Реалии зимнего отпуска

1

Знаменитейший в очень узких кругах Александр Пушкин, не тот, который породил «Барышню-крестьянку» и «Евгения Онегина», а командир управления артиллерийском огнём на эскадренном миноносце «Благородный», однажды произнёс сакраментальную фразу: «Отпуск всегда своевременен». Именно эта фраза и может быть эпиграфом к этому рассказу.

Грише Перегудову, капитану второго ранга, старшему помощнику командира корабля большущего ракетного крейсера, дали отпуск в январе. Самый последний тунеядец в этой жизни не будет отдыхать в эту пору. Даже для него такое время года – не сезон.

Грише всё это было глубоко «по барабану». Купив билет на самолёт, он облачил себя в парадную форму, с медалями и кортиком, надел шинель с фуражкой и, взяв в одну руку трёхлетнего сына Льва – худого, синего, беспрестанно сопливого мальчика, а в другую – громадного размера чемодан, к ручке которого двумя толстенными верёвками были привязаны детский горшок и крышка к нему, сел в такси и поехал в аэропорт. Рядом тихо сидела неимоверного размера жена. Путь их лежал в Поволжье. К тёще.

Та жила в ста двадцати километрах от областного центра.

Тёща у Гриши находилась в самом расцвете сил и лет. Женщина, просто налитая виноградным соком. Красавица! И была она всего-то на четыре с небольшим года старше зятя. Гриша опытным глазом видел, что она в его сторону нет-нет да и поглядит. Любовь тёщи к зятю далеко не последнее дело в семейной жизни. Это народ давно подметил. От этого всем хорошо. И всегда мир в доме.

Тесть – мужичок тщедушный. Он больше предпочитал крепкие напитки, нежели работу и супружескую обязанность. И тоже души не чаял в зяте.

Все моряков любят: женщины, мужчины, старики и дети. Просто не влюбиться в моряка невозможно. От этого никуда и никому не деться.

Женился Григорий поздно, в тридцать пять лет. И случилось это совсем неожиданно. Он даже не сопротивлялся. То ли надоело гулять, то ли и вправду годы подошли, но больше всего ему понравилась трёхкомнатная квартира в самом центре Севастополя. Не всё же время спать в каюте, надо когда-то и собственную квартиру заиметь.
Вот так он здесь и остался жить.

А произошло это следующим образом. Как-то в ресторане он с офицерами обмывал своё новое звание. Сколько выпили, сказать трудно, но проснулся он в очень даже приличной квартире. Рядом лежала молодая, но достаточно упитанная женщина. Голова у Гриши разлеталась на части. Он огляделся. На прикроватном столике стояли две бутылки пива.

– Ничего себе сервис! – радостно подумал он.

Откупорив бутылки, залпом осушил их. Глаза просветлели. Мысли стали яснее. На даму он даже не посмотрел. Встал, обошёл квартиру, поглядел в окна. Всё очень понравилось.

– Пора жениться, – подумал он закуривая. – Где я ещё такое жильё найду? До службы три минуты ползти. Пора! Пойду хоть гляну, с кем жить буду!
Он вошёл в спальню, откинул простыню. Перед ним лежала огромная Даная, только с наивным детским лицом.
 
«Самое главное, что не крокодил. А всё остальное… – Он юркнул к ней и крепко обнял будущую супругу. – Как хоть зовут её? – мелькнула шальная мысль. – А, собственно говоря, какая разница. Для семейной жизни это не имеет никакого значения».

2

Свадьбу сыграли скромно (чего попусту всех кормить) в квартире жены Эльвиры (дал же Бог такое имя), без громких тостов и несбыточных пожеланий. А квартира эта досталась ей после прадеда, боевого адмирала, участника освобождения Севастополя от немецко-фашистских захватчиков.

Родственники навезли всего столько, что ели потом ещё месяца три. Даже,  как это не жалко, всё же часть пришлось выкинуть. Испортилось.

Григорий не пил. Он сидел в белой форменной рубашке и флотских брюках по левую руку от жены, на случай, если вдруг придётся неожиданно отдавать честь. Для этих целей рядом лежала новенькая фуражка. А если честно, то и гражданского костюма у него никогда не было.

Кроме родителей брачующихся, была ещё пара свидетелей. Со стороны Григория – его лучший друг Женя, а со стороны Эльвиры – тощая, рыжая и конопатая Марина, тридцатилетняя разведённая дама, вся унизанная золотыми украшениями и драгоценными камнями, владелица супермаркета и ресторана.
 
Женя, когда узнал об этом, чуть речи не лишился. Но как-то сразу сориентировался и при первой возможности, поздравив жениха с невестой, объявил, что свидетель от свидетельницы не далеко падает, чем очень развеселил присутствующих.

– Марина! – продолжал он. – Вы меня просто покорили своей красотой и обаянием. Мои ноги так ослабли, что хочется рухнуть пред вами на колени, вечно стоять так и целовать ваши нежные, бархатные ручки. Хочу признаться вам в любви, нахлынувшей на меня так внезапно, как зарождается шторм среди ясного неба. Гриша не даст соврать, такое случается. Возьмите себе мою руку и истерзанное сердце. Только не гоните от себя. Я и так как щепка в безбрежном океане. Несут меня волны, а куда – не известно. Вокруг холод и пустота. Порой охватывает ужас и страх неизвестности. Ужасно хочется тепла и уюта. Не сочтите меня за какого-нибудь слизняка. Я личность сильная! Но и у сильных бывают слабости. Только их за внешней суровостью не всегда видно. Я предлагаю сейчас из одной свадьбы сделать две! А половину денег вернуть молодым супругам. Отгуляем, а потом распишемся. Я – согласен. Решение за Мариной. К великому несчастью, за такого, как я, никто замуж идти не хочет, – он тяжело вздохнул.

Марина сидела тихо. По её щекам ручьём текли слёзы. Было видно, что её сердце покорено. И она уже была готова на всё ради этого человека, а в качестве свадебного дара презентовать ему свой огромный супермаркет.

– Почему это, Женечка, никто не идёт за тебя замуж? – поинтересовалась зардевшаяся тёща.

– На это, Зинаида Петровна, есть три веские причины. Они-то и мешают мне посмотреть в глаза своей будущей супруги.

– Какие же? Вы можете нам сказать?

– Сказать могу. Да разве это что-то изменит?

– Говорите. А вдруг?

– Обещайте, что не будете смеяться.

– Обещаем! Все обещают? – посмотрела она на окружающих.

– Конечно, – ответила за всех свекровь Маргарита Сергеевна, мать Григория.

– Если так, то слушайте. Первая и самая главная моя проблема – меня не любят женщины. Почему – не знаю, – он достал не первой свежести платочек и вытер им сухие глаза.

– Да что вы? В жизни не поверю. Такой представительный мужчина. Кого же тогда любить?

Григорий фыркнул.

– Гриша! – стукнула его в бок Эльвира. – У человека серьёзные проблемы, а ты… – зашептала она.

– Всё-всё… Молчу.

– Вот вы, Зинаида Петровна, с первого взгляда видно, как любите своего супруга, Сергея Витальевича. Вон какую красавицу народили, – показал Евгений на Эльвиру. – А я гол как сокол…

Сергей Витальевич пьяно улыбнулся и полез целовать жену сальными губами.

– Сиди уже, красавец, – оттолкнула она его. – И когда успел нализаться? Ведь только сели.

– Зинуля…

– Ещё слово – и выйдешь из-за стола.

Муж примирительно поднял руки.

– Извините, Женечка. Продолжайте.

– Храплю я, Зинаида Петровна. И так сильно, что штукатурка с потолка отлетает, стёкла лопаются, птицы на лету дохнут…

– Это, конечно, серьёзно. Но для настоящего мужчины это пустяк. Хуже, когда пьют беспробудно, – зло посмотрела она на своего мужа. – Вот это горе. Сейчас современная медицина храп лечит. Я сама читала. Так что не удручайтесь. Это не причина для печали. И что же последнее?

– Я стесняюсь о таком говорить.

– Женя, будьте мужественным до конца.

– У меня быстрое семяизвержение. Может, это женщин и отвергает?..

– Ого! – простонал Григорий, наклонив голову, чтобы не рассмеяться.

– Здесь нет ничего удивительного, – Зинаида Петровна уверенно вошла в роль психолога. – Вы моряк. На берегу бываете редко… Вы ещё мальчик! Вам сколько лет?

– Без двух месяцев тридцать один.

– Совсем юноша. Это пройдёт. Вот женитесь – и всё войдёт в норму.

– Извините все меня. Я так разнервничался, что меня всего трясёт. Можно я выйду на свежий воздух, покурю, – ни с кем не чокаясь, он выпил рюмку водки.

– Конечно, Женя, сходите, покурите. Я понимаю, какое у вас сейчас нервное потрясение.

– Гриша, – зашептала Эльвира, – пойди покури с ним тоже. Надо успокоить и поддержать друга.

– Хорошо, милая.

3

Друзья сели на скамейку в парке за домом. Закурили.

– Вот это ты выдал! – закатился Григорий. – Такого наплёл! И щепочку, и семяизвержение, и душевное тепло, и подгибающиеся ноги, и порванные носки… – он снова зашёлся от смеха. – Никогда не замечал в тебе столько артистизма.

– Тише ты, дурачок, а то услышат.

– Не боись, страстный соблазнитель женских душ. Сюда окна не выходят. Да-а-а… Всё мог предугадать, но такого…

– Поглядите на него… Он на роскошной квартире женится, а мне тоже хочется икру по утрам жрать, ездить на шикарной машине и пить не вонючий корабельный спирт, а выдержанный коньяк… А то, что она даже с красавицей рядом не стояла, не важно. Красотку мы в другом месте найдём. Лучше скажи, получится?

– Ты сомневаешься? Пять минут такой исповеди – и я бы сам в тебя влюбился. Сейчас дадим ей несколько минут, и она сама бросится тебе на грудь. И к кому? Об этом знаю только я и значительная часть прекрасного пола этого замечательного города. Пойдём уже. Она созрела и готова подставить тебе свои коралловые губы как символ девичьей любви, – истошно захохотал Григорий. – Но, если честно, я тебе завидую.

– Если сегодня выгорит, я покажу тебе такой класс, что если бы подобное услышал Станиславский, он рыдал бы от умиления.

А в это время в комнате говорили все, кроме будущей суженой. Она давно была на всё согласна. Вот только свадьба слишком скромна для неё. И она робко предлагала сейчас же переехать в ресторан. Но против были все. Мол, после росписи там и погуляем. А сейчас… Это всё на помойку?

Она обречённо, но счастливо махнула рукой,– Хотите две свадьбы, играем две свадьбы.

Столы были мгновенно передвинуты, чтобы молодые сидели друг с другом.

Когда мужчины вернулись, всё сразу стало ясно.

Евгений с порога подбежал к Марине, поднял её на руки – Спасибо, милая, что поверила и не отказала, – он сладострастно её расцеловал, а потом повернулся ко всем: – Познакомьтесь! Моя супруга Марина.

Марина и плакала, и смеялась, и целовала своего нового суженого.

Торжество закончилось далеко за полночь.

4

Друзья обзавелись семьями. Теперь один полз до службы три минуты, второй тратил на это пять, но на крутой машине.
 
Первый утром пил пустой чай – позавтракать можно и на корабле, а другой неторопливо пережёвывал сервелат и бутерброд с чёрной икрой, запивая всё это натуральным молотым кофе со сливками.

Вскоре Григория назначили старшим помощником на крейсер, где он гнил, пил спирт, сходя на берег раз в неделю.

Евгений через полгода со службы уволился и стал перспективным бизнесменом.

Дороги друзей разошлись. И сходиться не собирались.

Один завидовал и злился, другому на всё это было глубоко наплевать.

Когда нет общности интересов и люди не понимают друг друга, они становятся абсолютно чужими. Причём – навсегда.
 
Почему ребёнок бросает игрушку и больше никогда не берёт её в руки, а лишь изредка может пнуть ногой – надоела. Так и у взрослых.

5

Поволжье встретило южан лютым холодом и метелью.

Григорий, исполняющий роль носильщика, тащивший видавший виды чемодан и закутанного наследника, огромными шагами шёл к встречающим. Сзади, прерывисто дыша, плелась ещё больше располневшая Эльвира.

Навстречу гостям бежала тёща. Её лицо выражало бурный восторг.

– Здравствуй, Гришенька! – она сладко поцеловала его в губы, от чего дрожь прошла по всему телу зятя, а с головы порывом ветра снесло фуражку, которая весело покатилась по дороге. – Какой ты всё-таки отчаянный, Гришенька! Чай у нас здесь зима, а ты вон как вырядился, – она погладила его по вьющимся волосам, стряхивая с них налипший снег. – Давай мне сюда внучка и пошли скорее к машине. Серёжа, – крикнула она к мужу, – ты что, не видишь, что у Гриши фуражку сдуло. Быстро догони и принеси её сюда! Дочь, догоняй! Я смотрю, ты совсем скоро разучишься ходить! Гриша, не давай ей есть! Она машину провалит. Здесь я тебя, дорогуша, на диету посажу. Вода и сухари! О пирожных, конфетах забудь. А это кого я на руках несу, Льва или бурундучка? Ты его кормишь или сама всё съедаешь? Садись на переднее сиденье рядом с отцом. На заднем ты всех раздавишь.

– Мама, что это такое? Набросилась сразу! Ни поздоровалась, ни поцеловала… Какая радостная встреча!.. Дочь приехала!.. Три года не виделись…

– Извини. Но я как тебя увидела, куда все хорошие слова подевались! Ты в зеркало на себя когда последний раз смотрела?

– Я даже разговаривать с тобой не хочу.

– Ишь, цаца какая… Чего стоим, Серёжа? Ждём, когда машину полностью заметёт? У меня ребёнок на руках. Давай поехали уже!

– Здравствуйте, Сергей Витальевич. А то мы с вами и не поздоровкались.

– Здравствуй, Гриша. Как долетели? Мы с матерью начали переживать. Погода стала ухудшаться.

– При посадке побросало и покачало нас сильно. Половине пассажиров было плохо. Даже Элечку стошнило пару раз.

– Гриша, кому ты рассказываешь? Всем всё равно.

– Доченька, извини. Открой «бардачок», я туда минералку положила. Я знаю, как после этого плохо бывает.

Эльвира достала бутылку.

– Гриша, ты пить будешь?

– Нет, спасибо. Я бы пивка с удовольствием…

– А я взял, – протянул бутылку Сергей Витальевич.

– Вот за это спасибо. А я вам водочки хорошей везу, – отхлебнув глоток, произнёс Григорий.

– За это благодарствую.

– Гришенька, ну расскажи нам, как там у вас в Севастополе дела?

– Да какие дела, Зинаида Петровна? Получил на корабле должность. А это – безвылазно сидеть. Эльвира ревнует, говорит, что гуляю на стороне и домой не хожу. Но надо года два выдюжить, получить командира, а там… Тогда она пожалеет о тех денёчках, да поздно будет. Живём нормально. Эля, подтверди.

– То, что Эля живёт нормально, я и без тебя прекрасно вижу. Ребёнок в кроватке, а она продавливает диван перед телевизором… Ведро семечек, два килограмма конфет и гора пирожков, благо, ничего варить не надо. Мужа на корабле накормят. Жизнь превратилась в сказку. Она хоть с ребёнком гуляет?

– Мама, ты что, недопонимаешь? Зима, штормовой ветер, холод собачий…

– Гриша, я до лета её забираю себе.

– Здоровая мысль. Я через два месяца всё равно на полгода на боевую службу в Средиземное море ухожу. Здесь они будут под присмотром. Я об этом как-то и не подумал.

– Гриша, что ты выдумываешь? Не буду я здесь оставаться.

– Без мужа нечего в городе делать и нам поможешь. Рук не хватает. Так что… Потом со скуки встреча какая классная получится, – она радостно засмеялась.

– Мама…

– Не мамкай. Всё решено. Семечки я тебе найду, так и быть, – улыбнулась она. – Гриша, когда вернёшься, то не узнаешь жену. За тростинкой спрячется, не найдёшь. Ну, расскажи, как твой друг, Евгений? Чем занимается?

– Со службы уволился. Теперь она ему ни к чему. Весь в бизнесе. За всё это время видел его два раза. Детей нет. Для чего они им? И так жизнь сладкая. Зачем заморачиваться?

– Значит, расстались? Жалко.

– Элька, а Маринка к тебе тоже не заходит?

– Заходила один раз, когда я в роддоме лежала, а второй раз – домой. Уже Льву полтора месяца было. Ничего плохого сказать не хочу, подарков навезла целую машину. Коляску… Одних памперсов тысячу штук!

– Следовательно, откупилась. Кто вы для неё теперь? Отец, тормозни, городского хлебушка купим.

– Я сбегаю. Сколько и чего брать? – засуетился Григорий.

– Три булки серого и два батона. Подожди, я тебе деньги дам.

– Вы считаете, что я в отпуск без денег приехал?

– Гриша, фуражку хоть надень или шапку возьми у отца.

– Я быстро. Даже уши отклеиться не успеют.

Григория не было долго. Наконец он вышел с двумя огромными кульками.

– Гриша, что ты там долго делал? – спросила Эльвира. – Мы тут все переволновались.

– Взял то, что тебе категорически запретили, – протянул он Эльвире большущий кусок торта. – А это вам, мама, – протянул он второй кусок тёще.

– Спасибо, Гриша. Ты нас балуешь.

– Ещё купил книжку Пуришкевича про смерть Распутина. Много слышал о нём в передачах Радзинского и читал об этом человеке тоже много. О нём говорят вокруг да около, намекают, а конкретно никто не сказал, что революцию в России подготовил именно он… Так что коммунисты вместо Ленина должны были памятники Распутину ставить.

– Гришенька, ты пива не брал? – поинтересовалась тёща.

– Взял. Четыре бутылки.

– Открывай. Давай тяпнем. А торт я дома с чаем съем. Что-то у меня платье промокло. Ваш Лев, кажется, обделался. Элька, ты меняла ему подгузники перед выходом из самолёта?

– Нет. Не успела.
 
– Дома получишь! Отец, включи печку на всю мощь. Не дай Бог простудится ребёнок! Гриша, ты уже открыл? Давай за всё хорошее. Смотрю, ты дорогое пиво взял. Мы такое здесь не пьём.

– Григорий, дай попробовать, – попросила Эльвира.

– Дочь, у тебя в «бардачке» водичка лежит. Привыкай.

– Я уеду отсюда.

– Конечно, уедешь. Только летом. Думаешь, оставлю тебя у своей сиськи? И закончим на этом. Поживёшь, матери поможешь. Не переломишься. Давай, зятёк, чокнемся да на брудершафт выпьем, – засмеялась она. – А ведь не получится. Ваш грозный Лев разлёгся как у себя дома. Придётся пить без куража. Вот и мост проехали. Скоро дома будем.

6

– Ребята, раздевайтесь – и в баню. А я пока с вашим сыном разберусь и на стол накрою.

– Эля, представляешь, сейчас попаримся – и на снежок, а потом снова в парную. Найди мне чистое белье, – Перегудову не терпелось скорее насытиться раскалённым паром.

Вскоре молодые, истекая потом, лежали на полках парилки.

– Ну, – скомандовал Григорий, – а теперь на снег. Пошли!

– Гриша, я боюсь простудиться.
 
– И думать даже не смей. Это здоровье в чистом виде. Пойдём, я тебе покажу, как это делается.

Они подошли к двери. Григорий резко распахнул её и изо всей силы толкнул Эльвиру в сугроб, а затем прыгнул сам. Оба неимоверно заорали.

– Что тут у вас? – вышла на порог тёща.

– Он хочет меня простудить! – заверещала Эльвира.

– Тебя простудишь… А теперь обтереть друг друга снежком и снова в парилочку, – Зинаида Петровна зашла в дом. – Долго не задерживайтесь. Всё уже на столе! – прокричала тёща.

– Мамуля, всю водочку из сумки достаньте и в снежок заройте. Пусть чуток замёрзнет! – прокричал Григорий. – А мы ещё минут двадцать-тридцать пожаримся. Льва пока покормите, чтоб за столом не мешал.
 
– Гришенька, уже всё сделала и спать уложила.

– Вот за это я люблю вас.

– И я тебя тоже! – радостно засмеялась она.

7

Через сорок минут все собрались на кухне.

– Ну, садимся, что ли? Так хочется уже выпить за дорогих гостей, аж зубы сводит, – поторопил тесть.

– Одна секунда! – Григорий встал. – Наши вам подарки. Вам, Сергей Витальевич, настоящие английские джинсы. А вам, Зинаида Петровна, вот это платье! В Греции покупал. И большая просьба – наденьте его сейчас. Украсьте наш стол.

– И я тогда джинсы надену, – твёрдо заявил Сергей Витальевич.

– Не заляпай их только, – строго предупредила Зинаида и убежала в спальню.
Через минуту она влетела на кухню в красно-белом платье с открытым вырезом. Её щёки от гордости были пунцовыми.

– Гриша… – и она заплакала.

– Значит, угодил! Теперь приглашайте за стол.

– Гриша, а джинсы меня не сильно обтягивают?

– Они же не должны висеть как на колу. В них вы настоящий мачо. Даже мужское достоинство подчёркнуто.

– Скажешь тоже…

– Ой, не смешите меня, девки... Этому достоинству два раза в туалет сходить. Спасибо вам, дети, – и она поцеловала Эльвиру и Григория. – И правда, давайте садиться. Всё, наверное, уже остыло.

Сидели весело, долго, до позднего вечера.

Проснулся Лёвочка.

– А вот и наш Геракл! В кого он такой дохлый? Иди садись к дедушке, он тебя покормит. Серёжа, у меня в шкафу церковное вино лежит. Дай ему столовую ложечку. Надо спасать пацана. И мать тоже. С завтрашнего дня, Элечка, будет всё по-другому. Так что сегодня наедайся, красавица моя. Ребята, что хочу сказать: у нас нет таких кроватей, как в городе, Ленин и Крупская с нами, поэтому отец сколотил вам на полу огромный ящик. Не волнуйтесь, дуть не будет, зато очень просторно и мягко. Сама проверяла. А в самом низу душистого сена положили. Не ложе, а добрая сказка. Только ночью вставайте аккуратно, чтобы не упасть и голову себе не разбить. А этот «гигант мысли», – кивнула на Льва, – будет спать со мной. А дедушка с вами, – залилась она заразительным смехом. – Чтоб не баловались, – и снова счастливо прыснула.

8

Как застоявшийся конь, Григорий полностью отдавал свою энергию хозяйству. Он очистил сараи, напилил и нарубил дров… Для отдыха и часа не было.

Отпуск медленно приближался к концу. Оставалось без малого меньше недели.

– Серёжа, мы хуже свиней, – всполошилась Зинаида. – Грише скоро ехать, а тётку Маланью так и не проведали. Сходи в совхоз, попроси лошадь, на машине сейчас ехать опасно. Как проснёмся, так и поедем, а к вечеру вернёмся.

– Твоя правда, Зина.

– Мама, зачем туда ехать?

– Аль ты совсем запамятовала, что она тебя крестила?! И подарок надо ей взять какой-нибудь. У меня припасён комплект постельного белья. Ей понравится.

– Я и забыла совсем.

– Ну, вот и сговорились. Серёжа, а ты всё реши сегодня, пока светло.

– А можно я с вами пойду, Сергей Витальевич?

– И охота тебе, Григорий, по морозу шататься. Я и сам справлюсь.

– Да мне по посёлку пройти хочется, воздухом подышать. Когда ещё в следующий раз снегом похрущу? Он там у нас только во сне бывает.

– Тулуп надевай и валенки. И денег для сугрева прихвати, – прошептал тесть.

– Батя, мне даже совестно от вас такое слышать. Уже взял.

– Молодец! Уважаю.

Они вышли на улицу. Мороз был так крепок, аж перехватывало дыхание.

– Для начала в кафе, а потом всё остальное. Успеем всё сделать?

– Конечно, успеем!

– Тогда ускорили шаг.

В кафе было жарко.

– Девочки, у вас есть ровно три с половиной минуты на то, чтобы нам налить по двести грамм водочки и принести по порции пельменей. Сделаете быстрее, получите по шоколадке, – Перегудов почувствовал себя в своей стихии.

Через полторы минуты у них всё стояло на столе.

– Вот это уважение! Будешь рассчитывать, посчитаешь шоколадки, – улыбнулся официантке.

– Всем?

– Конечно, всем.

– Так нас пять человек!

– Ты хочешь, чтобы я кого-то из вас обидел? К ним добавишь ещё две. Надо жену не забыть и тёщу.

– Господи, ну почему у нас нет моря? Обязательно бы замуж за моряка пошла. Какие ребята!.. – кокетливо хохотнула официантка.

9

Как оказалось, проблем не было вообще. Директор посадил гостей за стол, позвонил на конюшню, велел запрячь самую лучшую лошадь в крытые сани, набросать побольше душистого сена и положить четыре новых тулупа. И всё это через двадцать минут должно стоять у дверей конторы. Потом открыл сейф, достал бутылку и торжественно водрузил её на стол.

– Борис Ильич, может, не надо? – запричитал тесть. – Мы уже с зятем приняли на грудь перед приходом сюда.

– Ко мне моряк в гости пришёл, а ты из меня хочешь сделать жлоба? Не выйдет. Можешь не пить. Заставлять никто не будет.

Вернулись домой Григорий и тесть чуть тёплые. Кое-как распрягли лошадь, загнали её в стойло и, как снопы, повалились спать.

– Чуяло моё сердце, нельзя их было отпускать двоих. Вот и результат. Ничего, за ночь отойдут. Поставь, дочка, им на стол две банки кислого молока.

10

Проснулись все хмурые. Одни с жуткого похмелья, другие от созерцания увиденного.

– Где это вас угораздило так вчера надраться?

– Директор угостил, – честно глядя заплывшими глазами, ответил Сергей Витальевич.

– Вот так вот взял и угостил?

– Представь себе. У меня, говорит, моряк в гостях, а я…

– Хорошо. Если солгал мне, я тебя поколочу.

– Зуб даю…

– Есть будете? Или чаю крепкого попьёте?

– А кроме чая, больше ничего нет? – не поднимая глаз, спросил Григорий.

– Лично для тебя, Гриша, имеется, – Зинаида налила ему полстакана самогонки. – А все остальные свободны.

– Теперь хоть на дно океана. Витальевич, вы куда?
 
– Лошадь запрягать. А Эля пусть готовит подарки и внука потеплее оденет.

– Сергей Витальевич здоровье не поправил. Болеет… – Гриша жалобно посмотрел на тёщу.

– Ему не положено.

– Жестоко.

– По-другому нельзя.

– Я пойду ему помогу.

– А есть не будешь?

– Нет.

Григорий выбежал во двор. Витальевич, ничего не видя, запрягал лошадь.

– Сергей Витальевич, я вам лекарство принёс, – и Гриша протянул тестю чекушку.

– Вот за это спасибо, зятёк! А я умирать собрался. Где ты её взял?
 
– Вчера купил. Не помните? Пейте сами, я уже похмелился.

Тесть, пригнувшись за сани, тремя глотками опорожнил бутылку.

– Теперь зови баб! – бодро скомандовал он. – Пора ехать!

11

Завернувшись в шубы, все расселись по местам. За возницу сел Сергей Витальевич. В середину возка посадили тёщу с внуком, ну а по краям уселись Григорий и Эльвира.

Отъехали не больше километра.

То ли тесть заснул, то ли лошадь сама по себе споткнулась, но как результат – лопнула подпруга.

Сергей и Григорий ходили вокруг лошади, приседали, тихо матерились.

– Вы долго здесь собираетесь маяться? – заорала тёща. – Или все мозги пропили? Либо связывайте эту долбаную подпругу, либо рысцой в совхоз за новой.

– Связать можно, – тихо промямлил муж, – только чем? Верёвки не взяли.

– Портками своими…

Тёща, отдав дочери внука, слезла с саней, быстрым шагом подошла к мужу и со всего маха ударила его в лицо. Кровь из носа ручьём побежала на снег.

– За что, Зина?

– Было бы за что – убила. Выпрягай, паразит, лошадь. Дальше никуда не едем. Сани вдвоём толкать будете. Наградил Бог… Запомни: водка для тебя теперь, как пуля для преступника. И быстрее шевелитесь. Ребёнок на руках. Моли Бога, чтобы не заболел… Тогда точно начнёшь завидовать мёртвым!

С трудом пополам освободили лошадь, вожжами привязали её к телеге.

– А теперь, Гришенька, ты берёшь слеги, разворачиваешься и волочёшь сани домой, а я со своим верным мужем толкаем сзади. Эй, ты, жертва солнечной активности, хорошо меня слышишь? – зло рыкнула она на супруга. – Толкаешь, а не спишь. Элька, ты сиди в санях. Внука мне не заморозь.
 
И процессия медленно двинулась в сторону дома.

Через десяток метров Гриша снял тулуп, потом фуфайку, дальше рубашку и шапку. В огромном облаке едкого пота его не было видно.
 
До посёлка добрались относительно хорошо. Но дальше начался цирк. Прохожие орали кто во что горазд.

– Зинка, сколько стоит прокатиться?

– Ты зятя для этих целей такого здорового выбирала?

– А что лошадь не посадите? Пущай прокатится!

– Надо в поселковый совет сходить. Пусть на лето рикш завезут. На бензине сколько экономить будем!
 
– Зинуля, за вспашку огорода весной сколько брать будешь?

Смех стоял такой, что проезжающего трактора не было слышно.

Григорий бросил слеги, – Хорош! Повеселили народ и хватит. Пешком дойдёте. А вы, Сергей Витальевич, решите вопрос с лошадью. Я по своим делам ушёл. Буду не скоро.

12

Вернулся Гриша ночью вусмерть пьяный.
 
– Пакуй вещи, – бросил он жене билеты, – через три дня улетаем.

– Как же так, Гришенька, она же собиралась остаться, пока ты в море… – запричитала тёща.

– Собиралась, да раздумала.

– Мы и худеть собрались.

– Там похудеет на двадцать килограмм. А не похудеет – разведусь! Ясно?! – прорычал он грозно и не раздеваясь лёг спать.

Утром никто не вспоминал вчерашний день. Все молча собирали вещи.

Дни перед отлётом прошли в полной тишине. Тёща что-то пекла, жарила, готовила. Тесть спозаранку и до позднего вечера был на работе. И только Григорий не знал куда себя деть. На улицу он больше не выходил.

Наконец наступил день отлёта.

Перед дорогой, как полагается, сели за стол, потом обнялись и расцеловались, ну и, конечно, поплакали.

– Три часа на дорогу хватит за глаза и за уши, – утвердительно сказал тесть.

Григорий снова надел форму, взял невероятного размера чемодан, к ручке которого двумя толстенными верёвками были привязаны детский горшок и крышка к нему, трёхлетнего сына. Молча сели в поданную машину.

В каждом деле учитывается ефрейторский зазор, особенно если это касается пути. Лучше два часа посидеть на вокзале, чем на три минуты опоздать. И закон этот надо неукоснительно выполнять. Иначе…

Вначале долго не заводилась машина. Всё в ней вдруг взяло и замёрзло. Это, естественно, у всех, включая и Льва, вызвало приток свежего адреналина в крови.
Но, наконец, выехали. Тесть пытался ехать на запредельной скорости, но встречные машины этого не давали. Узкая колея была рассчитана на одностороннее движение. Приходилось часто останавливаться и пропускать встречный транспорт.
Сорок километров тащились час! Наконец вышли на главную трассу. Но на ней было так скользко, что один раз машину снесло в кювет. Хорошо что сзади ехала грузовая машина и вытащила их, а то бы сидели неизвестно сколько.

– Дядя, резину поменяй, а то застрянете и вымерзнете все.

– Знаю я, – утвердительно кивнул Серёжа, – а вот деньги где взять на эту резину?
Каждой украдкой поглядывал на часы, понимая, что они начинают запаздывать.
Въехали в город.

– Виталич, гони! Знаки, переходы, светофоры для тебя сейчас просто не существуют. Хоть по тротуару езжай. Я сегодня должен улететь! Кровь из носа! Жми на клаксон. Скажем, роженицу везём.

13

К аэропорту подъехали, когда посадка была давно закончена, а самолёт выруливал на взлётную полосу.

Григорий, с ребёнком в одной руке и чемоданом в другой, неистово гремя волочившимися за ним горшком и крышкой, со стремительной скоростью пронёсся через турникет.

– Товарищ военный, вы куда? – прокричала девушка, стоявшая на контроле.

– Задержите самолёт на Симферополь! Билеты сзади ползут. Мне надо срочно улететь! – кричал Григорий, стремительно мчась по аэродрому, создавая такой ужасный шум, что вокруг ничего не было слышно.

– Какой самолёт? Он уже на взлётной полосе.

– Война началась! Без меня не могут выйти в море, чтобы геройски затонуть.

– Какая война? Нас даже никто не предупредил, – растерянно прошептала девушка. – Безобразие какое-то. Борт 746, прекратить взлёт! Заберите моряка с ребёнком и женой. Он орёт о какой-то войне.

– «Земля», прекращаю движение. Жду пассажира.

Чемодан расстегнулся, вещи рассыпались по взлётному полю, но Григорий на это не обращал никакого внимания. Он стремительно нёсся к своей цели.

Самолёт остановился. Спустили трап.

– Моряк, ты своим горшком наделал столько шума, даже мне показалось, что случились неполадки с шасси, – сказал выглянувший из двери лётчик. – О какой войне ты говоришь? Давай садись быстрее.

– Между Израилем и Палестиной… Как вас ещё остановить?

– Молодец! – хмыкнул пилот. – Жена где?

– Вон ползёт.

– Она что, без ног?

– Скорее без головы. Чемодан во время скачек раскрылся, и она собирает вещи по взлётному полю. Закрывай дверь, полетели без неё. Там новую себе найду.

– Герой! Люблю людей с юмором. Для таких и коньяк не жалко. Будешь? – спросил лётчик.

– Бутылку и без закуски.

– Тогда клади ребёнка в кресло и заходи к нам. А супруга пусть собирает свой скарб. Держи, – пилот протянул ему бутылку армянского коньяка. – Но только вначале свежий анекдот.

– Элементарно! «Один мужик говорит другому: «Давай купим водки и смешаем её с соком». «С каким соком?» – удивляется второй. «С желудочным!»

– Классный анекдот, – засмеялись все. – Бутылка по праву твоя. И жена уже влезла. Можно взлетать.

В приподнятом от выпитого настроении Григорий растянулся в кресле, обнял супругу и поцеловал.

– Классно отдохнули, правда? Всё было. И хорошее и… очень хорошее. Главное – адреналин! Без него моряк чахнет. На следующий год снова поедем. И тоже зимой.