Безумные ночи

В середине 90-х к нам в Дом Культуры стал приезжать один нижегородский музыкант - Виктор Иванович. Каждый день он по-долгу смиренно стоял у проходной, а вечером, когда все расходились, ему тихо выдавали ключи от верхнего зала, где стоял рояль "Петрофф" и он уходил туда на всю ночь.

  И в полночь там начиналось настоящее безумие: Виктор Иванович начинал играть. Весь наш ДК превращался тогда в один огромный, гудящий рояль, а маленький Виктор Иванович будто "улетал" на нём в космические дали: Бах, Берлиоз, Скрябин, Шуман, Шопен... Так играл, что казалось, он вот-вот разобьёт себе лоб об крышку рояля.

Он уверял меня, что большинство великих композиторов были ненормальными людьми, и что он сам познал эту истину, войдя в идеи их музыкального духа.

 Есть тишина, способная до слёз "оглушить" своим Небесным величием.
А здесь, ночью, среди этих гудящих коридоров и залов, казалось, и был самый истинный концерт, являющий те непостижимые идеи и силы, которые владели композиторами в пике их вдохновения.

 Но с рассветом Виктор Иванович тихо уходил из зала, прощался с вахтёром, и куда-то пропадал. До вечера.

Как-то я поинтересовался у него, - где он проводит остальное время?  На это Виктор Иванович со скромной улыбкой поведал, что в дневное время он ездит по концертным залам и филармониям столицы, пытаясь  пробраться на какой-нибудь концерт. А поскольку его везде знают и думают, что он уже сумасшедший, то пропускают без билета.

Не менее удивительным феноменом в местном Доме Культуры была штатная пианистка Маргарита Михайловна. Она тоже могла играть по ночам, к тому-же, имея свойство путать время суток. А всё потому, что, как и Виктор Иванович, она тоже познала тайны великих композиторов. Проявлялось это в необъяснимой способности Маргариты Михайловны поражать всех виртуозной игрой "с листа" произведений любой сложности. А вот степень этой виртуозности и скорости игры зависела от того, насколько пианистка была... пьяна!
И чем больше ей наливали, тем гениальнее играла...
В конце концов, коллеги музыканты падали перед ней на колени и кланялись, ударяясь лбом об пол.

Как-то я не удержался и спросил её, – есть ли произведения, которые тяжелы для неё?  Ответ  последовал моментально и ввёл меня в ступор: византийское и знаменное многоголосие...

Много лет спустя не раз приходилось наблюдать, как это самое многоголосие неведомой силой внезапно приводило в злобное бешенство улыбчивых, добропорядочных граждан, а песнопения на 150-й Псалом ("Господи сил, с нами буди") вообще изгонял их из помещения.