Уникум из Лисовки. 4. Очередная жертва

                4.ОЧЕРЕДНАЯ ЖЕРТВА

            Между тем убийства продолжались.
            10-го июня рано утром в загородном лесопарке, прозванным Тенистым, фанатик третьей охоты, заряженный на поиск грибов с весны до морозов, наткнулся на безжизненное тело девушки в растерзанной одежде, с залитым кровью лицом.  Мужчина с перепугу чуть не сбежал, но придя в норму, в милицию позвонил.
          Оперативная группа во главе со следователем Западного управления милиции майором Артёмом Алексеевичем Косиченко, опытным сыскарём и, кстати, другом Уколова старшего, приехала незамедлительно, а вместе с нею и удача.
          Девушка, избитая, исколотая ножом, изнасилованная, с открытой раной головы, оказалась жива, и, по всей видимости, ограблена – сумочка её была выпотрошена, на пальцах левой руки белели следы от колец или перстней, серёжки из ушей убийца попросту вырвал. 
           Бригада скорой помощи, увезла пострадавшую с надеждой на благоприятный исход. Врач-криминалист констатировал, что крупные сосуды у жертвы не повреждены, потеря крови не критическая, и всё зависит от характера черепно-мозговой травмы.
           Но Алине Таманской повезло: то ли злоумышленнику что-то или кто-то помешал, то ли некая самоуверенная небрежность не позволили ему довести преступное дело до конца.
           Уже через несколько дней в больнице в присутствии врача СМП Аля дала первые показания.
           Артём Косиченко тщательно подбирал слова:
           – Алина, сейчас вы в полной безопасности, вашей жизни ничего уже не угрожает, и мы надеемся на вашу помощь.
           – Спрашивайте, я готова, – прошелестела раненая.
           – Скажите, когда и как вы попали в парк, ведь это довольно далеко от города?
           Девушка вдруг беззвучно заплакала, обиженные губы её что-то неразборчиво шептали, словно ругаясь на кого-то, слезы стекали, увлажняя бинты.       
Следователь дал ей выплакаться, потом включил диктофон:
           – Мы приехали туда с Гошей, – всхлипывая, начала девушка, вытирая здоровой рукой слёзы, – в субботу, где-то часов в шесть. Вечера, конечно.
           – Кто такой Гоша?
           – Гоша мой парень.
           – Фамилия?
           – Моя? Таманская…
           – Гошина! Назовите его фамилию и имя полностью. 
           – Гоша, ну то есть, Игорь Кривцов. Он футболист, в этом, как его, в «Трудовике» играет.
           – На чём приехали?
           – На мотоцикле, чёрный такой, красивый!
           – И что случилось с вами там, в лесу?
           Таманская вновь обильно заплакала. Артём терпеливо выждал, когда она наплачется, и повторил:
           – Так что же произошло у вас с Гошей?
           – Мы с ним поругались, – и вдруг заговорила быстро, надувая губки, словно жалуясь:
           – Я просто спросила у него, что у него с Любкой Санеевой? Мне Валька рассказала, что видела, как он с ней, ну с Санеехой, с этой шалавой, в «Парадизе» всю ночь зажигал. А он мне сказал, что я сама виновата, что не пошла, а я, как раз, тогда в ночь работала, у меня, как раз, дежурство было, Зойка заменить меня отказалась, вот я и не смогла. Ну, я не сдержалась и сказала ему, что он кобель, а он сказал, что я… я…– тут Алина опять всплакнула, но сразу успокоилась, будто отряхнулась, и продолжила, – что я дура тол¬стая, и он не собирается передо мной отчитываться, кто я ему такая! А я…
            – Стоп, стоп, не спешите, скажите, чем же ваша э-э… дискуссия закончилась? – остановил Косиченко разогнавшуюся девицу.
Алина недоумённо поглядела на непонятливого следователя, соображая, что он хочет, и устало ответила:
            – Чем, чем… Гошка, козёл, сел на мотоцикл и уехал. Бросил меня одну, в лесу! А тут этот…
            – Так, девочка, помедленней и поподробней, пожалуйста, – попросил Косиченко. – Кто этот?
            – Да откуда ж я знаю! А потом, он же в этой, в шапочке такой, вязаной, был, с глазами прорезанными. Страшный такой, ужас!
            – Может это Гоша вернулся, решил попугать?
            – Какой там Гоша! Этот большой такой, высокий, и голос у него страшный. Гошку я бы сразу узнала, а у этого ещё и ножик в руке был. А сам весь чёрный.
            – В какой руке?
            Алину вопрос застопорил, она беспомощно смотрела на Артёма, не понимая, что он хочет.
            – Скажи, нож в какой руке у него был – в левой или в правой?
            – В правой, это я помню.
            – Он что-нибудь говорил?
            Девушка снова заплакала. Потом долго молчала, прикрыв глаза, как бы собираясь с силами. И стала говорить тихо и медленно, с длинными остановками.
            – Я спросила: вы кто? А он сразу ударил меня по голове, и я… я упала, а потом уже оказалась связанной, и рот заклеенный. А он стоит надо мной на коленках с ножиком и говорит: «Ну что, шлюха…» и матом, потом… глаза страшные, злые… потом говорит – пора… Ой, дайте припомнить, я слова этого не знаю, да, вот, он говорит: «Фувонь грязная, пора расплачиваться», – говорит, и матом опять и ножиком меня… вот сюда… – девушка показала на левую грудь.
            – Вы не представляете, как больно Господи, как больно!..
            Несчастная, как видно, очень устала, говорила она, с усилием протискивая слова изо рта, и шумно дышала. Щёлки её глаз, словно прорезанные в огромном, на всё лицо, вздутом синяке, и распухший покрасневший нос всё время сочились мокрым, голосок дрожал, она, не выдержав, прошептала:
            – Дальше я ничего не помню, извиняюсь…      
            Косиченко мягко поблагодарил раненую, и попросил:
            – Ну, я думаю для первого раза достаточно, я вижу, вы устали, перенервничали. Вы и так сегодня нам здорово помогли, так что, Алина, отдыхайте, выздоравливайте, ничего не бойтесь, тут вы в безопасности, вас охраняют. Нам ещё надо будет уточнить с вами кое-какие подробности, и, если что-то вспомните, особенно приметы нападающего, позвоните, вот вам мой телефон.
             Девушка лежала с закрытыми глазами, шумно дыша, и, казалось, ничего не слышала. Перебинтованная, посеревшая, с гримасой боли на птичьем личике она выглядела очень несчастной. 
             А когда милиционер, уходя, уже открывал дверь палаты, его догнал неожиданный вопрос:
             – Товарищ следователь, а что такое фувонь?
             Следователь не знал.
             По уговору с больницей в средства массовой информации посту¬пило сообщение о том, что найденная три дня назад в Тенистом парке пострадавшая неопознанная девушка якобы скончалась в больнице, не приходя в сознание.