Конфуз. Контрабанда

          Конфуз. Контрабанда.


    Случилось это в начале 70-х годов, в одном из портов
С(еверной) С(тороны) С(вета) России.

     Обрадовавшись сообщению старпома, что завтра прибудет долгожданная замена,
повар Коков собрался перевезти домой все свои вещи.  Тем более, что сделать это можно
при минимуме затрат, на рейдовом катере, ходящем по расписанию.
    
     Закончив кормежку экипажа ужином, он был готов к убытию с судна. Вещей у него
оказалось поболее, чем у других. К двум объёмистым чемоданам, кок присовокупил еще
три  картонных ящика, облепленных броскими этикетками.

     Наверное, дебелая фигура "сорокота": с залысинами на голове и белой рубашке,
в фирменном  темно-зелёном болониевом плаще и расклешонных джинсах, из под
которых "клёво" торчали остроносые ковбойские полусапоги на высоком каблуке,
не была под стать мелкому купцу,  но на коммивояжёра - смахивала.

      Этого, конечно, с лихвой хватало, чтобы запечатлеться в зорком взгляде "сексота"
из "компетентных органов", скрыто наблюдавшим за моряками,  сходящими с судна.
    
     С поочередным сносом чемоданов по парадному трапу на палубу рейдового катера,
повар справился самостоятельно, а вот для транспортировки ящиков, ему пришлось
прибегнуть к помощи вахтенного матроса.

     - Вот это отоварился! - читалось в глазах пассажиров катера, наблюдавших за погрузкой.

     Всякий человек испытывает чувство облегчения, после выполненния любой работы. 
Его испытал и наш повар. Он вытащил из кармана накрахмаленный носовой платок и
обмакнул им испарину на лбу. Затем, взглянув на свои вещи, оставленные на
открытой палубе под накрапывающим дождём, спустился в пассажирский салон, где его,
раскинувшегося в углу диванчика, окутала беззаботная дрёма.

       - Ну и крепкие же нервы у парня, - позавидовал "сексот" повару, торопясь в рулевую
         рубку.
       - Закрой уши, - посоветовал он капитану катера. - Мне нужно кое с кем переговорить!

    Управляться с радиостанцией, "сотрудник", конечно же, был обучен. Закрыв собой пульт
управления радиостанции "Корабль" от непосвященного взгляда, он несколько раз "протрещал"
"переключателем каналов" и остановился на том, на котором из-за секретности, даже
подсветка померкла.

        - "Охот-рыб-надзор", я "Мокрый Лис". Срочная информация, - торопливо произнес "сексот"
            в телефонную трубку. - "Бобер покинул запруду. Готовьте клетку"! - уже членораздельней
            продекламировал он.

      Может быть несведущему человеку и показалось бы, что "сотрудник" просто так "сотрясал воздух".
Но послышавшийся из динамика радиостанции резкий щелчок, им был воспринят верно
и обозначал он, не что иное, как: "Все поняли. Выезжаем". 
    Уходя с канала, "сексот" "подмел за собой", повторив процедуру вхождения в связь и
промолвив сквозь зубы доброжелательное: "Спасибо", он покинул рубку.

     . . .
      Обойдя еще пару судов, из вереницы стоящих на якорях посредине реки Двина,
катер направился к пирсу.

      Ничего необычного не происходило до самого момента швартовки к причалу. И вот,
когда уже почти все пассажиры сошли на берег и повар направился к выходу из салона за
 своими вещами, на его пути встал "человек в штатском".

      Вероятно, что-то произошло со слухом ошарашившегося кока, потому что глядя в глаза
препятствующему выходу человеку, он слышал не его голос, а нечто другое.
Ему, почему-то, слышался голос Мюллера,
из недавно прошедшего по телевизору сериала "Семнадцать мгновений весны":
"А вас, Штирлиц, я попрошу остаться".

       - В чём дело? - начал возмущаться повар, постепенно приходя в себя.
       - Таможенный досмотр вещей, - спокойно ответил "гражданский".

    А то, что это не шутка, подтвердил визг тормозов черной "Волги", подкатившей к краю причала.
Из неё вышли четыре человека, в форменном обмундировании различных "органов".

     Не теряя времени на собственное представление и установление личности кока,
прибывшие нетерпеливо поинтересовались:

       - Что у вас в чемоданах и ящиках?
       - Личные вещи. Нас ведь уже досматривали по приходу в порт, - начал возмущаться кок.
       - Хорошо. Однако, придется еще раз предъявить нам ваши вещи. Заносите их сюда, в
         салон, и открывайте...

    Содержимое чемоданов, их не заинтересовало. А вот когда дело дошло до ящиков, по
смущенному состоянию владельца и обильному потовыделению на лице, таможенники
поняли, что нашли что-то "горяченькое". 
      
      - Что в этом ящике? - спросил старший, судя по петлицам в звездах,  на лацканах пиджаков.
      - Да там, так сказать ... мусор. Пищевые отходы, кости, - смущаясь, пояснил кок.
      - Что? - раздался разнотембровый возглас оперативников.
      - Да ... кости. Я собирал их в течение рейса для моих собак, - продолжал пояснять кок.
      - Не "пудрите нам мозги" своими костями. Открывайте ящики.

     Повар упрямиться не стал. Достал из кармана миниатюрный косметический ножичек
и вспорол им клейкую ленту, стягивающую борта коробки.

      - Глядите, если не верите, - с ехидной улыбкой, повар распахнул коробку.

    Он то, наивный, думал, что на этом все кончится. Взглянут и отпустят.
    Но у "спецслужб" появилось другое мнение.
    Кому охота остаться в дураках, когда операция, по "отлову" крупного контрабандиста,
уже началась.
    Не мог же один из опытнейших секретных сотрудников ошибиться. Время начала операции,
уже фигурировало в журналах оперативных действий нескольких компетентных органов.
И как высоко по вертикали уже проникли о ней сведения -  теперь никто не знает.

      - Что теперь делать с этим моряком!  - молча обменивались мыслями оперативники.
      - Да ты что? - с укором посмотрел на таможенника ОБХССник. - Не знаю, как у вас?
        А нас учили - рыть, да поглубже. А если не нашёл - копай!

    К согласию - они пришли быстро.  Потребовали открыть остальные ящики. И пока повар
возился со своей "отоваркой"  - успели провести оперативную летучку о создавшейся ситуации.

    Два других ящика, тоже были затарены увесистыми мослами. По инею, образовавшемуся
на целлофановой упаковке, можно было безошибочно определить, что их совсем недавно
вытащили из морозильной камеры.

       - Копай, копай, - настаивал внутренний голос сотрудника аналогичных дел страны.
          . . .

       - И почём же там косточки, - вдруг,  как бы ни к чему, спросил он повара.

     Не подозревая, во что он вляпывается, повар развязно сказал:
    
        - Да нипочём. Эти кости остались от разделки коровьих туш. И вот, вместо того чтобы
          выбросить их за борт,  я решил побаловать ими своих собак. Представляете, их как бы
          уже нет. Мы их давно уже съели.
          Я же не украл их. Верно?

        - Как сказать. Как сказать, - ухватившись за мысль, задорно заповторял сотрудник.
        - Значит говорите, их "как бы нет". А это что?
        - Это кости. Для собак. Я же вам только что рассказал, - начал нервничать кок.

        - Это что же получается. Страна выделила валюту на закупку продовольствия для питания
           всего экипажа, а вы его бессовестно присвоили.
           Я тут усматриваю не простое хищение, которое касалось бы меня, а коль тут фигурирует
           валюта, то это дело более компетентных органов, - изложил вслух свои мысли "бэхээсник".

        - И правда, матерый контрабандист попался. Верные сведения передал информатор, - высказал
           своё мнение человек без знаков различия.
        - Это важный канал мы перекрыли! Да в этих костях можно чего угодно провезти через границу.
           Мне всё ясно. Забираем его. А кости - на экспетизу.

        -  Да вы что? - завопил повар. Где контрабанда? Что вы навыдумали тут? Я буду жаловаться
           на вас!..

         И вот, в самый критический момент общения, на катер вбежал тот самый "сексот", который
         задержал кока и обращаясь к старшему таможеннику, "открытым текстом" выпалил:

        - Ах, Иван Иваныч! Ошибочка вышла. Только сейчас, когда отчет начал писать, заметил, что этого, -
          он перевел взгляд на кока, - я привез не с того судна, о котором говорилось в донесении.
          Названия то у них почти одинаковые. Вот и спутал.

        - Тише, ты! Раскудахтался. Товарищи, давайте выйдем, посовещаемся, - упрекнув коллегу,
           строго предложил старший из них.

     Когда вся оперативная группа покинула салон и направилась на корму катера, к
повару вернулось самообладание. В смекалке он не отставал от других, поэтому сразу
сообразил, что у него появился шанс на реабилитацию своего доброго имени.
     Выходы из салона на палубы обоих бортов, не были заперты и это упростило его
действия. В его действиях никогда не было такой прыти, как в ту минуту. Не колеблясь ни
секунды, он поочередно хватал свои ящики и вышвыривал их в воду.
    Оперативники хоть и были скорыми на ноги, но к нему не успели. К их появлению, из вещей у
повара, остались только два чемодана.
    * *  *
     Потрясенный случившимся, повар не сразу вышел из оцепенения.  А когда пришел в себя, то
увидел, что сидит он в салоне катера - один. Оперативников, как "волной смыло", не было ни одного.
Испугавшись за душевное состояние задержанного, они уехали, не сказав ни кому, ни единого слова.
          
 хххх