Необыкновенный диагноз

Бывший кузнец-молотобоец дед Вячеслав с улицы Чкалова не имел зимнего или летнего гардероба. В любую погоду - в зной, или в ноябрьский промозглый дождь, или в январскую стужу, гордо выпятив грудь, дед ходил в старой тельняжке, расстёгнутом потёртом пиджаке, таких-же брюках и грубых, послевоенных ботинках.
Каждое утро шагал он в таком виде в райповский магазин опохмелиться литровкой жигулёвского пива.
 
Неизменным и верным спутником деда был чёрный как смоль изящный пёсик Цыган, по своей нервной подвижности совавший свой нос под каждый куст. Иногда Цыган попадал деду под ноги, в результате чего, делая двойное сальто в воздухе, пёс отлетал в свои кусты под громкий, хриплый мат. Цыган никогда на это не обижался, деда Вячеслава преданно любил, несмотря на то, что был для него только "с-с-сучарой".

В кузнечно-прессовом цехе деда Вячеслава не забывали, и если там случался аврал, то всегда звали на подмогу.
Работал дед как на передовой, причём, в любом состоянии.

Как-то в середине января, в конце смены нашли деда у 300- тонного пресса песпомощно лежащим на спине, лицо было в крови. Рядом, как раз на уровне глаз, покачивался на тросах трёхпудовый штамп.

Когда принесли Вячеслава домой, поняли, что его разбило параличом так, что он потерял дар речи. Только мычал.
Но было одно исключение. Вопреки всем диагнозам, неведомой силой и неистовством, он мог громко, без запинки чеканить матом.

Врач из психо-неврологического диспансера долго смотрел на деда, потом поставил в документе освидетельствования код-номер диагноза, а в конце тихо произнёс: "-Бесноватый".

Сразу вспомнились бесноватые на молебнах- отчитках: шипящие, хрюкающие, лающие,  и особенно - матерящиеся.