Бабушкин сундучок и волшебная печь

          Светало. Воробей Сеня ждал сигнала. Он не знал, к кому он пожалует сегодня первым делом. Наконец-то над крышей одного из домов появился робкий дымок.  Сеня расправил крылья и полетел к узкой серой ленте,  взмывающей из печной трубы. Каждый воробей знает, что устроившись у печной трубы топящейся печи можно отлично отогреться, прежде чем лететь искать пропитание.

     В доме, о котором пойдёт речь, живёт Пётр Иванович, и хотя ему больше семидесяти лет, никому в голову не придёт назвать его стариком. Роста он невысокого, но не каждый молодой человек может похвастать такой прямой спиной и широченными плечами. К тому же владелец красивого дома обладает таким зрением, что и воробьи, и люди поговаривают, что глаза у него орлиные.  Ну, это, конечно, полная ерунда про орлиные глаза, потому что и Сеня может подтвердить, что  у Петра Ивановича самые что ни на есть человеческие, смеющиеся временами, голубые глаза.

    Когда Сеня уже порядком отогрелся и планировал лететь по делам, из трубы, вместе с дымом, вылетело что-то уж очень необычное. Нечто  отделилось от струи печного дыма и упало на крышу. Сеня подлетел поближе и увидел узкий пучок волос цвета спелой пшеницы, как будто  только что срезанных парикмахером с шевелюры какого-то блондина.  Воробушек так удивился, что даже чуточку испугался. Во-первых, из печной трубы не может вылететь, то, что легко сгорает, а во-вторых,  Петр Иванович живёт один, и волосы у него тёмные с проседью. Две эти внезапно возникшие загадки так подействовали на Сеню, что несколько минут наш воробушек смотрел с недоумением на пучок волос.  Природная воробьиная хозяйственность всё-таки победила испуг, и, взяв пучок волос в клюв,  Сеня  спрятал свою находку в ближайшую надёжную щёлочку. Такая роскошь  может пригодиться  при строительстве гнезда весной. Так что идея припрятать находку и запомнить местечко показалась нашему герою просто замечательной.

    Любопытство заставило воробушка искать еду в пределах усадьбы Петра Ивановича.  Не прошло и получаса, как дверь веранды отворилась, и на крыльцо вышел мальчуган. Мальчик был одет несколько странно: на нём была светлая рубашка с тремя пуговицами и коричневые штанишки, едва закрывающие щиколотки.  Мальчишка был голубоглаз, а волосы цвета спелой пшеницы были подстрижены под горшок. Одна загадка была решена! Воробью стало ясно, что к Петру Ивановичу, по всей видимости, приехал погостить внук,  заботливый дедушка сделал мальчишке стрижку, правда, времен своего детства, а состриженные волосы по старой сельской традиции бросили в огонь печи.  Эти воробьиные рассуждения не объясняли, однако, как одна из прядей могла проскочить через печь в дымоход и остаться невредимой, но одной загадкой стало меньше, и воробьиной сердце теперь билось спокойнее.

    Мальчик присел на крылечко и задумался, поставив локти на колени и подперев щёки кулачками. Сеня отчего-то так осмелел, что подлетел совсем близко к мальчугану и чирикнул, что нельзя осенним утром сидеть на крыльце. Воробушек прочирикал это чисто автоматически, ведь он не так давно вырастил своих птенцов, а от привычки давать советы и указания малышам не так-то легко избавиться. Сеня  не ожидал, разумеется, что мальчик его поймёт, но ребёнок повернул голову в сторону воробья и весело рассмеялся.

     – Раз нельзя сидеть на крыльце, пойдём в дом, я угощу тебя чем-нибудь, – сказал мальчик, вставая с крыльца. 

     Надо ли говорить, что Сеня слушал эту фразу в состоянии близком к обмороку? Он не привык, что люди понимают его чириканье.

     Входная дверь вела в просторную кухню.  Почти посередине комнаты стояла старинная печь, украшенная изразцами. Многочисленные ниши печи, некогда служившие для хранения кухонной утвари, были пусты, а её широкая лежанка, застеленная верблюжьим одеялом, была, по всей видимости, обитаема. На полу у печи Сеня, к своему ужасу заметил кошку. Кошка потягивалась и поглядывала на него. Воробушек сел на подвесной шкафчик, сочтя это место наиболее безопасным. Пока мальчик доставал блюдце, чтобы насыпать в него пшена для крылатого гостя, воробей решил завязать беседу. Ему казалось, что в случае близкого знакомства с хозяевами дома у кошки будет меньше желания позавтракать воробьём.

     – Ты должно быть внук Петра Ивановича? – спросил Сеня.

     – Да, – немного подумав, ответил  голубоглазый мальчик и, встав на табурет, поставил перед воробьём блюдце с пшеном.

     – А зовут-то тебя, как? – осведомился воробей, не забывая при этом склёвывать угощение.

     – Петр Иванович меня зовут, – серьёзно ответил мальчуган, поставив блюдце с молоком перед кошкой.

     – Тебя в честь дедушки назвали? –  спросил Сеня.

     – Да, а отца моего в честь его дедушки назвали. Этот мой прадед эту печь  сложил, – малыш кивнул в сторону печи.

     – А меня Мурка зовут, в честь прабабушки, – сказала кошка, – и моя прабабушка от своей прабабушки слышала, что печь эта волшебная.

     Сеня чуть с подвесного шкафчика не свалился от удивления. Что печка волшебная, это, скажем мелочи, это он и сам заподозрил, на крыше ещё, у трубы, а вот чтобы кошки разговаривали – это уже перебор!

    – Знаю точно  теперь, что печь волшебная, – грустно сказал мальчуган, – что вот только делать теперь ума не приложу. Скоро внуки в гости приедут…

     – Да, Пётр Иванович, нехорошо получается, надо придумать что-нибудь поскорее,  – сказала Мурка.

     Сеня перестал клевать пшено, до того ему захотелось во всём разобраться, что он всякий страх потерял. Подлетел он к печи, прыгает туда-сюда по полу и чирикает:

    – Что ж тут нехорошего? Ты внук, ещё внуки приедут, играть вместе будете, дедушка скоро придёт.
 
    – Не придёт дедушка. Вот он на табуретке сидит, в виде мальчика.  Заколдованный он теперь, – сказала Мурка.

    – Ты ж сказал, что тебя в честь дедушки назвали,  я думал ты внук его, – опешил Сеня.

    – Ты спросил, я ответил,  меня в честь деда назвали. Мой дед Пётр Иванович ещё при царе родился. А отца моего в честь его деда назвали. У нас в родословной четыре раза Иван Петра сменял. Так что я тебе чистую правду сказал.

     – У тебя волосы светлые, а у хозяина дома, волосы хоть и с сильной проседью, но тёмные, – не унимался воробей.

     – Прав ты, но в детстве светлые волосы у меня были, потом темнели постепенно, а потом уж седели. А теперь я такой же, как в семь лет, – ответил мальчик.

     – Как же так получилось? – спросил воробей, – не просто же так вы в ребёнка превратились!

     – Я вчера на чердаке порядок наводил, нашёл старый сундучок. Бабушке  моей  сундук этот принадлежал. Бабушка Поля её звали, ведала она кое-что, лечить умела, ребятишек ей несли, взрослые люди приходили – всех выхаживала. Сама она здоровья была крепкого, девяносто восемь лет прожила. Говаривала всё, что печь  в доме умная да добрая, печь, мол, и лечит. Встал я сегодня рано, решил в сундучке порядок навести. Травы там были, коренья, ложечки серебряные, ложки думал внукам подарить на память о прапрабабушке;  нитки суровые ещё лежали, книжка старая рукописная с заговорами,  её думал в музей сельский снести, ещё много чего разного. На дне сундука конвертик из бумаги старой. На конверте было написано: Петруша 7 лет.  Открыл, а там прядка волос. Ну, думаю, это для музея не пойдёт, да и мне вроде как уже не к чему. Взял я этот конверт, да и выбросил в огонь печки. Как бросил, так и помолодел на семьдесят лет. Сгорел мой конверт, как мне теперь в себя возвратится – ума не приложу. Я одну жизнь прожил, а второй мне не надо. Внуков бы понянчить, да на правнуков хоть одним глазком поглядеть, а с малолетства свою жизнь заново проживать мне не к чему  – я свою жизнь не в черновике прожил, чтоб на чистовик переписывать.

     – Да уж!  Вот это история, – прочирикал Сеня. – Может быть, в книге написано как всё исправить?

     – Понимаешь, – сказала Мурка, – мы тут с Петром Ивановичем сложа лапы,  не сидели. Всю рукописную книгу бабушки Поли прочитали, ещё до того как Пётр Иванович на крыльцо вышел. Нельзя было сундук разбирать, в конце книги об этом приписка, передать его нужно как есть старшей девочке в шестом поколении, которая в этом доме с этой печью жить будет. А последняя приписка  такая была: «если что из сундучка убудет, то пусть вернётся тем же путём, каким убыло, время всё воротить будет, хоть целая жизнь». Так вот выходит, что у Петра Ивановича времени теперь на размышление целая жизнь. Да что толку?  Как вернуть, чего уж нет?

     Тут Сеня, даже подпрыгнул от удовольствия, потому что в голову ему пришла отличная мысль.

     – А ведь права была бабушка Поля, что печь умная и добрая! Что такое конверт? Это просто упаковка, делайте скорее новый конверт, подпишите, как было подписано.  А то, что из сундучка убыло, я сейчас помогу вернуть тем же путём, каким убыло. Всё как в книжке сделаем. Прядка волос ведь не сгорела! Смотрите в печь, а я мигом!

     Сеня вылетел в открытую форточку и помчался на крышу. Без труда нашёл свой утренний запас для будущего гнезда. И без сожаления, ладно, лукавить не будем, всё-таки воробушку немного жаль было расставаться со своим запасом, но воробьиная порядочность победила воробьиную хозяйственность, так вот, почти без сожаления наш герой с прядкой волос в клюве полетел через дымоход в дом.

     Через несколько минут широкоплечий с густой проседью в тёмных волосах хозяин дома закрывал бабушкин сундучок.