Несколько историй из жизни завода - Кацап

Хоть и говорят, что в начале недели работать тяжело, но Кацап этого не чувствовал. Молодой мастер, пришедший на работу только что с института, сейчас  торчал на планерке, которую в энергомеханическом цехе прозвали "футболом". Как-то несколько раз, пока не подыскали замену Рудину, ушедшему на повышение, он тоже посидел на этих планерках. Удовольствия от этого не испытал. Сначала главный механик начинает разбор полётов: станки не работают, график ремонтов и планово-предупредительных работ не выдерживается. План летит, начальники цеха валят на станочников, станочники валят на механиков, а механики валят на ремонтников. На кого же ещё. А у ремонтников тоже проблемы: то нет подшипника нужного, то металла согласно спецификации не завезли, то ещё какая-то бяка. Но рано или поздно всё замыкается на механическом участке. А как же иначе, ведь все запчасти изготовят и отремонтируют только тут. Заказы сыпятся с разных сторон, только успевай выполнять. Зато  специалисты подобрались тут классные. Чего только Славка Мишин стоит. Токарь - золотые руки, или Валентин Папарин, хоть и любит заложить за воротник, но как говорят из дерьма конфетку сделает. А деды - пенсионеры, знающие практически все болезни станков на заводе. Или вон новенький. Сейчас полощет в ванне с соляркой узел от станка. Смотри, какой сосредоточенный. Правда, никто пупка не надорвёт на работе, да и сам Валентин считал, что работа это место, где ты делаешь вид, что работаешь и попутно ещё можешь халтурку сделать. Главная работа - это дом. Остальное - приложение к дому.
Естественно, каждый мастер стремится снять с себя ответственность за  невыполненное вовремя задание.  Тут всё зависит от опыта отфутболивания. Можно придумать такое, что вроде бы и верно, но снимает с тебя ответственность и перекладывает её на соседа, к примеру, на мастера тельферистов, электрики которого не успели отремонтировать  кран-балку, а без неё - никак. А есть ещё и такой приёмчик: называется забить гвоздик и откусить шляпку - то есть, чтобы нельзя было выдернуть. Это когда вопрос стоит на грани прогрессивки, по  гамлетовски - быть или не быть. Директор катит бочку на производство, производство видит виновного в  ЭМО, а  тут выясняется, что механики отдали  главнейшую деталь, без которой ремонт ну - никак,  в соседний цех, ибо оборудование способное спасти план и прогрессивку - только там. И какую пику потом получают те, которые рассчитывали на такую футбольную комбинацию - одно удовольствие!  Вот, так сидят мастера ЭМО, человек пять - шесть с начальником и до часов 12 перебрасываются своими заботами. Иногда разбавляя всё это анекдотами и последними событиями на заводе. Кацапу  это не нравилось. Ведь это время можно с немалой выгодой использовать для своих дел, ведь близилась свадьба старшего сына, и деньги нужны были позарез.
Валентин в чёрном берете уже с немного лоснящейся тканью, кое-где прожжённой каплями сварки, стал за токарный станок и быстро заканчивал обрабатывать заготовку под жигулёвский распределительный вал. Клиент вчера приходил домой и слёзно просил сделать, тем более что задаток уже дал. Система была отлажена. По своим чертежам Валентин делал заготовку, потом передавал на доводку Мишину, затем нёс её в инструменталку. Там  вал закаляли в печи токами высокой частоты, затем обрабатывали на фрезерном, шлифовали, и  клиент получал тут же, у проходной готовый товар, который не так просто купить в магазине. Все были в небольшой доле, и работа шла быстро. Главное было вынести. Благо вал у "Жигулей" не большой, поэтому завернуть в промасленную ветошь и нести его, как - будто на другое производство не представляло особого труда. Валентин взялся  делать эти валы с такого металла, который практически износа не знал. Поэтому, оценившие это достоинство автолюбители постоянно забрасывали его новыми заказами.
- Славка! Иди дорабатывай, - сказал Валентин крутившемуся возле него токарю, вспомнив, что ему еще надо  занести перемотать свой сгоревший стартёр электрикам: без машины много не сделаешь. Да и к Нюське забежать надо, как - никак обещала новый инструмент. Сейчас набегут цеховики, под производство всё растащат, будешь потом бегать и себе клянчить. - Придёт мастер скажешь, что я у Лукича на обмоточном.   
Оглядев цех, Валентин зашел в кладовку, где сидела Зинка, довольно полная кладовщица, читавшая в это время журнал.
- Ну, что Зинуля там пишут? - спросил он её, ущипнув за бок.
-Ой, Валя! Отстань! - заегозила кладовщица, - пишут красиво, любовь как в сказке.
-А тебе только любовь и подавай!
-А ты как думал? Нам бабам без любви нельзя. Вот вам мужикам без водки жизни нет. А нам без любви.
-А нам и водка любить не мешает, - дай-ка мне мою торбу Зинка.
Та подала ему  матерчатую сумку, которую Валентин принёс ещё в пятницу, и оставил в кладовке. Он  схватил её и вышел из цеха, за ним хлопнула, что есть силы металлическая дверь, на противовесах. В цехе боролись за экономию тепла - несмотря на весну, по утрам было достаточно прохладно.
Лукича на месте не оказалось, как выяснилось, он ушел в котельную. Поэтому Валентин, не привыкший откладывать дела на потом пошёл искать его по заводу. Лукич под шум работающих котлов, сидел за столом, перебирая провода маленького разобранного движка. Это был  среднего роста мужчина, приближавшийся к пенсионному возрасту. Редкие седые волосы  были аккуратно зачесаны под пробор. В кармане всегда болтались очки вместе с  двумя отвертками и электрическим щупом. Спецовку носил чистую, в схемах разбирался, одно слово - интеллигенция ЭМО. Лицо, чуть одутловатое, - Лукич не пил, но почки иногда давали знать. Руки с пальцами, как у пианиста знали своё дело - 25 лет на заводе - дело нешуточное. Была у него одна страсть - любил во время работы порассуждать. Он обсуждал любую проблему, будь то собрание или просто так - разговор в курилке, и везде обо всём, как потом выяснялось, имел свое представление. Любил рано утром перед работой послушать западные радиостанции типа "Голоса Америки".  Вот и сейчас вместе с оператором котельной, баптистом по вере, он обсуждал вечную тему добра и зла. Валентин застал только последний его вывод: - Нет, Василий, Бог то прав был, что дал человеку испытания, как это ты говоришь, но скажи мне тогда на кой ляд такая жизнь нужна, чтобы постоянно чего-то доказывать. Вот там, в Америках живут же люди, не утруждая себя. Твой журнал, кстати, там и печатается. Значит, твои американские братья по вере живут припеваючи, а ты, как ни  говори, мебель купить дочке не можешь. Во всём себе отказываешь.
-Через терпение идёт к нам понимание благости и веры.
-Ну, ну терпи. Но у них там жизнь как в раю, конечно, они терпеть могут, а твои братья и сёстры как? 
-Они довольны своей жизнью, - ответил баптист и, поднявшись, немного прикрутил какой-то вентиль. Было видно, что разговор его не радует.
 -Вот Валя, скажи, хотел бы ты пожить по-человечески без проблем? - сразу включил он в круг обсуждения этого вечного вопроса подошедшего Валентина.   
-А ты знаешь, мне и так нравится. Хотя интересно, как это там люди на Багамах - мамах отдыхают. Поди, наверное, хорошо. И с мебелью, наверное, проблем нет. А я на гарнитур в пятницу послал жену записаться. Не поверите -  пять часов отстояла в очереди, но записалась. Говорят, в конце года сможем купить. 
-А на что стоишь - то?
-Кухню - "Трапезу",  спальню - "Бендерчанку" хочу взять.
 -Дефцит, как говорит Райкин. Сейчас всё дефцитом становится. Вся наша жизнь в дефците, - Лукич легким движением приставил крышку, затем затянул шпильки и, прокрутив вал движка, затем, подняв очки вверх, удовлетворённо сказал, - готово!
-Лукич, посмотри мой стартёр, чего-то барахлит.
-А чего смотреть - у тебя всё вечно горит, мотать надо. Занеси в цех, и пусть мне в тумбочку положат, потом разберу, перемотаю. Валька, ты вот скажи в чём смысл твоей жизни, чего ты хочешь достичь? - не унимался философски настроенный Лукич.
-А чего голову ломать - жратва должна быть, дети должны в люди выйти, машина должна быть на ходу, зарплаты побольше - хотя, сколько ни  заработай всё равно будет мало, - баба моя заберет, чтобы я как мужик мог, и лет через сорок бабу поиметь… - э, да много чего!   
 -Ишь, какой ты ненасытный!
-А чего? - маленькие хитрые глаза Кацапа заиграли искорками, - Бог сказал - живите и размножайтесь! Я вот и хочу пожить, попутно поразмножаясь. 
-Куда ещё дальше, ты вон Нюрку и Ваську, своих, вытяни. Хватит размножаться-то.
-Спокойно Лукич! Всё будет тики - тики. У Васьки свадьба через месяц. Уже подали заявление. Так что готовься. Гулять будем. Ладно, я пошёл, а то сейчас с планерки мастера набегут, - и Валентин быстрым шагом вышел из котельной.
По дороге он повстречал медленно идущего по дороге в трактороремонтный цех начальника производства, старого еврея, как он себя называл, Самуила Кофмана. Валентин поздоровался. Обычно расположенный к беседе Самуил Львович ответил на приветствие, переспросил как дела, и, получив ответ, что всё в порядке, пошёл дальше решать свои насущные проблемы.
-Наверное, втык на планерке получил, - подумал Валентин, - ничего, Самуил мудрый, разберется, - и направился к Нюське на склад.
На складе ещё никого не было. И это объяснялось просто: накладные начальство не подписало, а  так как директора не было, то небольшой хаос в этом деле как всегда был неизбежен. 
-О, Валя! - радостно поприветствовала  вышедшая навстречу кладовщица Кацапа.
-Привет Нюся! Я в тебя влюблюся! - сказал Валентин, игриво поводя плечами.
-Ой, напугал! Ты лучше скажи, новости по заводу слышал?
-Какие?
-Хотели взорвать первый цех!
-Да, ну, - удивился он, - и что?
-А ничего. Прибежал Рудин и проверил цех, а потом завёл людей и заставил работать.
-Это кому-то на гульку надо было идти, вот и придумал, как сорвать смену.
-Ну, да, какая гулька? Кому такое нужно по такому случаю? Скорее всего, это те, которые нас пугают, чтобы мы выезжали отсюда. Вон, как мне рассказывали, пишут в этом Народном фронте: без знания молдавского языка никто с тобой и разговаривать не будет. Хотят независимости, почти как прибалты. А нам, то куда? Сколько мирно жили, да, и хоть нелегко порой, но ведь хорошо живём.
-Живём, кашу жуём! Ты лучше вот что скажи, что у тебя из нового инструмента есть?
Валентин не любил долго мусолить все эти разговоры про национализм, про молдавский язык, про перестройку. Мура -  всё это, - считал он. Деньги делать надо. Дом достроить как можно скорее. Да пожить хорошо пока время есть. Разобравшись с Нюськой, он через столовую пошёл в цех. Ещё не было  одиннадцати часов, но у дверей столовой стояла толпа желающих получить молоко, полагавшееся согласно колдоговора. Женщины, среди которых было несколько мужчин, стояли, а кто и сидел со стеклянными трехлитровыми бутыльками в руках или в сумках.
-А, народ, ждём коровку? - На ходу он поздоровался с несколькими знакомыми, как тут же увидел сварщиков из первого цеха. Он подошёл к ним и спросил:
-Что у вас там стряслось?
Один из "сварных" начал объяснять. Из объяснения Кацап понял две вещи: первое то, что "сварной" квасил всё воскресенье, духан от него шёл серьёзный. Второе - толком и он не знал. Кто-то звонил, кого-то вызывали. Секретарь парткома прибегал…. А, пусть сами разбираются!
Он поспешил назад в цех, так как услышал знакомые голоса мастеров, спускавшихся сверху по лестнице, планерка закончилась. На глаза не стоило попадаться. Да и время - деньги.