Как погибают предприятия

     Развал Советского Союза, который начал Горбачев вскоре после прихода к власти, разрешив внешнеэкономическую деятельность практически всем предприятиям,
включая кооперативы и научно-технические центры, почти мгновенно привел к опустошению прилавков магазинов – и продуктовых, и промтоварных. Этому способствовала и появившаяся у инициативных предпринимателей возможнность превращать безналичные деньги, выкачанные из госпредприятий, в наличные. В результате первый президент СССР Михаил Горбачев не только свою собственную власть не смог удержать, но умудрился и страну потерять.

     Пошел парад суверенитетов. Партийная и советская номенклатура союзных республик, включая Россию, из кожи вон лезла, чтобы сосредоточить в своих руках всю полноту власти теперь уже в каждой из независимых стран. С приходом к власти в России Ельцина огромные невообразимой ценности государственные богатства стремглав за бесценок переходили в частные руки. Инфляция в один миг съела все накопления простых трудяг. Банки остановили перевод средств на счета предприятий, поставив те на грань банкротства. Пошли бартерные расчеты.

     Наше семейство Потаповых – Синегиных оказалось в результате разбросанным не только по разным регионам России, но и по разным странам. В Москве, Московской
области, Сибири, в Днепропетровске, Днепродзержинске, Мелитополе, Днепровке, Крыму. Пенсионеры тут же стали нищими, а те, кто работал, месяцами, а то и годами не получали мизерную зарплату. Большинство покидало предприятия в поисках лучшей, а главное, стабильной зарплаты, но было много и таких, которые приходили на работу и продолжали что-то делать, не веря, что такое издевательство продлится долго.

     Наши с Ирой дети как раз на гребне процесса ликвидации огромной могучей державы решили обзавестись семьями. Известно, что для любви внешние преграды не повод менять свои планы. Хотя даже свадьбу сыграть было невероятно трудно, ради любви все можно преодолеть.

     Но налаживать семейный быт, когда на работе почти ничего не платят, задача не из легких. Мы с женой из поколения детей военных и тяжелых первых послевоенных
лет, привыкших к трудностям. Кроме того, нас выручал огород. Дачный участок мы завели давно, но домик так и не построили. Сажали картошку, помидоры, огурцы, лук. Хранили картошку в подвале гаража. Недавно женившиеся двое сыновей жили отдельно, и я время от времени набирал в сумку картошки, в другую сумку клал баночки соленых помидоров и огурцов, чтобы хоть чуть подкормить детей, крутившихся, как и все, в условиях сплошного безденежья.

     На работе большинство сотрудников нашего подразделения составляли программисты. Потеря бюджетных ассигнований почти всех их оставила без работы. Для поддержания в надлежащем состоянии основной продукции подразделения – уровнемеров и некоторого их развития требовалось всего два-три программиста. Я бегал в дирекцию, организуя оплату обучения желающим приобрести востребованные профессии – бухгалтера или экономиста. Освоив новые профессии, сотрудники, это были в основном женщины, довольно быстро находили предприятия, где они были нужны, благо стало много инициативных людей, рисковавших создавать свои малые фирмы. Многие инженеры ушли работать учителями в школу.

     Одним из тех, кто чувствовал себя виноватым из-за своего неумения найти работу для своих сотрудников, был начальник лаборатории Саша Масленников. Его люди не имели отношения к уровнемерам, а возникавшие время от времени надежды на новую продукцию не оправдывались, после чего мне приходилось только руками разводить, переживая и за себя, и за Сашу:

     – Александр Михайлович, ну что здесь поделаешь, наша продукция теперь никому не нужна. Армию громят, денег ей даже на прокорм не дают, кругом царствуют одни банки.

     Как-то я спросил Масленникова:
     – Александр Михайлович, а как другие ваши однокурсники выживают? Неужели все предприятия в таком же плачевном состоянии, как и мы?

     – Да еще хуже, Александр Васильевич, у нас вот хоть уровнемеры есть, а у других вообще ничего. – Саша покачал рано начавшей лысеть головой. – Как правило, распродают все, что можно.

     – И все, что нельзя, – добавил я, прекрасно зная, что на нашем предприятии тоже иногда даже станки пропадали, не говоря уже о настольных компьютерах, но виноватых так и не находили. Впрочем, это ни для кого не было тайной.

     Масленников вопросительно посмотрел на меня:
     – Александр Васильевич, не знаете, будет зарплата и когда? Уже два месяца нам ни копейки не платят. Не знаю, как и жить.

     Я только вздохнул:
     – Я думаю, на это и директор не ответит. Вы же знаете, если зарплату не платят, то не платят никому – ни начальникам, ни дирекции. А живем мы случайными заработками.

     Саша удрученно добавил:
     – А когда заплатят, то инфляция успевает обесценить эти денежные знаки.

     Я перевел разговор:
     – А как себя чувствует Наташа?

     Саша и Наташа пришли к нам в самом начале работы с бортовой станцией и вскоре поженились. Теперь у них двое детей, младший появился совсем недавно. Оба были прекрасными специалистами, и я их высоко ценил. Но вскоре после окончания работ по бортовому радиолокатору и начала нашей борьбы за существование Наташа перешла работать в школу.

     Масленников пожал плечами:
     – Кормит малыша. Хорошо хоть молоко у нее есть.

     После небольшого молчания он хмуро продолжил:
      – А я буду уходить, Александр Васильевич.

     Я не мог не спросить:
     – И куда же вы собираетесь?

     – У меня два приятеля челноками заделались, – Саша невесело улыбнулся. – Ездят в Турцию, привозят два-три мешка барахла, но сами не продают, а сдают на рынок перекупщикам. Говорят, на еду зарабатывают. Вот и меня зовут.

     Я покачал головой:
     – Александр Михайлович, ничего не могу сказать. Конечно, я хотел бы, чтобы вы остались работать у нас, но и обещать, что хотя бы платить станут нормально, тоже не могу.

     Через две недели Саша Масленников уволился. Он действительно стал зарабатывать на еду, и уже не грызла каждый день одна и та же мысль:
     – Чем кормить детей?

     Все остальные вокруг были такие же, каждый выживал как мог. Года два Саша таскал почти неподъемные мешки и, похоже, переоценил свои физические силы. Однажды он не проснулся – остановилось сердце. Дома в это время никого не было, оказать помощь было некому.

     Я узнал об этом, когда Сашу уже похоронили, а Наташа сразу же уехала с детьми к родителям.

     Я тяжело переживал потери своих сотрудников. Даже когда они увольнялись, иногда навещал кого-нибудь из них на новой работе, интересовался их самочувствием. Однажды при очередной встрече с Сергеем Зайцевым, с которым мы всегда обсуждали свои нескончаемые проблемы, я сокрушенно сказал:

     – Боже мой, Сережа! Как судьба сегодня несправедлива к молодым! Уходят самые лучшие, самые талантливые. Вот не стало Саши Масленникова, одного из самых талантливых молодых специалистов.

     В условиях жесточайшего кризиса надежд на бюджетное финансирование не было никаких, иногда только перепадали заказы на ремонт давно поставленных, а теперь вышедших из строя приборов. Но это были крохи. Генеральный директор предприятия Королев Александр Николаевич все усилия направлял на заключение экспортных контрактов, но пока без особых успехов.

     Генеральный конструктор предприятия Сергей Иванович Ребров реализовал свое давнее желание заняться аппаратурными разработками и, используя все свои связи,
добился выделения небольшой суммы на проведение научно-исследовательской работы по созданию радиолокатора для обнаружения человека на расстоянии до двух ки-
лометров. К этой работе он сразу привлек и меня, а я рад был, что хотя бы для двух-трех человек нашлась работа.

     Начали мы с проектирования разных структурных схем этого локатора. Когда я рассказал об этой работе Зайцеву, тот чуть дара речи не лишился. Переварив сообщение, он обрушился на меня:

     – Знаешь ли ты, что это тематика фирмы, которая уже давно занимается профессионально такими изделиями, а мы для нее разрабатываем и поставляем свои приборы? Если они узнают, что мы собираемся составить им конкуренцию, прощай наше сотрудничество.

     Я обескураженно пожал плечами:
     – Откуда я могу знать? Это ты как зам по науке все знаешь, с кем мы работаем и кто чем занимается. А мы подневольные люди, делаем что прикажут. Или ты предлагаешь мне пойти к Реброву и сказать, что мы отказываемся выполнять эту работу?

     Сергей поморщился:
     – Я понимаю, что это было бы глупо, тем не менее ситуация неприятная. Мне самому с Сергеем Ивановичем по этому поводу говорить тоже не хочется. Давай оставим все как есть. Но вы хотя бы не афишируйте свою работу.

     Разработка продолжалась до конца года, но дальше финансирование пробить не удалось, и работа над локатором сама собой прекратилась.
 
     Как-то мне позвонил Королев:
     – Слушай, зайди ко мне, у меня тут твой давний знакомый сидит, хочет увидеться.

     Захожу и вижу – сидит начальник отдела научно-производственного объединения ;Вента;, расположенного в Вильнюсе, Марцинкявичус Альбинас Казимирович. Здоро-
ваемся, и я ему говорю:

     – Рад вас видеть! Вы нас здорово выручили тогда по тематике ;Синтез-Союз;. Разработанный вами двенадцатимегагерцовый аналого-цифровой преобразователь позволил получить карту местности с разрешением в семь с половиной метров. У американцев было не лучше.

     Марцинкявичус, довольный, в ответ улыбается:
     – Вот я и хочу воспользоваться этим достижением, пока не поздно. Я подготовил докторскую диссертацию, хочу просить ;Исток; быть головной организацией.

     Подключился Королев:
     –Раз сам благодаришь за помощь, отрабатывай долг. Надо написать отзыв.
    
     Я пожал плечами:
     –Конечно, напишу.

     И сразу задал интересовавший меня вопрос:
     –А как вы там поживаете, предприятие работает?

     Гость посмурнел:
     –Знаете, ничего хорошего не могу сказать. Приезжали американцы, хотели нас под свое крыло взять, но в Евросоюзе потребовали предприятие закрыть. Я думаю, что через пару лет его уже не будет. Так что мне с защитой надо торопиться. Диссертацию и сопроводительное письмо я привез с собой.

     Королев подтвердил:
     –Они у меня. Я их тебе направлю через аспирантуру, они должны организовать заседание совета.

     С тем мы и разошлись. Действительно, через несколько лет я узнал, что ;Венты; не стало.

     Почти тогда же мне позвонил Зайцев:
     –Ты на несколько дней уезжал, а у нас в это время был Слава Дыбой, передавал тебе привет.

     –Спасибо, что помнит. Мы с ними тогда здорово поработали. Они фактически за два года с нашей помощью в части теории создали программируемый процессор сигналов, первый и до сих пор единственный в нашей стране. А как они там живут?

     Серега вздохнул:
     –Знаешь, наверное, даже хуже, чем мы. У нас хоть немного контрактов есть, а у них заказов практически никаких. Спрашивал, не можем ли мы чем-то помочь. Сотрудники прямо стремглав разбегаются.

     Я тоже только горестно вздохнул. Чем помочь – на горизонте и близко по этой тематике ничего не просматривается.

     Через несколько лет я сам зашел к Зайцеву, положил ему на стол скачанную из интернета фактически похоронную статью о заводе ;Процессор; и добавил:
     –Потом почитаешь, а если коротко, то завода уже нет. В 1996 году его акционировали, генеральным директором стал наш с тобой приятель Вячеслав Анатольевич Дыбой, но и ему не удалось вытащить предприятие из пропасти, куда оно в начале двухтысячных годов и загремело. Сейчас небольшая часть его помещений в аренде, а остальные  разваливаются. Остатки продукции просто валяются под ногами.

     В середине девяностых годов госбюджетное финансирование ;Истока; было практически полностью прекращено. Дирекции иногда удавалось заключить экспортные
контракты. Первые заказы поступили от китайцев, многие из которых еще помнили о сотрудничестве с нашим предприятием в пятидесятые годы и даже при встрече находили здесь своих знакомых и друзей. Было довольно много мелких работ, но они погоды не делали, задолженность по зарплате неумолимо увеличивалась. Предприятию грозило реальное банкротство. Численность сотрудников снизилась уже почти в пять раз.

     И вдруг совершенно неожиданно Королеву позвонил наш заказчик по прежней работе Богацкий Владимир Григорьевич:
     –Слушай, Саша, вот такой вопрос на засыпку. Образуется контракт на поставку ракет, которые созданы нашим предприятием, с головками самонаведения, разработку
которых вы недавно завершили и передали документацию на Украину. Подумайте, сможете вы ее выпускать сами? Солидная партия, и деньги приличные. У тебя на раздумье сутки. Завтра в это время я позвоню. –И, не ожидая ответа, положил трубку.

     Королев был ошарашен и некоторое время сидел неподвижно, осмысливая полученную информацию. Он хорошо помнил свой недавний разговор с Ребровым и мнение того, что предприятие не способно освоить выпуск такой продукции. Просто так отмахнуться от позиции генерального конструктора было нельзя. Вздохнув, он пригласил Реброва и Зайцева на совещание. Рассказав о звонке Богацкого, добавил:

     –Я понимаю, что это невероятно сложная задача, но без этого заказа предприятие банкрот. Правда, я не знаю, насколько это нас спасет и вообще какие там финансы.

     Зайцев тут же схватился за телефон:
     –Давай все-таки уточним, –он уже набирал номер, а услышав ответ, продолжил уже в трубку телефона: –Володя, привет. Слушай, ты хоть немного нас просвети: сколько штук, какие сроки, через какое время первые поставки. И хотя бы примерно, какие деньги.

     Выслушав ответ и положив трубку, обратился к Королеву:

     –Не знаю, Саша, почему он тебе сразу не сказал. Партия двести штук, первая поставка через год. Поскольку от начала разработки прошло много времени, наверняка потребуется замена комплектующих изделий, поэтому первый год фактически уйдет на опытно-конструкторскую работу. Про деньги он точно не знает, но много. Я думаю, что это вполне божеские условия.

     Молчавший до этого Ребров покачал головой:
     –Я по-прежнему считаю эту работу неподъемной. Но Александр Николаевич прав, если мы ее не сможем сделать, то от банкротства нас уже ничто не спасет. Так что
надо браться, хотя я всегда был противником авантюрных решений.

     Зайцев не выдержал:
     –Сергей Иванович, да сделаем мы ее за год, никакой авантюры нет. Но придется попотеть. Там не только новые комплектующие, там заодно и некоторые доработки надо сделать, иначе серийный выпуск не поднять.

     Королев нахмурился:
     –Серега, какие еще доработки? Нам бы освоить в производстве то, что уже сделано.

     –Александр Николаевич, да ведь блок генераторов в таком виде будет все время давать отказы. Его надо точно доработать. Ну и еще там есть более мелкие вопросы, их надо тоже решить, –Зайцев начал было загибать пальцы, но потом решил отказаться от подробного перечисления недостатков.

     –Да, Александр Николаевич, действительно, блок очень сложный, если его можно доработать, то надо это сделать, – поддержал Зайцева Ребров.

     –Ну ладно, раз надо, так надо, –неохотно согласился Королев. –А вот какому подразделению поручить серийный выпуск, как вы думаете?

     –Разрабатывал головку научно-производственный комплекс Русакова, –Ребров продолжал называть подразделение именем давнего начальника, видимо, не желая смириться с его уходом. – Наверное, оно и серию должно взять на себя.

     –Сергей Иванович, там одной из самых серьезных проблем будет экранизация помещений для настройки и сдачи изделий, –решил высказать свое мнение Зайцев. –Вы же сами построили новый корпус с безэховым залом, перевели туда подразделение Потапова, но безэховый зал так и не используется. Я думаю, рабочие места, а значит, и производство надо разместить там.

     –Да что вы, Сергей Алексеевич, –Ребров протестующе взмахнул рукой, –Потапов теоретик, программист, а здесь надо производством командовать.

     –Сергей Иванович, вы не правы, –энергично подключился и Королев, –даже в ;Синтезе; они разработали уйму стендов, а сейчас выпускают уровнемеры, а это тоже радиолокаторы, хотя и намного проще. И потом, у них большая часть сотрудников радисты. Хотя, правда, многие уволились.

     –И заметьте, Сергей Иванович, Потапов великолепный организатор, –решил высказать дополнительные аргументы Зайцев. –Такое количество самых разных направлений на предприятии, кроме него, никто не осваивал. И, главное, он ничего не срывал.

     –С этим я не могу спорить, личность он действительно многогранная, –Ребров улыбнулся. –Наверное, вы правы. Давайте поручим серию ему.

     Валютный контракт на поставку заключили через месяц, а еще через месяц Богацкий позвонил Королеву:
     –Саша, сообщи мне счет, на который можно перевести аванс.

     С расчетными счетами была настоящая чехарда. Как только на счет приходили деньги, кредиторы тут же списывали их в счет долгов предприятия. Поэтому надо было успеть перед получением денег открыть новый счет и самому использовать перевод, хорошо, банков открылось невообразимое количество. Королев поручил экономистам подготовиться к получению аванса и вскоре сообщил счет Богацкому, но в тот же день вечером снова ему позвонил:

     –Володя, ради бога, отзови аванс. Как они проведали про перевод, не знаю, но деньги наверняка уплывут.

     Однако все попытки Богацкого оказались безрезультатными, перевод ушел в другие руки. Королев рвал и метал, но сделать ничего не мог. Самое страшное было в том, что и работу по уже заключенному договору он начать не мог. Опять выручил Богацкий:

     –Саша, могу тебе в счет аванса подкинуть еще деньжат, правда, уже поменьше. Но ты уж смотри, не проворонь.

     На этот раз все прошло благополучно, из полученных денег смогли выплатить зарплату сразу за два месяца и закупить комплектующие. Работа началась. Под руководством Зайцева фактически создавали новую головку, большинство выпускавшихся ранее комплектующих изделий просто исчезли.
     Королев по примеру Реброва, руководившего созданием предыдущего варианта изделия на этапе разработки, организовал еженедельные совещания по рассмотрению хода работ по контракту.

     А в подразделении Потапова закипела работа по созданию рабочих мест для настройки и сдачи головки самонаведения. Для начала надо было провести большой объем подготовительных работ: составления планировок помещений, планов их реконструкции, расчета и обоснования требуемого количества различных энергоресурсов (электричество, вода, сжатый воздух), конфигурации и параметров системы вентиляции, формулирования требований к рабочим местам с точки зрения электромагнитной совместимости, защиты от электромагнитного излучения и много чего еще. Параллельно разрабатывались стенды, которые надо было аттестовать и сдать в эксплуатацию.

     За год кипучей деятельности работа перешла в стадию освоения серийного производства, и вскоре первая партия сданных изделий отправилась заказчику. Коллектив предприятия облегченно вздохнул. Деньги стали поступать регулярно, и хотя долги по зарплате почти не уменьшались, но текущие платежи стали своевременными.

     Деньги от поставок головок составляли почти семьдесят процентов от всех финансовых поступлений на предприятие, но экономисты подсказали Королеву, что по экспортным контрактам государство обязалось после их выполнения возвращать налог на добавленную стоимость, а это целых двадцать процентов. Деньги немаленькие, и Королев начал требовать от Богацкого, как головного исполнителя контракта, возврата своей части, на что тот отвечал:

     –Саша, занимаюсь я этим вопросом. Ты бы видел, сколько согласующих подписей я уже получил, а еще больше предстоит добыть.

     Время шло, Богацкий периодически сообщал Королеву, какие еще подписи ему удалось приобрести, но потом надолго замолчал. Приехал он через несколько месяцев специально для отчета по этому вопросу. Королев позвал Реброва и Зайцева, и Богацкий начал рассказывать:

     –Значит, так, дорогие мои! Получил я все подписи, оставалась только заключительная подпись министра финансов Кудрина Алексея Леонидовича. Записался я к нему на прием, через некоторое время пришел вызов на встречу. Захожу в кабинет, здороваюсь, подаю бумаги.

     Сесть не приглашает, но я сел сам на стул возле его стола. Берет он бумаги, мельком взглянул на них и с улыбкой говорит:

     –Обычно я с просителями денег не встречаюсь. Но на этот раз я решил сделать исключение, чтобы посмотреть на идиота, который надеется получить от меня деньги.

     Я, конечно, тоже улыбаюсь:
     –Да что вы, Алексей Леонидович, я и не рассчитываю на это. Но я хочу посмотреть на идиота, который хочет несколько лет посидеть в тюрьме. В этих бумагах есть решение Совета безопасности, подписанное его секретарем.

     Кудрин помолчал немного, полистал папку, потом говорит:
     –Хорошо, оставьте мне ваши бумаги, я их посмотрю. Через несколько дней вам позвонят.

     Действительно, через пару дней звонок с приглашением на встречу. Прихожу, сажусь. Кудрин прямо цветет, улыбается, как давнему приятелю:
     –Ну что, любезный, денег вы от меня все-таки не получите. Вот, смотрите, согласующая подпись заместителя министра обороны. Что здесь особого? А вот его замечание: ;Согласен, но только после поставки хотя бы одной головки
в нашу армию;. Так что, милейший, вот ваши бумаги, и иди те работайте.

     Что мне оставалось делать? Бросился я в фирму Сухого, потом Микояна. Вроде там все свои, я их уговариваю –купите у меня хотя бы одну головку. А мне в ответ – не можем, экспортные изделия использовать запрещено, наказание вплоть до увольнения. Вот такой афронт с этими деньгами. Остается только последовать совету Кудрина и продолжать работать дальше.

     Погоревали все вместе, но ничего не поделаешь, ребята систему склепали намертво. Хорошо хоть новые экспортные контракты следовали один за другим.