веточка мимозы

В 45 году наш 3-ий «А» пополнился девочками, вернувшимися из эвакуации; в класс поставили даже дополнительные парты.
А в конце сентября завуч Лидия Петровна привела ещё одну новенькую:
-Девочки, это Соня Шарф.
-Она недавно приехала из Белоруссии.
-У неё получился большой перерыв в учёбе. Надеюсь, вы поможете ей догнать класс.
Пока наша учительница Наталия Ивановна решала, куда бы Соню посадить, мы во все глаза рассматривали девочку с такой смешной фамилией.
Девочка, несмотря на небольшой рост и худобу, выглядела старше нас.
У неё были две кудрявые косицы, не нуждающиеся в лентах, и на голове вились, выбившиеся из причёски, желтоватого цвета волосы,
круто закрученные в мелкие спиральки.
Она стояла, немного сутулясь,  наклонив набок голову, и смотрела в пол, чему-то улыбаясь.
-Так, Соня, куда же тебя посадить? Ты хорошо видишь?
Девочка втянула голову в плечи и, продолжая улыбаться, почти прошептала:
-Хорошо.
-Ну, тогда садись к Вере Ивановой.
Вера, сидевшая одна на последней парте, обрадовалась соседке. Но Соня оказалась не из разговорчивых- а когда Верка особенно её донимала-молча отодвигалась к краю парты.
На переменах Соня предпочитала стоять у окна, сама ни с кем не заговаривала, на вопросы отвечала односложно, полушёпотом, потупив глаза и улыбаясь.
Мы перестали ею интересоваться.
Новенькая училась в нашем классе уже две недели, а её ни разу не вызывали к доске. Иногда Наталия Ивановна задавала ей вопрос, подойдя к парте, и Соня, втянув голову в плечи и, как обычно, улыбаясь, что-то неслышно ей отвечала.
Вскоре Наталия Ивановна поручила мне позаниматься с Соней, особенно «обратить внимание на письмо».
Я стала готовить уроки с Соней, оставаясь в классе почти кажый день.
Ириша (моя двоюродная сестра, с которой мы вместе жили и учились в одном классе) теперь возвращалась домой одна и сообщала бабушке, что Лора опять мучается с этой Шарф.
Но я не мучилась. Мне нравилось заниматься с послушной и старательной Соней.
Оказалось, что по арифметике особых проблем у нас нет. Соня быстро и правильно выполняла упражнения по устному счёту.
Самым трудным для неё было записать решение задачи в тетради-её какого-то красного цвета руки с неловкими пальцами плохо держали ручку с пером. Не помогло даже подаренное мною перо № 86, цифры выходили корявыми и неразборчивыми.
Соня очень старалась, она по моему заданию исписывала дома палочками целые тетради в косую линейку, но почерк почти не улучшался. А Сонина безграмотность приводила меня в ужас.
-Сонь, ну почему ты написала «каза»? Проверочное слово-«козы», значит, правильно будет-«коза».
-И «корова»-пишется через «о»-это надо просто запомнить.
Соня смотрела на меня исподлобья бледно-голубыми глазами, виновато улыбаясь, теребила пуговицу на кофте и тянула:
-Ло-ро-ч-ка.
Я испытывала разочарование и досаду, когда после всех наших трудов Соня получала тройку с минусом за ответ в классе. На доске она писала меленькими буковками-ничего не разобрать; отвечала, опустив голову, что-то бормоча себе под нос-до класса не доносилось ни слова. И всё время её рот был растянут в улыбке.
Обычно мы занимались час- до прихода второй смены. Домой я шла кружным путём мимо кинотеатра «Экран жизни».  Вместе мы выходили из школы на Каляевскую улицу, тут наши пути расходились-я поворачивала налево к Оружейному переулку, а Соня-направо к Новослободской. Через минуту после расставания я о ней забывала.
Наталия Ивановна начала аттестовывать Соню только с третьей четверти. В конце учебного года, отдавая Соне табель, она  похвалила её, сказав, что её тройки стоят побольше некоторых пятёрок, потому что Соня «начала учиться с нуля».
-Молодец, Соня. Я перевожу тебя в четвёртый класс.
За лето мы подросли, загорели, только Соня осталась такой же маленькой и худенькой. Теперь она, как все мы, начала носить форму, и у неё появилась привычка прятать руки под фартуком. Бойчее она не стала, всё так же сжималась, когда её вызывали к доске, невнятно отвечала, невесело улыбаясь.
Мы перестали делать уроки вместе; только иногда оставались в классе позаниматься русским языком: учились писать изложение. Вслед за Наталией Ивановной я объясняла Соне, что она может заменить сложное по написанию слово знакомым, того же смысла. Соня соглашалась со мной, что изложение легче диктанта, в котором ничего менять нельзя, но на практике опять делала много ошибок и еле-еле тянула на тройку с минусом.
Однажды, незадолго перед праздником 8-ого марта, Наталия Ивановна раздала всем чистые листы в линейку и объявила:
-Сегодня мы будем писать сочинение на тему «Моя мама».
-Сначала надо составить план, например:
-1.Мама на работе.
-2.Мама дома.
-3.Выходной день с мамой.
-Подумайте, девочки, прежде, чем начать писать. Оценок я ставить не буду. Главное, чтобы вы научились выражать свои собственные мысли.
Я считала, что давно умею писать сочинения-ещё до школы я писала письма папе в далёкую Колыму; а сейчас переписывалась с киевскими родственниками и с дядей, который лечился в Одесском глазном госпитале после ранения.
Долго не думая, я начала описывать, как мы с Иришей ездили на работу к моей маме; мама встретила нас на остановке трамвая «Солянка» ( вот смешное название) и привела в свой отдел. Нам разрешили попечатать на пишущей машинке, а Ирише мама дала покрутить ручку арифмометра. Сама она в это время «составляла смету». Потом мы вместе обедали по талонам в столовой и ели восхитительную чечевичную кашу.
-Теперь пункт 2. Мама дома.
«Дома мама шьёт мне платье из своего старого. Шьёт медленно, на руках, так как у нас нет швейной машинки».
Я заглянула в Иришин листочек. Она писала, что её мама играла в женской хоккейной команде Москвы.
Потом у Киры Виноградовой, сидящей впереди, увидела, что «мама, не щадя сил, днём и ночью оперировала раненых»;
Тут Наташа Гусева подняла руку и спросила, может ли она начать сочинение со второго пункта, так как её мама скоро родит пятого ребёнка и не работает.
Я решила переписать своё сочинение, чтобы тоже написать о маме что- нибудь поинтереснее, ведь бабушка рассказывала, как в начале войны мама тушила зажигалки и дежурила на крыше.
-Надо попросить новый лист у Наталии Ивановны.
Вдруг сзади послышался плач, кто-то буквально захлёбывался от рыданий. Я обернулась и увидела, что Соня закрыла лицо руками и плачет навзрыд, потом она уронила голову на парту, на пустой лист с крупно выведенным названием-«Моя мама».
Мы бросились успокаивать Соню, а Наталия Ивановна пошла за медсестрой, которая и увела Соню, обняв её и гладя по голове.
Впервые я подумала, что почти за два года знакомства ничего не узнала об этой странной девочке.
Ничего я не узнала о ней и за два месяца, оставшихся до конца учебного года, а в пятом классе она с нами уже не училась.
Однажды бабушка сказала мне:
-Сбегай-ка к Кушнарю за хлебом,
и вот на углу Краснопролетарской улицы и Щемиловского переулка, возле нашего продовольственного магазина я столкнулась с Соней. Поверх школьного платья она была одета в серого цвета халат, висящий на ней, как на вешалке. Разговор не клеился. Я забрасывала Соню вопросами. Она переминалась с ноги на ногу; крутила пуговицу на моём платье, улыбалась и смотрела бледно-голубыми глазами снизу вверх:
-Ло-ро-ч-ка…
Еле-еле я вытянула из неё, что учиться она больше не будет и что её устроили на работу вот в этот магазин, называемый старожилами «Кушнарёвым».
Голос у Сони не стал звонче, он был каким-то хрипловато-надтреснутым и таким тихим, что приходилось напрягаться, чтобы разобрать ответ.
Мы виделись нечасто, в основном, когда я одна, без Ириши, возвращалась домой из школы. Соня переходила улицу и шла от «Кушнарёва» мне навстречу, улыбаясь, чуть склонив голову.
Я рассказывала о школьных новостях, она на мои вопросы невнятно бормотала, что работой довольна и что всё хорошо.
Прошло несколько лет. Я училась в восьмом классе и перед восьмым марта опять встретила Соню. Едва поздоровавшись, она протянула мне веточку мимозы:
-Ло-ро-ч-ка…
Я растерялась, полезла в портфель, чтобы немедленно чем-нибудь отдарить: томиком Толстого? но книга библиотечная; подарить пенал с карандашами? новую общую тетрадь? Пока я рылась в портфеле, Соня незаметно ушла.
Дома, возбуждённая и растерянная, я отдала бабушке неожиданный подарок и посетовала, что не могу придумать, что подарить в ответ.
-Чем можно ли отдарить любовь?
задала вопрос бабушка и стала ставить веточку в голубую, старинную вазу, которую она даже моей маме не разрешала трогать.
Она прилаживала в вазе тоненькую, пахнущую весной  веточку и напевала:
-Мне не дорог твой подарок, дорога твоя любовь.
А потом сказала:
-Ты, Лорунь, вспоминай свою Соню почаще и каждый раз благодари её. Верь, что твоё «спаси-Бо» поможет ей в жизни.
Столько лет прошло со времени этого совета.
Скоро восьмое марта; я вспоминаю Соню, похожую на тоненькую нежную веточку мимозы-её подарок, и с благодарностью произношу:
-Спаси-Бо.