Дуся

 Укрытый снегами дачный поселок погрузился в зимний сон. Двускатные крыши домиков под толстым белым слоем как будто сошли с новогодних открыток советского времени, только без дымков из труб, накатанная дорога по главной улице в окаймлении высоких грязно-серых, как крепостные стены, нагромождений по обе стороны пути, белые покрывала на грядках и теплицах, безлистные рябины и яблоньки с мелкими красными плодами, стайки воробьев, с чириканьем перелетающие между деревьями… Дачные хлопоты замерли до весны, зимой ездим редко, раз в две-три недели, просто попроведать, все ли в порядке на нашем маленьком участке и особенно в новом, только возведенном и еще не законченном небольшом бревенчатом доме.
 Наши владения – на углу главной улицы, а въезд и калитка со второстепенной, завернуть направо. Улочка занесена снегом, зимой на ней никто не живет, лишь еле заметная неровная извивающаяся между сугробами тропинка редких человечьих и собачьих следов, ведущая в ее конец. Машину оставляем у обочины главной улицы, прижавшись по возможности ближе к забору,  пробираемся по снежной целине к своей занесенной чуть не по пояс калитке. И слышим писклявый многоголосый мяв. Россыпь маленьких мяучащих котят, пушистых, красивых, сиамских и полосатых, карабкаясь по сугробам, вылезая из них и щелей старого соседского сарая, разевает ротишки и глазенки нам навстречу. Мы с сыном столбенеем на месте, делаем непроизвольные движения навстречу малышам, но те очень пугливы и отскакивают, несмотря на видимую неуклюжесть. И тут замечаем взрослую кошку-маму, крупную, полосатую и красивую, тоже взывающую о помощи. Кошка подходит к нам, превозмогая страх и робость, только угостить ее семейство нечем, не ожидали встретить здесь живые голодные души. Мы оторопело гладим кошку, жалостиво приговаривая, а в голове лихорадочно крутится: что делать? Везти всех в город? Дома - пара своих кошек, воинственно оберегающих все подступы к квартире от вторжения иных кошачьих. Все-таки пытаемся изловить котят, но безуспешно,  они дикие и ловко ускользают. Забирать одну кошку и оставлять малышей на верную смерть? Не айс. Тем временем решение в мозгу созрело – накормить, а там видно будет. Благо город близко, 13 километров. Не теряя ни минуты (в конце ноября день короток, а время уже послеобеденное) разворачиваем машину на пустой дачной улице, на дозволенной скорости мчимся домой, варим овсянку, собираем всю имеющуюся кошачью еду и – в обратный путь с горячей кастрюлей каши.
Сумерки уже опустились, сделав дачный пейзаж совсем безжизненным, ни огонька в черных окнах, ни движения на улочках. Морозная тишина повисла и в нашем проулке.  Пробравшись через сугробы к лазу в соседский сарай и покыскав, через время удалось   выманить только саму кошку. Поставили еду в пластиковой миске, чтоб не вмерзла в снег, каша остыла еще в машине. Кошка, пугливо озираясь, готовая вот-вот сорваться с места, приблизилась к пище и грациозно попробовала лизнуть угощение. Дело пошло. Мы отодвинулись в сторонку, наблюдая, тем временем из щели появились котята, примерно половина от увиденных прежде и накинулись на еду. Успокоенные, мы с сыном осторожно, чтоб не спугнуть котят, попятились к машине и благополучно, свалив камень с души, вернулись в город.
Но он, камень на душе, освободил нашу совесть на один только вечер, заполнив ее заботами о терпящем бедствие кошачьем семействе на многие следующие дни. Предпринимались всяческие попытки пристроить котят, помещались объявления с котеночьими фотками в соцсетях, обзванивались знакомые и друзья, связывались с «Потеряшками», самодеятельным фондом помощи мелким животным… Тем временем регулярно через день с кастрюлей свежей каши ездили на дачу, кормили несчастных. Не всегда они выходили на наш зов, иной раз вообще никто не появлялся. Тем не менее еду оставляли,  она съедалась к следующему нашему визиту или  ее засыпало снегом. Котят мы тоже редко  видели в полном составе (первоначально их было семеро, четверо очаровательных сиамцев-силпойнтов и трое полосатых, в маму, симпатяшек), в основном появлялась кошка. Малыши, выползавшие из-под сарая, по-прежнему дичились совершенно, не подпуская к себе на несколько шагов. А кошка-мама, напротив, была очень общительна. Завидев нас издалека, она с громким мяуканьем спешила навстречу, карабкаясь через сугробы, мурлыкала и терлась о наши ноги, терпеливо и вежливо ждала, пока мы ее гладили, и лишь потом благовоспитанно принималась за еду.
Так прошло больше месяца, нагрянули нешуточные декабрьские морозы, обычные для нашего климата. Мне удалось, наконец, договориться с «Потеряшками» и вместе с девушкой-волонтером съездить на дачу за котятами. Но, увы! На пустынной дачной улочке и около соседского сарая кошачьей семьи не оказалось. Мы безуспешно звали, кыскали, обходили, пробираясь по глубокому снегу, сугробы и все возможные для кошек укрытия. Но очередным снегопадом замело все следы, если они и были. Пришлось возвращаться в город с пустыми кошачьими корзинами и упавшим сердцем.
После того визита раза два бывали с сыном и мужем на даче, привозили и оставляли корм кошачьему семейству. Однажды вышла одна только кошка. Никаких следов котят. Приласкали ее, накормили, взяли ее на руки, тщательно обыскав пустынное безжизненное  пространство вокруг на предмет малышей. Уйти с рук кошка не стремилась, как прежде, очевидно, уже было не к кому… Кошачья корзина по-прежнему ездила с нами в машине, и кошка, в скором времени нареченная Дусей, благополучно (если это слово уместно в таких обстоятельствах) прибыла в ней в городскую квартиру. Я могла утешать себя только тем, что в сложившейся ситуации сделала для спасения кошачьей семьи все, что могла. Людям же, бросившим несчастных животных на верную смерть – Бог им судья. А мы по-прежнему раз или два в неделю оставляем корм у мусорных дачных баков для бродячих собак. Кошек зимой очень редко встретишь в поселке, да и круглогодично теперь много народу здесь живет.
А у нас в доме началась новая драматическая эпопея, наполненная страстями, но не с таким трагическим концом. Но это уже другая кошачья история.