Глава XII. Медицинское образование

Разводился.
Оставалась лишь только маленькая формальность. Суд. У них был общий ребёнок. Любимая Сергеем дочь. С недвижимостью вопрос, слава Богу, решался легко. Её не было. Жили у тёщи. Просто переехал к маме.
В неполных тридцать два года, не был разочарован в институте семьи, считая свой опыт всего лишь неудачной попыткой. Алина в его жизни появилась, как считал закономерно. Так бывает, когда заканчивается одна история, должна начаться следующая. Был молодым, перспективным сотрудником. Руководство делало на него серьезные ставки. Понимал это, хотелось работать, доказывая справедливость мнения о себе.
Ничего необычного не видел в том, что Алина положила на него глаз. Но, в глубине душе чувствовал расчёт девушки, видимо принявшей к тому времени окончательное и бесповоротное решение, остановиться, выбрав его, как самый лучший вариант из своего окружения.
Будучи выгнан из семьи, приобрёл поддержку со стороны молодой, худенькой, девушки. Пронзительный, словно пытающийся утвердиться в своём выборе взгляд которой не раз ощущал на себе, когда оказывался по работе в соседней организации.
Понимая, что между ними обязательно должно что-то завязаться, столкнувшись с ним лицом к лицу в дверном проёме конференц-зала не растерявшись, заговорила с ним первой:
- Скажите, вы архитектор?
- Да. А вы?
- Нет. Меня зовут Алина.
- Меня Сергей.
- Вот и хорошо.
Это столкновение предопределило его жизнь на ближайшие годы. И подумать не мог, что эта девушка станет его женой.
Перед глазами стоял образ первой жены. Как бы не стремился забыть, подсознательно искал подобную. И, если бы не одно «но», никогда не обратил внимание на Алину.
Год до этого, приснился сон. Практически без изменений, повторился через месяц, затем, пару недель. Потом чаще. Иногда, показы прекращались на долго. Задумался, почему эта незнакомая женщина перестаёт приходить к нему по ночам. Привыкал к ней, эфемерной, не догадываясь, что данный человек существует в жизни. Но, потом, спустя какое-то время, показ возобновлялся.
Приходила худенькая, тёмноволосая девушка. Неоднократно видев её хорошо запомнил лицо, поэтому был удивлён, когда первый раз увидел Алину, задумался – а не та ли, что снится ему время от времени. Заподозрив что-то необычное в её походке, манере держаться, в выражении лица, сперва не верил в эту близость, но, по прошествии, какого-то времени, понял; сон превращается в реальность.
, Несмотря на неудачу первого брака, был человек неопытный, непосвящённый в коварство женской любви. Где-то в глубине души, конечно, понимал; что-то тут не то и отдаёт холодным расчётом, но откровенно верил в чудо, в свою неотразимость.
Отношения стремительно развивались. И вот уже стали близки. Всё происходило легко, словно написано для них, заранее.
- Поехали в Испанию? - через пару месяцев предложила она.
- Поехали, но у меня нет денег. Ты же знаешь наши зарплаты. Может, поехать куда-нибудь по России? - пытался спасти ситуацию, Сергей.
- По России я не поеду. Тут везде разруха и сумасшедшие цены, на фоне полного отсутствия сервиса.
- Но, я не смогу набрать такую сумму, которую нужно, - сопротивлялся Сергей.
- Возьми халтуру.
- Не справлюсь один.
- Ничего, я помогу, не бойся. Вдвоём одолеем.

Ввязался в бесконечно длинную, нелепую и нервную работу, частного порядка, не по договору, да ещё и с авторским надзором, за какие-то астрономические суммы гонорара. И с того момента понеслась одна работа за другой. Деньги полились рекой, но в основном протекая мимо, намывая пену при впадении в море, скорее разрушая береговую линию, чем принося пользу загорающим. Делился работой с сотрудниками, многое не успевая делать сам, превращаясь в руководителя и генератора идей одновременно.
Толчок был дан, спокойная, рутинная жизнь стронулась с мёртвой точки. К нему пошли вереницы ходоков, с разными мелкими проектами перепланировок, пристроек крылец, остеклением балконов. С этого момента плановая работа для него кончилась, окончательно и бесповоротно. Началась сплошная, бесконечно длинная халтура.
Порою становилось страшно от мысли, что придётся так вкалывать до самой смерти, втянувшись однажды, и взвалив на свои плечи неимоверный груз работы, и ещё больший ответственности за её выполнение.
Мобильный телефон, который тогда был редкостью, разрывался от постоянных звонков. Трубка не переставала отчаянно звонить, затихая лишь на недолгие минуты переговоров.
Звонили все. Прорабы, сметчики, заказчики, менеджеры из салонов мебели. На него было завязано всё, начиная от доставки дверей на объект, заканчивая разбитым стеклопакетом при установке остекления. Постоянно был в курсе каждой мелочи, наинелепейшего пустяка.
Первое время эта суета даже несколько радовала, придавая ощущение незаменимости. В каждую минуту в нём нуждались люди на разных концах Москвы, причём хотели видеть его, каждый у себя одновременно. Иногда казалось; путают с доктором в попытке частично, на скорую руку, подлечить своё хроническое заболевание. Причём от того, чем быстрее приедет врач, зависело их будущее, зарплата, положение в обществе, и продвижение по карьерной лестнице.
Делал невозможное; «лечил» людей. И они исцелялись. Кто-то навсегда, кто на недолгий период времени. Но это было прекрасно, так, как причиной их излечений был он. Чувство гордости не покидало ни на минуту. Как-то решил подсчитать; в среднем, находился за рулем, до одиннадцати часов в день.
Казалось, строительство, такой болезненный процесс, что все вдруг заболевают каким-то легко распространяемым заболеванием, при этом становясь беспомощными, с ярко выраженными нарушениями деятельности мозга.
Постепенно начал понимать; «скорую помощь» надо оплачивать. Но просто так расставаться с деньгами заказчики не желали. За «таблетки» никто не хотел платить. Все ждали Божественного исцеления, истинно веря, что чудо бесценно, иначе перестаёт им быть. Их «набожность и религиозность» не знала границ, впрочем, как и сами болезни, которые, как правило, были тяжёлыми и протекали непредсказуемо неравномерно. Гнев неожиданно менялся на милость, и продолжалось финансирование. Милость, в свою очередь, на гнев.
Таким образом, постепенно изучал как минимум два предмета; психологию, и психотерапию. В архитектурном институте этим предметам, даже их азам, не учили. Приходилось овладевать знаниями с нуля, не просто проходя теорию, но и подкрепляя её долгой, нудной, иногда даже героической практикой.
Накапливался опыт взаимоотношений в процессе принятия множества рискованных, порою неоднозначных решений. Но, через какое-то время понял; пробуксовывает на некоторых уроках.
Через несколько месяцев такой жизни его было не узнать. Стал увереннее, решительнее и упрямее, чем был. Много работал, брался за все наивозможнейшие предложения, которые только поступали со стороны протоптавших к нему уверенную тропу, заказчиков.
Но постепенно становилось страшно от понимания; не для того учился в институте, чтоб проектировать лепнину, розетки на потолках, подбирать шторы, дверные ручки, и крышки на унитаз.
Умея создавать здания целиком, вынужден был посвящать себя разработке его внутренностей, делая вид; работа над ними, и есть самое главное в проектировании, разводя философию вокруг фурнитуры, лепнины, мебели, отрекаясь от основных объёмов.
При наличии диплома архитектора, а не дизайнера, и тем более декоратора, это являлось своего рода предательством в профессии.
Страшно, когда каждый частный заказчик считает своим долгом запроектировать себе подобие семейного склепа. Особняк, с применением эклектики, основанной на архитектурных стилях прошлых веков. При этом вписывая в свои интерьеры все последние достижения прогресса, передвигаясь на современных машинах, а не каретах или бричках.
Всеобщий страх перед новым, логичным и современным, поначалу веселил, но потом стал напрягать, превращаясь в аксиому восприятия окружающей действительности. Складывалось впечатление - никто не хотел жить в реальном мире, возможно боясь его, со всеми присущими ему катаклизмами и стрессами. Интуитивно прячась в шкуры убитых животных, сидя в кресле-качалке, с бокалом вискаря в руке, перед жарко натопленным камином.
Современный мир, возможно, нужен был людям только лишь для того, чтоб украсть побольше денег, утащив их к себе в берлогу. В нём они охотились, калеча друг друга ради наживы, разрушая свою и без того убогую, больную психику.
Становилось тяжелее дышать этим застоявшимся воздухом стереотипов, тянуло на волю, на простор мировой архитектуры. Понимал; здесь, даже на вольных хлебах, никогда не найти своего заказчика. Такого, что позволит работать, используя простые, логичные, современные приёмы построения образа здания и его внутреннего пространства.
Всегда старался жить, руководствуясь логикой. Все принципиальные решения основывались только на ней. Будь то покупка машины, или выбор маршрута поездки во время отпуска, всё выбиралось и складывалось на простых логичных основах. Не по принципу; - «А, что скажут другие?» Никогда не позволял себе зависеть от общественного мнения. И это ему удавалось, выделяло среди серой массы людей, получившей установку к дальнейшим действиям из телевизора, согласовав её во всех нюансах с родственниками, знакомыми, и друзьями. Так жило окружение, но не он. Да и не мог себе позволить, хотя бы потому, что не было лишних денег на покупку джипа, поездки в общепризнанное место, в отпуск, просмотра модных премьер в театрах. Шёл поперёк всему обществу. Это выделяло, создавая ореол нестандартного человека, сильно вредя при этом. Но не понимал. Не знал, как опасно, жить поперёк устоявшимся понятиям, не согласовывая их с окружающими, не маскируясь под них. Даже не догадывался, как подсознательно общество ненавидит его, пытаясь уничтожить, изжить, стереть с лица земли, чтоб не осталось и следа его поступков, принципов, попыток жить проще, дешевле, приятнее.
Нет, он должен был делать всё с точностью до наоборот. Большую цену платят те, кто пытается сбросить с себя то, что навязывает окружение. Они постепенно превращаются в изгоев. Сначала удаётся выделиться, и даже выглядеть в какой-то степени удачливыми. Но потом, когда люди начинают понимать; ты не гений, и такой же, как они, простой человек, когда догадываются; всё, что ты делаешь вовсе и не так уж гениально, скорее наоборот приземлённо, и самое страшное, настолько естественно, что даже отдает логикой - этого не прощают.
Главное никогда не раскрывать карты. Если человек живёт логично, и при этом не пытается прикрыть это безобразие каким-то безрассудством, надуманным вызовом, с налётом звёздности, то однозначно проиграл. С таким усреднённым окружением, какое заполнило собой всю землю, тяжело быть честным. 
Ни в коем случае, заявив о себе слишком громко, нельзя продолжать дело дальше честно. Можно рухнуть со всех достигнутых высот, в одно мгновение, потеряв поддержку толпы, которая совсем недавно несла на руках, а теперь сделает вид, что просто так тут стояла и первый раз видит.
Не знал всего этого, стоял, где-то в начале пути по постижению этих жизненных нюансов. И постигая их, начиная понимать, как это работает, всё равно не мог втянуться в эту игру, продолжал жить по-честному.
В любом случае, даже коснувшись краешком крыла в попытке первого полёта, всех головокружительных высот, с которых тяжело потом падать, не хотел на них оставаться.
Но, был молод и не хотел задумываться об этом.
Алина помогала, как могла. Иногда мотаясь по стройкам, и стоя в пробках из таких же неприкаянных пробочников. Состоящих в группе обеспечения бытового комфорта окружающего мира потребления, вставшего, когда-то в одну нескончаемо длинную пробку за своим местом под солнцем, в надежде на счастье потреблять, если уж не всё, то хотя бы какую-то малую часть из допустимо возможных простому смертному человеку благ.
Но всё равно был один, в своём понимании сложившейся ситуации. Возможно, женщинам вообще не дано опускаться в глубину, под то, визуальное прикрытие мира, которое всего лишь только ширма для широкой массы населения земного шара.
Это был период какого-то внешнего взаимопонимания и взаимовыручки. Но, казалось, капни глубже, затронув скрытые интересы умеренной оппозиции, и сразу произойдёт то зарождение непримиримой вражды, которая запрограммирована на свержение правящего режима, не заморачиваясь на всех последствиях производимого переворота. Пока же вокруг царил мир и согласие, основанные на внешнем взаимопонимании, в движении к одним и тем же общим целям, имеющим лишь красивую оболочку, но не подтверждённым своим так же согласующимся внутренним миром.
Нуждался в чистом воздухе и свободе творчества. Казалось, что для жизни требуется только это. Срочно нужен был пост, воздержание от всего им съеденного, в таких огромных количествах, и без всякой пользы для организма.
Внешне все начинания выглядели перспективно, и финансово благополучно, на фоне всеобщего стремления окружающего мира к зарабатыванию денег ради продвижения к лучшей жизни, при этом, не имея представления, на чём именно зиждется её основа и зачем она даётся.
Находясь рядом с этим миром показного процветания он с Алиной тоже был подвержен тем же заболеваниям, что и все его заказчики. Получив "медицинское" образование в боях за архитектуру, Сергей и сам переболел многими видами психозов и нервных расстройств, но только лишь в неполной их силе, как после прививки. Ведь прививка от вируса это и есть сам вирус, только в лёгкой форме, без тяжких последствий. Она была "куплена" за огромные «деньги», в виде потерянных в автомобильных пробках часов, бессонных ночей, нервных разборок, ссор, угроз, и, наконец частичной утере веры в человечество.
Его тянуло в отпуск.
Алина пару месяцев назад ездила с подругами в Испанию. Ей понравилось, да и к тому же у Сергея там жили двоюродные сёстры. Они работали экскурсоводами. Давно не виделся с ними. Хотелось встретиться.
- А поехали в Испанию? - предложила Алина.
- Поехали куда угодно! Я больше не могу! Скоро меня самого уже нужно будет лечить.
Теперь его финансовые возможности вполне позволяли сорваться в поездку. Вёл много объектов, и не мог бросить ни на минуту. Оставалось плевать на всё и бежать. Что сделал.
Решение было принято моментально, и начали оформлять визу. Никто и не догадывался, что Сергей - вот так вот запросто может взять и исчезнуть на две недели, никого не предупредив.
Его отсутствие было замечено не сразу. Звонки продолжались ровно столько, на сколько хватило денег, на его телефоне. Причём каждому звонившему говорил - находится далеко, в другой стране.  Не верили. Никто не мог позволить даже в мыслях отпустить его в отпуск. Так сильно привыкли к ненавязчивой терапии, что даже и не замечали отсутствия, настолько велико было влияние на их болезни даже на расстоянии.