Глава XXX. Окна

Мария встретила с недовольным видом, когда её привезли на кресле-каталке, у которого почему-то была сломана ступенька. Медсестра Анжела подкатив прямо к ним, привычно поставила коляску на тормоз, и ушла.
- Как ты, мам? – спросил Сергей.
- У меня всё нормально. А вот как у вас? Есть ли совесть?
- Ты опять за своё? Пойми же, мы не можем тебя отсюда выписать. Нужно пройти курс лечения, как ты не понимаешь? Мы дома с тобой не справляемся! – сказал Саша. Он очень нервничал, как только нога его переступала КПП психдиспансера.
- Я всё понимаю. Я здесь жить не буду! Не хочу! Совершенно здорова! Не знала, что вы, мои дети, так меня не любите! Никогда не могла даже подумать о таком!
- Мама, почему ты такая худая? Вас плохо кормят? – попытался сменить тему Саша.
- Мы принесли тебе еду. Всё, что ты любишь, – поддержал Саша.
- Мне ничего не надо! Я ничего не хочу!
- Мама, я прошу тебя, потерпи, не превращайся в капризного ребёнка. Осталось всего неделю потерпеть, и тебя наверно выпишут. Ну, в крайнем случае, две. Почему ты тут ничего не ешь? – спросил Сергей.
- Потому, что здесь по еде ползают огромные тараканы!?
- Мама не сочиняй, я прошу тебя.
- Я ничего не сочиняю! Здесь миллионы, миллиарды тараканов! Они везде! Я брезгую ими! Не могу вообще смотреть здесь на еду! Тут, как в тюрьме.
- Это потому, что ты не хочешь смиряться ни с чем. А ведь тебе и не надо, только потерпи неделю. Посмотри, как красиво за окном? Просто открой глаза. Тебя водят на прогулку?
- Какая прогулка!? Здесь всё пахнет помойкой! Я не хочу здесь больше жить, если вы меня не заберёте я выброшусь из окна! – заплакала Мария.
Вспомнила войну, детский дом.
Сначала, до 41 года, Испанских детей кормили очень хорошо. Даже хулиганили с едой, не зная её настоящей цены. Но, потом поняли, что такое быть голодным. Война постепенно брала своё.

Нет ничего хуже, чем вид слёз старого человека.
Мы плачем от горя, печали, каприза, просто неудачи. Многие из-за слабости. Но что такое слабость? Одно дело, когда плачет девушка, или мальчик, другое, взрослая женщина, или совсем непостижимо, когда плачет пожилой человек.
Это страшно.
Вы скажете: - «Ничего страшного, это всего лишь болезнь».
 Никогда не соглашусь. Болезнь также основана на здравом смысле. Она не может быть просто так, без причины.
Слезы пожилого человека беспомощны. Это незащищённость от неудач, и агрессии внешнего мира. Нет ничего хуже, видеть себя, причиной того, ничего не вправе сделать. Вот это действительно страх, и ужас ситуации, в которой нет сиюминутного решения.
Для постижения смирения перед волей Всевышнего, посылаются мучения. Но слезы — это ещё и знак того, что человек уже готов ступить на правильный путь, находясь где-то в его начале.
Мария плакала, и успокоить её они не могли. Оставалось, только молча сидеть рядом и ждать.
Люба, к тому моменту уехала на Родину, и ожидалась только через неделю, впрочем, как и установка окон. Всё, как и полагается в этой жизни, сошлось в одну точку. Накала, и принятия решений. Так бывает всегда.
Сергей никогда не видел маминых слёз. Ни в детстве, ни в юности, ни в зрелом возрасте. Скорей всего, и Саша тоже. Мама, как и отец, никогда не плакала. Это другое поколение. Впрочем, и Сергей тоже не плакал никогда. Если только от бессилия, и не на людях. Если не брать в счёт тот раз, когда первая жена сказала ему:
- «Я отказываюсь с тобой жить, окончательно и бесповоротно. Собирай вещи и уходи. У тебя есть ещё месяц на это. Потом я приму меры».
Тогда он проявил слабость, не справившись с нахлынувшими чувствами, заплакав у неё на глазах. И как бы он не сдерживал слёзы, они покатились из его глаз. Просил прощения, умолял, знал, что унижается, понимал; тем самым делает только хуже, и себе и ей, но плакал, ещё больше отталкивая себя от неё. Это был эгоизм чистой воды, требующий излечения.
Братьям казалось, что они во всём виноваты. Они и есть причина всех маминых несчастий, и бед. Но, что могли тогда сделать для неё? Их быт был не налажен. Оба находились к тому времени в разводе. Почему же так не заладилась жизнь, что у одного, что у второго?
Саша сказал:
- Тебе не кажется, что мы прокляты кем-то?
- Как это, - даже не понял вопрос Сергей.
- А вот так. Кто-то проклял нашу семью.
- Но, кто, это мог быть? Да и зачем? Зачем это потребовалось кому-то? – недоумевал Сергей.
- Не знаю. Не знаю. Я вот и сам думаю над этим. Знаешь, женщины могут многое. Порою сами этого не знают.
- Прекрати. Я не хочу говорить на эти страшные темы. Они меня расстраивают.

- Мама не начинай. Всё решено. Держись, мы же тебя не бросаем здесь. Скоро заберём. Потерпи недельку, ладно? – попросил ещё раз Сергей.
Но, было тщетно. Мария ничего не хотела слышать. Стояла на своём. И переубедить её было немыслимо.
Неужели мы сегодня расстанемся врагами, подумал Сергей.

Та самая, длинная, и худая девушка, к которой, в прошлый раз приходил муж, своей фигурой напоминающая Нидерландку, тихо сидела в стороне, в углу, к ней сегодня никто не пришёл. Но она не уходила. Её голубые, отливающие сейчас почему-то серым глаза, нервно и суетливо бегали по комнате, время от времени останавливаясь на двери. Она сидела в своём углу, крепко сжимая в руках телефон. Тот постоянно издавал звуки, говорящие, что приходят СМСки, но, не читала их, нервно вздрагивая, каждый раз.
Неужели есть ещё где-то в Москве такое место, где сосредоточено столько человеческих трагедий? Где лечат свои души люди, но, при этом, причина их болезни остаётся неизлечимой и не понятной даже родственниками, не говоря уже просто о врачах, автоматически выписывающих им лекарства.
Хотелось бежать отсюда побыстрее, куда угодно, а лучше туда, где продают водку, чтоб запить все эти мысли, ужас сложившейся ситуации, в которой находился в последние годы вместе с братом. Но рядом сидела их мама, настолько упрямая, сколько больная. И сегодня нужно было уходить, оставшись врагами, без примирения, проявив жестокость.
- Мама мы принесли тебе продукты. Возьми. Может хоть что-то, поешь. Если у вас там тараканы, то поешь тут при нас, как все делают. Ничего страшного, – предложил Саша.
- Нет, я ничего не хочу! Сами ешьте свои продукты! Мне подачки не нужны!
- Тогда, если ты не хочешь с нами говорить, то мы пошли. Но, ты помни о том, что осталась всего неделя, и ты будешь дома. А там отдохнувшая Люба, чистенькая кровать. Никаких тараканов, и тепло. Мы починили тебе окно. И в квартире вообще полный порядок. – сказал Сергей.
Мария ничего не ответила. Факт починки окна совершенно не волновал, то ли дело раньше. Теперь ей было не до этого. Но видно было; уже не так злится, всё же понимая, что осталась неделя, а может и всего-то пять рабочих дней. Решила для себя сейчас; не будет больше никого просить. Начнёт борьбу с врачами. У неё была одна цель, во что бы то ни стало, попасть к себе домой, и, знала, что победит. Всегда побеждала, а сейчас и подавно. В ней появилась какая-то уверенность. Может именно поэтому, и не настаивала так уж сильно сегодня на том, чтоб её забрали, в отличие от прошлого раза, видя, что дети ей не помогут в этом. Кто знает, но была поспокойнее, от какой-то внутренней убеждённости, что скоро освободится, так и не смирившись с тем, что больна и её состояние требует лечения.
Сергей, и Саша понимали; всё останется по-старому, без перемен, и уже не надеялись на помощь со стороны медицины. Да и как можно помочь человеку, который уверенно и непоколебимо, считает, что абсолютно здоров. Братья видели, что врачи тут бессильны, ничто не сможет сломить волю человека к свободе, даже если и болен, но не признаёт, при этом свою болезнь.
Разговор зашёл в тупик, и его продолжение было абсолютно бесполезно.
- Мама, мы пойдём. Ты сидишь молча и не обращаешь на нас никакого внимания, как будто нас здесь и нет вообще, - сказал Саша.
- Идите. Но знайте, что скоро я вернусь, - глядя куда-то в сторону, скорее в окно, где ещё светило ржавое осеннее солнце, чем на своих детей, произнесла Мария.
Встали и молча, проводив взглядом увозимую медсестрой маму, направились к металлической двери.
Когда выходили на улицу, из другого отделения, находящегося в соседнем подъезде, на огороженную площадку, парами выводили больных. На всех тёплые больничные куртки, чем-то напоминающие бушлаты. Это зрелище напоминало шедших на построение, зэков. Да и сами настоящие заключённые могли видеть из маленьких, зарешёченных окошек своих камер, выходящих в больничный двор, всю эту процессию, словно пародию на их тюремную жизнь.
Больные, а это было женское отделение, выходили из тепла на прохладу улицы и тут же рассредоточивались по своим излюбленным местам. У каждой имелось таковое. Кто-то тут же начинал, как ребёнок рисовать палочкой на земле, кто садился вдвоём со своей подругой, на скамейку, сидя вместе мотали ногами в стороны, получая неописуемое удовольствие. Хорошо было видно со стороны - прогулка нравилась пациентам. Складывалось впечатление, что все они долго её ждали, живя ожиданием всю первую половину дня. Казалось, им нравится осень, с её опавшими листьями, шуршащими под ногами, прохладной, но ещё солнечной, погодой. По улыбкам на лицах было видно; им хорошо здесь, именно здесь, за решётчатыми окнами и высоким кирпичным забором, с колючей проволокой. Находиться изнутри было гораздо спокойнее и безопаснее для большинства из них.
Среди пациентов присутствовало две медсестры, которые своими, иногда решительными действиями, умело предотвращающими попытки непослушных отойти слишком далеко, больше походили на наставников в спец. учреждениях, нежели медицинских сестёр. Ватники, накинутые на их белые халаты, ещё больше подтверждали данную догадку.
- Душераздирающее зрелище, – сказал Сергей.
- Не могу всё это видеть. Никаких нервов не хватит. Зачем только всё это затеяли? – спросил Саша брата.
- Ничего чуть-чуть осталось. Скоро выпишут, – сказал Сергей.
- В том-то и дело, что глав. врач её не отдаст. Вспомни, как в неё вцепился? – ответил Саша.
- Ничего. Ты же знаешь маму. Она не сдастся. Им её не победить.
- Ой, Сергей, Сергей. У них сильные лекарства.
- Давай не будем ничего загадывать.
- Разобрался с окнами? Когда установка?
- На понедельник назначено. Но ты же знаешь меня, что-то обязательно произойдёт. Вот увидишь. Мне страшно от всей этой непредсказуемости, когда всё сходится в одну точку, на острие ножа, – ответил Сергей.
- Всё будет хорошо.
- Будем надеяться.

В тот вечер Сергею позвонили. Сказали, что окна не изготовили из-за большой загрузки, и установку перенесли на пятницу.
- Какой ужас! – не сдержавшись, сказал Сергей.
- Ой, не переживайте так, – ответила женщина. – Всё будет хорошо, они уже в работе. Привезут вам ваши окна и установят, вы даже и не заметите.
- А куда теперь деваться-то?
- Ну, вот и славно. Ждите звонка в четверг.

Почувствовал; в четверг позвонят все, кто только может. Но, ошибся. Позвонили на следующий день, в понедельник, и не из фирмы по изготовлению окон, а из психиатрического диспансера.
- Алло. Здравствуйте. Это…  - послышался женский голос.
- Да, - перебил, чувствуя недоброе, - Что случилось?
- Ничего страшного. Просто звоню договориться с вами по поводу выписки вашей мамы.
- Как выписки? Ведь её ещё должны были держать, то есть лечить недели две, как минимум.
- Кто вам сказал такое? Ничего подобного! Она уже прошла весь курс лечения, и вполне готова к выписке, разве вам не говорила? – настойчиво не соглашался с ним, упрямый, женский голос.
- И что же мне делать? Я не готов, у меня и сиделки нет. Я отпустил её на Родину. Она только в пятницу будет в Москве.
- Ну, мы можем пойти вам на встречу, и выписать её не сегодня, а, скажем, завтра на среду.
- Нет, так не пойдёт. В чём дело у вас там, в конце концов, вы скажете или нет?
- Не волнуйтесь. У нас всё нормально. Просто с вашей мамой очень тяжело. Она неуправляема. Мы не можем с ней справиться. И лучше, если вы её заберете. Иначе мы вынуждены будем давать ей много успокоительного.
- Сумасшедший дом, какой-то! Но попробуйте продержаться ещё дня три хотя бы, до пятницы. Иначе, мне придётся давать ей много успокоительного.
- Это ваши проблемы.
- Вот, именно поэтому я и хочу, чтоб они остались вашими.
- Два дня. Не больше. В среду выписка, и больше ни слова, – произнесла, как отрезала не знакомая Сергею женщина в телефон, бросив трубку.
Не успел собраться с мыслями, как позвонил старший мастер, установщик окон.
- Добрый вечер. Это Сергей?
- Да, я.
- Вот и славно. Короче. Ситуация изменилась. Мы приедем послезавтра.
- Замечательно! Жду!
- Всё, договорились. Мы подтянемся к, полдесятого утра.
- Хорошо, до свидания.
- Подождите. Один вопрос. «Болгарку» брать?
- Зачем?
- А вы, что не будете демонтировать старое балконное ограждение?
- Нет, не буду. Оно останется на свободе.
- Что?
- На улице, за тёплым контуром остекления.
- А. Понятно. Уже легче. А то шумно было бы очень. Соседи тогда мешают работать. Но всё равно не понятно, почему вы его хотите оставить? Ведь за ним, как за решёткой, - никак не мог понять Сергея мастер.
- Я вообще замечаю давно за собой, что многое делаю не как все.
- Хозяин барин, - смирился мастер.
- Всё. Послезавтра жду, - заключил Сергей.
Вот это мне уже нравится, подумал он. И ему стало легко. Понимал, в один день выписка мамы и установка окон просто не реальна. Но, в то же время знал, надо делать, что делается, а остальное подтянется. И точно. Так всё и произошло.

 В среду с утра позвонили из психиатрической больницы:
- Алло. Доброе утро. Это…
- Да! Это я. А что случилось?
- Ничего страшного. У нас нет машин. Поэтому доставку переносим на четверг.
- Замечательно. Жду.
И именно в этот момент, позвонили в дверь «окна»
- Вот это жизнь! Вот это темп! Вот это я понимаю! – непроизвольно вырвалось у открывшего дверь Сергея.
- Это вы мне? – послышался недоумевающий женский голос в телефоне.
- А? Нет. Извините, не вам. С вами всё ясно. Спасибо! До свидания! – прервал звонок Сергей.
- Добрый день мужики! – радостно, поздоровался Сергей, открывая дверь входящим в квартиру «киборгам», увешенным коробками с перфораторами, и различным инструментом.
Двое молодых людей, очень высокие, лет до тридцати, прошли в ту комнату, что побольше, и начали складирование прямо на пол первой партии своего оборудования. Затем, тут же удалились за второй.
Не успели вернуться, как в дверном проёме входной двери, появилась Люба, с чемоданами в руках, и сумкой наперевес.
- Так. Я, кажется, как всегда вовремя? – улыбнулась она.
Понимая, что если она живёт бесплатно в Москве в квартире, где пока ещё нет больного, то автоматически попадает на уборку разрухи, оставленную после монтажа пластиковых окон.
- Люба!? Ты!? Ну, ты вовремя!
- Ещё бы, – с грустью в голосе ответила она.
Проходи, располагайся. Но, сама понимаешь, какой дурдом, здесь будет и грохот. Может, пойдёшь, погуляешь куда?
- Нет. Не пойду. Устала я с дороги сильно очень. Так, что ты иди на работу, если надо. А вечером подъезжай. А уж я тут, как смогу уберусь.
- Хорошо Люб. Ты супер. Особо так уж не убирайся. Я потом помогу.
В квартиру вернулись монтажники со второй партией своего универсального оборудования.
- Ребят, в общем, вам всё ясно, как делать?
- Давайте ещё пройдемся по каждому окну, – предложили монтажники.
- Давайте, – согласился Сергей, начав ознакомительную лекцию:
- Вот эту всю деревянную конструкцию остекления балкона к чертовой матери. Понятно, как и почему?
- Да, всё понятно.
Пройдясь, таким образом, по каждому окну, выявили фронт работ. Так же определились и с ориентировочным временем их завершения, договорившись, что позвонят примерно за час до окончания работ.
- Вообще, если честно, то мы первый раз делаем такое остекление. – сказал старший мастер-установщик.
- Почему? Что тут такого необычного? – удивился Сергей.
Хотя последние годы это уже его и не удивляло. Все, чтобы не предпринимал, постоянно вызывало удивление со стороны окружающих. А ведь всего лишь выбирал самые оптимальные и дешёвые решения, за чтобы не брался.
Сначала это удивляло его, но потом понял; люди всегда идут сложными и непростыми путями, к простейшим целям, настойчиво избегая кратчайший, боясь мнения окружающих.
- Почему вы не заложили нижнюю часть остекления кирпичом, как все?
- А зачем? Я же не крепость строю.
- Я, если честно, и не знаю, зачем. Просто все так делают.
- Но, я же не все. И потом зачем я не спилил ограждение тогда? Именно для того, чтоб осталась какая-то преграда, не позволяющая вывалиться наружу. Или, по-вашему, я должен был его спилить и тут же возвести другое, но уже из кирпича?
- Тоже верно, - жалея о том, что высказал свое мнение и смирился мастер.
- Мне нужно много света. Я плохо стал видеть. Возраст, - отшутился Сергей, потеряв всякую надежду объяснить всю правильность своего решения дикарям.
С этими словами, оставив задаток, ушёл на работу.

День пролетел со скоростью света. Ни одного звонка от монтажников не было, и, как обычно, в семь часов вечера подошёл к дому, так, как сидеть на работе и ждать у моря погоды не хотелось. Звук свёрел доносился с фасада.
Поднявшись на этаж, понял - практически все виды работ завершены. Осталось установить и отрегулировать фрамуги.
Пугало другое, склад, который полностью забаррикадировал всю лестничную клетку, на площадке между этажами.
- И что мне с той горой делать? У меня же не только демонтаж в договоре, но ещё и вывоз мусора?
- А это к руководству. Мы только установкой занимаемся.
Сергей набрал номер фирмы. И, когда ему ответили, задал вопрос. На который тут же получил ответ.
- Завтра, в течение дня.
- Замечательно!
- Вас устраивает?
- Конечно. – Подчеркнуто вежливо, выдавил из себя Сергей.
Люба дометала последнюю кучу «пепла» от выломанных, старых окон. В квартире был абсолютный порядок.
Сергей рассчитался с рабочими, буквально рухнув в кресло рядом с Любой.
- Всё, надо идти. Не знаю, дойду ли я вообще до своей квартиры? – глядя в точку перед собой, сказал он, держась руками за подлокотники.
- Хочешь, оставайся здесь. Я постелю тебе у Марии всё чистенькое?
- Нет Люб. Я должен переодеться завтра перед работой. Да и кошка не кормлена. Пожалуй, пойду.

На следующий день, утром, раздался звонок. Сергей взял трубку.
- Мы не можем никак найти машину. Вы не можете забрать свою маму сами?
- Могу, конечно, смогу. Но завтра.
- Почему завтра?
- Потому что у меня сегодня тоже нет машины.
- Хорошо. Завтра, так завтра, – услышал Сергей в телефонной трубке.
Это победа! Полная и окончательная победа! Не могло быть никаких сомнений.
 На следующий день, когда привёз маму, и поднял её с помощью Любы на этаж в коляске, в лифте, краешком глаза заметил, что лестничная клетка пуста, никакого мусора нет. Да и в квартире полный порядок.
Не заметит, подумал Сергей, и тут же встретился взглядом с Любой.
Она хитро, заговорщицки улыбалась.
Тяжело ему дались окна. Они смотрели в новую жизнь. Новые окна. Но Мария их не видела. Оставалась в старой. Ей было всё равно от счастья, что оказалась в своей квартире, вернувшись обратно. Верила; там всё будет как прежде. Просто молчала, и улыбалась, тихо сама себе.