Смерть старика

Петр Иванович уже несколько недель не вставал. За окном шумела февральская вьюга. Ветер беспрерывно стучал полуоторвавшимся наличником, словно просился в дом, да в бессильной злобе завывал в печной трубе.

- Ничего. Мне бы только до весны дотянуть. А там солнышко пригреет – и снова оживу, как зеленая травка. Выползу на улицу – и силы прибавится. Надо и в сарайке крышу поправить, и этот проклятый наличник приколотить. А пока силы нет подняться. Ну ничего, не впервой.

Зинаида Андреевна чем-то гремит на кухне. По дому постепенно расходится мясной аромат.

- Петенька, я бульончик куриный сварила. Может, поешь хоть немножко?

- Что-то не хочется. Я лучше потом.

- Ну хоть чашечку выпей, пока он не остыл!

Чтобы не обижать супругу, старик молча соглашается. Протягивает трясущиеся иссохшие руки к чашке с нарисованным на ней Микки Маусом. Ее в прошлом году подарил на день рождения внук Володька. Теплая влага разливается по телу. Выпив бульон, Петр Иванович почувствовал себя чуть лучше.

- Спасибо тебе, Зиночка. Да не плачь ты, дура, - прохрипел он, услышав с кухни женины всхлипывания, - мне б до весны дотянуть. А там заживем. Огород пойдет. Летом внуки приедут. Все будет хорошо. Не реви, кому сказал!

- Да не реву я, просто насморк. Вот носом и шмыгаю, - слукавила Зинаида.

- Ну и хорошо. Я подремлю немножко. Во сне сил прибавляется, - и Петр отвернулся к стенке. Спать, конечно, не хотелось, но этот короткий разговор утомил его. Мысли, воспоминания, эпизоды из прожитого зашевелились в голове.

То вспомнился дед Павел, но не лысый, толстый старик, каким он знал его. А молодой, в военной форме, с фотографии в альбоме. Он сидел, развалившись на стуле, залихватски подкручивая шикарные усы, и поучал его:

- Ты, Петька, главное – дела держись. Будь мастером, тогда и людям в глаза не стыдно будет смотреть. На совесть все делай. Тогда и уважение от людей будет, и на душе спокойно.

Глядь, а это уже и не Павел вовсе, это отец. Молодой, в новенькой военной форме. От него пахнет одеколоном. Он пытается быть веселым, но глаза полны грусти и страха перед неизвестностью.

- Ты, Петр, за меня теперь остаешься. Мать береги, помогай ей. Не огорчай. А мы фрицев побьем. Быстро побьем, и к зиме я вернусь.

Но Петр Иванович знал, что до фронта отец так и не доедет. Их поезд разбомбят, и он останется лежать в безвестной могиле. А война продлится долгие года, которые заберут у него и мать, и сестру. И все равно почему-то верил, что отец обязательно вернется.

Потом старик провалился в черное, тягучее забытье, там не было снов. Была лишь одна мысль – что скоро он их снова всех увидит, родных и близких.

И замелькали перед ним лица. А он, как раньше, за баранкой своего автобуса мчит по улицам родного городка. Они на тротуарах, остановках стоят, празднично одетые, словно на Первомай. Улыбаются ему и приветливо машут. Улицы города полны светом. Трава и зелень на деревьях – яркие до рези в глазах. И на душе у него делается так хорошо, так спокойно. Улыбка замирает у него на губах. От счастья он забывает дышать и уже не слышит, как Зинаида в углу перед иконой читает молитву…


Рецензии