССМЕРТИЕ  –  ДОБРО  ИЛИ  ЗЛО?

В человеке существуют отдельные слои, причём совершенно автономные и независимые. Речь идёт не только о теле, душе и духе, но и о человеке как идеальной сущности существования всего человечества. Человек долгое время не мог смотреть в глаза ничто, ведь, всматриваясь в его чёрное зеркало, теряешь свою сущность и тогда, вольно и невольно, зовёшь Бога. Как ребёнок, человек исторически долго нуждался в няньках: язычество, Иисус Христос. Впрочем, отношение к смерти не было столь трагическим (особенно на массовом уровне, где жизнь была настолько тяжела, что вечный сон казался благом). Только цивилизация, давшая комфорт и более насыщенную в культурном плане жизнь, поставила вопрос ребром: жизнь или смерть? Человек перестал существовать ежечасно на грани риска, бытия – к смерти. Человеческое существование всё больше стало бытием духа. В чём заключается универсальная матрица мира? А в том, чтобы научиться соединять в себе прошлое и будущее, построить прочный мост между нами. Я уже где-то писал о том, что журнал «Годы», реанимируя прошлое, завершает его как таковое через переоценку всех ценностей, проектируя на новой основе день завтрашний. Управлять настоящим невозможно – здесь и теперь неуправляемо, как не дано нам остановить мгновение жизни, даже когда оно и прекрасно.
Когда живёшь в таком ритме, сознание делается творчески мобильным, пригодным для новых смыслов. Ведь ножом мысли ты рассекаешь прошлое, двигаясь по его пустотам, которые таят в себе узловые моменты бытия, которые придавали твоему бытию высокий смысл, давали чистую энергию, как для личности. Потом внутренним усилием ты восстанавливаешь себя по линии разреза. Именно светящаяся пустота как фундаментальное понятие связывает живое и мёртвое в человеке. Жизнь не тупится никогда, если вовремя погружаться мыслью во внутреннее устройство души. В общем, как в сказке, сначала ты режешь по живому своё прошлое, поливаешь мёртвой водой его не переработанные куски, а потом с помощью живой воды связываешь их в единое целое, чтобы понять себя во имя будущего.
Странно, во взрослые годы или особенно в старости судьба помогает нам. В конце жизни в образе женщины или мужчины (в зависимости от пола) внезапно появляется чувственность, какой не было в юности, восстающая против духа, доступная наглядному созерцанию. И чувственное мышление, неизбежно находя своё завершение в чувственном существе, поднимает (скорее выталкивает) на более высокий уровень бытия, помогая избежать депрессий и уныния, что так характерно для людей пожилых, когда воображение находится в плену смертных образов. Чувственная природа толкала прежде человека с неразвитым сознанием класть умершему в могилу или на костёр всё, что имел он в жизни. Понятно, за умершим мужем на костёр следовала его жена, за господином – его слуги. Всё закапывалось и сжигалось.
Мнимая вера в иную жизнь была как бы верой в эту жизнь. Да, мы поглощены настолько жизнью, что не приемлем ничего непонятного и злого. Надо ждать лучшего не где-то, а от себя лично. Почему жизнь кажется короткой? Потому что мы прошлое больше не относим к себе и приравниваем его к небытию. Хотя, как говорилось выше, мы должны, творчески переработав его, включить в настоящее, чтобы смелее шагать в будущее. Взрослея, зрелый дух, наконец, должен взять на себя руководство телом. Неправда, что душа моего детства или отрочества умерла, нет, она жива, просто, как родник, она завалена землёй наших плотских утех. Со старостью (смертью) можно успешно бороться духовным лекарством. Мы ошибаемся, думая, что каждая новая ступень в жизни есть смерть ступени предыдущей. Нужно учиться соединять идеализм с материализмом. При помощи самосознания духовным методом борьбы со смертью мы избавляемся от сознания своего несчастья. Нельзя позволить организму к концу своей жизни погрязнуть в болезнях и страданиях, ибо через это в нас рассеивается романтическое восприятие мира, и мы уже не испытываем ничего, кроме избавления от всего этого ценой небытия. Человек (а с помощью науки и подавно, она даёт нам всё больше великих знаний) может и должен жить неограниченно, веки вечные. Неправда, что человек устаёт от жизни, это ложь. Для образованного, развитого человека, живущего полноценно, всегда всё интересно. И потом смена занятий может быть также бесконечной. Сегодня ты живёшь на земле, завтра на другой планете, послезавтра в другой галактике. Везде дух наслаждается с помощью умного тела различными природными средами. Человек видит, что может идти всё дальше и дальше, преобразовывая типы в себе с помощью воображения, выстраивая из них немыслимые комбинации, когда бесконечность души обретает на практике свою безначальность. Человек всегда существует изначально по ту сторону опыта, по ту сторону своего сознания. Это надо понять и принять как истину. Царство небесное не где-то вовне, а внутри нас, просто телесные потребности, по-другому – инстинкты, всё время ограничивали напор духа, не давая ему развернуться в полную силу. Смешно сказать, но в наше время, когда из ветхого человека нарождается новый, смысл жизни сузился до столь щекотливого момента как занятие сексом, вернее, до способности успешно заниматься им в постели. Реклама зудит без конца об этом, загоняя в угол мужчин.
Вера в бессмертие – это рациональное добро, а не зло, не дурное будущее.
Силы духа способны на столь немыслимое развитие, что исчерпать их невозможно никакими годами. Тело – пока сдерживающий фактор. Для чего, конечно, нужна такая метаэтика, которая бы объявила смерть вне закона. Пора вырывать человека из садомазохистских оков живой природы. Человек должен перепрограммировать всё то, что запрограммировано природой, и сделать это с помощью духа и современной науки. Иначе, если выясняется, что за гробом нас не ждёт ни Христос и вообще никто, мы все разом сойдём с ума и экзистенциально впадем в бесконечное безумие.
Не случайно в наше время сменились даже возрастные оценки. И старость вступает в свои права где-то после 70, а ведь совсем недавно и сорокалетний считался стариком. Значит, всё дело в психологическом отношении к возрасту, которое диктует нам общественное сознание, что закладывается на генном уровне.
Набравшись новой силы в себе самом, постоянно возвращаясь к истокам детства и юности, оживляя ушедшие образы, проникаясь сознаем значимости, мы как бы своими руками создаём себе праздник возрождения и воскрешения. Мы должны неизменно стремиться избегать законченности, чтобы сознание все время озаряло своим светом высокую память, освящая все её глубины. И нет ничего удивительного в том, что любая картинка из детства может стать твоим спасением, если ради неё отбросить весь свой опыт существования, проникнуться в религиозном экстазе своим нутром, её душевной телесностью настолько, чтобы зеркало жизни отражало не все, а только это, чтобы сознание балансировало между разрушением и возобновлением, всё больше проникаясь новым началом. Театр индивидуальной жизни нуждается в нашей режиссуре. Мы не можем хаотично менять маски, не задумываясь о последствиях столь вольного обращения с собственным бытием. Мы можем предвидеть только то, что конструируем сами, человек может периодически воскрешать себя, переживая тот или иной возраст, чтобы не обрывать безвозвратно духовную нить существования.
Дабы принять вызов одиночества старости, нужно выработать в себе любовь к тайне, овладеть огромным терпением и терпимостью, бескорыстием и добротой, чтобы жить и ощущать мир как в начале. Воля и мысль способны делать чудеса при правильном пользовании.

ТРИУМФ  ВРАЧЕЙ:  ЗАЛОЖНИКИ  МЕДИЦИНСКОЙ  АППАРАТУРЫ

Быть или не быть – этот вопрос разрешает и когда-нибудь разрешит разум, опирающийся на истинную любовь, но не с позиции прагматизма и простого любопытства. Человек – самое сложное, многоуровневое создание природы и общественной истории. Наш дух всё ещё зависит от состояния телесных органов. У большинства. Правда, есть выдающиеся личности, которые подчиняют себе полностью свою биологическую основу, например, солнцееды. Но они не в силах победить смерть. Надежду в XX веке дала медицина. Многие неизлечимые прежде болезни сегодня полностью излечиваются. Прогресс медицинской науки неоспорим. С её помощью смерть стала лёгкой, как сон. Теперь окутанный медицинскими трубками больной стал заложником врачей. Странно, но медицинская аппаратура напрочь лишила медиков сострадания. А как же душа? Разве она уже ничего не значит при излечении?
Мой товарищ по литературному делу рассказал мне случай из своей жизни. Его больная раком жена поступила в онкодиспансер на последней стадии. И вот к ней пришла в палату молодой психолог и с порога заявила: «Ну что, как будем умирать?» И все – человек угас в считанные дни, хотя мог бы ещё и пожить.
Мало того, именно медицина приучила нас смотреть на человека, как на тело. Мне даже кажется, что из-за бессердечия медицины человек, поступая в лечебное учреждение и со страхом взирая, как равнодушно врач берётся за лечение, чувствует себя обречённым. Уж не вампирят ли наши эскулапы, пугая неизвестностью своих пациентов? Вот почему смерть в больнице, в окружении медицинских приборов леденит душу страшными образами. Появляется вера в зло, душа ищет опоры в другой душе, а где её взять, когда на тебя всё больше смотрят не как на субъект, а как на объект. Теперь утренние обходы в больнице формализованы до предела. Дежурные, ни к чему не обязывающие фразы; не лечат, а калечат. И нет ничего удивительного в том, что в крупных городах, типа Смоленска, хоронить стало негде.
В старые времена врач был, без преувеличения, другом больному. Ведь они вместе боролись за жизнь. В Ельне до революции и сразу после неё заведовал больницей доктор медицины (ему присвоили это звание по совокупности внедрённых им в практику методов лечения) Отто Юльевич Дрейке; так его называли чудо-доктором лишь за то, что он не только хорошо разбирался в медицине, но и был человеком большой культуры и энциклопедических познаний. Отто Юльевич не жаловался коллегам, что устаёт от своих больных, беседуя подолгу с ними. Дрейке словно обволакивал своей безразмерной душой чью-то душу, и несчастный на глазах оживал. Отто Юльевич дарил надежду, а не отнимал, не играл в сочувствие. Больного ведь не обманешь, все чувства в нем обострены, и всякая фальшь приближает его к пропасти небытия.
Всех, кто поступает в медицинский институт, я бы тестировал на наличие души. Насколько она велика, чтобы её хватило на всех больных.
Совсем не случайно на первое место среди болезней вышли сердечно-сосудистые заболевания. В век потребительства происходит массовое избиение души, которая, будучи невостребованной, тихо умирает первой. А поскольку вместилищем души является кровяная система, то все реже очищается душевно-духовная субстанция и сосуды забиваются шлаками. Тут бы в самый раз привести в движение душу. Авось появилась бы и надежда на спасение. Но некому это сделать. А вера в таблетку, укол – пустая вера, неподкреплённая человеческим участием врача в судьбе больного; это есть первое и главное лекарство.
Такая, прямо скажем, болезненная зависимость наша от врачей превратила медицинское сообщество в мафиозную структуру. Мне даже иногда думается (счастлив буду ошибиться), что люди в белых халатах – это своеобразные жрецы в храме смерти, её полпреды. Вот откуда это ощущение постоянно присутствующего зла в лечебном учреждении. Отсюда это пренебрежительное отношение к старикам, мол, своё отжили! Хотя в старости жить хочется сильнее, чем в молодости, ведь на склоне лет человек живёт, словно накануне казни, все же искренне глубоко надеясь, что уж в отношении его приговор не будет приведён в исполнение. Больница всё чаще ассоциируется у современника с домом мёртвых.
В XIX веке смерть во имя чего-то высокого была романтической, завораживающей. XX век, с его конвейером умерщвления в фашистских концлагерях, изрядно перепугал человечество. Коллективное сознание постаралось как можно быстрее предать забвению душевные порывы самопожертвования во имя жизни других. Живи сам и не думай о том, как живётся соседу.
Дьявол поселился не только в наших храмах различных конфессий, но и в лечебных учреждениях. Что-то общее есть между священниками и врачами. Первые смущают наше тело, вторые – наши души.
В XXI веке мир мёртвых и мир живых поменялись местами; чтобы тебя полюбили, нужно умереть (потому-то так много самоубийств среди молодых), а чтобы жить, нужно кого-то умертвить. Желательно побольше, тогда появляется некое чувство полноценности (значимости) личного бытия. И, увы, мы не замечаем надгробия над своей душой.
Цивилизация разделила душу и тело, а коллективная чувствительность предалась нынче новому пороку – потребительству и накопительству.
Хотя за деньги сегодня даже здоровье не купишь. Ведь обманут медицинские светила, деньги возьмут, а врачебное искусство продемонстрируют на грош. Раньше учились за идею, а ныне за деньги.
Из небытия образ человека можно вырвать только любовью. Как мать, вынашивая дитя, целиком знает каждое его желание, так и человек, ушедший от нас, живя в чьей-то памяти, смотрит на мир нашими глазами, и мы как бы составляем с ним одно целое. Это и есть новая жизнь.
Сегодня мир снова проходит испытание искушением небытия. Где вы, Елисейские поля блаженства? Жизнь будто проходной двор на тот свет. И напоследок нас больше волнует, как стать половым гигантом.
Терроризм как метод воздействия государства на толпу стал символом небытия. Эти объятые огнём и дымом небоскрёбы-близнецы и падающие с огромной высоты «спасающиеся» люди…
Стало новомодным писать о реинкарнации, о том, что тело – это материальное выражение души, которая представляет собой биоплазму, биополе. Конечно, наука, наконец, серьёзно должна заняться проблемой жизни человека. Пришло время. Исследования уже начались. И действительно, может быть, не умрём, но изменимся. Однако время слепой веры в то, что за гробом что-то есть, прошло. Ведь всякая неизвестность губительна, ибо лишает нас воли к жизни. А возможно, закрывает путь к бессмертию «второго тела» – души.
Человеческая сущность способна действовать вне и независимо от тела. И есть практическое руководство в ряде религий, которые учат всему этому. Идеологию изучения феномена жизни в целом должны сформировать многие науки. Вселенная бесконечна вширь и вглубь. И жить в разноматериальных слоях – великая цель человечества. Ведь Бог, о котором столько веков талдычим и о котором всё ещё мало знаем, может быть, и есть тот совершенный человек, который дал толчок нашему развитию и ждёт встречи с нами, пока мы не дозреем в своём совершенстве. И отправиться в неведомое он не позволит нам, пока мы объяты алчностью и ненавистью. Чудеса науки – пустая метаморфоза, если всю ответственность за свои грехи человек все ещё перекладывает на плечи Бога, уныло следуя за минутными страстями. Как вернуть науке духовные заботы? Зовите искусство, пришло время их законного брака. Тогда и дети будут жизнестойкие и способные вносить гармонию в этот мир, где цветы на земле так похожи на звёзды в небе.

ПОСЛЕДНИЙ  ЗАВЕТ  ХРИСТА

В человеке всегда жило чувство священномудрия, что было связано с таким высоким предназначением его в далёком будущем, что должно было постепенно, по мере развития человечества, утвердиться во внутреннем мире. Кажется, вся мощь Вселенной с её вечностью и бесконечностью закладывается в нас при зачатии, когда видишь лучшие творения человека в любой области человеческой деятельности. Это божественное ничто (все во всем), преобразуясь в нас с помощью свободы и разума, рождает такое человеческое нечто, что вызывает религиозный экстаз, соединяя мысль и воображение в сверхмировое существо. Мне думается, по мере взросления человечества меняется и сам ход развития космоса, как предчувствие рождения Богочеловечества на Земле; это рукотворное воскресение в духе по силам нам в будущем. Христианство как наиболее великая религия и даёт нам такой ярчайший пример мистерии человеческого духа. Прав великий русский философ Н. Бердяев в том, что вечная жизнь достигается не умерщвлением и уничтожением страстной напряжённости жизни, а её духовным преображением, овладением её творческой активностью. Нельзя отрицать бессмертие – это великий грех.
Цивилизация дала нам более развитый разум, который подавляет эмоции, чувства, что пагубно влияет на нашу душу, которая питает своими корнями дух.
Это очень заметно по тому, какой кризис идентичности переживает любая церковь, где всё настолько формализовано, что ничего не остаётся религиозным вождям, как всё больше скатываться вместе с паствой к фанатизму, упиваясь своей святостью и непогрешимостью. Это ведёт к идолотворению и ещё большему рабству человека. Невольно замечаешь, когда верующий переживает во время службы, что не успел сделать поклонов определённое количество раз (беда – сплошное начетничество), но вне храма грозящий карой небесной несогласным с ним.
Как снова не вспомнить слова Николая Бердяева, что человек обладает способностью превращать любовь к Богу и к высшей идее в самое страшное рабство (чего стоят только религиозные войны в средние века). Мне кажется, жизнь многих конфессий настолько демонизирована, предельно извращена всякого рода страхами (национальными, социальными и пр.), что человеческая жизнь становится виртуальной. Не здесь ли корни терроризма на религиозной почве? Когда своя жизнь обменивается на жизни многих детей, женщин, стариков.
На некогда великом духовном пространстве бывшего СССР развелось столько сект, а в них явилось столько «земных богов», что диву даёшься, до чего беззащитен маленький человек, когда его предательски лишают духовной опоры. По сути, это массовое убиение душ.
А может, страшная тайна заключается в том, что Господь существует, но жизнь тела для него мало что значит, и ему всё равно, у кого отнимать жизнь: у молодого или старого? Или это безжалостное прореживание народов зиждется на иных, малопонятных законах жизни духа? А может, истина заключается в том, что чем меньше в нас человеческого, тем больше нами руководят силы зла?
Посмотрите, как дьявольская система образовалась во властных структурах, во всём мире, а более всего в России, которая сама подбирает себе кадры из числа малодушных, из тех, у кого духовное напряжение на нуле.
Многие века торжества христианства в Европе все человеческое существование заключалось в таких словах: жить, умереть и быть судимым. Страшного суда боялись все. В век космоса и новых технологий в это никто больше не верит. Страх вечного проклятия уже не служит этаким дисциплинирующим фактором. Божьи рабы стали образованными людьми и живут по другим законам. Хотя личностью не рождаются, ею становятся в борьбе и только в борьбе с самим собой и целым миром. Были эпохи, когда личностей можно было пересчитать по пальцам рук.
Теперь, когда смерть стала обыденностью в каждодневных репортажах и фильмах на TV и в кино, вспоминать о душе стало моветоном. О совести – и подавно, хотя она и выступает в роли безжалостного палача, рано или поздно. Дешифрование истинного смысла нашего прихода в этот мир приостановлено. Прошли те времена, когда дух носился над водою; огни невиданного рая теперь отражаются разве что в зрачках начинающего наркомана. Мы все стали человекомашинами. Машинами авангарда и постмодернизма. Наше сознание опасно балансирует между меньшим и большим разрушением. Кто-то снова дёргает внутри за ниточку твоё сердце и сладко нашёптывает: «Ну, покажи, как ты способен разрушать, и я назову тебя всесильным авангардистом». «Смерть прошлому» – вот девиз нашего века.
Разрушать – плохая доля. Даже то, что отжило. Когда стоишь посредине храма и забываешь обо всех присутствующих в нём, вглядываясь в лицо Христа, вдруг понимаешь, какое это счастье – быть распятым самим собой, когда в сокрушённой душе открываются вдруг такие бездны безумия без бреда, что ощущаешь себя бессмертным и всемогущим, истина через тебя становится доступной миру. Мне кажется, в кино это удавалось великому актёру Виктору Авилову, чьими устами и говорила эта бездна безумия без бреда. В своё время я написал рассказ «Слепая душа», который был опубликован в журнале «Годы» (№ 1-2, 2005 г.). Рассказ посвящён В. Авилову, а, кроме того, один из героев рассказа выписан с самого актёра. Я послал сей рассказ вдове Виктора Авилова Галине Галкиной, актрисе театра на Юго-западе (г. Москва), и их дочерям, с посвящением. Галина позвонила мне по мобильному телефону (я дал ей свой номер) и сердечно благодарила за «Слепую душу», считая, что журнал «Годы» своим мудрым безумием соединяет до конца несоединимое: бытие и небытие, прошлое и настоящее.
Старые слова умерли и больше не отражают суть вещей. Человек оглох и перестал понимать другого. Истинная смерть человека заключается в том, что все стало несвято и несерьёзно, т.е. лишено смысла потаенности и возвышенности, все плоско и пошло. Ежегодная смерть Христа и его воскрешение больше не являются откровением для нас. Абстрактность бытия пугает нас образами безумного безумия. Вы наивно полагаете, что кого-то любите до смерти, а когда приходит час испытаний, ясно понимаете, все было как бы понарошку, что субъект вашего обожания не тянет на Христа, хотя последний проповедовал среди изгоев общества и собственно за них обрек себя на распятие. Наша любовь больше не возвышает, а принижает до уровня вещи, пусть и красивой. А всё потому, что Бог умер как личность и возродился в качестве… судьи Басманного суда г. Москвы (или всея Руси). Наказание – пожалуйста, какое пожелают ваши враги, они ведь грозят вам небесными карами?
Его достало наше злоупотребление свободой. Общаться-то стало не с кем. Бог нам слово, а мы ему – два. Что нельзя, то можно. Взять хотя бы это смелое экспериментирование с человеческим телом. Бог создал его неправильно, надо подправить. Пусть и методом тыка, чтобы заявить кому-то: а вы, милок, не человек, вам пора на переделку.
Впрочем, наказание, если брать не в ироническом смысле, необходимо заслужить. Силы зла не отступают до тех пор, пока не достигнут полноты, и борьба с ним всегда начинается для Разумной Вселенной с периферии. Вот отчего важно вовремя порывать духовные и иные связи с теми, кто встал сознательно на путь зла, ибо наказание начинается с ближнего окружения, т.е. с вас. А если вы родные люди, то обязаны строже подходить к себе и друг к другу, не давая в сердце места остервенению. Кто делает из человека робота, лишая нас способности отличать добро от зла, хорошее от плохого, любовь от ненависти, превращая в религиозных фанатиков цивилизации, снижая потенциал культуры? Вера во что определяет нас как личностей? В силу богатства, власти, когда можно по своим лекалам кроить целый мир? А если человек умер? А воскрес Бог! Ходит себе такой автомат, откликается на заложенные в нём программы, иногда с тоской смотрит на полную Луну, силясь понять, а кто он собственно такой? Слава Богу, это дурные фантазмы, нас невозможно с ходу укоротить. Материя человеческого духа – некая тёмная, неопределённая субстанция, беспорядочно мерцающая в социальном пространстве, без цели, без места привязки. Собственно, из этой чистой и лучистой материи и создаются галактики и звёзды. Представляете, в чём заключается ваше родство с Солнцем? Каждый из нас дублёр того Бога, которого мы создаём по образу и подобию своему. И здесь меня лучше всего поймут писатели, поэты, люди искусства, в общем – творцы. Воспоминания о Елисейских полях – это и преобразование прошлого из будущего. Нет мира, в том числе и божественного, без нас, кто несёт в себе мысль, шагая по пыльной дороге между хлебов в жаркий июльский полдень. Мысль, которая вызывает к существованию и эту рожь, и эту дорогу, и этот лес, и эту речку. И кажется, вечная жизнь и вся религия заключаются в том, чтобы не нарушать гармонию бытия. Нет обыденности, которая притупляет остроту жизни, всё растворяется во мне – и я во всем. И чтобы непременно общественная атмосфера была наполнена любовью, а не сексом, ибо там, где секс – там пахнет смертью, разлагающейся спермой.
Победа над смертью есть совместное творчество людей, позабывших об утехах, жаждущих не раствориться в безликих силах мира, но наделить их человеческой индивидуальностью. И природные боги вели нас к истине и смыслам. И как наше альтер эго, Христос, согревал нас во времена раздробленности и ненависти, освобождая от власти чуждости друг к другу, духовно объединяя нас во имя грядущего бессмертия, чтобы человек стал, наконец, центром Вселенной.
Последний завет Христа и состоит в том, чтобы мы научились управлять, разумно управлять фундаментальными законами мира и обрели, наконец, духовную самобытность. Человекобогом каждый из нас становится тогда, когда, испытывая благоговение перед жизнью, кропотливо и ежечасно учится отвечать за всё, как будто бы он остался один во всём мире, чётко осознавая эти внутренние муки поиска новых смыслов. Ведь не случайно, пройдя через них, родился советский человек, самый сильный духовно из всех, когда-либо живших на Земле.
Во времена всевластия масс-медиа происходит пока хаотическое сближение и проникновение различных культур и рождение всеобщей духовной константы человечества, как единого целого, что приведёт к неизбежной трансформации мировых религий и основных ценностей, метафизики существования. Важно, образно выражаясь, понять, что Бог-Отец – это всё человечество, что Бог-Сын – это каждый из нас как Личность, что Бог-Дух – это лучшие гуманистические достижения мировой культуры как основа чистого, не знающего пределов разума. Больше сознания – вот истинный лозунг дня. Нужно как бы научиться мыслить всем телом. Человек на протяжении полной жизни, подобно Фантомасу, без конца сменяет маски, не ведая, кто он на самом деле, не поняв своего истинного предназначения. И встреча со своим подлинным «я» происходит после смерти. И часто это похоже на картину «Утро стрелецкой казни».

БЛАГОГОВЕНИЕ  ПЕРЕД  ЖИЗНЬЮ

У природы учимся бессмертию. Прав Чехов в своём «Чёрном монахе», что доктора и добрые родственники, так рьяно проявляющие заботу о нашем здоровье, в конце концов сделают то, что человечество отупеет, посредственность будет считаться гением, а проявление любви к живой природе – глупостью. Христианство много твердило о том, что этот мир лишь подготовка к другому, вызывая в нас презрение ко всем хорошим и честным инстинктам, к природному началу в нас. Почему женщина, олицетворяющая собой жизнь, не может зайти в алтарь? Ведь имя ей – Богородица. Надо работать санитаром (или врачом) в морге, чтобы понять, сколь бесценна жизнь, сколько загадочной красоты в ней. Нам всем, в отличие от А. Швейцера, не хватает благоговения перед красотой цветка, дерева, животного. Инстинкт жизни неистребим. И символом его является трава, пробивающаяся сквозь асфальт.
Мы мечтаем о звёздной миграции человечества, не поняв этических основ собственной природы.
Жизнь, что знаем мы о ней такое, чтобы поделиться с нею частицей божественного сознания? Ноосфера в XXI веке (в связи с ростом населения планеты) не успевает напитать новые поколения духовными энергиями. В свою очередь, этот огромный резервуар энергии, накопленный человечеством за всю историю, редко в последние десятилетия подпитывается гениальными творениями разума. Всё мельчает на ниве потребительской этики. Власть же Вселенной (Бога), назовите как угодно, она не всемогуща и не всеведуща, вызвав нас из небытия, полагается во многом на наш разум и свободу. Вселенная может бесконечно рождать те или иные системы, но судьба их целиком в руках её высших форм. Экология – это не просто наука, это наше нравственное дело по выживанию на земле, требующее содружества, но никак не эгоизма. Человек был и остаётся частью природы, и осознать своё единство – долг любой личности. Что мы собираемся нести в космос, не обретя понимания фундаментальных основ цивилизации? К величайшему сожалению, мировые религии могут дать нам лишь иллюзию бессмертия в ином мире, где всё так прекрасно. Не дай Бог, если бы так всё было в действительности, человеческая жизнь потеряла б всякий смысл. Нет, жить в этом мире – счастье; дух, душа через тело (как своё собственное продолжение) ощущает всю прелесть живительных и божественных прикосновений.
Повсюду в пространстве рассеянные невидимые зародыши жизней; некая неземная сила подхватывает их и засевает ими мужское и женское начало в тот момент, когда между ними рождается притяжение. Нет духа без материи и нет материи без духа, – говорили древние мудрецы. Материя – есть форма, дух – есть жизнь, и нет жизни, которая не была ограничена формой. Вселенная, как огромная птица, которая поднимает и опускает свои гигантские крылья, рождает чудесные эманации (некие истечения чего-то высшего и ещё небывалого).
Все попытки придать надёжную основу вере в загробную жизнь обречены с самого начала на неудачу, ибо объявляют о некой непреступной зоне, подчинённой только Богу. Страх перед ничто есть страх перед жизнью, именно он и рождает усталость и старость. Невозможно опереться даже на собственное прошлое, потому что оно мертво, мы сами умертвили его, не взяв ничего из детства, юности с собой. Сознание только тогда работает на полную силу, когда познает мир. Всё устоявшееся губит его, неся скуку. Мы смиряемся с тем, что мир невозможно сделать лучше, отказываемся от поиска непостижимого. Мы откладываем назавтра то, что можно сделать сегодня: взглянуть на всё как в первый раз. Вспомните свои ранние образы 5-7-летнего ребёнка, какая свежесть заложена в них, какое первозданное вдохновение.
Жизнь, разве она не ценима так, что каждая минута, прожитая нами, приводит нас в экстаз, когда мы как бы пребываем вне себя. Подобное слияние душ многие из нас ощущали разве что в советские времена в кинотеатре во время просмотра фильмов.
Или вот ещё подлинная записка, которую написала старая коммунистка дочери перед самой смертью, отослав дочь в магазин. «1971 г., 9/VII. Дорогая моя дочурка, родная, любимая Ниночка! Не плачь, не горюй, философски смотри на вещи, со мной ничего особенного не случилось, перешла в небытие – и всё, это ждёт всех (правда, не знаю, где ставить тире). Письмо пишу в твёрдой памяти и ясном сознании. Итак, берись за жизнь обеими руками, не вешай головы…» Далее я по известным соображениям опускаю подробности. И в конце: «Благословляю тебя на жизнь, будь здорова и счастлива. Целую тебя много-много раз. Прости меня. Твоя мать».
В годы советской власти всё же люди больше ценили жизнь и проявляли истинную, а не мнимую заботу друг о друге.
Человек – существо, которое хочет много свободы. Но свобода ничто, если сердце остаётся неразвитым. Сама основа сознания (не интеллект) боится неразвитости нашего нутра, а без него человек как бы раздвоен, нет целостности, сплошные комплексы. Человек лишается возможности становиться сознанием всех предметов во Вселенной.
Смерть тела всегда начинается со смерти духа, что рождает чувство потерянности в этом мире, чувство абсурда. Свобода становится обузой, ибо она питается духовными смыслами, болью и стыдом. Одно лишь радует, что снег становится снегом, а небо небом. И только эта созерцательность спасает нас от самоубийства.
Чувство заботы никогда не должно угасать в человеке, особенно в старости. В нас всегда кто-то нуждается. Просто мы слишком погружены в свои страхи, которые в старости заставляют нас падать духом. Страсть к поиску новых смыслов существования – вот философия человеческой жизни, дающая увидеть в цветке родного человека, учит нас понимать язык ветра, воды, животных. Мы боимся самих себя, закрывшись в своей раковине, а нужно открыться и довериться всему, что несёт в себе смысловое содержание. В конце концов, у всего есть своя душа. Жизнь в биологическом, психологическом, историко-культурном, биографическом и даже метафизическом смысле – это в конечном итоге сакральное проживание себя в себе как другого, наделённого бессмертием здесь и теперь. В каждое мгновение это чувство божественной свободы создаёт как бы мир заново. Получается, что ты словно бы сам непрерывно проектируешь всё своё существо и как субъект, и как объект. У Декарта человек именно в силу своей безотносительности к тому, что он есть, есть всегда то, что он не есть. Другими словами, необходимо периодически отказываться от того, что вы есть, смело находя потаённые (неоткрытые) уголки во внутренних покоях духа. По-моему, это очень удаётся в поэзии и прозе Николаю Сухареву. Действительность для него – это неизвестная земля, где ценность твоей жизни проверяется отказом смотреть в одном направлении со всеми. Да, это вызывает экстаз, и не всегда удаётся с ходу вернуться к основам бытия, а значит, неизбежны срывы в бездну. Но что-то неизменно помогает избежать просто безумия, давая, однако, возможность напитаться мудрым безумием. Серия таких экстазов – и вы становитесь живым носителем Истины, нравится она кому или нет.
Говорите всегда да – жизни! Выверните духовное тело через самого себя, мыслите о жизни не из пространства Ада и Рая, а с позиции зачарованного странника, чьё физическое тело, приобретая светоносность, погружается всё глубже в невидимые чистые воды вечного духа, который всё гармонично соединяет. Станьте такой точкой, где жизнь, как бы фокусируясь со всей силой, наполняет вас этикой прорыва к любой субстанции. Жизнь – это некое вечное поле, некая лицевая поверхность, где всё заполняется, всё мыслит, но как-то по-особенному, давая возможность атомам и частицам через любовь друг к другу объединяться в нечто лёгкое, нежное и растущее – то, что мы называем жизнью.

ВСЕОБЩЕЕ  ВОСКРЕШЕНИЕ  КАК  ВЕЛИКИЙ  ПОДВИГ  ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.
МИССИЯ  СОРАТНИКОВ  БОГА

Второе пришествие Христа, даже если оно и имело б место в истории, ничего бы не дало: некого судить в принципе, потому что невменяемые не подлежат даже земному суду. Человек в своей массе всё ещё остаётся объектом манипулирования и оболванивания. Это в равной степени относится и к народам Западной Европы, и США, и к посткоммунистической России. Цивилизация оторвалась от своих духовных корней и опасно дрейфует, подобно айсбергу, неизвестно куда и неизвестно зачем. Науки о духе нет. Деньги стали нашим идолом. Не нужно быть Нострадамусом, чтобы угадать очередной зигзаг человечества. Этический и политический нигилизм ведёт к смерти души и духа. Нет больше ничего, во имя чего следует жить и к чему надо было бы стремиться. Судя по тому, какое отчуждение нарастает в семьях, как всё чаще близкие люди становятся дальними, это так. Эгоизм личности, группы людей выдаётся за всеобщий интерес.
Выходит, своими руками мы готовим переход бытия в ничто, хотя, по Гоголю, два этих понятия и тождественны. Превращаясь в ничто при жизни, испытываем непонятную, пугающую тягу к небытию, склоняя головы перед его якобы безраздельным господством над бытием. Отсюда это повальное распространение по миру сатанинских культов. Я убеждён, что мировая закулиса власти давно исповедует заповеди дьявола, которые зиждутся в XXI веке на теории управляемого хаоса. Человек стал человеком толпы, это чувство – как все – просто неистребимо. Хотя быть самим собой – это и есть человеческое счастье, которого, увы, Бог дать не может. Это продукт собственных усилий. Конечно, быть манекеном, мыслящим по общему шаблону, легче, чем постоянно возжигать свою душу вечными вопросами бытия, мучительно ища на них ответ.
В нас живёт то первосущее, что лежит в основе Вселенной и управляет ею. Но предназначение человека и заключается в том, что сверхмировая сущность остро нуждается в соратнике, соучастнике, ибо грядёт мировая гроза, и мировой процесс попал во власть тёмной материи (продукт великой бездны), и кто-то должен взять на себя ответственность за всё. (Человек подходит более всего, ибо в нём живёт частица этой бездны). Те из нас, кто оставил величайший след в истории (Платон, Ньютон, Бах и др.), внесли во всё это существенный вклад и стали бессмертными даже в потустороннем мире.
Сегодня некому стало воодушевлять народы. Душевная жизнь почти на нуле. Но культурные очаги всё ещё сохраняются. В том числе и в журнале «Годы». В конце концов, путь к всеобщему воскрешению всех, когда-либо живших на Земле, лежит через духовное преображение цивилизации. Миф о том, что люди когда-то умели сбрасывать кожу и как бы омолаживались, не лишён основания. Просто мы разучились это делать. Наверное, так и было, да что-то пошло не так… Произошло некое отступление от нравственных норм. Или, наоборот, научились жить в разных мирах, где иные «телесные» законы. Да забыли передать эту тайну потомкам, которые сначала одичали, а потом постепенно встали на культурный путь развития. От прежних достижений осталось только воображение, которым мы не овладели в полной мере. Ведь именно это может быть причиной как выживания, так и гибели без каких-либо внешних причин.
Вопрос о бедности и богатстве, который искусственно столь остро стоит в России в начале XXI века, оборачивается жгучим вопросом жизни и смерти. Все силы нации направлены либо на выживание, либо на созидание роскоши для олигархов, потому-то они и тратят деньги на то, как бы продлить для себя молодость. Эта небратская разделённость способствует торжеству смерти, которая всё больше персонифицируется в образе человека с оружием (бандита, супермена, маньяка). Вся сложность человеческой души сведена к тому, что мы либо умираем от болезней в больнице, либо гибнем от рук террористов. А между тем, мы тайно молимся о том, чтобы чаша небытия была пронесена мимо нас, надеясь на магические ритуалы. Хотя Николай Фёдоров утверждал, что творец создавал человека через него самого. Внутренний импульс эволюции в человеке ведёт к преображению его физической природы только тогда, когда дурной (а значит, безжалостный) прогресс обретёт, наконец, подлинно человеческое лицо. Наша земная натура всё ещё способна только на сознательный «ад». Далеко до небесной физики преображённого тела. А духовный «стриптиз» требует, как минимум, красоты души.
И всё-таки на повестке дня стоит одна главная задача: овладение творческой природой Духа. Для чего и необходим прочный союз веры и разума. Россия, к счастью, не Европа, и здесь прогресс ещё не уничтожил духовность. Это убедительно свидетельствует о том, что русские видели в своих героических предках не бесплотные тени, но пример для подражания, великий идеал. Память о Великой Отечественной войне прекрасно иллюстрирует эту мысль. По сути, наша неустанная забота о павших придаёт высокий смысл бытию. Смерть советских воинов во имя Родины – это залог духовного бессмертия каждого из нас, лишённого сегодня извне и изнутри достойной цели существования.
Ученик Фёдорова – Циолковский – писал: «Признаем условно атом эфира за основную единицу Вселенной. Это и будет первобытный её гражданин. Распадение союза или смерть животного, есть только разрушение союза, разброд членов, который не сопровождается смертью граждан, т.е. атомов». И получается, что смерти нет, ведь мыслящий атом как единица – вечен. Важно с помощью науки добиться того, чтобы вернуть эти «союзы» из разобранного вида, с помощью революционной техники.
У человека, по мнению известного белорусского учёного Купревича, высокодифференцированные нервные клетки, в отличие от всех прочих клеток его организма, не меняются от рождения до смерти. Купревич убеждён, что появятся новые психотерапевтические методы, способные предотвратить нервную систему от износа и регенерировать её. (То есть, запрограммированный вирус смерти можно заменить вирусом бессмертия, который проникает в каждую клетку, омолаживая организм и делая его бессмертным). Об одном из таких способов я уже говорил выше. Сознательным волевым усилием мы должны постоянно ощущать себя как бы изнутри теми, кем были в детстве и юности. Память чувств – великая вещь. Тем более что для освоения космоса нужен практически бессмертный человек. Похоже, с возрастом предельное осознание собственной смерти, а на это нас настраивает само общество, окружающие нас люди, является высшим оскорблением для личности.
Мы должны быть благодарны русскому философу Фёдорову, который впервые в истории человеческой цивилизации резко поставил вопрос о том, что смерть – это метафизическое, а не земное зло, и победить её – долг человека разумного. Прав он в том, что в человеке эволюция пришла к самосознанию необходимости перехода к более совершенным законам природы, где ноосфера становится основой для этого. Нельзя не согласиться с учёным, что индивидуализм и эгоизм западного толка – существенная помеха на данном пути.
По мнению Фёдорова, есть и более опасные вещи. С появлением человека эволюция как бы получила возможность встать в позу Гамлета и задать себе вопрос: быть иль не быть? Т.е. возникла (и это видно в XXI веке невооружённым глазом) угроза родового самоубийства человечества. По выражению замечательного западного философа Тейяра де Шардена, налицо угроза забастовки в Ноосфере. Ответственность разумных существ, думает Т. де Шарден, колоссальнее, чем мы можем себе представить. В своём падении человечество увлечёт и всю космическую эволюцию, а универсум без наших совокупных созидательных усилий обернётся абсурдом. Вот и выходит, что движущая сила Ноосферы и человек – как её носитель, – это надежда всей Вселенной на очеловечение. Ведь все эти бездонные холодные просторы за триллионы лет «устали» и хотят оживотворения и одухотворения, вечной юности. И в этом поистине божественном деле не обойтись без собора бессмертных, самосозидающих личностей, реализующих спящую матрицу. Либо вниз, либо вверх – другого пути нет! В связи с этим в энной степени возрастает роль людей культуры, искусства и науки. Они становятся реальными пастырями. Роль церкви тоже важна и, прежде всего, в духе проповедей Патриарха Московского и всея Руси Кирилла.
Остановиться между двумя безднами (бездной зверя и бездной ангела) для человека невозможно. Тем паче что нам этого не дадут сделать более жестокие силы во вселенной, чем смерть.
Ноосфера и биосфера активно проникают друг в друга. Процесс сложный, многоступенчатый, непредсказуемый. Это ведёт к тому, что учащаются природные катаклизмы (эпидемии в том числе), солнце стало ядовитым, а в человеке, наоборот, бушует подкорка и происходит идеализация чувственной жизни, появляются извращённые реакции: сатанизм, злодейство, цинизм. Смещаются культурные пласты наций и народностей. Но все страхи со временем уйдут, идти против этого процесса бесполезно, ибо мы обречены управлять временем и пространством.
Земля (и это несомненно) – могила всех предыдущих цивилизаций (пространство хранит их историю). Я часто размышляю, что Ельне около 900 лет, а нет никаких свидетельств дальних предков. Куда всё делось? Или хранится в поле пространства?
Человек может быть свободным только как самосозидающее существо, т.е. в восстановлении и обращении к себе мы открываем в себе Бога отцов. Иными словами, каждый потомок становится Богом – сыном своего предка как Бога-отца.
И здесь журналы и газеты должны стать центром объединения народов, как бы предвосхищая орден бессмертных сверхчеловеков, которые смогли бы сознательно приступить к воскрешению.
Сравнение смерти со сном, т.е. отдыхом на пути к бессмертию, возможно, когда мы говорим о проявлении нашего сыновнего долга в отношении борьбы за возвращение отцов и матерей из небытия во имя всеобщего духовного соединения.
Советский Союз понёс огромные потери только потому, что Россия обрела свою новую духовную индивидуальность для того, чтобы спасти весь мир ото льда замороженных истин.
Правда, другая напасть пришла в Россию. Бюрократия – это смерть духа, а значит, и тела нации. И жуткое всевластие тёмной мистики. Необходимо создать, наконец, великую теорию человеческого сознания, чтобы понять законы высшего в нас и во вселенной.
Под старость лет мы все становимся безумными волками, но почему-то рядимся в овечьи шкуры. Это потому, что жизнь в целом движется на бессознательном уровне, а волк, как самое умное в животном мире существо, знает, когда за ним придёт охотник. Но разум хочет спрятаться в овечью шкуру, – а вдруг охотник сжалится, ведь он пришёл за существом вольным и грозным. Мы живём и в Природе, и в Истории, и пришло время творчески соединить их, чтобы услышать, наконец, музыку высших сфер всем и сразу. Религия человечества – это всеобщее воскрешение и бессмертие духоматерии. Человек – это звучит гордо, даже тогда, когда мы больно падаем. Идеальная Родина – та, что вне всяких идеологий, кроме одной: я – человек, я – за всё в ответе, мой храм – весь мир, моё сердце принадлежит ему, а мой разум направлен на созидание. И пусть нам пока придётся умирать, но всё-таки будем упорно размышлять, а так ли это на самом деле?
Один из героев романа Б. Пастернака «Доктор Живаго» пишет «Смятение», где размышляет о тех днях, что протекли между смертью и его воскрешением, о том, как бы ничейном пространстве и времени, когда шла незримая битва между воскресительной, преображающей потенцией Жизни и «чёрной земной бурей», препятствующей её раскрытию и торжеству. «И две рифмованные строчки преследовали его: Рады коснуться, и надо проснуться. Рады коснуться, и ад, и распад, и разложение, и смерть и, однако, вместе с ними рада коснуться и весна, и Магдолина, и жизнь. И – надо проснуться. Надо проснуться и встать. Надо воскреснуть».
Рай – по-гречески парадиз (сад, парк). Странно, но наши кладбища устроены по типу парков и садов. И то сказать, священное место, где люди спят невечным сном, а в ожидании всеобщего воскрешения, которое произойдёт по воле далёких потомков, но никак не Бога, рождённого нашим Воображением. У спящих впереди столько работы по обживанию бесконечных просторов Вселенной. Пусть они спокойно отдыхают перед дальней космической дорогой, и пусть им приснится то, что будет через сотни тысяч лет.
В первом послании Иоанна в Библии утверждается: мы теперь дети Бога, но ещё не открылось, что будем; знаем только – когда откроется, будем подобны ему, потому что увидим его, как он есть. В конечном счёте мы узрим сияющие лица людей будущего, которые поведут всех нас, воскрешённых наукой, по Елисейским полям духовного блаженства, алчущих заботы о мире и жизни будущего века.
И станут реальными слова Платонова, Пришвина о том, что невозможное – невеста человечества, и к невозможному летят наши души, и что на высших ступенях мира располагаются те, кто всю свою душу вкладывал в творчество небывалого.
Да здравствует свет и бессмертие, и когда всё озарится высшим смыслом Несбывшегося, тогда каждый из нас сможет по своему выбору образовывать новые вселенные, давая им свои преображённые в духе имена.