Гренадеры. Подвиг царской Гвардии. Ч. 2, Гл. 3

               

                8
 
           После ожесточённых боёв Вторая гренадерская дивизия, состоящая из 5-го Киевского, 6-го Таврического, 7-го Самогитского и 8-го Московского полков, была вторично выведена в резерв. После пополнения и отдыха гвардейцы были направлены на передовую и участвовали в сражениях на Варшавском направлении.
       После многочисленных ожесточённых контратак под Ивангородом австро-германцы выдохлись. Их напор разбился о смелость и стойкость русских войск и царской гвардии, поддержанной армейскими батареями пушек и мортир большой мощности. Все их усилия выбить русские войска с захваченных плацдармов не увенчались успехом и привели к огромным потерям и утрате стратегической инициативы.
       На смену гренадерскому полку и соседним подразделениям, державшим фланги, подошли свежие драгунские и казачьи части. Гренадеров Таврического полка полковника Сурина вывели в тыл на отдых и переформировку.
       В полку осталась малая часть нижних чинов и офицеров от первоначального состава. Некоторые поредевшие роты и батальоны лишились своих командиров. Некоторые из числа раненых офицеров не желали оставлять своих бойцов и оставались проходить лечение при своей части. Боевой дух кадровых гвардейцев оставался на высоком уровне.
       Всех погибших после боя всегда старались собрать вместе, чтобы похоронить в братской могиле. Погибших старших офицеров ложили в гробы и на телегах увозили на железнодорожную станцию, чтобы поездом отправить для погребения на Родину. Сложивших свою голову в бою или умерших от ран отпевал полковой священник.
       Только однажды полк был построен, когда хоронили погибших старших офицеров из штаба дивизии, заодно и тех, кто пал в последних боях на плацдарме. В траурной процессии, с оркестром, многие солдаты стояли и плакали, прощаясь со своими однополчанами, провожая их в последний путь.
        Особо отличившиеся за мужество и храбрость были награждены Георгиевскими крестами и медалями. Офицеры были пожалованы именным оружием и орденами Святого Владимира с мечом и бантом. Некоторых героев наградили посмертно.
       Во время награждений многие стояли в строю с потупленным взором. Радость наград омрачала боль утрат многих боевых товарищей, а также чувство обречённости от нескончаемых наступлений, артиллерийских обстрелов, боёв и передислокаций.
       Война сильно изменила каждого. Оставшиеся гренадеры, пройдя через смертельные бои и рукопашные, изменились внутренне и внешне. Не было больше задорного смеха, игры на гармошке во время отдыха. Не было уверенности в будущем. Все ходили под Богом, и прятки со смертью заканчивались трагически. Об этом никто не говорил, но ощущение душевной смертельной усталости от самой войны и безысходности сказывались на снижении боевого духа. 
       В связи с большими потерями в Лейб-гренадерском Таврическом полку были упразднены два батальона. Чтобы сохранить боеспособность, остатки бойцов были сведены в пехотные роты Первого и Второго батальонов. Туда же были направлены все, кто мог держать оружие: штабные, парикмахеры, музыканты и тыловики. Начальство обещало пополнение, но его так и не было.
      
       У генералов Русской армии не было достаточного опыта ведения позиционной войны. Многие вопросы взаимодействия, артиллерийское и инженерное сопровождение пехоты в период обороны и наступления, а также обеспечение подразделений необходимым было не на должном уровне. Во время затяжных позиционных боёв голодные солдаты мёрзли зимой в окопах под артиллерийским огнём неприятеля. Не всегда слаженно работали интенданты, и бойцы в бою, не имея патронов и гранат, бились с врагом при помощи штыков, тесаков и сапёрных лопат.
       В считающиеся элитными Гвардейские гренадерские полки стали направлять призванных из тыла, малообученных призывников, большинство из которых в армии никогда не служили. В связи с этим, элитность и гордость кадровых подразделений была утрачена, и гренадеры были уравнены с обычными пехотными частями. Было только название без прежней гордости за своё подразделение.
       В середине 1915 года эту оплошность устранили. Из гвардейцев, гренадеров, казачьих пластунских и других специальных кадровых частей стали создавать ударные и штурмовые роты или батальоны при пехотных полках и дивизиях. Из числа имеющих высокую выучку и боевой опыт формировали группы разведчиков. Штурмовые и специальные ударные подразделения применяли при прорыве обороны противника, а также как диверсантов в тылу врага.
       Сохранившие высокую выучку и дисциплину гвардейцы составили единый кулак во время Брусиловского наступления летом 1916 года. Именно штурмовики из числа гренадеров ценой больших потерь обеспечили войскам армии прорыв в эшелонированной обороне врага.
       После громких побед 1915 года германские войска и их союзники австро-венгры понесли тяжёлые потери и вновь стали отступать. В гиблых болотах под Луцком и Ковелем царская Гвардия была окончательно утеряна. Опора самодержавия, на которую могла рассчитывать буржуазная власть России была уничтожена на фронтах Империалистической войны. Возникшие стихийные беспорядки в Петрограде в начале 1917 года подавлять было некому, и отдельные стачки переросли во всеобщую забастовку по многим городам страны. Последствия, как известно, были печальны.

       После очередного тяжёлого ранения Федот попал в тыловой госпиталь, находящийся на одной из железнодорожных станций. После выздоровления его направили в 5-ю роту Лейб-гвардии Московского полка.
       Во время атаки германских уланов он был вновь ранен острой пикой в правое плечо. Ему чудом удалось выжить в том бою и не быть растоптанным конскими подковами.
       Бой был проигран из-за отсутствия боеприпасов, которых не хватало постоянно*.(22 Уже в конце 1914 года начались перебои в обеспечении нужд армии всем необходимым. Правительство царской России не рассчитывало на долгую войну, но верный обещаниям своим союзникам Англии и Франции Николай Второй втянул страну в войну, которая русскому народу была не нужна. Кроме того, война подорвала экономику, истощила ресурсы, в результате начался голод и нищета).
       В ноябре 1914 года немецко-австрийские войска в превосходящих силах прорвались у деревни Задроже и нанесли удар в тыл войск 2-й Гвардейской пехотной дивизии Русской Императорской армии, намереваясь сломить сопротивление частей Московского гренадерского полка.
       Атака вражеской конницы последовала в тот момент, когда русские стрелки отбивали ружейно-пулемётным огнём наступление пехоты неприятеля. В ротах заканчивались боеприпасы. Отсутствие связи усугубило обстановку. Интенданты подвезли ящики с гранатами, но обращаться с пятифунтовыми гранатами Новицкого могли только кадровые старослужащие и некоторые офицеры.
       Командир батальона направил в штаб полка вестовых с запиской об отсутствии патронов и просьбой помочь артиллерией, боеприпасами и резервом. Но никакого ответа и помощи от нового командира полка бойцы так и не дождались. Это привело к трагическим последствиям.
       Неожиданный удар кавалерии смял русскую пехоту. Кто не погиб под пиками и острыми саблями уланов, в страхе побежали назад. Возобновила атаку залёгшая пехота врага. Паника охватила остальных. Никакие команды и крики офицеров не смогли остановить бегущих к лесной опушке солдат. 
       С фланга бегущих косил вражеский пулемёт. Смертельные очереди пробивали людей, и они падали замертво, как тряпичные куклы. Некоторых настигали свинцовые пули, но они в порыве страха и ужаса всё ещё бежали, пытаясь скрыться от безжалостного огня, пока ещё билось сердце.
       Лишь небольшие группы пулемётных команд отстреливались, пока у них не закончились патронные ленты. Затем и они, бросив свои тяжёлые пулемёты, покинули окопы.
       Бежавшего вместе со всеми Федота обогнали всадники, рубившие бегущих направо и налево. Слышны были редкие выстрелы, топот лошадей и удары с утробными криками. В очередной раз он не успел увернуться и получил жестокий удар пикой в спину. Упав на землю, он едва не был растоптан железными подковами вражеских лошадей. Он затаился, прикинувшись убитым. Удар пикой был нанесён вскользь. Лёгкое было не задето, но мягкие ткани плеча кровоточили довольно сильно.
       Вражеские уланы ускакали дальше. Федот успел проползти и укрыться в нише артиллерийских позиций. При виде прорвавшихся вражеских кавалеристов, артиллерийская прислуга смалодушничала и, бросив свои орудия, бежала впереди пехоты. Небольшой боезапас у них оставался, в чём Федот убедился лично, когда прятался среди ящиков, в которых оставались снаряды. Они могли поддержать пехоту и остановить лавину неприятельской кавалерии, но не захотели гибнуть геройской смертью.
       После уланов появились австро-венгерские пехотинцы. Стрельба, конское ражание, крики о пощаде и о помощи раздавались со всех сторон. К счастью, враги не заметили русского солдата, который спрятался среди брошенных ящиков и другого имущества. Австрийцы были увлечены тем, что добивали раненых, весело переговариваясь друг с другом на своём языке.
       Постепенно бой переместился в сторону. От потери крови сильно кружилась голова. Занемела рука и вся правая сторона тела. Перевязать себя, чтобы остановить кровотечение, гренадер не мог. Наступила апатия ко всему происходящему Больше не хотелось цепляться за жизнь и Федот смирился со смертью.
       Он закрыл глаза, и в памяти возникли картинки из прошлого: деревня, запах скошенной травы, родные, жена и дочь, тянувшая к нему свои ручки. Его ждали, звали и просили вернуться к ним.
      
       Плечо распухло и болело. Любое движение вызывало острую боль во всём теле. Мучила жажда и голод. Необходимость медицинской помощи заставляла его идти, так как вовремя не обработанная рана могла повлечь за собой заражение крови и гангрену.
       Через огромные усилия он смог перевернуться и встать на колени. Опираясь на подобранную винтовку, он медленно поковылял в сторону своих.
       Вечерело. Ветер раздул тучи, и на сером небе появились небольшие голубые просветы. Выпавший ночью мягкий снежок уже не таял. Лужи покрылись тонким слоем льда. Густую траву облепили замерзшие капли, и под тяжестью холодной влаги она наклонилась.
       Тишина резала слух. Где-то вдали послышалась редкая пулемётная дробь. По звукам боя можно было определить направление. 
       Ещё в учебке, в Старожилово, офицеры-преподаватели подробно рассказывали молодым новобранцам, как можно ориентироваться по сторонам света и по звёздам в незнакомой местности. Но сейчас вспоминать было трудно, и Федот шёл интуитивно в сторону выстрелов, по пути разглядывая при слабом лунном свете лица уже закоченевших убитых воинов. Среди лежащих в разных позах убитых встречались и враги, но их было немного. Коней тоже не щадили ни пули, ни осколки. Раненых лошадей стоило пристрелить, чтобы прекратить их мучения, но у солдата в обойме не было ни одного патрона.
       Ночью подморозило. Холод заставил идти быстрее. Из-за редких туч выглядывала луна, светили яркие звёзды. Внезапно поблизости послышался слабый стон.
       Федот поспешил на призыв о помощи. Подойдя, он разглядел павшую поблизости лошадь и молодого австрийского улана. Рядом валялись брошенная каска с конусом, открытый солдатский ранец, пустая фляжка и окровавленные бинты. Раненый пытался перевязать себя сам, но не смог. Он обессилел и находился в полуобморочном состоянии. Увидев перед собой человека, он стал повторять:
 — Wasser bitte. Ein schluck Wasser!* (23 Воды, пожалуйста. Один глоток воды!).
       Неприятель просил воды и что-то бессвязно бормотал. Постояв перед ним в тягостном безмолвии, Федот пошёл дальше. Помня жестокость врага, он не мог заставить себя помочь, но и добивать беспомощного он не смел. Ему и самому была нужна медицинская помощь, поэтому нужно было спешить к своим. Было очевидно, что австриец всё равно истечёт кровью и к утру умрёт.
       Отойдя немного, гренадер всё же вернулся к умирающему. Тот тяжело дышал и вновь стал что-то говорить на своём языке. Раненый понял, что перед ним русский солдат, но перед смертью все равны и даже появлению врага он был рад. Для него появилась надежда на спасение.
       Призыв о помощи неприятельского кавалериста заставил забыть злость и ненависть. Всех дома ждали родители и родные. И этот улан был не виноват в том, что разным народам приходится убивать друг друга в кровавой и жестокой войне.
       Русский солдат наклонился к лежащему, испытывая невыносимую боль в плече. Вблизи он рассмотрел лицо неприятеля, измазанное кровью и грязью. Раненный в руку и в верхнюю часть груди молодой всадник был беспомощен. Он истекал кровью и был на грани жизни и смерти.
       Напоив нуждающегося водой из фляжки, русский солдат нашёл на дне ранца неприятеля индивидуальный пакет бинта. Сняв раненому китель, он как мог перевязал руку и грудь умирающему.
 — Danke sehr, Kamerad, — медленно сказал молодой австриец.
       Вытащив здоровой рукой что-то из нагрудного кармана, добавил:
 — Nemen Sie bitte Mundharmonika, als Geshenk*. (24 Спасибо, друг. Возьми, пожалуйста, губную гармошку в подарок).
       Добравшись до своих, Федот смог уговорить тылового повозочного отправиться за беспомощным австрийцем. Для убедительности ему пришлось приврать, что там лежит раненый вражеский офицер и за него обязательно будет награда.
       Таким образом раненый австриец был спасён и доставлен в полевой лазарет, где русские доктора оказали ему необходимую помощь и спасли его от неминуемой смерти.   
      
                9

          Противостоявшие русским армиям Юго-Западного фронта австро-венгерские соединения понесли в боях под Карпатами невосполнимые потери. Чтобы сохранить боеспособность армий, в поддержку австрийцам были срочно переброшены немецкие армейские группировки, разбившие Вторую армию генерала Самсонова в битве при Танненберге. Это были отборные части, отличавшиеся высокой военной выучкой, отменной дисциплиной и победным боевым духом.
       Без оперативной паузы лучшие части немцев перешли в наступление, которое имело некоторый успех. Германцы захватили господствующие высоты, где укрепили фортификационные сооружения по всем правилам военного искусства. Скрытно подтянули многочисленную артиллерию и боевые части
       Поздней осенью 1915 года гренадерский пехотный полк получил задачу: с рассветом следующего дня контратаковать немецкие позиции у подножия высотки. Но немецкая воздушная разведка, вероятно, заметила скопления русских подразделений с целью атаки на потерянные высоты. Свои передовые части немецкое командование предусмотрительно оттянуло назад, и для атакующих русских частей была приготовлена смертельная ловушка.

          До начала 1915 года немецкие кайзеровские войска не применяли на восточном фронте удушающие и ядовитые газы. Впервые применили газовую смесь во время Горлицкой операции, что было большой неожиданностью для русских войск и царского правительства. В армию ещё не поступили противогазы, и с хлором и фосгеном немцев боролись следующим образом: солдаты разжигали костры, дым которых рассеивал газовые облака, а также в тряпки сыпали немного золы и через них дышали. Эффективным средством спасения от вдыхания смертельных ядов была простая вода. Через предварительно намоченную тряпку можно было дышать какое-то время, и у солдат появлялся шанс на спасение.
       Во время атаки при продвижении русских подразделений стояла гнетущая тишина. Идти на пулемёты было страшно даже обстрелянным бойцам. Напряжение и страх не отпускали.
       После преодоления колючей проволоки солдаты рассмотрели пулемётные ячейки, но никто не стрелял, и атакующие побежали дальше. Окопы немцев оказались пустыми, и это было приятной неожиданностью. Некоторые ратники стали радоваться и даже веселиться после чудовищного напряжения перед атакой.
       Не успели бойцы занять первую линию немецких траншей, как последовала команда бежать вперёд. В это время с западной стороны раздались далёкие звуки выстрелов. Оставленные позиции уже были пристреляны, и русские солдаты были обречены. Через мгновение среди атакующих начали взрываться ампулы с газом. Вместе со взрывами в разных местах появились плотные смертельные облака зеленоватого цвета, в короткий срок окутавшие наступающий полк в центре.
       У тех, кто попал под газ, началось удушение. Ровные цепи солдат стали рассыпаться, и началась паника. Некоторые офицеры приказывали бежать вперёд, но их команды потонули в общем хаосе и громких криках обреченных людей. Многие в предсмертном ужасе безумно метались, натыкаясь друг на друга. Часть солдат развернулась и побежала назад, но попавшие в мутные облака и успевшие надышаться ядовитыми газами начинали безостановочно кашлять и терять сознание. Сил бежать и передвигаться у них не было. Жестокий кашель от нехватки кислорода разрывал лёгкие, переходил в агонию, затем наступали остановка дыхания и смерть.
        Ещё находясь в лазарете, Федот слышал рассказы раненых, испытавших на себе немецкий ядовитый газ. Поэтому он уже знал, как нужно спасаться. Во время атаки он бежал в составе передовой роты. Разрывы бомбомётов раздались позади их цепи. Опасаясь пулемётов на виднеющейся высотке, солдаты не побежали вперёд, а стали разбегаться, попадая под разрывы газовых ампул.
        Упав на землю, Федот снял со спины свой вещмешок, трясущимися руками вытащил запасную портянку и снял с пояса флягу. Внезапно его накрыло смертельное облако от близкого разрыва ампулы. Слёзы застилали глаза, но он нашёл в себе силы и, смочив тряпку, стал через неё дышать. Избежать вдыхания смертельной смеси газов не удалось. Почти теряя сознание от лёгочных спазм и адской боли в груди, он принял решение бежать навстречу ветру подальше от открытого поля. Ничего не видя перед собой, часто запинаясь о лежащих и задыхающихся солдат, он побежал в сторону немецких позиций, забыв про личное оружие.
       Добежав до перелеска подальше от ядовитых облаков, оглянулся - вокруг никого не было. Страшный кашель и рвотные спазмы раздирали его лёгкие. Обессиленный, он потерял сознание и упал в траву.
       Светило яркое солнце. Было тихо. Очнулся в полдень, пролежав в перелеске без сознания несколько часов. Его мучила жажда и больше всего хотелось найти воду или простую лужу. Приступы кашля прошли, но гвардейца сильно мутило. Вскоре ему посчастливилось найти ручеёк. Напившись вдоволь из ручья и умыв лицо, Федот пошёл на восток.
      
       Он шёл долго, полностью потеряв ориентирование. Внезапно на дороге его догнала повозка, запряжённая лошадью. Когда она поравнялась с ним, он увидел перед собой немецкого возчика, на котором была одета фуражка без козырька с отличительной кайзеровской кокардой.
       Пожилой возчик не поверил своим глазам, увидев перед собой русского. От страха или от неожиданности он схватил со дна телеги свой карабин и быстро дослал патрон в патронник. Сопротивляться Федот не мог, так как его мутило и кружилась голова. Его одолевали приступы кашля и не оставалось ничего другого, как поднять руки. Очередной приступ кашля заставил его резко согнуться вперёд. Немец вздрогнул и выстрелил: пуля просвистела в сантиметре над головой Федота.
       Громкий выстрел прозвучал неожиданно, отчего лошадь вздрогнула и дёрнула повозку. Возчик от толчка завалился назад, выронив оружие. Внезапный выстрел в упор отрезвил Федота. Обозлившись, он подбежал к возчику и, схватив его левой рукой за ворот, правой крепко ударил в скулу. Испуганный возчик истошно закричал и схватился за винтовку, но Федот с силой потянул карабин на себя. Немец продолжал кричать и тогда гренадер со всей злости оглушил обозника прикладом его оружия. Удар пришелся в область виска и оказался для немца смертельным.
       В это время на дороге показалась другая телега. Оттуда громко закричали на немецком языке. Резко прогремели винтовочные выстрелы. Несмотря на слабость, Федот был вынужден бежать, чтобы не быть застреленным. Прикрываясь кустарником, росшим вдоль дороги, ему удалось скрыться, выбросив ненужный карабин. По просёлочной дороге гвардеец пошёл на восток. Его шатало от голода и усталости, но он упорно шёл, как ему казалось, в сторону своих.
       
       К концу дня показался небольшой населённый пункт, где находились запряжённые лошадьми повозки. Около кухонь толпились солдаты и пахло кофе. Это были немцы, так как русские кофе на варили. Пытаясь обойти вражеский гарнизон, внезапно вышел на какой-то разъезд, где его заметили и окликнули. Сил бежать уже не было, и он остановился. Немцы разглядели по цвету шинели, что перед ними русский и кто-то громко крикнул ему:
 — Stehen! Gehe zu mir!* (25 Стоять! Ко мне!).
       Он попытался уйти в сторону, но защёлкали винтовочные затворы, и раздался громкий выстрел вверх. Затем вновь раздался окрик:
 — Zuruck!* (26 Назад)
       Второй выстрел мог быть прицельным. Слабость и головокружение от кашля не позволили ему бежать, и он громко сказал:
 — Плен, гефангене! Нихт шиссен!*(27 Не стреляйте!).
       Медленно и с опаской к нему подошёл средних лет капрал с винтовкой наперевес. Внимательно рассматривая незнакомца, он строго спросил его:
 — Russe? Infanteriest? Wо sind die anderen?* (28 Пехотинец? Где остальные?)
 — Айн солдат. Гефангене, — повторил Федот, опустив голову и обхватив плечи руками. 
       Немец, которому он сдался, был счастлив до безумия. Угощал своего пленника всем, что у него было. Совал ему сигареты, бисквиты, галеты и шоколад. Бесконечно радовался и повторял, что теперь ему положен отпуск*. (29 Одним из видов поощрения солдат и офицеров кайзеровской Германии за захват пленного или пленных вражеских солдат был небольшой отпуск. Продолжительность отпуска зависела от количества пленных и их военного статуса).
       Так Федот попал в плен, но специально сдаваться на милость победителей он не желал и всеми силами пытался дойти до своих. Плен тоже не был раем, и неизвестность будущего его очень беспокоила. Зато игра со смертью закончилась и солдат был доволен тем, что остался жив.
       Война была кровавой и смертельно опасной работой. Если в начале боевых действий солдаты были преисполнены патриотизмом и геройством, то потом многих не оставляло чувство горечи за неоправданные потери и бесполезности никому не нужной войны. Уже к весне 1915 года были далеко не единичными случаи сдачи в плен больших и малых групп измождённых и измученных окопной жизнью русских солдат, что было следствием психологического перелома. После губительного огня немецкой артиллерии, бесполезных атак вражеских позиций и больших потерь многие ломались, понимая абсурдность войны.
       Не только простые бойцы и нижние чины, но и офицеры считали предателями генералов, оставивших свои войска без патронов, снарядов и питания в сырых и холодных окопах. Обвиняли царя и штабных, бросивших их на произвол судьбы. Ситуацию усугубляли слухи о немке-императрице, которая якобы передавала немецкому правительству секретные сведения. Поэтому русские солдаты, предпочитая плен смерти, сдавались добровольно. Многие рассчитывали на скорый мир с Германией и возвращение домой, но это явление массовым не было.
       Война для попавших в плен закончилась, и многие были уверены в том, что они вернутся домой. Не было больше каждодневной и ежечасной опасности быть убитым или раненым. Многих солдат терзал страх остаться инвалидом. В госпиталях таких хватало, и было невыносимо видеть и слышать их крики. Очнувшись от наркоза и осознав своё увечье, они ругали докторов и громко просили дать им смертельную инъекцию морфия. Понять их было можно, так как быть в тягость родным и близким было хуже всего. Безусловно, лучше такой участи была только смерть.
       Солдатам было непонятно, за какие цели они гибнут и мёрзнут в окопах войны. Такие вопросы всё чаще возникали среди солдатской массы, провоцируя конфликты с командирами и военным начальством. Доходило до арестов и расстрелов бунтовщиков и смутьянов прямо на месте за крамольные речи против власти и царя.
       Для Федота и многих простых воинов не было разницы между эсерами, меньшевиками и большевиками. Ратники из крестьян к политике относились настороженно и с опаской. Хотя в начале войны такие разговоры массовыми ещё не были. В первый военный год Российская Императорская армия была далека от разложения, и общей усталости от войны ещё не наблюдалось.