Отдых у моря

                В небольшом зале колхозной конторы тесно, душно. Многие пришли сразу с работы, не заходя домой. Потому и запахи от их одежды смешались в общую кучу, создавая «букет» из бензина, навоза, мазута, дешёвого табака и бог его знает из чего ещё. Городской человек может и в обморок бы упал, а здешним, деревенским, хоть бы хны. Сидят, переговариваются, все в ожидании. Директор Василий Петрович постучал по табуретке костылём.
- Тихо, тихо. Дайте сказать. Петровна, открой форточку, дышать нечем. Буду краток. Мишка, толкни Петровну, пущай форточку откроет, она ближе всех. Так вот. Буду краток. На энтот год район дал нам две бесплатные путёвки. Заметьте, бесплатные. Две, Степанида, две. Да тише вы! Так вот, на совете мы решили выделить их свинарнику. Нет, с фермы в прошлый раз ездили. Тихо, тихо. Так вот, распределили путёвки так. Одну Федьке Старобогатому. Тихо! Другую Петьке Виноградову. Всё, стало быть. Какие вопросы?
Зал разом загалдел, задвигался. Кто-то хлопал, кто-то возмущался.
- Почему им? У них прошедшей весной два поросёнка помёрло.
Кто-то орал. - Правильно дали! Правильно! Хорошие ребята, трудолюбивые.
Директор снова постучал по табуретке.
- Так вот. Поясняю. Петровна, чёрт возьми, да открой же ты, наконец, форточку, дышать нечем. Так вот. Мы не сразу так решили. Но, послухайте. Ребята молодые, наши, деревенские, работают хорошо, норму выполняют на 135%. Нет, на 135%. Не балбесы какие. У нас уже сколько в город уехало? Много. Вот. Много. А если энти уедут, кто работать будет, кому охота по колено в навозе стоять среди этой, этой вонище? То-то и оно. Погоди, Кузьма, переделаем. Новый в следующем годе начнём строить. Начнём, начнём. Так вот. Должны мы молодых поддержать, удержать? Должны. Мы решили, что путёвки им. Решили и точка. Всё, конец собранию. Петровна, можешь не открывать форточку. Уже конец. Конец говорю.
И он заковылял, прихрамывая, со сцены. Старый, можно даже сказать старорежимный человек. Всю свою жизнь отдавший труду на земле, честно, с душой. От того и любили его земляки. И, когда при переменах и новых властях его хотели снять, народ встал за него горой и отстояли. Может на таких, беззаветно преданных земле людей, и держится ещё деревня? Да, пожалуй, да.


                Ну, Петька с Федькой рады. Со следующего дня начали готовиться к поездке. Бабушка сшила Федьке новые трусы, синие в белый горошек, из куска, что остался от кофточки. Дед дал наставление, как себя вести в обществе. Но Федька уже всё это слышал, когда они с Петькой собирались поехать в Москву. Тогда эти наставления не помогли. А может Федька тогда плохо слушал или забыл чего? Не знаю, врать не буду. Но! Старших надо слушаться! Даже, если старшему перевалило за 80 и появились первые признаки легкого маразма. Надо поблагодарить дедулю за ценные советы, пожелать ему здоровья и заверить, что всё сделаешь в точности, как он сказал. И дедуле будет приятно, что он ещё нужен на этом свете и все нуждаются в его ценных советах и тебе не в убыток, а только в радость и душевный покой всем родственникам. А за порог вышел - свобода, делай что хочешь… Слышишь, Федька, я тебе это говорю. Чем ты там занимаешься? Но Федька не слышал, в ухо залетела муха, жужжит, не даёт слушать и никак её, заразу, не вытащить. Что ж не слышал, теперь уж, как бог на душу положит.


                Полмесяца прошли в мучительных ожиданиях. Но Земля крутится, время идёт и вот друзья уже в райцентре. Поезд. Москва. Пересадка. Поезд. И…
- Ваши билеты, - строго потребовала проводница. - Проходите! Следующий.
Ребята прошли по вагону в поисках своих мест. Места были в конце вагона, в последнем купе, оба верхние. Быстро раскинули матрасы, простыни и улеглись. Багажа у Федьки почти не было, кроме пакета с запасной рубашкой, зубной… Нет, зубной щётки не было. И что чистить, если у Федьки были вставные… металлические протезы, ювелирно сделанные его дедом Кузьмой, кузнецом. Не перевелись ещё на Руси Левши, не перевелись! И так, ждём.
Первой пришла соседка по боковой полке, маленькая старушка в белом платочке в мелкий, мелкий горошек. Можно даже сказать в точки. Потом показался большой коричневый чемодан с замочком, далее верзила лет 35, второй чемодан. И только потом, потом пряный аромат полудорогих духов и… и… и показалась она. Дама лет… Нет, возраст уточнять не будем. Скажем так, дама от 20 лет. И ей приятно и нам безопасно. От 15? Нет, от пятнадцати дам не бывает. Нет, не бывает, я точно знаю, их по-другому как-то называют. Продолжаю. Дама от 20 лет с волосами…
- Стоп, стоп. Так не пойдёт, что значит с волосами, как-то грубо, не эстетично. Пиши, я продиктую. Вошла дама от 20 лет. Нежную, белоснежную кожу лица с ярко накрашенными полными губами оттеняли смоляные локоны, небрежно лежащие на её высоком лбу. Написал? Вдоль слегка розоватых щёк свисали длинные завитушки, которые покачивались при ходьбе. Тонкие, искусно выщипанные брови и приклеенные длинные ресницы, придавали загадочность её огромным, цвета оливок, глазам, в которых хотелось раствориться или, по крайности, утонуть. Ну, и главное… словом, ты уже понял, так что пиши дальше сам.


                Ну, и главное. Грудь 4-го, нет, всё-таки 5-го размера. Одета она была в… Впрочем, какая разница во что она была одета, Петька с полки всё равно не рассмотрел. Он смотрел на её грудь, разинув рот. Конечно, у них в деревне были бабы с грудями и поболе. Но здесь же и запах совсем другой, и потом, он же в отпуске, расслабленный, вольный казак и всё воспринималось совсем по-другому, легко, свободно и хочется всех любить…
- Ни хрена себе, - подумал, что подумал, а сказал Петька.
- Милок, глаза сотрёшь, - предостерегла старушка Петьку.
- Котик, поставь этот чемодан здесь, я халат достану, - томно сказала красавица и вскользь взглянула на воздыхателя.
Петька облизнул пересохшие губы. Он ждал, когда она начнёт переодеваться, но она вышла в тамбур. Петька разочарованно отвернулся к стенке.
Котик тем временем разложил матрасы по полкам, застелил их хрустящими простынями и стал ждать свою спутницу, выкладывая из пакета на стол скромную провизию. Баночку красной икры, упаковку уже порезанной и аппетитно уложенной сырокопченой колбасы, ну, и так, по мелочам, сыр рокфор, буженинку, оливки, баночку немецкого пива и, кажется, бутылочку текилы для дамы. Петька с Федькой, посмотрев на этот скромный перекус, не сговариваясь, дружно сглотнули слюну. Каждый свою разумеется.
Пришла красавица. Халатик ей был явно маловат, даже слишком. Короткий какой-то, тесноватый, что даже верхняя пуговка постоянно расстегивалась и в образовавшийся вырез была видна… была видна… Нет, сверху Петьке было неудобно смотреть и он стал свешиваться с полки, вытянув шею. Котик к этому времени ушёл в тамбур переодеваться. Было видно… было видно… В этот момент вагон дёрнулся, видимо машинист был низкой квалификации, и Петька рухнул вниз прямо на девицу, уткнувшись мордой в грудь 5-го размера. Пуговички халатика не выдержали наглого удара и отскочили. Господи, спасибо тебе за всё, о чём мечтал Петька все эти долгие полчаса!
Он лежал на красавице сверху в раскоряку с мордой в грудях, левой рукой обнимая её мягкие бёдра, а правой… А правой он успел при падении ухватить упаковку тонко нарезанной сырокопченой колбасы. Он не дышал, он блаженствовал. Тут вошёл Котик.
Немая сцена. Котик, как рассвирепевший бизон, тяжело задышал и стал бить копытом землю.
- Стоп, стоп. Эка тебя понесло, писака. Он просто часто задышал и бросился вперёд с поднятым кулаком.
- Спасибо за подсказку, но здесь нет экспрессии, накала страстей.
- А зачем спасать девицу? Она лежит себе спокойненько и как бы не возражает.
- Но ведь чудовище всегда спасает красавицу, я сам читал, в сказке, давно.
- Нет, чудовище лежит на верхней полке.
- Ну, хорошо я продолжу. Итак, Котик бросился вперёд с поднятым кулаком. Федька, вот чудовище, перехватил кулак и спокойно сказал Котику, - не надо, не надо. Широко улыбнулся и два раза клацнул металлическими зубами. Костик сразу с этим согласился и подуспокоился.
Петька тоже стал приходить в себя, зашевелился и начал медленно слезать, совершенно случайно хватаясь за грудь красавицы, чтобы не упасть. Слезать, конечно, не хотелось, но так джентльмены в приличном обществе себя не ведут.
- Это машинист виноват, дёрнул вагон, я и… упал. Приношу свои извинения, - с сожалением, что не удалось полежать подольше, сказал Петька и полез обратно на смотровую вышку, прошу прошения, полку, крепко держа в руках упаковку тонко нарезанной сырокопченой колбасы.


                Маленькое недоразумение было исчерпано. Полежали, помолчали. Потом Петька тихонько развернул упаковку с колбасой и дал Федьке один кусочек. А зачем больше? Он не пострадал. Кусочек был настолько тонкий, что сквозь него можно было прочитать «Правила поведения пассажиров на железнодорожном транспорте». Федька даже не почувствовал, как его проглотил. А какой запах, какой запах! Да нет, не духов, а колбасы. Котик сразу жадно осмотрел столик. Колбасы не было! Начал громко сопеть и даже вспотел. Но красивая спутница с ним о чём-то пошепталась и простила его. Кого? Ну, конечно, Котика, а кого же ещё, не Петьку же. Этот гад не мог полежать на ней подольше. Нет, этого она простить не могла.


                - Ребятки, идите, отобедайте со мной, что бог послал, - обратилась старушка к друзьям.
Бог послал ей несколько варёных яиц, картошечку в мундире, ну там огурчики, помидорчики. Вот и всё. Не густо. За соседним столиком, у риэлтора Котика, было много, много пощедрее. Вроде как бы должно быть по заслугам. А тут трудишься, трудишься всю жизнь и ничего. А молодым всего много и сразу. За что? Несправедливо. Менять надо эту политику, менять. Эй, там, наверху, слышишь меня? Прости, Господи, что лезу не в свои дела. Ну, так вот. О чём это я? Ах, да.
- Сытые мы, сытые, - неуверенно ответили друзья.
- Да я что. Не привыкла одна кушать. Тогда и желания нет, - схитрила старушка.
- Ну, ежели так. По этой причине, за компанию, - быстро согласились ребятки.
Свою-то еду, что приготовила бабушка Федьки на весь долгий путь, они сожрали ещё до Москвы. Оно и понятно, организм молодой, да и уж очень вкусно бабушка готовит, не оторваться. Ну, давайте, молодцы, побыстрее слезайте, а то слюной захлебнётесь. Не хватало ещё на стол Котика с красавицей накапать. Это уже будет не прилично, совсем не прилично. Друзья мигом слетели с полок, подсели к старушке и, можно сказать, за один присест съели её скромную трапезу. Федька покосился на соседний столик и икнул. Даа… мало бог послал жратвы этой милой, доброй, сердечной бабушке. Мало, совсем мало. За соседний столик их не приглашали.
Опомнились, - ничего, что мы это, ну, съели всё?
- Ничего, ничего. На здоровье, - махнула рукой бабушка, - я больше чаёк люблю.


                Пассажиры в вагоне тоже отобедали и началось паломничество в туалеты. Федьку это стало понемногу раздражать. Дверь рядом с последним боковым сидением всё шварк, да шварк и по боку Федьке хрясь, хрясь.
Федька не выдержал. Зря эта худенькая, длинноногая девчушка 18 лет в огромных очках, топлессе, шортиках, с зубной щёткой и пастой в руках, прижатых к груди, пошла в эту сторону, в этот туалет. Ох, зря! Федька широко улыбнулся и клацнул металлическими зубами. Девчушка вскрикнула, глаза от ужаса стали больше очков, уронила зубную пасту с щёткой и рванула обратно. А тут на подходе другой клиент. Тоже молодой, но без очков, лет 25. Вальяжный, хорошо упитанный, с животиком 3-х месячной беременности. С полотенцем на плече. Федька улыбнулся пошире и уже два раза клацнул зубами. Клиент от неожиданности присел, потом ловко развернулся и на полусогнутых ногах рванул в другой туалет и потребовал, чтобы его пропустили без очереди, что ему надо, очень надо. Очередь хотела было воспрепятствовать, но… запах, запах был просто невыносим. Петьке с Федькой-то ничего, им и самим не раз приходилось обсер…, то есть в том смысле, что работали они в свинарнике и к запахам были привычны, к любым. Федька удовлетворённо ухмыльнулся.


                По вагону пронёсся слух о странном пассажире. Стали гадать кто он, но пойти посмотреть не решались. Только проводница, по долгу службы, пошла выяснять причину слухов. Федька и ей тоже улыбнулся, от всего сердца, широко. Она отшатнулась и бледная пошла обратно на ватных ногах, сообщая пассажирам, что дальний туалет закрыт по техническим причинам до станции… станции… Она посмотрела, где выходит странный пассажир, и сообщила возмущённым страждущим станцию. И что кто-то читал толстый журнал в глянцевой обложке и бросил в унитаз, и он засорился. Кто-кто засорился? Унитаз, естественно, не журнал же. Спокойно, спокойно, у нас есть другой туалет и, если установить очерёдность, то все успеют, но по разу, на большее не рассчитывайте, терпите. Только не надо читать журналы в туалете, особенно в глянцевых обложках, они плохо растворяются в воде.


                И всё же, кто же там, в конце вагона? Было интересно, но как-то все побаивались подойти посмотреть. Все, кроме детей. Петька с Федькой уже забрались на свои полки, никто не шастал, было тихо и умиротворённо. Думали о море, чайках, женщ… Но тут Федька почувствовал взгляд. В проходе стояла девочка лет трёх в зелёненьком платьице и огромными, в пол лица голубыми глазами и пристально смотрела на Федьку, не мигая. Федька улыбнулся. Она не пошевелилась. Федька улыбнулся ещё раз и клацнул зубами. Девочка не пошевелилась, а потом молча развернулась и убежала.
- Мама, мама! - раздался её звонкий, громкий голосок. - Там крокодил.
- Ну, что ты такое говоришь, здесь не может быть крокодилов, - успокоила её мама.
- Нет, есть! Ты сама мне рассказывала. «И зубастый крокодил чуть меня не проглотил». А там зубастый, зубастый крокодил, - было уверенно маленькое милое создание.
- Вечно ты что-нибудь выдумаешь, - неуверенно ответила мама.
Девочка снова пошла посмотреть на крокодила. К ней присоединился мальчик лет пяти с чёрненькими волосами и такими же глазами, он ещё не выговаривал букву «р». Мальчик шёл, втянув шею, за девочкой и подталкивал её вперёд. Подошли. Федька улыбнулся и снова клацнул. Ну, в самом деле, сколько можно? Пацан сразу скрылся, а девочка снова молча смотрела на Федьку своими огромными глазищами, как будто пытаясь удостовериться, крокодил он всё-таки или нет. Она настолько была мила и красива, как ангел, что даже Федькино сердце наполнилось нежностью. Если бы только кто-то посмел её обидеть, он бы загрыз его, зубами. Он хотел подарить ей конфетку, но кроме обёртки от колбасы Котика, у него ничего не было. Он ей улыбнулся, не раскрывая рта, и помахал рукой. Ангел упорхнул в счастье, что крокодила в вагоне нет.


                А мальчишка, вытаращив глаза, убеждал всех, что там инопланетянин. На башке антенны, из ушей валит дым, а во рту из очень прочного металла камнедробилка. Он точно знает, он такого же в мультике видел. Один в один. Собравшиеся пассажиры и верили, и не верили, но посмотреть остерегались. Как говорится «бережёного и бог бережёт». Кто его знает, кто у нас на планете «по-тихому» шастает. По РЕН ТВ послушаешь, так волос дыбом. Уж больно убедительно малец рассказывает. Даа… быть пацану писакой-фантазёром, то бишь фантастом или футурологом.
Ну, да ладно, лучше о приятном. Федька в тишине прикорнул, а Петька не спит. Всё прокручивает в голове маленькое недоразумение. Ворочается. Матрас старый, тонкий. Да, это тебе не на грудях красавицы лежать. У них в свинарнике тоже есть бабы с грудями будь здоров. Но там-то без спросу не полежишь, бабы ядрёные, кулачища как гири, в морду даст, так ого-го. Нет, Петька служебных романов на работе не заводил, профессиональная этика не позволяла. И потом запах, какой у неё запах и какой… Запах, что это за запах? Петька нюхнул слева от подушки и достал пластиковую тарелочку из-под сыро-копчённой колбасы Котика. Ах, вот оно что, сразу догадался Петька, вот что уснуть не даёт и он засунул тарелочку под матрас.
Снова вспомнил о грудях красавицы. Да, удачно для Петьки началось путешествие. Удачно. Он закрыл глаза, перевернулся на живот, уткнулся мордой в подушку и уснул. Ему снилось, что он лежит лицом на нежных, мягких грудях красавицы, потом вместо грудей оказалась тонко нарезанная сырокопченая колбаса в тарелочке, потом снова грудь, потом снова колбаса, но уже на грудях. Да что же это такое? Петька проснулся, вытащил тарелку из-под матраса и, не глядя, с силой отшвырнул её в сторону. Взбил подушку и успокоился.
Котику в это время тоже снилась сырокопченая колбаса, но на большом подносе и толсто нарезанная. Он вздыхал, ворочался и стонал, когда поднос вдруг исчезал. Вот видите, два совершенно чужих человека, а сон один. Что неопровержимо доказывает наличие телепатических свойств у каждого человека.


                Ночь прошла спокойно, без недоразумений. И откуда им взяться, если Петька с Федькой спали, как и другие пассажиры под мерный стук колёс и убаюкивающее покачивание вагона. Ну, единственно вздрагивал чернявенький маленький фантазёр, ему снились коварные инопланетяне, сосущие из него кровь и он спасался от них под одеялом, натягивая его вновь и вновь на голову, пока его ноги не стали совсем голыми. Ну, уж их-то инопланетяне жрать не стали бы, они были худые и бледные. Я бы даже сказал, неаппетитные.
Утро. Умылись в свободном туалете. Присели к старушке чайку попить, исключительно за компанию. Еды не было, её молодцы накануне сожрали. Надо было что-то делать. Тем более Котик стал доставать из чемодана вкуснейшую… Нет, описывать не буду, а то захлебнусь слюной, кто тогда расскажет вам, как провели свой отпуск у моря Петька с Федькой?
Итак, надо было что-то делать. А тут как раз и большая станция. Друзья выскочили на платформу и окинули её взглядом. Ага, у павильона стояли три мужика и пили пиво. По их довольным, красным мордам было видно, что они в пиво чего-то добавляли. Они негромко разговаривали, неторопливо чистя воблу.
- Здорово, мужики, - ласково обратился Федька.
- И тебе не хворать, - ответили мужики, недовольные, что им прервали светскую беседу.
- А чё в такую рань? - наивно поинтересовался Федька.
- А тебе чего? - напряглись мужики.
- Да, нет, нет. Это я так. Для разговору, - успокоил их Федька.
- Для какого разговору? - поинтересовались мужики.
- Вот, к примеру, может человек зубами перекусить пятирублёвую монету? - невинно начал издалека Федька.
- Да ты чё, сбрендил? Зубы-то костяные, а монета из металла. Что крепче? Вот то-то и оно. Конечно не может, - ответил щербатый и, показав на повреждённый зуб, добавил, - всего лишь пробку хотел с пива снять. Вишь, что стало? А ты монету. Нет, конечно.
- А я могу, - коротко ответил Федька.
- Только на спор, с каждого по, по … 100 рублей, - добавил хитрец.
- Да хоть по тыще. А с тебя чего? - заинтересовались мужики.
- А с меня пятьсот, - ответил Федька и показал ненастоящую купюру, купленную в киоске на вокзале в Москве, как сувенир.
Мужики переглянулись. Фарт, фарт, определённо фарт идёт.
- По рукам! - Петька разбил.
Взяли пятирублёвую монету у знакомой буфетчицы. Федька сунул её в рот. Хрясь и выплюнул …две половинки на стол.
- Не может быть! - воскликнул щербатый. - Здесь какой-то фокус.
Принесли вторую монету. Щербатый держал её в руках. Федька хрясь. Щербатый ошалело смотрел на …половинку монеты в своих руках, потом попытался заглянуть Федьке в рот.
- Ваша карта бита, - подал голос Петька.
- Поготь, поготь, паря, - начали возражать мужики.
- Деньги на стол! - рявкнул Федька и, оскалившись, два раза клацнул зубами.
Мужики сразу согласились, протрезвели, погрустнели.
- Извините, мужики. Ничего личного, только бизнес, - уже мягче добавил Федька и ушёл, не прощаясь.
Эх, мужики, мужики. Вам сколько раз родители говорили - «Не играй в азартные игры, не играй!». Старших надо слушаться. Мудрость-то она годам к 70 приходит. Вам-то до неё ещё ого-го. Эх, сгубила вас жадность. Но надо понимать и молодцам надо на что-то пожрать купить. Поделились деньгами и хорошо! Это по-христиански. И вам воздастся, попозже.


                Друзья тут же купили снеди, а бабушке мягкие вкусные пряники, к чаю, пускай побалуется старый человек, ей-то многого и не надо. Отдельно для милого голубоглазого ангела Федька купил «Баунти». Ангелы страсть, как любят «Баунти», райское наслаждение и тонкий, тончайший слой нежного шоколада. Ведь ангелы живут в раю и всё райское им очень, очень нравится. Ангелочек после съеденной шоколадки уже полностью была уверена, что Федька не крокодил, она просто ошиблась. Так бывает в этом возрасте.
Ехать стало веселее. А тут ещё красавица проснулась. Пошла умываться. Вернулась. Свежая, выспавшаяся. Мокрые завитушки прилипли ко лбу, глаза ясные, сверкающие. С правого локона упала капля на грудь и покатилась жемчужинкой под халат. Верхних пуговиц из-за небольшого вчерашнего недоразумения не было. Она пришпилила полы халата булавками, но их было мало, очень мало. Петька, Петька, я к тебе обращаюсь. Рот-то закрой, неприлично как-то, ты же в обществе. У Петьки дёрнулся кадык и он восхищённо громко подумал, - вот это да! Ему точно всё сильнее и сильнее не нравился Котик. Даже больше, он начинал его ненавидеть.
- Тьфу! Бесстыжая, - тихо сказала старушка, глядя в окно.
Вот видите, на одно событие два абсолютно противоположных мнения. От восторженного, до полного неприятия. Может тем и интересна жизнь, что мы все разные и всё о чём-то спорим?


                Да, кстати, в соседнем купе, на боковинку, ночью подсела девушка лет 20. Белокурая, синеглазая, с длинными ресницами и загорелая. Ну, что ещё? Средней упитанности и стройными ножками. Одета в голубой сарафанчик. От неё веяло свежестью и здоровьем. Она еще не знала, что в соседнем купе едут инопланетяне, её никто не предупредил, поэтому с интересом поглядывала в их сторону. Ей просто приглянулся Петька, то есть Пётр. Петька уловил этот заинтересованный взгляд, и она ему сразу приглянулась.
- Нет, а что, красавицу я потерял, - рассуждал Петька, лёжа на полке, - а эта дивчина ничего, очень даже ничего.
Он изловчился и посмотрел в соседнее купе на девушку. Она улыбнулась ему той скромной, но загадочной и манящей улыбкой, от которой мужики сходят с ума и готовы на любые подвиги и даже на глупости. Сердце у Петьки заколотилось сильней. Он снова лёг на полку. Да, это большая разница, когда неразделённая любовь, Петька глянул вниз на красавицу и Котика, и когда тебя любят. Нет, когда друг друга любят. Это совсем другое дело, совсем. Красавица уже не вызывала у него столь ярких чувств и желаний, но разве, что грудь, но и то чуть-чуть. Петька ещё раз изловчился, синеглазая снова улыбнулась ему. Петька радостно оскалился. Всё! Он теперь окончательно и безвозвратно запутался в любовных сетях. Хватило нескольких взглядов, как стрела любви пронзила его сердце. Кстати, никто не видел здесь маленького такого с луком и стрелами? Никто? Я думаю, без него не обошлось. Петька снова глянул вниз на красавицу. Ну что, груди вроде как малость пообвисшие. Нет, дивчина получше будет. А Котик? Котик как котик, сидит и лососину жрёт. Неприязни к нему у Петьки больше не было.


                Едем дальше. Петька в новых мечтах. А тут остановка.
- Пойду семачек куплю, - сказал Федька и спрыгнул с полки.
Петька не пошёл, ему теперь не до «семачек». Федька выбрал у кого семечки покрупнее и начался торг. Деревенские-то прижимистые, не потому, что жадные, а потому, что каждая копейка горбом достаётся. Это тебе не инспектор ГАИ, взял полосатую палку, взмахнул и потекли денежки ручейком, а то и рекой. Только успевай мешки подставлять. Как в сказке.
Идёт, значит, торг. Грудастая молодуха не уступает. Да что ж это такое? Куда не глянешь, одни грудастые. Эх, русские бабы! Всю Европу можем выкормить. А то там одна баба вышла песни петь, а сама с бородой, груди как абрикоски, нет, как вишенки, маленькие вишенки. Что поёт непонятно, но почему с бородой? У нас в России всякие бывают и косые и хромые и припадочные, но чтобы с бородой… Нет, таких я не припомню. И в передаче «Очевидное невероятное» ничего о ней не сообщалось. Что-то я пропустил этот уникальный случай. Интересно, что учёные на этот счёт думают? И думают ли они? Надо поинтересоваться.
- Ой, ой, ваш поезд поехав, - воскликнула торговка.
- Десять! - упорствовал Федька.
- Не, пятнадцать, - не уступала торговка.
Торговаться было уже некогда и Федька выложил последний козырь. Догадываетесь? Он широко оскалился и клацнул зубами. Торговка сразу согласилась на его цену. Потом ещё долго крестилась «Господи, помоги! Господи, помилуй!». Забрала трясущимися руками оставшиеся семечки и вприпрыжку, переходящую в аллюр, рванула домой. Сегодня она больше не торговала и назавтра, и через день, и только потом, потом она возобновила свой бизнес. Но в цене больше не упорствовала и старалась прежде заглянуть любителю семечек в рот.


                А что же Федька? Он рванул догонять поезд. А Петька? Поезд дёрнулся и натужно покатил на юг, стуча колёсами на стыках. Друга рядом не было. Петька вскочил и ударился головой о верхную полку и его сразу осенило, - отстал! Он рванул в тамбур. Там стояла проводница в дверном проёме с жёлтым флажком. Слава богу, что это был последний вагон и последняя проводница. Не в том смысле, что последняя, а в том, что… Впрочем потом, потом, надо выручать Федьку. Проводница, как бы не видела его. Петька выглянул и увидел друга, тот уже догонял поезд.
- Так вот же он! - обрадовался Петька, - вот он!
Было видно, как тяжело Федьке. Он с трудом дышал, глаза налились кровью, в открытом рту зловеще поблескивали зубы. Проводница поёжилась и старалась не смотреть в его сторону, ей нужно было достоять вахту до конца. Федька прибавил ходу, но и машинист добавил. Началось соревнование - кто кого. Дура-проводница продолжала держать жёлтый флажок, давая сигнал машинисту, что, мол, у нас всё в порядке, в порядке, стоп-кран не срывала. Было похоже, что ей очень хотелось, чтобы пассажир отстал от поезда. Видя, что Федька начинает сдавать, Петька оттолкнул проводницу и протянул другу …ногу. А вы, что подумали? Руку? Если бы он протянул руку, то чем бы он держался за поручни? Чем? Нет, ногу. Это самое верное решение в данной ситуации. Я на этом настаиваю. А так Петька протянул бы руку, Федька бы за неё ухватился, дёрнул бы и вырвал бы друга из вагона. И тогда бы они оба отстали, на радость проводнице. Федька ухватился за ногу друга, бежать стало много, много легче. Он бы мог уже и заскочить в вагон, но машинист не сдавался. Он добавил ходу. Петька напрягся, из последних сил держась за поручни. Положение было критическое. Всё, всё кончено! Но тут чьи-то крепкие руки обхватили Петьку под мышки и вместе с Федькой втащили в тамбур. Это был …Котик. Он стоял в тамбуре и покуривал «Мальборо». Сначала он равнодушно наблюдал за перипетиями происходящего. Но когда увидел, что Петька слабнет и вот-вот вылетит наружу, а проводница, ох уж эта проводница, змея подколодная, подталкивала Петьку на выход, что-то щёлкнуло в голове Котика и он, оттолкнув проводницу, совершил свой первый героический поступок в жизни. Уронив, правда, при этом горящий окурок проводнице за шиворот. Но кто думает о таких пустяках, когда совершаешь, можно сказать, подвиг. Ну, разве что проводница возражала и нехорошо подумала обо всех


                Вернулись в купе. Друзья уже сидели внизу, рядом с Котиком, горячо обсуждали произошедшее. Федька достал из кармана «семачки». Котик угостил их баночным немецким пивом. Вроде не плохой этот парень, Котик, Костя, Константин. Встречаются же не плохие ребята и среди риэлторов. Редко, очень редко, но встречаются. Видать он из бывших деревенских. Да только подиспортила его городская среда. В знак благодарности Федька откусил им заклинившейся замочек на чемодане. Костя этому обрадовался, а красавица прикрыла грудь платочком и мысленно горячо поблагодарила бога, что не Федька упал ей на грудь. Он же мог откусить ей грудь! Представляете? Кошмар! Костя потом совершит второй героический поступок. Он поможет старушке вынести вещи из вагона. Третий проступок, простите, поступок он совершит уже дома, в Москве. Он уступит место в метро пожилому человеку. Представляете!? Всё-таки у него что-то в голове заклинило, там, в тамбуре.


                Вот так, без особых происшествий, но с маленькими недоразумениями и недопониманиями, под уютное покачивание вагона, наши герои двигались всё дальше и дальше на юг. Федька больше не хотел выходить на остановках, видимо устал что-то от этой суеты, беготни. А Петька вышел. Дивчина из соседнего купе вышла купить мороженное. Ну, а Петька просто так, вроде как бы поразмять ноги.
Вся платформа была уставлена трёхлитровыми банками с мёдом. Петька, так, чисто из интересу, поинтересовался, сколько стоит, попробовал мёд. Так он же не настоящий! Петька легко определял качество мёда, ел его с детства. У него дядька из соседней деревни держит пасеку и Петька часто у него гостил, помогая.
- Ты иди отсюда, парень, иди. Не покупаешь, так иди. Не мешай другим покупать, - угрожающе потребовали торговцы мёдом.
- Не настоящий мёд, я точно знаю, не настоящий! - громко возразил Петька.
Кто покупал мёд недалеко и слышал Петьку, засомневались и отложили покупку. Подскочило несколько парней с большими претензиями к пассажиру. Началось небольшое недопонимание и недоразумение. Ну, что Петька? Ему эти махания кулаками, как забава. В деревне так и говорят, забавляются молодцы. Не со зла, конечно, а так для забавы. Как в старину. Побьют друг другу морды, потом побратаются. Так что Петька был здесь, как рыба в воде. Хрясь одного и с ног долой, хрясь другого и он уже лежит. Хорошо, что его дивчина из соседнего купе утащила. А так бы он им!
- А мёд-то не настоящий, не настоящий! - ещё раз крикнул Петька в открытую дверь из тамбура.


                Но рукав они ему всё-таки порвали. И вот сидит Петька уже в соседнем купе, возбуждённый после забавы, ну и, естественно, от близости синеглазой дивчины и уже лижут мороженное одно на двоих. А соседи по купе позабрались на верхние полки, наблюдают. Не знает она, дурёха, что её мороженное инопланетянин лижет, не знает, думают они. А когда мороженное закончится? Что дальше? Страшно даже подумать! А они о чём-то тихонько переговариваются. Даже я не слышу о чём. И она зашивает ему порванный рукав тонкими нитками. Тонкими, но крепкими, нитками любви. Эх, пропал ты, паря. Конец твоей холостяцкой, вольной жизни.
Вот так иная затуманит глаза, окрутит, опоит приворотным зельем. И уж стоишь в растерянности, глупо улыбаясь, и слушаешь марш Мендельсона и колечко тебе уже одели. Чуток попозже, хрясь по голове сковородкой, - «почему дома не ночевал, где зарплата?» И дети орут: тому компьютер, другому мобильник. А ещё же есть внебрачные дети, о которых пока никто не знает. Даа… Вот такая эта штука, жизнь и назад не повернуть.
Но у Петьки с Варей, её Варварой зовут, всё будет иначе. Всё по любви и согласию. Я-то знаю, крепко она его к себе пришила, ох крепко. Приятно наблюдать за ними. Любовные взгляды, нежные, как бы случайные, касания рук, улыбки и счастливый беспричинный смех и…. Не буду дальше продолжать. Скажу прямо. Свезло Петьке, ох свезло! Они вновь встретятся через полгода, чтобы уже не расставаться никогда. А пока надо расставаться нам. Подъезжаем, однако.


                Да, совсем забыл. Месяца через три по каналу РЕН ТВ в передаче «Инопланетные цивилизации» сообщили, что в поезд «Москва-Юг», приняв облик людей, пробрались четыре инопланетянина. Взяли в заложницы невинную молодую красивую девушку и по очереди из груди сосали кровь с молоком. Главной в этой банде была маленькая старушка, на самом деле, принявший её облик кровожадный пентариокоп класса хвостастых, подкласса ластоногих. Питались они, помимо крови с молоком, консервами вместе с металлическими банками, не жуя их. Что было в консервах, установить не удалось, они их все сожрали. Могли бегать со скоростью 100 км/час, легко догоняя поезд. Одним ударом могли свалить сразу несколько землян. Среди них был и не опознанный и не изученный наукой, пока, инопланетянин с пастью, как у крокодила и металлическими зубами, легко перекусывающими любые человеческие кости и даже рельсы.
- Это ты, батенька, загнул.
- Да?
- Да, да.
- Ну, хорошо, и даже арматуру 22 диаметра класса А3. Всему этому есть множество доказательств и свидетелей. Наши учёные, футурологи, все сплошь академики этих же наук, провели уже ряд исследований и опрос свидетелей. Все подтвердили, что это инопланетяне. Особенно убедителен был четырёхлетний мальчик, который в мельчайших подробностях описал не только их внешний вид, но и поведенческие функции. У детей в таком возрасте очень цепкая память и они не лгут. Мы повторно проверили показания мальчика на детекторе лжи. Всё сказанное подтвердилось. И с этим трудно не согласиться, так как подобные случаи уже были в других странах. Наши учёные-футурологи уже определили, с какой планеты прилетели трое инопланетян. Это планета «Дурдам» созвездия Гончих псов, если смотреть налево правым глазом через последнее кольцо Сатурна в направлении Альфа-Центавры. Откуда прилетел четвёртый крокодилоподобный инопланетянин, установить пока не удалось. Пока. Но наши учёные разгадают и эту загадку. В этом мы не сомневаемся.
Пока наши правоохранительные органы расследуют по холодным следам, по горячим не успели (уже остыли), преступную цепочку событий, где, когда, у кого и по какой цене приобрели инопланетяне билеты, нет ли коррупционной составляющей. А также, как они сумели пройти в вагон, не вызвав подозрений у обслуживающего персонала. Также объявлена в розыск невинная красавица с грудями 5-го размера, которую инопланетяне унесли с собой. Крохотную девочку храбрым пассажирам удалось отстоять, в последний момент, вырвав её из пасти крокодилоподобного существа. Предупреждаем граждан, будьте бдительны и осторожны! Особенно это касается красивых девушек с грудями 5-го и выше размеров. Не позволяйте незнакомым мужчинам прикладываться к вашим грудям. Только хорошо проверенным. С незнакомого сначала паспорт, потом медсправку, что болен. Если здоров, уже подозрительно. Потом ЗАГС, марш Мендельсона, а уж только потом можете разрешить ему приложиться к вашей груди и попробовать молочка, заметьте, не попить, а то другим не хватит. А если почувствовали, что он из вас пьёт кровь, что никаких сил не хватает терпеть, тогда смело и не раздумывая сразу сковородой по башке. Самое верное средство превратить инопланетянина в человека. Самое верное. По отзывам наших телезрителей. А мы им верим. Мы верим в наш народ.
А, ну вот и поезд прибыл на станцию, где Петька с Федькой вышли. Так без происшествий, но с приятными воспоминаниями и надеждами для Петьки, закончилась первая часть отпуска, железнодорожная.


                Друзья сели в автобус и поехали в пансионат. Оформились в номер. На завтрак опоздали. Так что сразу к морю, к морю. Эх, красота!
Петька с Федькой быстро сняли портки, рубахи, часы. Нет, часов у них не было. И … с разбегу сиганули в море. Так сказать, в морскую пучину. Минуты через две вынырнули ошалело и закашлялись.
- А вода-то солёная, - удивлённо сказал Федька, выплёвывая из себя её остатки.
- Да уж, солёная, - согласился Петька. - И главное, никто не сказал.
У себя в деревне, на озере, они любили хватить литр, другой, водички в себя. Правда, встречался гусиный помёт, но она же была без соли, совсем без соли. А здесь? И главное, никто не предупредил. Вода у берега была мутная, но тёплая. Солнце начало пригревать голову. На небе ни облачка. Оно было не точно синее, а как бы немножко выгоревшее что ли. И только там, у горизонта, вдали, видны были белоснежные облака причудливой формы, как бы поднимающиеся из моря. Красота! Это был отдых, настоящий отдых. Не надо было вставать в рань и идти на работу в свинарник, к постоянно голодным, орущим боровам. Даа… Живут же люди!
- Давай поплывём за буйки, - предложил Петька.
- Не, мы же это, не спросили про акул, - заосторожничал Федька.
- Да нет тут никого, - неуверенно ответил Петька. - Ладно, давай здесь.
И они радостно рванулись играть в догонялки, то ныряя, то плывя на спине, то на боку, брызгаясь и хохоча. Среди детей, баб и морщинистых пузатых и худых пенсионеров. И сами были похожи на больших детей. В какой-то момент Федька нырнул, не рассчитал и башкой влез между толстых бесформенных ног и …застрял. Вернее, ноги зажали его голову.


                Ноги принадлежали даме 40 лет, стоящей по грудь в воде в белой шляпе с широкими полями. Она принимала морские и солнечные ванны. Дама ахнула, схватилась за грудь и истошно завопила.
- Фима! Фима! Меня кто-то за ноги кусает. Я его держу. Скорее! А то уплывёт.
Её рука, конечно, не могла охватить всю грудь и даже половину, так как это было как два арбуза, лежащие на складках её тела, широких бёдрах и большом животе, готовом к родам. Он-то и не давал арбузам упасть в воду.
- Фима!
- Иду, иду, моё золотце. Я уже почти рядом.
Фима был явно похудее, бледный, с густой чёрной шерстью на груди, плечах, спине и голове вокруг плешины. Даже из ушей у него торчали клочья волос, что лишний раз доказывало правоту теории Дарвина о происхождении человека. Бриться надо, дядя, когда гуляешь в общественном месте, да ещё среди детей. Тогда бы мы точно знали, что произошли от инопланетян.
- Я уже здесь, золотко. Что случилось, Сара!
- Там, между ног. Я поймала рыбину, - Сара указала пальцем в воду.
- Зачем нам рыба? Зачем нам эти хлопоты?
- Как зачем? Фима, ты что, не понимаешь? Это же задаром. Я сделаю фаршмак. Фима не морочь мене голову, давай быстрее, мне трудно её держать. Она вырывается и хочет уплыть.
Фима нагнулся и стал шарить вдоль ног своей жены. Потом резко отдёрнул руки, выпрямился с полными ужаса глазами и жалобным возгласом, - оно же меня укусило, Сара!
Тут же, как пробка, из воды вынырнул Федька, судорожно хватая ртом воздух.
- Однако, молодой человек, что вы там делали? Между ног моей жены, Сары? - грозно спросил заинтригованный Фима.
Тут подплыл Петька. - Чево, чево, плешивый!?
- Я понял. Я уже понял. Это маленькое недоразумение. Пойдём, Сара, пойдём, - стушевался плешивый.
И они, не покушавшие фаршмака, пошли к берегу, рассекая воду, как броненосцы. Она в белой шляпе с широкими полями, он тепло укрытый шерстью на бледном теле.
Федька ещё раз судорожно вдохнул воздух.
- Ну, и нажрался я воды, что-то мне не очень, пойдём лучше позагораем.
И они тоже двинулись к берегу.


                Только выходя из воды, Петька заметил, что на друге не было… трусов. А Федька ничего, идёт себе. Он-то был привычный, почитай всё детство без трусов и порток проходил. Да и на озере купались в основном нагишом. А чего трусы мочить? Вот он сразу и не понял, что трусы потерял. А может от того, что воды солёной перепил, да солнце голову напекло. Не знаю. Федька из себя был ничего, здоровый, накачал силу-то, помогая своему деду на кузне. Да и в свинарнике, где работал, нелёгкий труд, за день столько гов… тяжестей перетаскаешь, что и тяжелоатлеты столько за тренировку не поднимают. Словом, как Аполлон, ей богу. Да и остальное, что было при нём, тоже было будь здоров, дай бог каждому. Молодые-то девки сразу его заприметили, глазки заблестели, а у кого шансов не было, стали возмущаться, мол тут вам не нудисткий пляж, тут дети малые и …мужья. Хотя дети тоже без трусов по пляжу носились и ничего. А одна крашеная, потёртая блондинка так сразу первая к нему подскочила. Так, мол, и так, я тоже нагишом загорать люблю, тут рядом есть дикий пляж и мы могли бы позагорать вдвоём. Но Федьке на сегодня уже хватило ног Сары.
- Тошнит меня что-то, - промямлил Федька и, опираясь на плечо друга, пошёл к своим шмоткам.
Крашеная не поняла от кого его тошнит, но на всякий случай сделала обиженное лицо.


                Федька плюхнулся на горячую гальку и посмотрел по сторонам. Пока они с Петькой купались, справа расположилась странная компания. Главой компании был худощавый, с кривоватыми и волосатыми ногами, очень загорелый мужик, чем-то похожий на грека. Узкое не бритое лицо, глубоко посаженные карие глаза и большая копна давно не стриженных курчавых волос.
- Точно грек, - подумал Федька. - Ещё и нос с горбинкой. Я такого где-то в журнале видел. «Из варяг в греки».
Рядом стояла худенькая, белокурая девица и что-то без умолку говорила по телефону, закатывая глаза и кокетливо встряхивая головой. Она ни на кого не обращала внимания: ни на людей, ни на море, ни на прекрасный вид величественных Кавказских гор за её спиной. Её не интересовали даже приехавшие с ней спутники. Её интересовал только телефон, только телефон. Она говорила в него без перерыва, отрешённо, машинально жестикулируя. Также машинально пнула подкатившейся мяч и попала в арбуз, который ели в стороне, сидя кружком, голозадые детишки. Арбуз упал и малышня дружно завопила. А белокурая даже не заметила и, отвернувшись, продолжала кому-то рассказывать, как они доехали.
Рядом с ней лежал верзила и спал. Спал громко. Кожа у него на спине была красная. И под лучами знойного южного солнца казалось начала плавиться. Пот искрился под ультрафиолетом. Ещё небольшое усилие и жир начнёт шипеть, кожа вздуваться и лопаться, и пойдёт смрадный запах пригоревшей рыбы. Но никто не обращал на него внимания.
Тут же сидела седая, милая на лицо, но слегка поплывшая в теле, дама в красном закрытом купальнике и чёрных очках. На руках у неё был младенец. Она то и дело что-то делала. Вытирала сопли младенцу, резала хлеб, колбасу, стружила салат, всё раскладывая по мискам. И так далее, и так далее. Младенец норовил вырваться из её рук, капризничал и сумел таки сорвать с неё очки, сломать их и только после этого немного успокоился.
Но самая интересная, загадочная персона лежала рядом с Федькой. Чёрные волосы в мелких завитушках были разбросаны по сторонам, оттеняя красивое, белоснежное лицо с… с… темными, закрытыми со всех сторон, очками …газоэлектросварщика. Из-под узких розовых плавок торчали вздыбленные клочья чёрных волос. Руки с заросшими подмышками были раскинуты в стороны. Она принимала солнечные ванны.
- Красивая, - подумал Федька, не сводя с неё глаз.


                Почувствовав взгляд, красавица сдвинула очки на лоб, так как через них можно было рассмотреть только дугу электросварки и, увидев Федьку с открытым ртом, с сарказмом спросила, - тебе чего, людоед?
Её совершенно не смутили Федькины зубы.
- Ты бы того, ну, это, - он кивнул головой в сторону её плавок.
- Чего того? - не поняла красавица.
- Ну, это. Подстриглась бы что ли или побрилась, - посоветовал Федька, еле ворочая пересохшим языком.
- А ты не смотри, ляг на спину и загорай, - ухмыльнулась красавица.
- Я на спине не могу, - смутился Федька.
- У него трусов нет! - радостно встрял Петька.
- Так ты ещё и голый!? И где же твои трусы? - с издёвкой спросила красавица, приподнявшись на локтях, чтобы удостовериться.
- Он их потерял, когда головой у одной бабы между ног застрял, - радостно пояснил Петька и хихикнул.
- Ах, как эротично! - явно издевалась красавица. - И что же ты там делал, между ног то? Я думаю ничего такого?
- А ещё он плешивому там чуть палец не откусил, - снова сообщил маленькую подробность Петька.
Ему тоже понравилась красавица и он хотел общаться с ней подольше.
- Что же и плешивый тоже был у бабы между ног? Не тесно было? - всё издевалась кареглазая.
- Да нет, плешивый потом полез, а Федька укусил его за палец, - уточнил Петька.
- Ну, в этом я не сомневаюсь, - вновь съязвила красавица, покосившись на Федькины зубы. - Конкуренция значит? Ну, а бабе-то что, понравилось?
- Не, её плешивый потом с собой увёл, - сказал Петька.
- Ага, значит плешивый всё-таки победил.
- Да нет, она ему жена была, - пояснил Петька.
- Интересно, интересно. Значит, пока не было плешивого, баба позволила Федьке залезть башкой к себе между ног, потом пришёл плешивый и тоже захотел залезть башкой к бабе между ног, а Федька укусил конкурента за палец. Но баба всё таки ушла с плешивым. Что-то я не понимаю, то ли ей башка плешивого больше понравилась, то ли он был её муж. Если муж, то почему не набил морду и Федьке, и жене? - размышляла красавица.
- Да нет, всё не так, - начал Федька.
- Ребятки, выпить хотите? - спросил грек Петьку.
- Папа, отстаньте, дайте нам разобраться, что успел сделать Федька между ног у бабы, - сказала раздражённо красавица..
- Дык, ясно что, - убеждённо ответил грек и добавил, - что-то я устал, как пальма.
- Вы вот с этим выпейте, - Петька указал на спящего верзилу.
- Ему нельзя, он за рулём, - влезла в разговор белокурая, у неё «села» батарейка в мобильнике, и добавила, - папа, идите уже, сядьте где-нибудь, от вас алкоголем несёт, а тут дети.
- Ага, эта говорит папа и другая, а на друг друга не похожи и на грека не похожи. Да и тётка седая не понятно чья будет. Странная какая-то компания, - подумал Федька.


                Прибежал белобрысый пацан с синими глазами и большим ртом полными крупных зубов:
- Мама, мама, я трусы в воде нашёл. Нам не надо?
Он высоко держал трусы синего цвета в горошек.
- О, нашлись! Так это же мои! - обрадовался Федька и потянулся к трусам.
Мальчик отступил на шаг и спрятал трусы за спиной. Это была его добыча и делиться ею он ни с кем не хотел.
- Ты чего, пацан? - не понял Федька.
- Отдай трусы. Нам таких трусов не надо, - строго сказала красавица.
- Ну, мама, - заканючил пацан.
- Отдай! - приказала мать.
Белобрысый мальчик недовольно кинул Федьке трусы.
Федька вскочил и начал одевать трусы. Красавица слегка подалась вперёд, у белокурой из рук выпал телефон на спину верзилы и тот, наконец, перевернулся на бок.
- Теперь понятно, почему тебя баба запустила между ног, - подытожила красавица.


                Подошла крашеная и, кокетливо обращаясь к Федьке, снова предложила совместную прогулку по дикому пляжу.
- Иди отсюда, лахудра! - вдруг неожиданно строго сказала седая тётка.
Крашеная подбоченилась и открыла рот для ответного словесного удара. Но тут Федька страшно вытаращил глаза и, оскалившись, громко клацнул железными зубами. Крашеная поперхнулась и испуганно рванула прочь по загорающим гражданам. Федьке явно было приятней общество язвительной красавицы, да и Петьке тоже.
- Мама, а что у него во рту железное? - заинтересовался громко пацан.
- Зубы, - коротко ответила мать.
- Вот здорово! Мне бы такие, я бы тогда…, - размечтался восхищённый пацан.
- Будешь часто драться, будут и у тебя такие. Иди лучше искупайся, -перебила его фантазию мать.
- И в самом деле, вставил бы лучше фарфоровые, а то просто страх берёт, - обратилась она к Федьке.
- Ха! Фарфоровые. Так они в момент расколются. А я своими пятирублёвую монету перекусываю, - гордо ответил Федька.
- Дурак, тебе что, зубы даны монеты кусать? А так при твоих достоинствах, да при хороших зубах… Вы, вообще-то, откуда, молодцы? - спросила она.
- Мы из дере…, - начал Федька.
- С городу мы, с городу, - перебил его Петька и добавил, - с большого.
- С козы вы, а не «с городу», чего тут стесняться, - вновь съязвила красавица. - У нас в городах таких молодцов, да с такими достоинствами не встретишь. Хиляки одни, на иного посмотришь, накаченного, вроде мужик, а в штаны заглянешь, так с горя плакать хочется. Только на вас, деревенских, и надежда. Кормите нас, ну и вообще. Гордиться должны. А вы «с городу»».
Молодцы приободрились.


                Снова подошёл грек с тем же предложением выпить, добавив, что задаром. Петька с Федькой этим предложением уже заинтересовались. У Федьки уж давно пересохло в горле и хотелось пить, как после селёдки из сельпо. Воды-то он солёной нажрался будь здоров. А Петька всё поглядывал на краковскую колбасу, лежащую рядом с тёткой. Время обеда уж прошло, а у них во рту ещё не было ни крошки, ну, кроме солёной воды. Один облизнул пересохшие губы, другой сглотнул слюну.
- Папа, они не местные и пить водку в жару не будут, - вновь съязвила красавица.
- Это от чего же? - хором возразили молодцы. - Если в хорошей компании, да по приглашению. Мы не против.
Снова один облизнул губы, а второй сглотнул уже большую слюну и с жадностью посмотрел на колбасу. Она уже готова была к употреблению, на срезе выступили капельки жира и они искрились в лучах палящего солнца, как спина верзилы. Кстати, мы совсем забыли про него. Растолкали. Девицы есть не стали.
- Это хорошо! - подумал Петька.
У белокурой был важный разговор про памперсы, она уже подзарядила батарейки в буфете. А красавица была на диете и только выпила стакан минералки.
Грек и молодцы радостно расселись вокруг скатерти. Седая тётка ещё подложила огурчиков, помидор, зелени, баночку аджиги, которую младенец тут же опрокинул, сунул в красную лужу ладонь и вдумчиво стал обмазывать тётке грудь, за что получил шлепок, но реветь раздумал. Подошёл верзила, взял колбасу, разломил пополам и попытался большой кусище засунуть себе в рот. Не вышло. Тогда он стал откусывать куски и, мало пережёвывая, глотать. Петька чуть не захлебнулся слюной от негодования.
- Вот паразит, - подумал он.
Верзила ему сразу не понравился, ещё когда спал, а уж когда взял колбасу, вдвойне.
Грек предложил первый тост за знакомство. Ну, это обычное дело. Выпили. Молодцы закусили огурчиком, грек погрыз ногти на руке. Познакомились. Выпили по второй, не расслабляясь. Грек погрыз ногти на другой руке. Но Петька закусить не успел, верзила схватил вторую половину колбасы и стал запихивать её в рот. Петьку стало распирать от негодования. Это что за наглость такая, водку не пьёт, за рулём, а колбасу всю сожрал. Петька с остервенением стал есть огурец, с ненавистью поглядывая на верзилу.
- Сосиски будете? - спросила милая, седая тётка.
- Я, я, я буду, - рванулся к ней Петька через скатерть и снова опрокинул остатки аджиги.
Младенец, казалось, только и ждал этого момента. Он опять быстро макнул ладонь в красную лужу и мазнул ею Петькину морду, рискованно приблизившуюся к тётке.
- Бандитом будет, точно говорю, поверьте моему слову, - сказал грек и добавил, - устал, как пальма.
- Только она не варёная, - сказала тётка, протягивая сосиску.
Петька выхватил сосиску из рук доброй, сердечной кормилицы, чтобы верзила не успел её перехватить, быстро её проглотил. Не жуя.
- А вы обёртку-то сняли? - поинтересовалась тётка.
- Какую обёртку? - удивился Петька.
Все заржали, даже младенец.
- Теперь аджигой закуси, языком-то с морды слизни, - посоветовал Федька хохоча.


                Выпили ещё по одной. Закусили. Грек нет. Он внимательно рассматривал ногти на руках, что там осталось было уже не укусить, как он не пытался. С тоской посмотрел на свои ноги, не достать, спина болит, радикулит. С зависть посмотрел на большие, крепкие ногти верзилы. На месяц бы хватило.
- Может по пивку? - спросил грек.
- Не откажусь! - принял предложения Федька и икнул, что-то ему было муторно.
Позвали белобрысого пацана, попросили сбегать за пивом, он отказался. Тогда сказали, что сдачу может оставить себе, как «беговые», он быстро согласился. Верзила пообещал дать на мороженое, если из машины захватит сигареты. Пацан не возражал и мигом всё исполнил, но мороженое не купил, а взял деньгами. Он копил. Пока мужики пили пиво, он сидел тихонько в сторонке и аккуратно записывал в книжечку приход-расход, ну, чисто как немец. А мужиков после пива совсем разморило. Грек с тоской посмотрел на свои ногти и завалился набок. Что-то бормотал про пальму: то ли пальма устала, то ли он залез на пальму и устал. Трудно было разобрать. Верзила взял грека на плечо, как мешок картошки, и кратко сказал, обращаясь ко всем, - всё. Отдохнули. Едем домой.


                Компания быстро собралась. Как прощались, Петька с Федькой помнили смутно. С греком точно не обнимались, с верзилой тем более, они ушли раньше. С белокурой, кажется, тоже, она была занята, рассказывала по телефону, как они чудесно отдохнули на море. Только вот с красавицей конфуз вышел. Она очки сняла, платьице бордовое одела, волосы на голове сзади ленточкой, тоже бордовой, прихватила и сняла очки. Ну, понятно, молодцы хоть и подвыпившие были, но просто обалдели и разинули рты. Петька пошёл к ней прощаться, споткнулся и упал плашмя прямо к её ногам.
- Вижу, вижу. Понравилась. Но сердце-то мне не разрывай, - кокетливо, но приветливо сказала она.
Пока Петька прощался с красавицей, пацан пытал Федьку, - а гвозди вы перекусить можете?
- Могу! - уверенно ответил Федька, качаясь.
- Вот здорово! Мне бы такие, - восхищённо-завистливо сказал белобрысый. - Эх, я бы тогда …
Он не договорил, но по его горящим глазам было видно, что он много, много бы чего натворил.
Тётя Настя передала им пакет с едой, обняла. - Храни вас бог! Держитесь, ребята! Русские не сдаются!
И они ушли. Потом тётя Настя обернулась и крикнула, - сосиски я почистила.
Петька с Федькой одели порки, рубахи, часы … Нет, часов у них не было. И обнявшись, пошли от моря к кустам, в тенёк. Сознание окончательно их покинуло.


                А народ всё купался, загорал, смеялся и кричал, ел мороженое, арбузы и впитывал в себя эту божью благодать. Отпуск, отдых, какое это чудесное время, когда ничего не надо делать, а только радоваться жизни. Ведь ещё впереди будет столько беззаботных дней. Как хорошо жить! Как хорошо!
Первым очнулся Федька. Сколько времени прошло, где они он не знал. Его мучила жажда. Он вспомнил компанию на пляже, грека, красавицу, милую тётку. Всё-таки странная семья и семья ли? На друг друга не похожи. Чей младенец, почему на тётке всё время сидел? И кто верзила? Чей муж? Не понятно, даже после бутылки не понятно. Вспомнил про пакет с продуктами, достал минералку и с жадностью выпил полбутылки. Только кадык гык, гык. Вспомнил про бабу в море.
- Тьфу, ты!
Пить сразу расхотелось. И где это мы? Оглянулся. Сумрачно. Никого нет. Может это дикий пляж? Может это его сюда крашеная «лахудра» всё-таки затащила? Машинально проверил на месте ли брюки. На месте. Сразу подуспокоился. Растолкал Петьку. Стали выбираться. Завернули за скалу. А впереди огни городка. Сразу повеселели, прибавили шагу и вот уже по бульвару идут.


                Стемнело. Но день пока не закончился. Да и молодцы ещё в лёгком возбуждении. А тут, как нарочно, две девицы на лавочке сидят. И юбки у них по самую… В общем короткие юбки. Петька с Федькой решили присесть рядом, отдохнуть. Спросили, как пройти в библиотеку, который час. Ну, и правда, часов-то у них не было. Придвинулись к девицам поближе, чтобы лучше слышать
А тут через дорогу из кафе выходят пятеро кавказцев, то ли армяне, то ли ещё кто. Наши-то друзья в них не особо разбираются. И сразу с вопросом, - чего пристаёте к нашим дэвушкам. Мы их ещё из кафе заметили и они пойдут с нами.
Девицы растерялись, кавказцев пятеро, а их только двое.
- Позвольте, позвольте, - говорит Федька. - Мы первые подошли, не нарывайся!
- А ты, русский валенок, вали отсюда, - предложил чернявый с самым большим носом.
- Рубен, дай им по мордам, - обратился носатый к двухметровому детине с маленьким лбом.
Удар пришёлся Федьке прямо в зубы. Раздался хруст ломающихся костей. Детина заорал, схватился за руку и присел от боли. На асфальт закапала кровь. Федька выплюнул два пальца детины, оскалился окровавленным ртом и, не размахиваясь, прямым ударом свалил с ног носатого.
- Пять минус два, - злорадно сказал Федька.
- Он мне нос сломал, - простонал носатый.
- Конечно, - согласился Федька.
И тут оставшаяся троица дружно бросилась на Петьку. Первый удар Петька пропустил. Правый глаз стал распухать и плохо видеть. Он схватил подвернувшуюся под руку урну и с криком «А-а-а…» одел её на голову одному из нападавших. Тот упал на задницу. Оставалось двое. …Три? А кто же тогда под урной? Да, Петька ошибся. Это был случайный прохожий, захотевший сделать селфи. Это был хохол из Львова, приехавший поправить здоровье на наш берег Чёрного моря. Он с трудом снял металлическую урну с головы и, вытирая мордастую физиономию от окурков и плевков, что-то зло бормотал про сволочей-москалей, потом, боясь встать, отполз в сторону и спрятался за скамейкой. Девицы оцепенели от страха, вцепившись друг в друга. Казалось, что это один дрожащий человек с двумя головами и четырьмя ногами.


                А бой продолжался. Федьку сзади ударили штакетником по голове. Он даже не покачнулся. В деревне-то было и оглоблей попадало и ничего, нормально. А тут штакетник. Тьфу! Федька развернулся и мощнейшим ударом левой опрокинул обидчика наземь.
- Пять минус три, - с ухмылкой проговорил он.
Оставшиеся два горца с большими носами и выпученными глазами были явно ошарашены и растеряны. Силы были не равные. Два на два - это нечестно. Продолжать дальше битву уже не входило в их планы. Они попятились и один, споткнувшись о стонущего детину с откушенными пальцами, упал на спину, глухо ударился затылком о поребрик и угомонился.
- Пять минус четыре, - удовлетворённо улыбнулся Федька.
Оставшийся «гладиатор», небольшого роста, но с подрастающим животом, не стал ждать счёта «пять минус пять» и пожелал побыстрее удалиться с арены боя. Он был цел и невредим, так как избрал самую верную тактику, всё время приседая. Пнуть его как-то не получалось, да и маленьких и лежащих в деревне бить не принято. Отбежав на безопасное расстояние, он стал кому-то звонить по телефону взволнованным голосом.


                Продолжать светскую беседу с девицами молодцам уже расхотелось.
- Вы бы шли отсель, а то меня что-то мутит, - предложил им Федька.
Девицы сразу согласились и, всё ещё держась от страха друг за друга, рванули прочь, звучно стуча каблучками по мостовой.
Это были не то, что вы подумали, а образованные, интеллигентные барышни из Москвы. Начинающие журналистки. Их отправили на Кавказ написать статью о прекрасных курортах, красотах Кавказа и очень приветливых, доброжелательных жителях.
- И снимите вы эти старомодные юбки, оденьтесь поприличнее, - наставлял их редактор, небольшого роста, круглый как шар, с похотливыми глазками и постоянно влажными ладонями.
- Что вы, как из прошлого века. Будьте проще, проще. И побольше позитива, побольше. Понимаете? Надо привлекать граждан к отдыху у нас в стране. Что на Кавказе всё спокойно и безопасно. Понимаете? Безопасно! Идите. Жду позитива.
Молодые журналистки в первый же день, вечером, вышли за позитивом на бульвар и на тебе. Хотя… Молодцы-то заступились за них, да и они остались живы и без последствий. А это уже позитив, определённо позитив. Чтобы с ними случилось, не защити их добры молодцы, они даже подумать боялись. Даже подумать. Спать решили лечь в одну кровать, не раздеваясь, взяв с собой тяжёлую массивную пепельницу. Утром, очень рано, не выспавшиеся, собрали впопыхах вещи и уехали в другой город за позитивом. Служебный долг прежде всего, это было их кредо, пока. Да, забыл, они снова надели старомодные юбки и по вечерам больше не искали позитива на бульварах.


                Послышался вой милицейской сирены. Петька с Федькой сразу поняли «по ком звонят колокола», ломанулись в густые заросли кустарника и притаились.
- Что-то меня мутит, - прошептал Федька.
- Тсс…, потом, потом, - ответил приятель, прислушиваясь к разговору сержанта и маленького.
Петька хоть и видел одним глазом, второй окончательно заплыл, но слышал очень хорошо. Даже слишком хорошо. Бывало за стенкой кто… Впрочем, об этом потом, потом.
- Договариваются, - прошептал Петька.
Постояв ещё минуту, сержант и маленький пошли искать хулиганов, то есть Петьку с Федькой. А уж темно, на небе звёзд видимо-невидимо, не сосчитать и спутники по нему летят. Вон один полетел, а вон другой и ещё. Туда-сюда, туда-сюда. Даа… Видать быть войне. Трещат цикады. И обволакивающее тепло. А запахи? Чудо!
- Не могу больше, - сдавленным голосом прошептал Федька, быстро стянул портки и с громким звуком, похожим на треск или выстрел, или всё вместе, обделался, разрушив гармонию природы побережья Чёрного моря и гор Кавказа. И выдав свою дислокацию. Эх… А запах, нет это был уже не запах, а…
- Ох, хорошо, - облегчённо вздохнул Федька.
- Тихо ты, сюда идут, - прошептал Петька.


                - Там они, там! - заорал маленький, указывая на кусты.
Они подошли поближе. Тяжёлый смрадный запах гов… дерьма шёл из кустов.
- Слушай, что это там так воняет? - спросил сержант сам у себя.
- Там они, там! - настаивал маленький, подталкивая сержанта к кустам.
- Э-э-э…, слушай, мы так не договаривались, чтобы я в гов… дерьмо полез, - ответил сержант, упираясь, и добавил, - эй, кто там? Слушай, выходи.
- Сам сюда иди, - раздалось из кустов, и другой голос, - русские не сдаются!
- Ты стрельни туда, стрельни. Я доплачу, - попросил маленький.
- Сколько? – оживился и начал торг сержант.
- Штуку, - подхватил торг маленький.
- Ты что, дарагой, не понимаешь? Это же табельное оружие! Пять штук и деньги вперёд, - нахраписто продолжил сержант.
- Ну, ты это… три, - не унимался маленький.
- Пять и по пиву, - был не преклонен сержант.
- У меня нет с собой столько, - досадливо ответил маленький.
- Э-э-э, дарагой, когда будут, приходи, я стрельну, - поставил точку в торге блюститель порядка и законности. - Жаль, свидетелей никаких нет.
- Есть! Я свидетель, я, - раздался голос за скамейкой.
- А ты кто такой? - удивился сержант.
- Я? Я отдыхающий, - и из-за скамейки выполз хохол.
На его лысой голове уже подзасохло несколько окурков.
- Ты что же, дарагой, папироски на голове тушишь? - язвительно спросил сержант.
- Та не, это они, - и он указал на кусты.
- Что, они курили и затушили окурки у тебя на голове? - не понял сержант.
- Та не…, - начал объяснять хохол.
- Ты вообще кто такой и откуда будешь? Документы есть? - перебил лысого в окурках хохла сержант.
- Я из Львова, я тут отдыхаю, документы в гостинице. Та я лучше пийду, - попытался улизнуть хохол, почуяв к себе нездоровый интерес.
- Стоять! - приказал бдительный сержант.
Как же так, выехал по частному вызову, не заработал, да ещё и никого не задержал. Непорядок. Надо исправлять ситуацию.
- В машину садись и окурки смахни, а то салон запачкаешь, - почти доброжелательно сказал сержант, раскрывая дверь грязного «уазика».
Как говорится, ничего личного, только служба. Сами понимаете, иностранец и без документов.
- Фонарик оставь, - попросил маленький. - Я за него заплатил.
Сержант молча протянул фонарь.


                Хохол, что-то бурчал про проклятых москалей, но сержант не разобрал и повёз иностранца в отделение. Огорчало сержанта только то, что он не смог сегодня заработать пять штук, а мог бы. Они уже почти были у него в руках. Даа…. Жаль. Оставалась надежда на хохла, для которого все, кто на той стороне, армяне, чукчи, евреи, русские само собой были проклятыми москалями. И даже бывшие хохлы, жившие здесь.
- И чего я сюда поихав? - горестно думал, вздыхая, временно задержанный.
- Ничего, дожмём! - вдруг неожиданно сказал сержант, думая о своём.
- Що? - не понял лысый.
- Отдыхай, дарагой, отдыхай. Пока, - многозначительно и ласково посоветовал человек в погонах.
И он таки дожал. Сержант был высокой квалификации, очень высокой. От него ещё никто так просто не уходил.
Своим неопрятным видом, с окурками на голове, пугал прохожих. Хулиганил, лазая под скамейкой. Лазил, лазил! И это в общественном месте. Далее, иностранец, а без документов. Может шпион. Будем проверять. И так далее, и так далее. Набралось штрафов на десять тысяч. Но, мы же не звери и можем войти в ваше положение и поверить вам на слово за 4999,99 рублей без оформления протокола и только наличными, и только в рублях. Мы должны поддерживать нашу национальную валюту.
Хохол, в душе проклиная всех и всё, вспоминая своих маму с папой и зачем они его родили, был вынужден признать свою вину под неопровержимыми уликами и заплатить. Норма была выполнена, сержант выключил рацию, можно и отдохнуть после трудового дня. Да, высокий квалификации сержант. Правда бывает и высочайшей. Но это ближе к генералам. Там штрафы уже миллиардные и в купюрах зелёного цвета. Сержанту до них далеко. Ох, как далеко! Можно только помечтать за бутылочкой армянского коньячка. Почему армянского? Ну, что дали, то и пьём. Дарёному конья… коню в рот не заглядывают.


                А тем временем, набравшись немного храбрости, маленький горец с фонариком в руке приблизился к кустам. Луч света скользил по густым зарослям пока не наткнулся на торчащую из кустов белую морду Федьки, с вытаращенными глазами и металлическим блеском больших оскаленных зубов. Зубы громко клацнули и гордый житель побережья Чёрного моря и величественных гор Кавказа уронил храбрость, фонарик и рванул прочь с диким воплем. По пути, в темноте сбив с ног уже почти пришедшего в себя детину с откушенными пальцами. Тот снова рухнул. Вопль маленького был такой силы и такого ужаса, что в ближайших домах люди просыпались в страхе, зажигали свет и долго ещё вслушивались в ночные звуки со вздыбленными на руках, а у кого и на спине волосами. Было тихо, видно далеко рванул малый. И только собаки ещё долго переговаривались, возбуждённые воплем неизвестного зверя.
- Кажись никого больше нет, - прошептал Петька и они, крадучись, проследовали в свой пансионат.


                В трёхместном номере, куда их подселили, соседа вновь не оказалось. На тумбочке у его кровати на газетке лежал толстый шмат сала и луковица. Но молодцы подкрепляться не стали. Забрались по своим кроватям и крепко уснули. Сегодня им ничего не снилось, они были такими уставшими, что уже не было сил ещё что-то смотреть.
Так вполне спокойно, но интересно, закончился их первый день отдыха на побережье Чёрного моря рядом с величественными горами Кавказа. Впереди ещё было десять дней отдыха. О них рассказывать не буду, ну, может в следующий раз. Они не были похожи друг на друга, но проходили также спокойно, как и первый день.
Только уточню маленькую деталь. Утром за завтраком за их столиком номер 7, на четверых, оказались …плешивый и его золотце Сара. Плешивый попытался поменять места, но ему категорически отказали, ссылаясь на порядок, правила и бог его знает на что. Завтрак прошёл напряжённо, но впоследствии всё утряслось, забылось. Сара больше не хотела фаршмака. А русские люди отходчивы, да и Фима с Сарой оказались очень приветливыми, интеллигентными людьми. Познакомили молодцев с Чеховым, Бабелем и ещё с кем-то. Ну, разумеется, с их произведениями. Со своей стороны Федька переколол зубами все их грецкие орехи. И к концу отпуска они уже не вздрагивали от его металлической улыбки, а Фима предложил ему приехать к нему в клинику. Конечно в стоматологическую, а вы в какую подумали? И обещал сделать чудесные фарфоровые протезы, за деньги, разумеется. Ничего личного, только бизнес. И даже дал визитку. А там …их областной город. Что за превратности судьбы, можно сказать земляки, а встретились на конце света, у моря. Федька важно обещал подумать. А что? В фарфоровых можно, так сказать, вести светские беседы, а металлическими перекусывать на спор пятирублёвые монеты. Надо подумать, надо.


                И второе. Когда молодцы вернулись после завтрака в комнату, они застали там соседа. Он стоял к ним спиной, нагнувшись, и резал сало, на завтрак-то он видно опоздал.
- Давайте знакомиться, - предложил Петька.
Сосед выпрямился и повернулся. Это был …хохол! Нож выпал из его рук, кусок сала застрял в горле. Он сделал усилие и кусок целиком по пищеводу проскочил в желудок.
- Федька, Федор, - молодец покрепче протянул руку и улыбнулся.
Нет, улыбаться было не надо. Хохол инстинктивно отпрянул к тумбочке.
- Панас, - донеслось оттуда.
- Пётр, - важно представился второй молодец.
И снова, - Панас.
- У тебя нет что-нибудь, к глазу приложить. Болит, будь он не ладен, - спросил Петька.
- Нет. Может сало подойдёт? - неуверенно спросил Панас.
- Давай, - согласился Петька.
Панас быстренько отрезал тончайший кусочек сала и передал Петьке. Петька посмотрел сквозь сало в окно, потом примерил на глаз, а потом запихнул его в рот. Нежное, слегка-слегка солёное, оно просто таяло во рту, как «Баунти». Петька даже не заметил, как оно обильно смоченное слюной скользнуло и умчалось в бесконечные просторы Петькиного желудка.
- Даа! - восхищённо сказал Петька и жадно взглянул на тумбочку.
Сала на ней уже не было, хохол его убрал.
- Даа… - уже разочаровано промямлил Петька и прилёг на кровать.
Разговорились. Молодцы кратко рассказали о вчерашнем недоразумении по защите чести и достоинства двух девиц. Про хохла ни слова. Да и не видели они его в сумерках и рукоприкладстве. А то, что он пострадал, так это, как говорится, не стой под стрелой. Хохол понял, что они его не помнят, повеселел и предложил за дружбу ещё по кусочку сала. Молодцы не возражали. Потом стали отдыхать втроём и, когда какие-то молодые нацики на него «наехали» из-за его украинского говора, Петька с Федькой заступились за него. А одного, схватив за ухо, Федька поучал, - братья мы, братья.


                Вернувшегося во Львов после отпуска Панаса, по чьёму-то доносу обвинили в связях с Москвой. Судили. Дали пять лет тюрьмы. Негодованию Панаса не было предела. Столько скакал со всеми и всё напрасно. На море сержант взял пять тысяч, а дома дали пять лет. За что? Он уже не говорил «проклятые москали», а только «проклятые бандерлоги». И поклялся, как освободится, будет бороться за мир и дружбу между народами.


                Ну вот, отпуск закончился и молодцы тем же маршрутом, но в обратном направлении, уставшие, но довольные, как всегда без приключений, вернулись домой. К своим хрюшкам, по колено в гов… дерьме, с рассвета и до заката, каждый день, всю жизнь. Выполнять продовольственную программу, кормить народ, укреплять Россию. Чтобы в городах могли хорошо жить, сытно жрать, многие часы просиживая в Интернете. Потом, отдохнув на Бали, выходить с протестом на митинги против всех. Неважно с каким, лишь бы против. Один господин, хозяин сети супермаркетов, договорился до того, что это он кормит народ. Не-е-ет! Нет!!! Ты просто спекулянт! Это Петька с Федькой и им подобные кормят народ.
Я люблю ЭТИХ людей, людей труда, от земли!


Алексей Балуев (10.11.2017)