Шапка с помпончиком

"Сапсан" несётся вперёд. За окном светает. Пейзажи постепенно меняются: болотистые почвы отступают, остаются позади.

На экране добрый фильм "Паддингтон" о говорящем медведе из Дремучего Перу и странной, но доброй британской семье. Когда-то в прошлой жизни я видела эту сказку для детей, притворяющихся взрослыми, на большом экране.

Почему-то вид красной шапочки на мохнатой голове вкупе с трогательной мордочкой, удивительно правдоподобно передающей эмоции, напоминает мне о шапке с помпончиком. Завидев издали знакомую фигуру, увенчанную этим аксессуаром, меня охватило всепоглощающее трогательное умиление. Впрочем, когда было не так?

Я не знаю другого человека, который может вызывать столь глубокое профессиональное восхищение, настолько магнетизировать своим личностным наполнением, вызывать безусловное уважение, быть бесспорным авторитетом с точки зрения мнения и позиции - и при этом неописуемо умилительным, трогательным, уютным, тёплым и каким-то даже "вкусным", ароматным, мягким, как щёчка ребёнка.

В нем действительно много от ребёнка. Он совершенно не умеет скрывать эмоции. Когда он радуется, его глаза сияют, источая солнечные искры. Когда он смеётся, ясно, что нет на свете более быстродействующего вируса - его смех заразителен, мгновенно, неизбежно, необратимо. Его мысль постоянно жива, все, что он видит и слышит, рождает чувственный отклик, на который накладывается анализ, сопоставление причинно-следственных связей, и каждый вывод, к которому он приходит, каждый импульс, который его охватывает, моментально отражается в лице, в глазах, в интонации голоса. Кажется, нет ничего важнее, чем ловить, слышать, впитывать его эмоции, идеи и настроения, не пропуская ни единого колебания.
Но на самом деле для него самого ничуть не менее важно слушать - и слышать, и понимать, и осмысливать, и чувствовать.

В такие моменты его взгляд становится бездонно-глубоким, из него уходит абсолютно все детское, трогательное, естественным образом нуждающееся в нежной, чуткой заботе и в постоянном, но не давящем внимании. Когда он слушает и слышит, он - отдаёт, говоря и делая именно то, что едва ли можно понять разумом, но нельзя не почувствовать. В такие моменты его взгляд выдаёт его суть - в нем властный магнетизм, сила и твёрдость, воля, которой невозможно не повиноваться. Он не отдаёт приказ, в нем не чувствуется давления. Просто других вариантов не остаётся, есть только один путь - тот, который транслируют его глаза, тот, который исходит от его воли, и это невозможно не принять, потому что нет ничего правильнее.
В такие моменты желание прижать его голову к своей груди и бесконечно гладить по щекам, лбу, векам и губам сменяется желанием спрятать свою руку между его ладонями и идти следом туда, куда скажет, не оглядываясь, не глядя по сторонам и ни о чем не думая.

Как столько всего может переплетаться в одном человеке совершенно органично, естественно, неотделимо, ибо одно не представить без другого, третьего, четвёртого... и все это он, умный, абсолютно состоявшийся, зрелый, талантливый, глубокий, тонко ощущающий окружающий мир и людей, постоянно задающий себе вопросы, ищущий, сомневающийся - и как никто, умеющий сохранять детскую, искреннюю, ничем взрослым не испорченную радость от жизни, как таковой, умеющий быть счастливым и зажигать звезды на небе посредством яркого солнца, которое несёт внутри.

Замечательный, ни на кого не похожий, в своём роде даже великий человек в уютной шапке с помпончиком.
Человек, которого абсолютно невозможно не любить.

... "Сапсан" все ближе к Москве, вода на земле сменилась инеем, добрая семья британцев почти спасла Паддингтона от маниакальной Николь Кидман, обиженной на своего отца, а я по-прежнему вижу перед глазами фигуру в шапке с помпончиком и улыбаюсь.

2017