Шишок

День не задался с самого утра. Нога, соскользнув с кровати, наступила на пушистый и мягкий хвост любимого кота Шнурка. Кот был старый, по-дедовски дряхлый, и как все старики, глуховат.

 Всю ночь, свернувшись клубком, похрапывая, он лежал поверх перины, а к утру, неуклюжей тушкой, свалился на прикроватный коврик, где мирно и досыпал остаток ночи.

 И вот хозяйкина нога опустилась на кошачью гордость, единственную роскошь, оставшуюся от давно ушедшей молодости и бурно проведенной зрелости - полосатый хвост. Прыти, с которой кот рванул из спальни, позавидовал бы и молодой самец.

Где-то за углом повисло его возмущенное недовольство, и, немного повисев в воздухе и не получив ответного – прости, уползло облизывать травмированную часть тела.

А утро продолжало мстить дальше. Открытый кран чихнул пару раз, выдал несколько капель воды и затих. Хорошо, что осталась вода для полива цветов в чистой пластиковой бутылке. Но, такой сомнительный плюс в виде налитой с вечера воды, сразу оказался перечеркнут кофеваркой.

Подставив свою любимую чашку с сердечками и нажав кнопку - два зерна, и услышав, как заработала автоматическая мельница, немного успокоилась.
 По кухне пополз аромат кофе. 
Кофемашина предположила, что кофейного аромата более, чем достаточно и зажгла треугольник с восклицательным знаком посередине.
Кофе не полилось и чашка с жизнерадостными сердечками осталась без привычного утреннего эспрессо.

– Нет, ну черте что! – В сердцах выкрикнула женщина. – Умыться невозможно, кофе выпить невозможно! - Еще минута, и она готова была усесться посреди кухни и разрыдаться.
– Не поминай черта всуе! – тихо прошелестело за спиной.
 Резко повернувшись, она столкнулась взглядом с рыжими немигающими глазами любимого кота Шнурка. Тот, неслышно приковыляв на кухню, уселся на старом бабушкином буфете и внимательно смотрел на нее.
 
- Нет, этого не может быть, у меня ведь кот, а не попугай, - громко произнесла она, обращаясь к коту и начиная зачем-то плести косу из спутавшихся за ночь волос.
- А у меня еще нет паранойи! Или есть? – И женщина в смятении посмотрела на кота.

- Ну да, кот не попугай, но коты говорят не хуже этих болтливых птиц, только люди их речь не понимают, не дано им все знать, - опять раздался тихий, будто простуженный голос.
 
Шнурок при этом монологе продолжал сидеть на буфете и пристально смотреть на нее, раздумывая, как лучше выразить желание позавтракать: спрыгнуть и подойти к холодильнику, высоко задрав голову, насколько позволит артритная шея или потереться об ноги и слегка прикусить за щиколотку?
 Потом, вспомнив об уже забытой травме хвоста, решил не рисковать с прикусами, а подождать еще чуть-чуть, а вдруг хозяйка сама догадается достать красивую баночку и высыпать вкусное содержимое на тарелку.
 
- А ведь это я с тобой разговариваю,- поскрипывая, донеслось откуда-то из-под потолка кухни.
 Она подняла голову.
 Возле полуоткрытой дверцы антресоли сидел маленький человечек с округлой седой бородой и внимательно смотрел на нее. Все его небольшое морщинистое личико светилось спокойствием и доброжелательностью, а из уголков ярко-голубых глаз разбегались в стороны лучики морщин. Человечек - старичок улыбался.

- Так ты мне не привиделся, ты действительно сидел тогда на кровати в ногах и улыбался мне! - воскликнула женщина. – Я еще долго не могла поверить, думала, что это сон, испугалась вначале, а потом поняла, кто так тепло улыбается, не может причинить неприятностей! Ты на самом деле существуешь!

- Прости, что напугал  тебя тогда, но ты так беспокойно спала, так всхлипывала во сне, что сам не понимаю, как не сдержался…- И коротышка смущенно зашмыгал носом.
- Захотелось успокоить, погладить, как ребенка, а ты возьми, да и проснись...
- Постой, но ведь это все происходило на старой квартире, а мы ведь переехали! – прошептала женщина, задавая больше вопрос себе, чем маленькому старичку, сидящему с поджатыми короткими ножками на антресоли.

- А до этого был еще один переезд. А до него продажа бабушкиного дома. И стук в окно. И твое удивление, кто может постучать в окно, расположенное на пятом этаже? И спокойный ответ твоей мамы.
 – Вас вызывают, вы здесь надолго не останетесь жить, у вас скоро будет новое жилье!

- Так это ты нас предупреждал? А как же ты смог постучать в окно пятого этажа? Ах, да, что за глупые вопросы, - пробормотала она и, вспомнив о чем-то еще, опять спросила.

- Я где-то читала, что вам нельзя показываться людям! - И женщина вопросительно посмотрела на старичка.

До этого момента Шнурок, никак не выражавший своих эмоций по поводу беседы и стойко игнорируя сидящего под потолком старичка, решил напомнить о своем так не справедливо откладывающемся завтраке.

 Он спрыгнул с буфета на пол всем своим десятикилограммовым весом пенсионера со стажем и с укором посмотрел на хозяйку. В прошлом остались не только легкость прыжка и восхитительная грация, а и местные драки с котами за лидерство, выбитый зуб соседом за любовь к его элитной кошке и последующий отказ от отцовства, анестезия в ветлечебнице – погнался за птичкой на балконе. Забыл, что пятый этаж, и результат – спица в ноге.

 В настоящем осталась только любовь к хозяйке да к кухне. Особенной любовью пользовалась тарелка, редко оказывающаяся пустой.
 Но кухня на ночь закрывалась, громко работала посудомоечная машина - мешала семье спать, и миска с холодильником оставались в недосягаемости. Хозяйка говорила, что ночью желудок должен отдыхать.
 Шнурок и не возражал, тем более, что последнее время передвигаться становилось все труднее и труднее, подводили лапы, такие быстрые в молодости и словно ватные в старости.
 Поэтому, завтрак Шнурок ожидал с достоинством, но не до такой же степени, чтоб урчало в животе.
Подойдя к своей миске, он громко и требовательно мяукнул. И тут же хлопнула дверца холодильника и из мягкого пакета с красующейся киской на этикетке посыпались на тарелку розовые кусочки паштета.

- Забудь. Все, что ты читала до этого, и все, что слышала о нас, скорее чья-то фантазия, – нарушил привычные кухонные звуки голос с антресолей.
– Нас называют хранителями дома, и это, отчасти, так, но от воров, пожаров и потопов мы бессильны. Мы стоим на страже мира и согласия в доме, защищаем от злого взгляда. Но домовые служат не дому, они даются людям, а уж какие, это не обсуждается, каждый получает своего и по заслугам.
 Добрые и отзывчивые могут похвастаться спокойным домовым, следящим, чтобы не терялись вещи, люди меньше ругались, животные в доме редко болели, а в семье царила доброжелательная атмосфера.
 Любят домовые чистоту, тепло и уют, и когда в доме пирогами пахнет! А с ленивыми и нерадивыми хозяевами домовики могут и безобразничать, портить технику, прятать вещи, ворчать и стучать по ночам.
 Да, к твоей кофемашине сегодня это никакого отношения не имеет, ее давно уже прочистить надо, почитай инструкцию. Технику я уважаю! - И домовик на минуту замолчал, задумавшись.

- Но в очень редких случаях, когда возникла серьезная проблема или нависла опасность и в нас нуждаются, мы можем показаться. Для своих любимых господ мы обереги.
 Сегодняшнее утреннее событие уже свершилось, пока мы мило беседовали с тобой, и теперь ты можешь сколько угодно торопиться, бежать, перепрыгивая ступеньки, не дождавшись лифта, спокойно выезжать со двора и заниматься своими повседневными делами. Стрелки часов сдвинулись.
 И домовик с кряхтением, встав на колени, начал закрывать створки антресолей.
 
- Да, и, пожалуйста, оставляй иногда шкатулку с бусами открытой, а ножи на ночь прячь, не дело им на столе ночью пылиться. И веник купи, что это за дом, без веника! Эх, современное поколение, не то, что прабабка твоя, – прошелестел откуда-то из глубины под потолком ворчащий исчезающий голос, - знала толк во всем, не только в вениках!