Возвращение. Глава седьмая

 Шло время.  Связь с Петровичем прервалась на несколько лет. Друзья успели отслужить  в Армии, получить образование, жениться. Митяй сразу же обзавёлся двойней. Устав мыкаться по общежитиям, решил перевезти семью в посёлок. Не навсегда. До той поры, пока дети подрастут и окрепнут. А там, глядишь, и жизнь наладится. Смогут, наконец, накопить на отдельную, со всеми удобствами квартиру в городе. Сколько можно чужие углы считать? Времена наступили лихие.  Одному тяжело выстоять. С малыми ребятами и того хуже. Дома хоть стены спасают, хозяйство.  Плохонькое, но своё. С голоду не умереть.
- Ничего, сынок, - утешала Митяя мать, - поднимем твоих орлят. На вольном воздухе, на парном молочке какие ещё богатыри вырастут! А ты знаешь, - спохватилась она, - Лёшка, дружок твой закадычный, говорят, важным человеком в Москве стал. Приезжал тут недавно, незадолго до тебя. В костюме, при галстуке. В ботиночках блестящих, на машине импортной. Вся деревня сбежалась на него поглазеть. Он для тебя бумажонку с номером телефонным оставил. Я под скатёрку засунула, чтоб не потерять.
- Ну, Лёха, неугомонная душа, всё-таки добился своего! – усмехнулся Митяй. – Мам, а Петрович как,  не болеет? Схожу, завтра проведаю старика…
- Да что ты, Митенька, - вздохнула мать. – Помер он, почти, как  с полгода. Не стала тебе писать. Чего зря расстраивать? Всё равно не успел бы к похоронам.
- Эх, как же так?! -  Ударив кулаком по столешнице, с болью выдохнул Митяй.
- Вот так, сынок. Вроде с виду крепкий был, всё копался в своём саду. А тут за неделю сгорел. Земля его приглянулась одному заезжему торгашу.  Сад, сам знаешь, какой богатый, урожайный. Пристал, продай да продай, а тот - ни в какую. Мол, земля моя стольких людей обездоленных кормит. Сам тебе приплачу, только отвяжись от меня Христа ради.
Так этот богатей вскоре опять приезжает к нему, в ворота барином заходит. Всё, говорит, дед, собирайся в богадельню. В дом престарелых, значит. Землю я у поселковой администрации выкупил! И бумажками с печатями в лицо Петровичу тычет.  У того удар и случился.
Вот так - был человек, и нет его. А похоронили старика с почестями. Хорошо похоронили. Столько цветов, слов благодарственных наговорили! Даже корреспондент приезжал. Всё писал чего-то, фотографировал. Вот тут я для тебя газетку спрятала, под скатёрочкой…
- Потом, мать, всё потом. Дай мне Лёхин телефон! –  вдруг глухим, не своим голосом перебил Митяй. Повертел в руках блестящую, броскую визитку. - Адвокат значит, ну держись, Лёха! Из-под земли ведь тебя достану…
- Да рассказывал мне батя. - Вздохнул Лёха. - Ты, Митяй, не кипятись! И словами обидными нечего бросаться. Самому тошно. Думаешь, забыл всё, заелся? Да я Петровичу профессией своей, благополучием обязан. Хороший был мужик, справедливый. Помнишь, как мы, дураки сопливые, экспроприировать его, раскулачивать  собирались?
- Потом воспоминаниями займёмся, по делу говори – сорвался Митяй. На другом конце провода послышался шорох.
- Короче, - как ни в чём не бывало, продолжил Лёха, - покопался я тут. Дело нехорошее, с душком вырисовывается, но попробовать можно. Есть у меня одна зацепка…