Разговор со взяточником

     Вот он, мордастый упитанный хряк, вальяжно плывущий в сопровождении жены и детей по просторам дорогого сверкающего супермаркета. Встав на якорь, «рыбаки» собирают улов с окрестных полок, попутно рассматривая картинки на ярких упаковках, а пополнив запасы питья и провизии, направляют телегу-громадину в соседнюю гавань и продолжают набивать «трюм». Познакомьтесь с главой семьи: Георгий Борисович, начальник управления в надзорном ведомстве, подписывающий (или не подписывающий) разрешительные документы. Жена им гордится. «Он у нас не какой-нибудь размазня-недотёпа, – думает она, расстёгивая норковую шубу, – настоящий мужик, способный материально обеспечить семью. Теперь планируем прорубить окно в Европу – не вечно же грязь месить в нашем промозглом свинарнике, предназначенном для быдла. Пусть оно завидует чужому благополучию и воет – плевать мы на него хотели. Каждый сверчок знай свой шесток. Жора мой добрый, заботливый, чуткий – золото, а не муж. И дети у нас замечательные: умненькие, смышлёные». В кабинете у «золотого» Жоры висит портрет президента, он патриот, хранитель духовных скреп и семейных ценностей. Преуспевающий Жора не курит, пьёт в меру, следит за своим здоровьем и заботится о здоровье родных. Он очень удивляется и не понимает, почему граждане так переживают, узнав о подорожании хлеба на десять процентов, а молока – на пятнадцать. Потом и удивляться перестал – не его тема. Его же – цены на недвижимость в Хорватии. «Детям так нравится плескаться в водах тёплого Адриатического моря, – рассуждал Жора, – пора и домишко прикупить, надоело по отелям мыкаться». То, что папа жулик и берёт взятки, дети не знали и не догадывались.
     В это же время в другом супермаркете, маленьком и тесном, где проходы завалены коробками, где первая свежесть не последняя, по сравнению с которым первый – гастрономический музей, ребёнок берёт с полки пакетик дешёвого драже и с мольбой глядит на маму, но та не ахти какое лакомство отбирает и кладёт обратно. «У мамы денег нет, – вздыхает она, – а у нас картошка закончилась. Ты же взял «Чупа-Чупс». Ребёнок расстроен, но не настаивает. Мама пытается протиснуться к контейнерам с овощами. Их обступили пенсионеры: они подолгу роются, выбирая что получше. Пенсия мизерная, зато есть свободное время. Для них купить гнилой картофель – непозволительное расточительство.
     С чувством выполненного долга кормилец Жора катит к машине доверху наполненную пакетами телегу. «Что-то сегодня много насчитали», – подумал он, открывая багажник. Такие думы обычно приводят к тому, что Жора переоценивает стоимость своих «услуг». «Ничего не попишешь, – сетует он, – жизнь дорожает и детки подрастают». Самое интересное, что Жора себя жуликом не считает. Я подошёл к нему и спросил:
     – Ты и впрямь так считаешь?
     Жора, не прерывая разгрузки и укладки, глубокомысленно изрёк:
     – Нельзя подходить к вопросу формально и однобоко. Взятки взяткам рознь. Я же не акт подмахиваю, приняв атомную электростанцию с проржавевшим реактором, а разрешения подписываю. Иногда и так бы подписал, будь люди понастойчивее и терпеливее, но раз предлагают… И не взятка то вовсе, а премия за труд. Государству даже выгодно – расходов меньше, на премию тратиться не нужно. На злобствующих критиканов и внимание не стоит обращать – все они неудачники по жизни. Только и умеют, что языками чесать, переливая из пустого в порожнее. У тех, у кого руки не из задницы растут и голова соображает, времени на болтовню не остаётся. Они не жужжат, как мухи, а вкалывают и деньги зарабатывают.
     – Да, зарабатывают, а не воруют, в отличие от тебя. Ты же – кусок дерьма, и место тебе не в Хорватии, а в казённом учреждении гораздо севернее. Это ты, Жора, украл у ребёнка пакетик с драже, заставил погружённую в контейнер с картошкой пенсионерку участвовать в игре на выживание, по правилам которой требуется считать копейки от пенсии до пенсии и постоянно думать: на чём бы ещё сэкономить? Это ты украл лекарства из больницы, из-за чего угробил тех, кто не имеет денег на их покупку, это ты похоронил жильцов под обломками рухнувшего аварийного дома: не переселили вовремя – казна пуста.
     –Ты что несёшь? При чём тут я?
     – А при том. Взятки предпринимателей, а именно они чаще всего твои клиенты, заложены в себестоимости производимых ими товаров и услуг. В денежных ручейках, вытекающих из карманов покупателей, содержится и твоя «премия», и «премия» прочих взяточников. Вынужденно переплачивая, граждане тем самым невольно подпитывают поток, из которого деньги перетекают в том числе и к тебе. Ты залез в их карман, ты такой же мерзкий ворюга, вытащивший в трамвае у пассажира последние деньги. Ничем не лучше. Нет, ты хуже, потому что тот не прикидывается радетелем Отечества, бескорыстным слугой народа, патриотом с георгиевской лентой на груди, аплодирующим со слезами на глазах на концерте в честь Дня Победы. Бедный народный карман. Туда и так попадает не много из-за прочих мошенников – любителей доить бюджет, и без того чахлый благодаря их же стараниям. Все вы одним миром мазаны. На первый взгляд – сама благопристойность и «костюмчик хорошо сидит», а по сути пиявки присосавшиеся – мерзкие и отвратительные.
     – Утомил ты своими «карманами» и нравоучениями. Какой же ты нудный. Лекцию мне читать вздумал, экономист-моралист хренов. Не пойман – не вор.
     – А тебя и не поймают.
     – Спасибо, утешил, пойду с женой радостью поделюсь.
     – Успеешь. То, что ты осторожный, и всё у тебя отлажено, для неё не новость. Помнишь вечер прошлой  пятницы? Вы с женой на кухне коньячком баловались. Ты тогда разглагольствовал: «Безопасность прежде всего. Наверху тоже не ангелы, но зачем нарываться? Если не хочешь неприятностей, помни и соблюдай заповеди: власть хвали, врагов ругай, с людьми не ссорься, а то заложат, не бахвалься богатством, маскируй нажитое, не забывай делиться, не воруй сверх меры – ты не один. Если соблюдаешь, спишь спокойно, а то, что вытаскивают иногда зарвавшегося проказника из райских кущ и всенародно секут, правильно: и простым смертным успокоение – нравится им, когда кто-то падает с небес на землю в чан с помоями, и власть кажется праведной. К бывшим небожителям она милосердна, если каноны не нарушил. Поплачешься, покаешься – и выйдет снисхождение. Случается, что и с подмоченной репутацией назад на небо возвращают, где она потихоньку и подсыхает. Риск попасть в козлы отпущения, конечно, есть, но человек надеется, что минует его чаша сия, а потому брали, берём и будем брать. Садясь в машину или самолёт, тоже рискуешь. Что же теперь, пешком ходить?» Здраво кумекал. Такие, как ты, могут спать спокойно, пока в стране власть не поменяется. Нет, не в результате опереточной рокировки или передачи её очередному преемнику, обещающему дуть в ту же дуду, а предшественнику гарантировать безоблачную старость. И то верно: гарант президент по Конституции или не гарант? Помню, в эпоху застоя, корреспондент центральной газеты спросил у директора магазина: «Почему в других магазинах продавцы воруют, а в вашем нет?» Он ответил: «Я не ворую, поэтому и никто не ворует».
     – Так то в магазине. Подчинённые у директора на виду. А в огромной стране как уследить? Из века в век борются, а толку-то? Кто бы к власти ни пришёл, воровство и взятки не изжить. У нас они – объективная реальность. Всяк норовит урвать: кто у государства, кто у хозяина, кто у соплеменников. А тем что остаётся? Раз такое дело, надо отыгрываться – и отыгрываются друг на друге. Цена вопроса равна цене ответа. Круговорот замкнутый получается. До всех не чистых на руку не доберёшься. Да и среди тех, кто добирается, нашего брата навалом. Лучше не ворошить муравейник, а то тебя же искусают, а ему ничего – быстро восстановится. Я же муравьишка махонький, и аппетиты у меня скромные и разумные, не то что у некоторых ловкачей-хапуг. По сравнению с ними я нищета.
     – Ты нищим муравьишкой не прикидывайся. Пособие по бедности, надеюсь, не получаешь? Добраться до тебя действительно не просто – схему получения взяток придумал хитроумную, но знай: любой вирус можно прихлопнуть антивирусом. Было бы желание. Вот только особого рвения у власти не наблюдается. Как считаешь: почему?
     – Если всех пересажать, то кому работать? И вообще, ты что к власти прицепился? Она тебе что, не нравится? Всем не угодишь, но выбор-то один. Волеизъявление народа надо уважать. Большинство диктует, а меньшинство подчиняется. И у западных демократов так. Проиграл – терпи, а для лучшей переносимости размышляй как Васисуалий Лоханкин: «Может быть, так надо. Может быть, именно в этом великая сермяжная правда». Нет сил терпеть – вали на все четыре стороны, а бунтарям и экстремистам с обострённым чувством справедливости прямая дорога туда, где его живо притупят.
     –  Ты прав, и у западных демократов так, но у них победившее большинство не улюлюкает и не спускает на меньшинство собак с  азартным возгласом «ату», не подминает под себя телевидение и радио, оставив меньшинству в информационном пространстве несколько отдушин для выпускания пара – ровно столько, чтобы не опасаться превращения в один прекрасный день меньшинства в большинство, а критиканам заявить: «Это у нас-то зажимают свободу слова? Почитайте-почитайте что пишут и говорят. Да у вас за такие высказывания и писанину давно бы языки укоротили и руки поотрывали». Прекрасно понимают, что важнее не то, что пишут и говорят, а сколько людей прочитает и послушает. Западные демократы, придя к власти, не бросаются строчить законы и подзаконные акты, запрещающие закреплённым в конституции свободам самостоятельно раскрепиться и погулять вне её пределов, а лишь дозволяющие совершать редкие вылазки на коротком поводке под присмотром выгуливающего, готового, если что, и приструнить. Законы они принимают не в таком стиле: как хочешь, так и понимай, а поймёшь не правильно – пожалеешь. И там, придя к власти, стремятся её сохранить и победить на предстоящих выборах, но за счёт чего? А за счёт достижений, повышения благосостояния народа. Если нет ни того, ни другого, то власть потеряют. Огорчатся, призадумаются, выявят ошибки, вооружатся новыми идеями – и снова в бой. Никакие их деятели, осознав, что успехов не предвидится, не станут (да им и не позволят) ради удержания власти прессовать критикующих и судорожно размышлять: чем бы отвлечь народ от душевных терзаний, плотского дискомфорта и сомнений в профпригодности правителей? Если в стране нет реальной политической конкуренции, то дело швах, а голосование на выборах превращается в игру крестики-нолики с заведомо известным результатом. Согласись, странная какая-то позиция: пускай будет оппозиция, но такая, чтобы на власть не претендовала. Это примерно то же самое, что сказать: «Пускай в огороде живёт землеройка, но такая, чтобы землю не рыла». А с экстремизмом поаккуратней, не надо огульно ярлыки навешивать. Этим ты можешь оскорбить чувства верующих в демократию.
     – Кого ты называешь демократами? Балаболов интернетных? Агентов иностранных, отрабатывающих брошенную подачку? Власть им, видите ли, не нравится, революции цветной захотелось. Не дождутся, моськи продажные. Кишка у них тонка. Знаем, кто их науськивает. Как только Россия встала с колен в полный рост, всполошились, принялись лодку раскачивать, а эти и рады стараться. Стабильность их не устраивает, потрясений великих захотелось. В туалете над писсуаром пусть лучше потрясут. Им бы мудрых людей послушать, раз своего ума не хватает.
     – Мудрых? Ты кого имеешь в виду?
     – Апостола Павла. Разве не он писал: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению»?
     – Ух ты, наизусть выучил. Этак кто угодно выкатит пушечку, пальнёт во власть и, удовлетворённо хмыкнув, объявит: «Я маленько погорячился, не вежливо с властью обошёлся, но раз так вышло, что власть теперь я, будьте мне покорны, ибо ниспослан я вам по божьему установлению. Не будь его, и пушечка не помогла бы. В общем, если нет власти не от бога, а к власти пришёл я, то я и есть от бога. Прошу любить и жаловать». Ты, новоиспечённый христианин Жора, почему библейской заповеди «не укради» не следуешь? На суде ответишь.
     – На каком суде? Говорил же не поймают.
     – На страшном, Богом совершаемом. Суд беспристрастный и абсолютно независимый – не от кого зависеть, нет над ним никого.
     – А наш, по-твоему, зависимый?
     – Самый басманный суд в мире тоже независимый, но по другой причине: он зачастую выносит вердикты не зависимо от доказательств, доводов, фактов, аргументов, обстоятельств, логики и здравого смысла. Забавно, когда президент во время пресс-конференций посылает какого-нибудь дотошного журналиста-гуманиста на три буквы, то бишь на «суд». Мол, не волнуйтесь, суд разберётся. А на страшном суде разбираются по законам истины. Не бойся, к купанию в кипящей смоле не приговорят – ты же не садист-убийца, никого физически не истязал, не мучил. По-божески поступят – в подземную холодную сырую камеру поместят, а чтобы не скучал, тараканов подселят. Тараканьи бега будешь устраивать – всё развлечение. К тебе бесёнка приставят для присмотра. Больше для проформы. Куда бежать-то? Повинуйся ему и не перечь, а то вилами острыми истыкает. Перловку на воде без масла, соли и сахара уважаешь? Зауважаешь – другого не предложат.
     – Заболтался ты что-то, – усмехнулся Жора, – зачем еда бестелесному?
     – Ты что, не понял? Имитация жизни земной для тебя припасена. Отсидишь в камере положенное, раз на грешной земле наказания избежал. Сидеть долго придётся. УДО нет, амнистии нет. Рубль взяток приравнивается к одному дню срока. Валюта пересчитывается в рубли по курсу Центробанка на день приговора. Ты сколько заграбастал? Не считал? Пожалеешь, что здесь не отсидел. Почившие непойманные китайские коррупционеры – и те жалеют, что их не казнили. Скажи-ка Жора, только честно, если бы твоё мздоимство на расстрел тянуло, брал бы или нет?
     Жора надулся и не ответил. Захлопнув дверцу багажника, он сел в машину и укатил. Жора не верил в страшный суд на том свете, он верил в райскую жизнь на этом. Ему осталось совсем чуть-чуть – и вот она: дом-сказка с видом на море, озаряемый лучами ослепительного солнца, уютный дворик с бассейном, пальмой и кустами, покрытыми яркими цветами, вечерние прогулки вдоль соснового берега. Ах, как чудесно гулять вечером в раю: прохлада, сменившая дневной зной, освежает и бодрит, а насыщенный морской воздух будоражит воображение и зовёт отправиться в путешествие к далёким островам. Мягкий свет фонарей освещает дорожку к уютному кафе, где приятно посидеть в таинственном полумраке за бокалом вина, слушая шум волн, которые не стонут и не плачут, как где-то там, в прошлой забытой жизни, а поют песню любви, порождающую смелые фантазии, о которых не догадывается сидящая напротив поднадоевшая супруга. Обретёт ли Жора счастье и покой в земном раю? А чёрт его знает...

               
                Ноябрь, 2017г.