Сумасшедшие

Все сходят с ума. Кто-то раньше, кто-то позже, а кто-то во время. Засовываешь длинный отросший ноготь под передние зубы и молчишь под теплотой навалившихся пледов на грудную клетку, прекратив заталкивать себя в рамки самоанализа и избиения. Оборачиваешься в прошлое, как в теплую шаль, где снег в одном году такой же на вкус, как лет сто назад, чего не скажешь уже о колбасе на прилавках.
Вспоминают «тогда», потому что сейчас жизнь на вкус, как сахарозаменитель: вместо настоящего сахара пресный вкус растворяющегося от слюны порошка. А мёд-то слаще гораздо, когда тянется длинная ложка в банку пластмассовую, и ковырять не нужно засахаренный, а прошлое такое же, как мёд или горький перец, и Максим тут совсем ни при чем, он только и делал, что умел писать.
И ты пишешь длинные сообщения, а потом удаляешь их, смотришь в немой молчащий экран, где все такое привлекательное и гладкое, сравниваешь – кажется, что жизнь твоя обгорела где-то, как будто однажды перерезали тормоза. Не нажал вовремя педаль или пытался, а шланги-то нецелые – в отбойник вписался и сгорел вместе с этой жизнью, а она ведь многограннее, чем кубик разрисованный, размалёванный красками.
Она не начинается и не заканчивается со светящимися гаджетами, чужими фотографиями, странными картинками, блестящими платьями, высокими шпильками. И чем глубже ты копаешь, упрекая себя, тем быстрее жизнь год за годом проходит мимо, только острова и горы остаются на своём месте, не ожидая, когда на них посмотрят и скажут, что есть в этом мире что-то грандиознее их сотворения, фундаментализма и спокойствия.
Нет ничего, и не будет слаще родниковой воды, тише замершего леса, теплее родного дома и спокойнее той жизни, которой ты бы хотел жить. И отбойник ждёт кого-то, а коробочки синие с бантами уже стоят под ёлками и кто-то не просыпается, заснув, умирает, не родившись под покровом ночи, а люди все думают, что невозможно сойти с ума от любви. Наивные, как девочки, переставшие быть девочками ещё в тринадцать и считающие, что поступают правильно, как люди, с атрофированными частями высших материй, верящие, что им ничего не будет за то, что в детстве отобрали у кого-то лопатку.
Сошествию с ума вовремя стоит научиться. Всматриваясь в происходящее, понять, что сумасшедшим ты не стал, но был. И вспомнится класс седьмой, когда красивая кареглазая учительница с длинными тёмными волосами и пухлыми губами бантиками вызывает к зеленой доске, по которой так противно скрипит мел, а ты пишешь слова под диктовку, выученные накануне, а спустя больше десятка лет не помнишь правильно ли написал то самое слово или нет...

Сумасшедшие.
С…ума…сошедшие…
«Садись, пять».

Фотография: Карина Ермакова