Неанд. Певчий Гад. На благотворной почве идиотизма

       На благотворной почве идиотизма

Слушателям, козлам, зрителям нёс Великий многое, очень многое… за это ему платили. Платили чаще и конкретней, чем за тайно писанное и лишь изредка публикуемое, да и то под разными псевдонимами. Платили в пивной главным её содержимым – ПИВОМ. Свежим жигулёвским, хорошим, выпавшим на его век, а потом похужевшим. –
           После «катастрофы»…
Впрочем, реченное вслух собрать для этой книги оказалось куда труднее. Ну, это и понятно. Многие поклонники спились, почили… а писанное удаётся восстановить. Пытаемся, во всяком случае.
 Отдельная рукопись, поименованная громко – «Наблюл» могла бы сложиться в гораздо большем объёме и в более цельном виде… но не сложилась. Разрозненные «наблюдизмы» раскатились по многим бумагам и папкам Великого. Так, разрозненно, и бредут они по этой книге:

«…по стеклу автобуса ползёт мощная оса, поводя возбуждённым жалом.
Щупленькая, прелестная в лёгком летнем платьице с голыми плечиками девочка-подросток со страхом и затаённым восхищением смотрит на хищную осу.
Со¬сед-подросток смотрит на девочку напротив, и возбуждается, поводя своим «жалом» в штанах.  Девочка всё чувствует, всё понимает, но не знает ещё – которого жала ей больше бояться... не знает ещё от кого сильнее боль,  где горше,  где слаще, страшнее, темнее... она ещё просто – глядит…»


***
«Генетики выяснили – каждый двухсотый житель континента так или иначе потомок Чингисхана. Чингиз был не только могучий воин...»

***
«…а что, если обязать олигархов осеменять население в принудительном порядке? Какая была бы Россия! Сильная, хитрая, подлая, богатая...»

***
«…и полупьяная страна…»

***
 «…чахнет дева, огарочком тает…
Олигархов на всех не хватает…»

***
 «Да кто мы такие? Мы уже неинтересны котам, собакам… сорокам даже…»

***
«…шакал! Какой ты мне современник?..»

***

С похмела Великий утешался, бывало… да, конечно, винцом. Винцом, которого часто не было под рукой, как и денежек на него. А задавался вопросиками нешуточными:

«…от какой такой тоски
У мужчин растут соски?
От какой такой печали
Баб целуют мужики?..»

Ну и так далее, в том же духе. Брошенный Тонькой, он всё варьировал больное, и всё задавался, задавался вечными вопросиками на тему «Мужское и Женское»:

«…чёрный Эрот, кто тебя породил? Огнедышащий Хаос?..
Дева, восстань! Свет пролила розоперстая Эос,
К мясу на кухне добавь воду стигийскую – Соус,
Шумных мехов дожидается флейта эолова – Примус,
Хватит любовных утех, стонет пылающий Фаллос!..
Чёрный Эрот, кто в тебе? –  Логос ли?.. Эйдос ли?.. Космос?..»


***
Мысленная эйфория Великого:
:
Один на двух подушках сплю.
Кого хочу, того люблю.
(А три подушечки ложу,
Когда я с душечкой гужу… у-жу-жу-жу-жу…)
Как жук.

***
«А Чижик-пыжик бессмертен? Вечно ли юн, али подвержен старению?» – Задался Великий от понизового недоумения вполне бессмысленным вопросом. И тут же сочинил не вполне бессмысленные стишки про постаревшего Чижика-ходока – старого бабника – как это выяснилось под пером. Оказывается, вечнопьяный Чижик был того… не одним только пьяницей. Увы, лишь отрывочек:

«…кинул палку, кинул две,
Закружилось в голове…»

***
Из цикла «Диалоги»

 « – Убил от полноты жизни...
– Чем?..
– Биотоком…
– Каким таким биотоком?
– Биотоком  любви!..»

***

  « – Скажи, этот дождь слепой?
  – Не знаю… свет в синеве…
  – Скажи, а твой муж тупой?
  – Не знаю… мы с ним в любве…»

***
Саморезюме Великого:

«Вот и вырос. Стал большой и глупый.
Мирно возрос на благотворной почве идиотизма».

***
Жаль, утрачена (сыростью попорчена) рукопись цикла «Песни народностей». Какие-то отрывки про чукчу, мордвина, удмурда пока не представляется возможным привести даже в отрывках. Если восстановим, другое дело. Но вот что удалось прочесть:

«Это было в старом парке.
Ночь туманная была.
Мы коньяк свекольной парки
Нежно пили из горла.
Мы сидели, целовались,
Рисовался наш роман…
И зачем-то рисовались
Два чечена сквозь туман.
И зачем-то из тумана
Вышел месяц, как чечен.
У чечена из кармана
Что-то светится… зачем?
Почему один сгустился,
И сгущается досель?..
Где второй запропастился?
Где скамейка? Где мамзель?
Почему никак не вспомню
И ума не приложу
Как засел в каменоломню,
И сижу, сижу, сижу?..
И сгущается сквозь дымку,
Скалит зубы горячо,
И сидит со мной в обнимку
То ли месяц, то ли чо…»