Три сестры. Гл. 39. Мангал для душителя талантов

                Глава 39

                Мангал для душителя талантов

                Время небес. Инобытие.

                Арап за работой. Конфорка. Жареная цензура.
               
Неожиданно Рокотов заметил вдалеке, на опушке леса, почти у самых деревьев костер. «Неужели и здесь есть туристы?», - сам себе задал вопрос писатель, - «тушенка, песни под гитару, романтика леса, сортир на природе…». Но, подойдя поближе, он разглядел довольно непристойную картину. Костер действительно был. Но пламя горело огнем, отдававшим в синеву.  Видно было, что горели не дрова и не уголь, а какие-то странные конфорки, вмонтированные в землю и пылающие газом. Вокруг конфорок были чугунные основания различной формы: звезды Давида, пятиконечные и многолучевые звезды, какие-то геометрические шестиугольные и двенадцатиугольные геометрические фигуры. Самая большая конфорка с громадной чугунной подошвой была в центре. Неведомая сила приковала взгляд Рокотова к странному основанию и заставила внимательно рассмотреть знаки, изображенные на нем. Это были три диска трех разных размеров, положенные один на другой и разделенные на 12 частей. Рокотов быстро прикинул, что на этих трех дисках насчитывалось 36 секторов. Он заметил астрологические знаки, надписи и цифры на каждом секторе.  Здесь были такие слова как «надежда», «успех», «случайность», «счастье», «судьба» и другие столь же символические значения. Пламя всех конфорок обогревало мангал длиною в человеческий рост, над которым распологался странный металлический вертел в форме креста с деревянной ручкой на конце. К кресту на цепях был прикован толстый, пузатый человек, с обгоревшим до неузноваемости лицом. Он стонал, и растопленный жир с него капал прямо в мангал.  За деревянную ручку гигантского креста-шампура крутил как заведенный, изредка похохатывая, маленький, ростом и видом похожий на обезьяну, человечек, с черными курчавыми волосами, кривым изогнутым к губам носом и широкими бакенбардами, доходящими чуть ли не до подбородка. Стояла вонь тухлых яиц, паленого мяса и спертого воздуха. Рокотов почувствовал, что его сейчас стошнит.
-Да хватит стараться, Сашка! - брезгливо воскликнула Костенеева, - вцепился как клещ в своего собрата по несчастью, сам вон весь в поту, того гляди, от усердия удар хватит.
-Эту сволочь, - не останавливая верчение, ответил чуть задыхаясь маленький обезъяноподобный человек, именуемый Сашкой, - мне доставляет несказанное удовольствие вертеть на шампуре. Ах, как он мной вертел в главном цензурном комитете! Все учил, как жить, что говорить, что сочинять. Дошел до маразма! Ну, зачем ты зарезал мои строчки из «Кавказского пленника»? Ну чем тебе не понравились строчки? «не много радостных ей дней судьба на долю ниспослала…». Я что не властен сказать, я не должен сказать, я не смею сказать «ей дней» в конце стиха?  Ночей, ночей – ради Христа, «ночей судьба на долю ей послала» … То ли дело ночей, ибо днем она с ним не виделась.  И чем же ночь неблагопристойнее дня? Которые из 24 часов именно противны духу нашей цензуры? А сам, жирное пузо, только и мог, Квинтилиана переводить! Латиняка долбанный! Действительный статский советник - душитель талантов! Любимец царя-батюшки!! Вот я из него сало-то и вытоплю, чтобы постненьким представлял власть имущих.! Он продолжал ожесточенно крутить вертел, приговаривая ехидным голосом строчки стихотворенья:

Угрюмый сторож муз, гонитель давний мой,
Сегодня рассуждать задумал я с тобой.(47)

-Брось, Сашка, - снова повторила Костенеева, - успеешь свою работу сделать, теперь времени у тебя достаточно. Иди сюда и познакомься. Вот твой коллега-писатель Алексей Рокотов интересуется «Пиковой дамой».
-Неужели? - живо отскочив от вертела, подбежал к Рокотову Сашка. – Так ты Рокотов писатель? Нерадостное занятие. Да и денег не дает, поверь мне. Всю жизнь перо, бумага и долги…, долги…, долги…. Впрочем, позволь представиться, Александр Пушкин прошу любить и жаловать.

Примечания:

(47) Александр Степанович Бируков (2 (13) июня 1774 — 31 мая (12 июня)1844) — цензор Петербургского цензурного комитета, член Главного цензурного комитета в 1820-х годах. Цензурировал произведения А. С. Пушкина, литературные альманахи («Полярная звезда», «Северные цветы») и др. За свою придирчивость был постоянным объектом эпиграмм и насмешек, его имя часто употребляли как нарицательное для обозначения непреклонного тупого цензора.