Глава VIII. Простатит

Ты как тут оказался? - спросил Сергея Толик.
Они лежали у себя в номере поздно вечером, пытаясь уснуть, но сон упрямо не шёл на встречу, что одному, что другому. Долго ворочаясь на своих кроватях постепенно обретали понимание того, что уснуть в ближайшее время не удастся. В окно ярко светила полная Крымская луна.
Сергей не хотел ни с кем общаться, тем более со своим соседом. Но сон не шёл. И он произнёс:
- Через профсоюз.
- Понятно. А мне Тамара путевку купила. Что бы я свой простатит подлечил.
- Что же вы все тут с простатитом? - съехидничал Сергей.
- Почему все? Про всех я не знаю, а у меня он есть. И ничего страшного в этом я не вижу. Он, если хочешь знать, у каждого второго после тридцати лет.
- Вовсе я ничего не хочу знать. Мне просто это не интересно.
-А зря. Тут доктор мой рассказал, что у него машинка есть, массажная. Очень полезная штука говорит. Завтра пойду к нему на массаж. Кстати очень недорого берёт. Хочешь, я ему про тебя скажу?
- Про меня? А про меня-то зачем? Что я такого плохого-то сделал? В чём провинился?
- Не бойся. От этого никакого вреда не будет. Только польза.
- Зачем же мне эта польза, если у меня, его нет?
- Это сейчас нет, а потом всё равно будет. Так ты по случаю воспользуйся, про запас.
Сергею равносильно одинаково не хотелось спать, так же, как и слушать этот бред. Закрыл глаза. Поплыли образы, разрушаемые мыслями, те в свою очередь рождали новые, всё переплеталось, путалось, тревожило его и вместе с тем одновременно успокаивало. Погружался в прошлое, события совсем ещё недавних дней.

В проектном институте был медицинский кабинет, с настоящим доктором и медсестрой. Каждый заболевший мог прийти среди рабочего дня, и получить лекарство от врача, на любой случай своего внезапного заболевания. Ему было очень плохо. Тогда он ещё не знал, что это такое. Даже и не догадывался, что бывают такие вещи, как нервный стресс, или депрессия. Это всё было не ведомо до определённого момента, когда он как-то самостоятельно справлялся с ситуацией. Точнее, та просто не выходила у него из-под контроля. То ли был молод, то ли сама ситуация не позволяла себе развиться настолько обширно, что мог потерять контроль над ней.
В тот день Сергея уж больно сильно прихватило.
Дело в том, что уже практически месяц не жил с женой. Она его выгнала. Это был конец отношений. И виноват во всём был он. Этот факт сильно давил.
У него росла дочь. На момент ухода из семьи ей не было и полных семи лет. Это раздирало его душу. Он не показывал характер, не хлопал дверью, не воспитывал. Скорее наоборот, сломался, испугался, и тем самым проиграл.
Тогда не следовало унижаться, просится обратно, хотя бы просто по принципу: - "Натворил - отвечай". Но, сдали нервы, и смалодушничал, получив за это по полной. Не справился с ситуацией. Но, это придало ему уверенности. Окончательно и бесповоротно потерял надежду вернуться назад. Все возможные ходы были использованы, пускай и не особо умные, но зато, ничего больше не оставалось. Вспоминал эту ситуацию, понимая, что лучше применить все средства, чем расходиться втихаря.
Дочка долго потом хранила сделанного из конструктора на подобие Лего динозавра, которого собрал перед самым уходом. И ещё много лет, когда заезжал за ней, чтоб увести куда-нибудь на выходные, этот динозавр служил ему немым укором в том, что они, взрослые, натворили.
Чувство вины и неизбежности сложившейся ситуации раздваивало его, разрушая и в то же время не оставляя никакой надежды. Пытался жить параллельно с реальностью, представляя, как могло всё произойти, если бы повёл себя по-другому, при той или иной ситуации. И тогда уж точно всё можно было ещё вернуть, пустить по другому руслу развития отношений. В то время его образ мыслей был похож на музыкальный инструмент, который постоянно проигрывал одну и ту же мелодию, в надежде завоевать любовь зрителей уже, услышавших её однажды в его неумелом и неудачном исполнении. Инструмент вываливался уже из рук, а он всё пытался, и пытался наигрывать на нём этот ужасный мотив.
В тот день было особенно не хорошо. Не мог работать, и просто ходил по комнатам как приведение. На нём не было лица, и никто не мог понять, что же это такое страшное произошло с ним?
Но была одна комната, где сидела бригада архитекторов. Она состояла целиком из женщин, ни одного мужчины, так сложилось за годы проектирования. Коллектив не формируется моментально, а срастается постепенно, с потерями и приобретениями. Сергей когда-то работал с ними, пару лет, и с тех пор был очень привязан. Ему требовалось, время от времени, заходить к ним в комнату, и делиться своими проблемами.
Лида, самый близкий по духу человек во всем институте, была одна из них. Знала все его проблемы и новости.
- Серёж, на тебе лица нет. Брось. Нельзя так переживать. Оставь её, забудь. Она обратно уже тебя не возьмет никогда. С этим надо смириться, - сказала сразу, как только он показался на пороге комнаты.
- Нет, ну вы посмотрите на него только, на нём лица нет. Вообще в тень превратился, - поддержали её остальные.
- Иди в медпункт. Иди, - сказала Лида.
Она была из другого поколения, старше Сергея, лет на десять.
Сергею было стыдно идти за таблеткой в медпункт.
Что я там скажу? Что схожу с ума, или, что меня выгнали из семьи? - перебирал про себя различные варианты. Но надо было просто выживать.
- Пойдём, я с тобой схожу, как мама, - сказала Лида.
- Я сам.
- Да у тебя язык даже заплетается. Сам он! Пошли чудовище. Пока ещё ходить сам можешь.
И они пошли за таблеткой.
К тому моменту Сергей уже попробовал много разных успокоительных, но ничего не брало. Видимо наступал какой-то критический момент, который нужно было как-то переступить. Это как подъём на высокую гору. Шаг за шагом, чем выше, тем тяжелее и круче. И вовсе не оттого, что угол меняется. А от того, что накопившаяся усталость даёт о себе знать, и двигаться нет больше сил, хотя и до вершины уже можно рукой подать. Остаётся всего один шаг, но понимания, что он один нет. От этого-то силы и покидают тело с большей скоростью.
- Здравствуйте, - сказала Лида, открывая дверь в медпункт.
За столом сидела медсестра и что-то писала в журнале приёмов больных.
Они все звали её за глаза "Убийца". Один раз, когда не было по близости врача, а у престарелого директора слегка поднялось давление, дала ему по ошибке не понижающее давление средство, а повышающее его. Слава Богу, тогда всё кончилось хорошо. Но директор, с тех пор одним своим метким стежком буквально пришил к ней это прозвище.
Не поднимая головы, произнесла:
- Пациент на кушетку, сопровождающий за дверь.
- Я не пойду за дверь.
- Это почему-же-то ещё?
- Он говорить не может.
- Как это? - удивилась медсестра, и от этого даже оторвалась от своих немаловажных записей, увековечивающих дневной «улов», и устремила затуманенный очками взгляд прямо на прилегшего и сложившего на груди руки, пациента.
- Его жена выгнала.
- Понятно. Есть у меня одна таблетка, только очень сильная. На машине нельзя потом будет ещё минимум сутки ездить. И язык может заплетаться. Но это всё ерунда по сравнению с тем, что творит чудеса.
- Чудо. Да. Ему поможет только чудо, - поддержала с порога Лида.
Медсестра, встала, подойдя к маленькому, висячему на стене шкафчику, достав из него две таблетки в бумажной упаковке.  Прижав их к сердцу, подошла к нему, присела рядышком на кушетку, заглянула в глаза, как бы проверяя, перенесёт ли пациент такое мощное "счастье".
Видимо лицо Сергея воплощало собой саму уверенность в стремлении к счастью, и это подействовало на неё убедительно. Встала, взяла маленькую, с наперсток величиной, пластмассовую рюмочку, налила в неё воды из стеклянного графинчика.
- На, вот запей, - и оторвав от самого своего сердца, дала ему маленькую-маленькую таблетку, бело-серого оттенка.
- А она не просрочена, - недоверчиво поинтересовался Сергей.
Уверенно заявила:
- Нет. Счастье просроченным не бывает.
Сергей положил таблетку в рот и жадно запил водой.
- Ну, что вы спать тут у меня будете теперь!? Не пристраивайтесь. Вставайте и марш домой.
Попытался встать, но потолок упрямо давил на него своей белой серостью. Голова начинала отворачиваться по часовой стрелке, а затем плавно заворачиваться обратно. И если честно, этот эффект ему не очень понравился. Задумался, сидя на кушетке.
- Фамилия, - не унималась медсестра по кличке убийца.
Попытался назвать свою фамилию, но тут же понял, что эти пять букв ему не выговорить, ну, во всяком случае, в ближайшие сутки точно.
Фамилию за него назвала Лида.
Сергею было хорошо. Впервые за последние несколько недель, действительно был счастлив. Но, не тем семейным счастьем, женатого человека, а как идиот, на койке, в сумасшедшем доме. Ощутил полное отсутствие тревоги, угрызений совести, а также уверенность в завтрашнем дне, и, конечно, абсолютную веру в свою правоту.
В обнимку с Лидой, шёл по коридору обратно в своё крыло здания. Со стороны казалось; медсестра, ведёт раненного бойца прямо с передовой в расположение походного госпиталя. Причём из опасной зоны обстрела они уже вышли, и ничего не грозило, но до госпиталя надо было ещё как-то дойти.
Именно этот день ему и заполнился, как переломный момент во всей страшной истории его развода.

- Но о своем здоровье и потенции надо заботиться заранее, когда ещё молодой, потом уже никто о тебе не позаботится. Потом ты уже никому не будешь нужен, - вывели его из состояния задумчивости Толины слова.
Сергей вернулся обратно в себя нынешнего, пытающегося заснуть на своей койке в Крыму, в санатории, расположенном в посёлке Партенит.
- Толь, а ты любишь свою жену?
Этот неожиданный, и коварный вопрос буквально подорвал наступательную операцию противника. Ритм боя сбился, барабанная дробь смешалась, а затем и вовсе затихла, пехота разбрелась по полю и начала собирать ромашки, побросав свои винтовки в траву.
- Я никогда не думал об этом.
- А ты вот сейчас подумай чуть-чуть, и потом скажи мне. А я пока подожду.
Под Анатолием нервно заскрипела койка. Он подпрыгнул, в попытке поменять позу, но так и не нашёл нужного положения. Поэтому пришлось отвечать из очень неудобной, если можно так сказать, промежуточной позы.
- Дело в том, что видимо я не знаю, что такое любовь. … А может, я её и не люблю вовсе? Может мне это и не надо?
- То есть это как это, не надо?
- Ну, вот так вот не надо и всё тут.
- То есть она тебя раздражает?
- Нет, ты всё не так понял. Я наверно настолько сильно привык к ней, к тому, что всегда рядом со мной.
- Вы никогда не ссоритесь? - перебил Сергей.
- Нет. Никогда. Ну, то есть раньше бывало. Очень давно. Но потом, понял, что нужно просто не спорить, и тогда сразу наступает мир. Чтоб она не говорила.
- Ты подкаблучник.
- Ну, и что?
- Ничего. Просто.
- Это совершенно не важно, кто я. Всё равно я. И для неё таких, больше нет. Один для неё, и она меня никогда не оставит.
- А почему у вас нет детей. Если не секрет конечно?
- Не секрет. Она не хочет.
- Почему?
- Не хочет проблем.
- Проблем? ... Давай спать? - зевнул Сергей.
- Давай. А ты любишь свою Алину?
- Не знаю ещё.
- Ты сложный человек. Ты эгоист.
- Я? Я хочу спать.
С этими словами Сергей повернулся на другой бок и сделал вид, что собирается спать. И уже из-под одеяла пробубнил:
- Когда они прилетят, предай им, что сегодня я с ними никуда не полечу.
- Кто они? ... А-а-а.