Наследство

В овощном магазине пахло квашеной капустой и плавающими в мутном рассоле огромными солеными огурцами. Друг к другу жались ящики с прорастающей морковью и пахнущим землей картофелем. Продавец, в меховом жилете поверх вязанной толстой кофты, в грязных нитяных перчатках перебирала яблоки, отбрасывая в вязаную корзину начавшие подгнивать плоды. На корзине оптимистично болталась наклейка со словом - ,,Уценка,,.
Пару дней назад, пересчитав свои финансы, и огорчившись, она решила экономить на всем. Вот только утром, поднимаясь с постели, внезапно почувствовала легкое головокружение и списала его на весенний авитаминоз. Но зайдя в аптеку и удивившись, сколько придется отдать денег за яркую баночку, обещавшую витамины АВС и румянец на лице, она крепче сжала в кармане кошелек и поспешила к выходу. И вот теперь, переминаясь возле овощного прилавка и глядя на тугие кочаны капусты и начинающую зеленеть заново морковь, она мысленно убеждала себя, что витамины можно получить и таким бюджетным способом. Крупы в доме хватит продержаться до зарплаты, а скудный в последнее время рацион еды разбавит капустный салат с морковью. Пересчитав купюры в кошельке, еще раз бросила взгляд на краснощекие яблоки, но оставшихся денег хватало только на товар в плетеной корзине по уценке. ,,Ничего, не так уж и нужны мне эти яблоки!,,- подумала она и уверенно направилась к выходу.
 
Дома, разогрев вчерашнюю гречневую кашу и наскоро соорудив из капусты и тертой моркови салат, приготовилась ужинать. Последнее время она очень мерзла, и перед тем, как опуститься на старый колченогий стул, поспешила накинуть плед на плечи и, обхватив себя руками, попыталась хоть немного согреться...
 И в этот момент раздался квартирный звонок. Дверь была деревянная, хлипкая, с простым, не надежным замком и через которую доносилось все, что происходило на лестничной площадке. А там были слышны тяжелые шаги, направляющиеся к лифту, стук дверцы лифта, и скрежет стальных проволочных канатов, увозящих посетителя, еще минуту назад позвонившего ей в дверь.
Подойдя к двери и зачем-то заглянув в глазок и никого там не обнаружив, она осторожно открыла дверь. К ее ногам упал белоснежный конверт из красивой качественной бумаги, до этого вставленный в дверную щель. На нем красовался ее адрес, имя и фамилия и огромная важная печать, перечеркнутая криво написанным словом - Заказное, от чего конверт сразу терял весь свой лоск. Письмо так и лежало возле ее ног, а она все не решалась поднять его с пола. Ей давно никто не писал, а если быть совсем уж честной с собой, присланных писем было всего несколько. Да и те были подписаны хорошо знакомым ей отправителем, детским домом, который еще в начале ее самостоятельной жизни пару раз пытался поздравить с каким-то очередным наступающим праздником. Квитанции и рекламные листовки почтальон бросала в ящик, висящий на первом этаже, напротив лестницы.
Лежащий на рыжем кафельном полу красивый дорогой конверт, пугал и вызывал интерес одновременно.

Заказное письмо лежало на столе, и от него веяло достатком. Рядом в тарелке остывала гречневая каша, подсыхал капустный салат с горкой моркови. Терехиной Анастасии Ивановне. Ну да, нет никакой ошибки! Почему-то очень захотелось пить. За прошедший месяц у нее редко возникал аппетит, видимо, сказывалось постоянное недоедание, и о том, что делать с нетронутым ужином, думать не хотелось. А вот пить чай она любила, превращая чаепитие в свой собственный, понятный только ей ритуал. Старый, заварной чайник, с отколотым носиком и расплывчатым голубым цветком на боку, выскользнув однажды из рук, разлетелся на рваные осколки, оставляя на протертом линолеуме растекающееся рыжее пятно. И теперь она наливала кипяток в чашку, нагревая ее, затем насыпала чай из пачки или бросала дешевый пакетированный, заливая воду с вновь вскипевшего чайника. Накрыв чашку блюдцем и дав чаю немного завариться, она усаживалась возле окна и представляла жизнь, происходящую за зашторенными и не совсем запахнутыми окнами многоквартирного дома напротив.

Поставив чайник на плиту и присев возле стола, она опять взяла в руки конверт. Поддев кончиком вилки краешек бумаги, она быстро открыла его и в руках оказались два плотных гладких листа хорошей бумаги. Текст писали перьевой ручкой, размашисто и разборчиво, и он был следующего содержания: ,,Здравствуйте! Мое имя Джекоб Вильям Арчибелд , я практикующий юрист из Лондона и выполняю волю своего покойного клиента сэра Энтони Чарльза Баррингтона, скончавшегося в своем поместье Well Cottаge, 14.02.20..года. Этим письмом я уполномочен сообщить об открытии наследства на указанного в завещании человека, каковым являетесь вы, Терехина Анастасия Ивановна, 19… года рождения, проживающая по адресу…,,
В комнате вдруг стало очень тихо. Так тихо, что стали слышны жалкие попытки взлететь ожившей после зимы мухи. Она подошла к плите, выключила не успевший еще закипеть чайник, и опять опустилась на стул. Слабость разливалась по телу, все также хотелось пить, но ни двигаться, ни связно мыслить в эти минуты она не могла. В голове пульсировало только одно слово - Арчибальд. Так звали соседскую собаку в поселке, куда ее на летний месяц забирала погостить жалостливая детдомовская повариха Настя. Она любила бегать с этим лохматым веселым псом, играя в догонялки, бросать ему старый резиновый мяч, поднимая в воздух сухую горячую пыль поселковой дороги. Этот пес, так ей тогда казалось, любил ее как не любил никто ни до, ни после него. Он восхищенно смотрел, виляя хвостом, как она кружится в старом ситцевом платье, выкрикивая непонятно где услышанные слова – юбка платья солнце - клеш, ничего не разберешь! И он же бросался в воду ее спасать, когда с визгом и смехом соседская детвора бежала купаться к реке.
 А когда она слегла в постель, температуря посреди жаркого лета, он шершавым языком слизывал капельки влаги с ее раскрасневшегося, пылающего жаром лица.
И вот теперь она читает - взгляд быстро пробежался по листу - странное письмо от какого-то лондонского адвоката Арчибелда.
 Дальше в нем  значилось: ,, …Вы должны принять причитающееся вам наследство по закону или отказаться в пользу других наследников. Вы также имеете право лично выбрать одного из претендующих наследников и отказаться в его пользу. Заявление о принятии или об отказе следует отправить не позднее 6-месячного срока со дня его открытия (со дня смерти наследодателя). Если этот срок истек, то делать и отправлять такое заявление бессмысленно…,,
Она не заметила, как за окном стемнело. Яркие оранжевые пятна светящихся окон кричали о семейном уюте, горячем чае с бутербродами под монотонно работающий телевизор. Вторая попытка выпить чаю оказалась более удачной. Правда, чайного листа оказалось на дне пачки, да и был он скорее похож на чайную пыль, или труху, но сейчас вся степень важности сосредоточилась на загадочном письме, и простоватый вкус несладкого чая показался единственным знакомым ощущением в этот вечер. Сахар закончился еще неделю назад, но она привыкла мириться со всем, что за последние годы происходило в ее жизни, относясь ко всему философски, как к остаткам чая и сахара, так и к более крупным потерям. В этом мире она была одна, спокойно принявшая свою участь и живя одним днем, начинающимся со звонка будильника поутру, и заканчивающимся в пустой гулкой квартире, так до конца и не обжитой.

Обхватив холодными руками горячую чашку и не заметив, как кипяток прожигает пальцы, она прочла приписку: ,,Написанное выше относится к официальной части нотариального документа. Как человек, исполняющий последнюю волю своего клиента сэра Энтони Чарльза Баррингтона, и занимающийся поиском наследников в рамках наследственного дела, я провел собственное расследование. Мною был подан запрос через международные каналы, и, задействовав в процессе поиска дипломатическое представительство, я получил информацию об интересующем меня физическом лице - наследнике. Таким образом, это письмо является оповещением об открытом наследстве. Наследование осуществляется по законам страны проживания наследодателя. Оформление наследства необходимо начать в стране проживания наследника, а затем вступить в свои права в стране наследодателя. В Вашем случае в Лондоне. С почтением, практикующий юрист Джекоб Вильям Арчибелд.,,
    Сложив вдвое страницы письма и сунув их обратно в конверт, она призадумалась. Кем был этот далекий, с незнакомой для нее фамилией  Баррингтон?
 
Подростком, она много времени проводила в небольшой комнате с книгами, которую  директриса детдома гордо величала библиотекой. Многие книги были старыми, потрепанными, списанными из обычных библиотек и пожертвованы осиротевшим детям. Изредка, среди пыльных ветхих книг встречались и новые издания, некоторые даже с красивыми корешками с позолотой. Настенька уважительно относилась как к старым потрепанным, с пожелтевшей от времени бумагой, так и к новым печатным изданиям. Но больше всего ее восторг вызывали старые книги, 1966 года выпуска - восьмитомное собрание сочинений Конан Дойля, в которые вошли самые увлекательные произведения писателя о знаменитом сыщике Шерлоке Холмсе. И самым запоминающимся на долгие годы осталось произведение Собака Баскервилей.
 Ей не спалось, она тихонько прокралась в библиотеку, ключ от двери всегда лежал в столе огромного холла на первом этаже, и, забравшись под стол, предварительно опустив под него настольную лампу, погрузилась в мир приключений и неразгаданных тайн. Загадочные события происходили в английском графстве Девоншир, в родовом поместье Баскервиль-холл. Это уже позже она прочитает в журнале, забытом кем-то  на сиденье поезда метро, статью с таким монолитным названием ,,Мой дом - моя крепость,, посвященную  традициям и обычаям англичан, их любви и стремлению к обособленной жизни, и такой милой  индивидуальной особенности, как ,,одушевление,, собственных домов.
Дом, не имеющий номера, а красующийся с прикрепленной на фасаде табличкой с собственным именем – явление, широко распространенное в Англии.
 Прочитанная несколько раз детективная повесть о  старинном поместье Баскервиль-холле, о мрачном и загадочном дворецком Джоне Берриморе и оптимисте наследнике сэре Генри Баскервиле, составляла, пожалуй, единственное ее впечатление о далекой туманной Англии. Да еще коллекция  английских слов с  расписанной витрины забегаловки, с кричащим названием 5 O,CLOCK, расположившейся на первом этаже здания, где она работала. Кафе предлагало традиционные английские блюда ,,Fish and chips, Cottage pie, Sandwiches,, и в которое  любила бегать на ланч, ну надо же так назвать обед, изящная и красивая секретарь Людочка. Вот все ее представление об Англии.

На город опустилась ночь, предложив взамен краскам дня яркий холодный свет луны. Гасли огни в окнах напротив, люди устраивались на ночлег, а многие уже сладко спали. Свет стал раздражать глаза.  Не хотелось  есть и не хотелось спать. Устроившись на диване и укрывшись стареньким стеганым одеялом, в отдельных местах со сбившейся в комья ватой, она попыталась ни о чем больше не думать. Но картины прошлого тесной стеной обступили ее.

     Каждый ребенок заслуживает счастливое детство, теплый родительский дом и любящих близких людей. Но не у каждого это бывает. И уж совсем мало счастливчиков, кому выпала сиротская доля.
Ее подбросили под дверь детского дома. Коробку из-под обуви, в которой лежала завернутая в розовую пеленку двухнедельная девочка, обнаружила дежурная медсестра. Приехавшие на вызов правоохранительные органы так и не смогли обнаружить в будущем, кто оставил на лестнице чистенького здорового младенца. Подождав определенное время, не объявится ли кукушка-мать, девочке дали фамилию Терехина, а имя присвоили в честь мягкой и пышной, как сдобная булка, поварихи Насти. Она и возилась с младенцем все свое свободное время, даже после смены задерживалась на часок-другой, чтобы убаюкать да перепеленать девочку. И отчество тоже определили Настино - Ивановна, на фантазии времени не было. Так и стояла в ее свидетельстве о рождении выдуманная дата, а в графе родителей вместо фамилий отца и матери – прочерк. А величавое здание бывшей барской усадьбы, претерпевшее с годами массу изменений, стало ее домом.

 В детском доме ее любили. Тихая и спокойная, быстро и легко научившаяся читать и писать, она никому не доставляла хлопот. Но больше всех любви ей доставалось от доброй улыбчивой Насти. И она отвечала ей взаимностью. У Насти всегда были припрятаны для нее в кармане белоснежного халата простенькие кисло-сладкие карамельки, а на предполагаемый день рождения находилась то пара теплых пушистых варежек, то яркий блокнот с металлической застежкой.
Директор детдома тоже была не злой женщиной, строгой, справедливой, но не злой. И Настя не то, чтоб не любила ее, сложно любить человека, чувствуя, что это безответно, скорее не могла простить ей  одной единственной фразы, повторяющейся из месяца в месяц. Директриса подходила к Насте, пристально окидывала ее взглядом, проводила рукой по роскошным густым кудрям и коротко бросала: ,,Срочно подстричь!,, Не одна она ходила с короткой стрижкой, стригли всех детей с целью профилактики педикулеза, а мальчишек даже брили наголо. Мечта о длинных волосах с огромными бантами, которые она видела на голове девочки в цирке, однажды попав туда вместе с другими детдомовскими ребятами, каждый месяц умирала.
 Ко всем остальным воспитателям Настя относилась с равнодушием и некоторой отстраненностью. Ее никогда не наказывали и не били указкой по рукам, как некоторых особо вредных и не послушных мальчишек и девчонок. Детдомовские дети не подарок, некоторых ловили на воровстве, другие врали напропалую и только стоило  показать воспитателю слабину, тут же ему объявлялся бойкот. А уж совсем сердобольных могли  довести и до слез.
 Но невыносимее всего было, когда наступали выходные или каникулы. Многих ребят забирали родственники. Они уходили, крепко держась за руку родного человека, а она смотрела в след им и представляла, как и она когда-то вложит свою ладошку в большую и теплую руку того, кто за ней придет.
 Время шло, а она все провожала взглядом удаляющиеся спины счастливчиков, стоя у окна. А потом тихо рыдала в подушку, оставшись в пустой девчачьей спальне. Если к постоянно протертым колготкам и носкам, к скромному узелку личных вещей, а также постоянно исчезающей расческе можно привыкнуть, то к одиночеству привыкнуть нельзя. Персонал детдома старался обеспечить всем необходимым детей. Обеспечить хоть частичкой счастья он не мог. Какими бы добрыми и заботливыми не были воспитатели и нянечки, заметить родную мать они не могли.
 И когда вернувшиеся с каникул дети хвастались обновками - то связанным бабушкой шарфом, то новыми, с пряжками ботинками и с гордостью рассказывали об огромных слонах в зоопарке и о клоунах в цирке, она мрачнела и еще больше замыкалась в себе.
 
Намного позже, прочитав в ее глазах невыносимую боль и тоску при взгляде на удаляющуюся со своими родными группу детей, все понимающая старая нянечка тихо сказала:,, Не кручинься ты так, нет там счастья, и не было никогда! Не от хорошей жизни они здесь, матери и отцы беспробудные пьяницы, кто наркоман, кто в тюрьме срок отбывает, многие лишены родительских прав. А забирают их патронатные семьи, которые толком и усыновить то не могут, мать-алкоголичка в тюрьме сидит, и прав ее лишить не могут, а вдруг одумается,  на путь истинный встанет! Многие отцы-матери сгинули или скитаются по белу свету и весточки от них нет. Бывает, детишек забирают дальние родственники, получившие  опеку на ребенка, а вместе с ней и его квадратные метры. Редко, когда ребенка возьмет к себе любящая бабушка или близкий родственник. Вот Андрейку только что увела бабушка, его родители малолетки-наркоманы отбывают очередной срок, а она работает в трех местах, чтобы хоть как то продержаться в этой жизни.,,
 Уставшая и от работы, и от прожитых лет нянечка говорила с ней, как со взрослой. В детдоме выживают сильные, потому что жизнь в нем течет, как на сцене театра, с изначально распределенными ролями. Дети умеют лицедействовать: то выбирают роли обиженных и провинившихся, то смирных и бедных овечек, глубоко спрятав злость и агрессию. Инстинкт самосохранения у детдомовских детей заложен с младенчества. Потому и взрослеют рано.

    Единственный шанс, который дается выпускнику детдома – это шанс на чудо. И такое чудо произошло с Настей. Сразу после выхода из детдома, государство предоставило ей однокомнатную квартиру на окраине города. В квартире, давно не видавшей ремонта, все постоянно ломалось и выходило из строя. Но она рада была и такой жилплощади, с неплотными оконными рамами, в которые постоянно залетал веселый ветер и лихо кружил по комнате, с протекающими кранами, а некому было их чинить! Но где она могла остаться одна, и где все принадлежало только ей.
 В первое время она радовалась даже тому, что могла спокойно оставить расческу для волос в ванне и через время обнаружить ее там же, целой и не исчезнувшей. Разве не чудо? Да еще и выплачиваемое пособие, деньги небольшие, но для Насти  столько никогда не державшей в руках, это было целым состоянием.И не беда, что их не на долго хватало, какое-то время они лежали стопочкой в кошельке, даря спокойствие и хрупкую денежную самостоятельность.
 
 Все подарки от государства на этом и заканчивались, и начиналась его погрешность. Проблема состояла в том, что их никто не научил организовывать жизнь, планировать будущее. С основной задачей – накормить и одеть, создать общий режим - детдом справлялся. А вот как жить в новой среде, как общаться с людьми и как реализовывать себя, этому в детдоме не научили.
 
 Рано утром громко и требовательно прозвенел будильник. И когда она его успела завести, так и осталось загадкой. Подниматься не хотелось, голова была тяжелой, а тело – непослушным. Нашарив ногами стоптанные тапочки, она побрела на кухню.
 Из вечернего не съеденного ужина каша окончательно засохла, а салат потемнел и увял. Надо бы выбросить, но нищенская прижимистость, привитая еще в детдоме и ставшая иммунитетом, не позволяла ей вот так взять и запросто сбросить в мусорное ведро то, что вчера на предпоследние деньги она так тщательно выбирала в овощном магазине. Не сейчас, потом, и распахнув холодильник, а ведь знала, что он почти пуст, и, посмотрев на полупустую бутылку кефира, решила, что ограничиться чаем. Поставив чайник на плиту, Настя пошла приводить себя в порядок.
   В ванне из зеркала на нее смотрела бледная, но хорошенькая молодая женщина. Небольшие голубоватые круги под глазами совсем не портили внешний вид, а яркие, хорошо очерченные губы и выразительные живые глаза, очень ей нравились. Правда, лицо сегодня было каким-то застывшим, будто нанесли на него глиняную маску, да и забыли смыть, видимо, сказалась бессонная ночь.
 Она провела расческой по волосам и улыбнулась. Густые рыжие волосы, вызывающие всеобщее восхищение и притягивающие внимание окружающих, были ее гордостью. С золотым отливом, они никого не оставляли равнодушными. Мечта о длинных волосах сбылась – теперь они роскошно ниспадали на плечи, а иногда заплетались в тугую косу. Секретарь Люда часто называла ее восточной женщиной, с душой Египетской жрицы, а миниатюрная бухгалтер Ирочка поддакивала той, что да мол, а во времена Инквизиции женщин с огненными локонами сжигали на кострах, считая их ведьмами. Только импозантный директор видел в ней женщину-мечту Рубенса. Нет, не энергичным мощным телом, обладателем которого она совсем не являлась, а  красивой бронзовой  шевелюрой  заинтересовала бы она великого живописца, поклонника рыжеволосых дам. Может даже стала бы музой творца, если бы посчастливилось родиться в тот далекий период Контрреформации.
Босс, как уважительно обращалась к нему секретарь-Люда, был доморощенным  эстетом, насильно и планомерно приучающим  себя к роскошной жизни, в которую входили и редкие посещения музеев.
 Но больше всего Насте по душе пришлось когда-то данное ей прозвище Дочки Солнца! Так ласково звала ее интеллигентная  старушка, хозяйка верного пса Арчибальда.
   Натуральный от природы цвет обычно сопровождается веснушками.  На молочно-белом, словно фарфоровом  лице Насти даже намека не было на веснушки. Как и не было никогда румянца, да и загорала она с трудом. И то, что люди с медным цветом волос обязательно обладают рыжими ресницами и бровями, к Настеньке никакого отношения не имело. С этим ей повезло, ничего корректировать не приходилось, а также тратиться на тушь и карандаш. Она могла похвастаться темными бровями и ресницами, данными ей от природы. Вот только что в своей внешности она изменила бы, так это нос. Даже маленький рот, с очень заметными закруглениями зубов, не так расстраивал ее,  как орлиный тонкий нос.

  Зачем она так пристально вглядывается в отражение в зеркале? Не все ли равно, какой нос? Если она из-за этого опоздает на работу, получит второе предупреждение.
  Бухгалтер Ирочка, трудившаяся в одном коллективе с Настей, высказывала преданность начальнику и была возведена им в ранг  негласной надзирательницы за работницами. В своем рвении угодить шефу, бухгалтер предложила за три опоздания на работу лишать женщин и так скудной премии. Ирочка была строгой и требовательной, но не злой и вредной. Часто угощала Настю купленными в обед пирожками, а когда в ее большой и дружной семье случались застолья, приносила девушке угощение с праздничного стола. К своей и чужой  работе относилась добросовестно и ответственно, это работа, и ничего личного. И за опозданиями следила строго, хотя в ее служебные полномочия это и не входило.
 
     Трудилась Настя в одной из крупных химчисток города. Ее директор начал свой предпринимательский бизнес с небольшого приемочного пункта, правильно рассчитав, что данный вид услуг станет очень популярным среди населения, ведь все чаще покупатели приобретали дорогостоящую одежду, требующую тщательного ухода. Сегодня, с профессиональной точки зрения, ее начальник был безупречен, являясь владельцем сети химчисток города, оставив в прошлом небольшой приемный пункт, занимающийся стиркой, чисткой одежды и выведением пятен.
  Наскоро собравшись и прихватив письмо со стола, Настя захлопнула входную дверь.
 
  В обеденный перерыв за длинным столом, в небольшом подсобном помещении, гордо именуемом кухней, собрались несколько женщин. Чай, бутерброды, последние новости из домашней и рабочей жизни, все расставлялось, раскладывалось и говорилось одновременно. И в тот момент, когда в чашках заварился чай, а первый бутерброд был поднесен ко рту, Настя положила в центр стола письмо. В комнате мгновенно наступила тишина. Все с удивлением посмотрели на Настю.
- Вчера воткнули в дверь, - тихо произнесла Настя.- Я вышла на звонок, а там никого, и вот это!
- Можно взглянуть? – первой произнесла Ирочка. Настя согласно кивнула головой, сжала в кулачки руки на коленях и застыла с отрешенным лицом. Ей почему-то перестало хватать воздуха в этой маленькой, наполненной людьми и запахами, комнате.
- Читай вслух, - попросила секретарь Люда. - Ох и Настька, темнит что-то, не договаривает! Читай поскорее, жуть, как интересно!
        Ира медленно, иногда прерываясь, чтобы вновь прочитать удивившую ее строку, осилила текст за пять минут и посмотрела на Настю. Сидевшие за столом женщины тоже обратили на нее любопытные взгляды. Остывал в чашках чай, лежали позабытые  бутерброды, в воздухе повисла тайна. И ответить на нее попыталась все та же Ира.
- Не похоже на розыгрыш, и на шутку не похоже, конверт дорогой, печать убедительная, да и написано толково, не придерешься! Настя, а ну в двух словах напомни свою биографию с начала рождения?
- Да какая биография, нашли меня на детдомовском  крыльце, в обувной коробке! А дальше как у многих, ничего примечательного,- произнесла бледная от напряжения и всеобщего внимания Настя. И опять замолчала. И было понятно, что больше ничего нового или вразумительного от нее сейчас не услышишь.
- Вот это дела! Настя наша, оказывается, богатая наследница! – воскликнула Людочка, придя в себя от недавно услышанного.
- Не говори ерунды, - строго произнесла Ирина. Нет здесь никакого упоминания о богатстве. Наследством может быть и кот в мешке, и дом, заложенный за долги. Насмотрелась гламурных журналов, золото и бриллианты одни мерещатся! Я так понимаю, Настя у нас совет спросить хочет, что ей с этим письмом делать и куда бежать. Ведь так, Настя? - И не дожидаясь ответа, обратилась к присутствующим.
- Ну и какие будут идеи?
- А пусть к гадалке пойдет, знаю я одну ясновидящую, все рассказывает о человеке, кто и откуда, что было, и что будет, глазищами своими словно в душу смотрит, - посоветовала с другого конца стола пожилая приемщица заказов Евдокия Марковна. – А вдруг увидит в своих стеклянных шарах и Наськину родню!
- Да шарлатаны все эти ваши гадалки, деньги в складках юбки исчезнут, руками, с нанизанными на пальцах огромными перстнями перед лицом помашут, сказок насочиняют, да и задурят девчонке голову, - воскликнула сидевшая возле Насти новенькая женщина, с недавнего времени работающая в химчистке технологом. – Ей надо разыскать мужчину, милиционера, который в тот день, когда нашли ребенка, выехал на вызов в детдом. Он первый осматривал подкинутую девочку, а вдруг он что-то заприметил необычное, или при ней что-то обнаружил, и что осталось неозвученным?
       Все внимательно посмотрели на новенькую. А та, оправдываясь, произнесла.
- Да лучший друг мужа в розыске работает, наслушалась его рассказов. Как только напьется с Колькой, так и выдает очередной детектив.
 За столом закипело обсуждение - Людмила с Евдокией Марковной настаивали на походе к гадалке, а бухгалтер поддерживала идею новенькой. Ирочка считала, что начать расследование лучше с детдома, поговорить с директором, поварихой Настей. А еще фантастичнее звучало ее предложение каким-то способом попытаться посмотреть папку с личным делом, хранящуюся в кабинете директора. Ну и, конечно,в идеале - разыскать того парня, оформлявшего протокол о живой находке много лет назад.
 С розыском парня вызвалась помочь новенькая. Она пообещала, что постарается узнать у друга семьи, кто выезжал в тот день на вызов в детдом.
 На не проронившую ни звука, но внимательно следящую за разговором Настю, никто не обращал внимания. Все выкрикивали свои  догадки и предположения, предлагали новые идеи. За столом возобновился прерванный обед, в конце которого решено было действовать по трем направлениям: навестить директора детдома, отыскать милиционера и, на всякий случай, посетить гадалку.