Неуместная шутка

Пятиминутка в областной больнице началась с большим опозданием. Проводил её начмед, который сразу предупредил, что главного врача срочно вызвали в управление и он будет минут через тридцать. До его возвращения никому не расходиться.

– А больные? – спросил дерматолог.

– Кому-кому, а вам, Николай Матвеевич, переживать не надо. Ваши больные не умирают. Ничего страшного, если почешутся лишние пять минут.

Ропот и возмущение ни к чему не привели.

Заслушав доклады дежурных, начмед принялся монотонно читать приказы и наставления, пришедшие в больницу за истекший месяц.

– Владимир Сергеевич, – прервал начмеда педиатр, – разрешите выйти.

– Неужели и в вас проснулось милосердие? Не верю.

– Мне надо справить нужду.

Все засмеялись.

– Разрешаю это сделать прямо здесь. Под себя.

– Я не шучу.

– Я тем более.

Педиатр закинул ногу на ногу, изображая на лице неподдельные человеческие страдания.

– Жаль, Дмитрий Иванович, что я не Станиславский. Он бы точно поверил в искренность вашего желания покурить. Но… Придётся потерпеть.

По залу прокатился смех. Педиатр на реплику никак не отреагировал.

Начмед снова принялся читать документы. Ветераны и местные светила, откинувшись на стульях, стали дремать, показывая, таким образом, абсолютное безразличие ко всему происходящему. Молодые врачи сделали бы то же самое, но стаж работы им подобное не позволял.

Вдруг резко распахнулась дверь и в конференц-зал, где господствовала дрёма, влетел потный, красный и взъерошенный главный врач. Бросив папку на стол, он плюхнулся в кресло, налил в стакан воды и с жадностью её выпил. Марево безразличия мгновенно растворилось.

– Средний медперсонал может быть свободен! – прохрипел он. – Чья была больная Анисимова? – без предварительного объяснения спросил он.

– Моя, – произнёс ординатор хирургического отделения Тимофеев, – она на моём дежурстве позавчера умерла.

– Встаньте, Владимир Петрович, когда я вас спрашиваю! – хлопнул главный врач изо всей силы ладонью по столу, и его лицо налилось цветом переспелой вишни.
 
– А что, собственно говоря, случилось, почему вы на меня кричите?

– Я кричу? Вы бы послушали, как на меня начальник управления орал и слюной брызгал! А теперь расскажите мне и коллегам о вашей больной и неуместной шутке.

Тимофеев недоумённо пожал плечами, – Больная Анисимова, пятидесяти двух лет, поступила в хирургическое отделение с диагнозом «рак прямой кишки III степени с метастазами в печень и органы малого таза». Прооперирована. Произведена резекция прямой и сигмовидной кишок. Толстая кишка выведена через брюшную стенку наружу. Помимо всего прочего, она страдала пороком митрального клапана сердца. Около шести часов утра, во время моего дежурства, на второй день после операции, она скончалась в реанимации. Документы оформил, в полицию сообщил. Полицейские приехать сразу не смогли, были на выезде. Мы переправили её в морг.

– Кто перевозил тело?

– Студенты-практиканты, что со мной дежурили.

– Они здесь или с утра разминаются пивом?

С заднего ряда поднялись два рослых молодых человека.

– Фамилии ваши?

– Мирошник и Лопатин.

– Расскажите теперь вы нам, Мирошник и Лопатин, что было дальше. Уж очень хочется послушать про ваши изощрения, из-за которых и разгорелся весь этот сыр-бор.

– Погрузили труп на каталку и отвезли в морг.

– И всё?

– Всё.

– А вот и не всё! – опять заорал главный врач. – Докладывайте свои действия по порядку, поминутно! Как везли, куда везли, зачем везли и что делали дальше!..

– Привезли в морг. Двери оказались открытыми. Сторож и санитар были пьяны и спали. Санитар на кушетке, а сторож – положив голову на стол, заваленный окурками, пустыми бутылками и кусками чёрствого хлеба. Разбудить их никак не удалось.

– Что вы сделали дальше?

– Учитывая, что все столы были заняты, мы привязали женщину к стулу рядом со сторожем, а в руки ей сунули документы и ушли. Не бросать же её на пол.

В зале засмеялись.

– Тише, товарищи! Опасно шутите, молодые люди. А который был час, случайно не припомните?

– Около семи утра.

– А теперь я расскажу продолжение, которое в конвульсиях поведало мне областное начальство. Поскольку уборщица морга заболела и лежит у нас в терапии с гипертоническим кризом, её подменяла наша санитарочка, Клавдия Васильевна, из неврологического отделения. Семья большая, денежки нужны, каждая копеечка на счету… Женщина она в возрасте, всё в этой жизни видела-перевидела, поэтому и согласилась. Чтоб пораньше прибраться и пойти на основную работу, она подошла туда минут через пять-десять после ухода наших пособников смерти. А кто где спит и кто с кем сидит, ей было глубоко до одного места. Подобное у них она видела чуть ли каждый день. Смахнув грязь со стола, Клавдия Васильевна принялась мыть пол. Под столом мешали ноги. Она толкнула внизу шваброй сторожа, тот замычал, но ноги поднял, то же самое повторила и с женщиной. Та никак не прореагировала. Тогда Клавдия Васильевна толкнула её со всей силы, думая, что та напилась и ни на что не реагирует, как вдруг женщина начала падать вместе со стулом. В глазах Клавдии Васильевны всё померкло. Она в испуге отшатнулась назад и, споткнувшись о ведро, упала со всего маху на кафельный пол, разбив себе затылок и потеряв сознание. А женщина она, сами знаете, огромных размеров. По полу растеклась кровь. Мало того, документы из рук трупа вывалились и упали на живот нашей санитарки.

В зале снова засмеялись.

– Это далеко не смешно. Дальше – больше. Эта, на первый взгляд обыденная, история приобретает вполне детективный характер. В это время приехал следователь, старший лейтенант, с судмедэкспертом и стали подходить студенты, которые пришли на занятие по судебной медицине на вскрытие трупа. Врач пошёл переодеваться, а блюститель порядка, увидев лежащую в луже крови Клавдию Васильевну, сразу же нагнулся над ней, полагая, что здесь попахивает криминалом. Все остальные – лежащие, сидящие и студенты, стоящие с выпученными глазами, – его перестали интересовать. Осмотрев место происшествия, полицейский несколько раз сфотографировал лежащее тело и пошёл в кабинет врача позвонить о случившемся в свой отдел. В это время от шума проснулся отёкший санитар. Он слегка покачивался и отравлял атмосферу жутким перегаром.
 
– А чего здесь трупы валяются? – сам себя спросил он.
 
Встав на колени и подсунув под женщину руки, он резко выдохнул и рывком поднял её.

И тут Клавдия Васильевна открыла глаза.

– Куда ты собрался меня нести, идиот? – спросила она, обхватив для надёжности его за шею. – Что ты собираешься со мной делать, паразит?

– Молчи. Здесь я решаю, кого и куда нести, – равнодушно ответил санитар.
Сзади послышался грохот падающих тел. Это следователь, вышедший из кабинета, и пять студентов рухнули как подкошенные, упав в обморок.

Теперь конференц-зал дрожал от неимоверного хохота.

– Итог! – главный врач тоже смеялся. – Клавдия Васильевна со швами на голове и с сотрясением головного мозга лежит у себя в родной неврологии, два студента – в травматологии. Один с переломом лучевой кости и гематомой в области глаза, другая – с вывихом плеча.

Следователь отошёл быстро. Для смягчения взрывоопасной обстановки санитар, судмедэксперт выпили с полицейским по стакану спирта. Клавдию Васильевну отвезли в больницу. Труп женщины, доставленный из хирургии, вскрыли. Ваш диагноз, Владимир Петрович, подтвердился.

Доктора уже смеялись до колик в животе.

– Если бы в управлении меня наказали, виновные сразу бы начали завидовать мёртвым… Для восстановления моего пошатнувшегося психоэмоционального равновесия Тимофеев и эти два оболтуса сегодня вечером ведут меня в ресторан. Пятиминутка закончилась! Всем разойтись по местам. А вас, Мирошник и Лопатин, строго предупреждаю: не портите себе карьеру в таком возрасте. Тем более такими неуместными шуточками. Головой иногда надо думать, а не только курить.