Спиленная берёза. Глава семнадцатая

                Глава семнадцатая 

                Аня с Алексеем тут же приехали в деревню. И как только Аня узнала, из-за чего возник сильный приступ астмы, она с укором посмотрела на Алексея.
             – Ты всё-таки спилил эту березу. Ты забыл, что у мамы больное сердце? Ведь эта береза была ей так дорога! Зачем ты это сделал, Лёша?
             – Я не думал, что так получится. Я в горячности это сделал. Ведь эта берёза чуть не покалечила нашего сына! Прости меня, Анечка!
            – Тревожно мне как-то! Лишь бы с мамой ничего не случилось!

          К вечеру прилетел Григорий, дочь ему всё рассказала о спиленной берёзе, от которой у мамы случился приступ, и он тут же поехал к жене в больницу. Она выглядела очень слабой, силы покидали её.
             – Гриша, выслушай меня, пожалуйста, не перебивая. Я чувствую, что скоро умру, и  прошу тебя, похорони меня рядом с сыном.
             – Людочка, не говори такое. Я уверен, что ты поправишься, ведь у тебя уже много раз бывали такие сильные приступы.
             –  Гриша, не перебивай. Хочу попросить тебя еще об одном, не держи зла на зятя, уже ничего не поделаешь, берёзки всё равно нет. Я его простила, он очень за своего сына испугался. Прошу, не ссорься с Алексеем, подумай о дочери. Не настраивай их друг против друга, слышишь?
               – Слышу. Хорошо. Не переживай  за это, любимая. Сердце своё не тревожь!
               – А я, Гришенька, уже устала от астмы и вас всех замучила, видно моё время пришло, пора мне к сыночку. Не печалься, побереги и ты своё сердце, тебе его надо обязательно подлечить. Иди на пенсию, у тебя ведь уже
пенсионный возраст.
                – Хорошо, Людочка, я уйду на пенсию. Будем вдвоем с тобой гулять у речки, отдыхать чаще. Будем беречь друг друга.
                – Гриша, ты не спеши за мной туда, живи долго, тебе надо внука еще поднять, воспитать его хорошим человеком, он тянется к тебе, вот и будь ему другом, каким ты был нашему Ивану.
               – Людочка, мы вместе будем воспитывать нашего внука. Ты поправишься, я уверен! Родная моя, я тебя прошу, собери все силы, не сдавайся, я тебя очень люблю. Не оставляй меня. Дети наши выросли, внук тоже подрос уже, вот и будем мы сейчас жить только для себя. Хочешь, на море поедем, а?
                – Хорошо, Гришенька, хорошо. Ладно, а сейчас иди домой, ты с дороги ведь и сразу ко мне прибежал. А я посплю, в сон меня что-то клонит, завтра приходи, мой дорогой. Я тоже тебя очень люблю, и часто вспоминаю, как мы познакомились, как влюбились и поженились, как дети подросли, как сюда переехали. Как всё это мне дорого! Я ни о чем не жалею, всё было у нас с тобой – и радость, и горе, и это наша с тобой судьба! Береги себя, любимый! Всё, иди, до завтра! Поцелуй меня.

Григорий наклонился и нежно поцеловал жену в губы, и прошептал: «Я тебя очень люблю. Не покидай меня, пожалуйста. Я пропаду без тебя»
У Людмилы выступили слёзы на глазах, она махнула мужу рукой, мол, иди, не расстраивай меня.
Григорий вышел из палаты, но направился вначале в ординаторскую, чтобы поговорить с лечащим врачом, но доктор его ничем не утешил.
               – У вашей жены сердечная астма уже много лет. А у астматиков обычно появляются  критические  проблемы уже через пять-семь лет. И еще большое значение имеет возраст. У Людмилы Петровны особенно ухудшилось здоровье сразу после пятидесяти лет, кроме того, имеется еще и много других угрожающих осложнений.
               – И что, ничего нельзя сделать? Может,  операция нужна? Скажите, доктор, а этот страшный  приступ мог произойти от одного шокирующего жену случая?
               – Нет, не думаю. У вашей жены астма уже с большими осложнениями, и врачи просто бессильны ей помочь. Такой  приступ мог произойти беспричинно и в любое время. Крепитесь.

             Григорий провёл эту ночь беспокойно. Ему снилось, как будто он  догонял жену, которая была там, во сне, вновь молодой и весело смеясь, его подзадоривала: «Не догонишь, не догонишь!» Он бежал, но силы оставляли его. Григорий, падая, в изнеможении кричал: «Остановись, прошу, я не смогу тебя догнать. Я сдаюсь!» Но жена вдруг пропала из виду, как будто бы испарилась в воздухе. Он закричал в исступлении: «Люда! Люда!». Но её нигде не было. Григорий проснулся в холодном поту.

«Как там с Людочкой, всё ли нормально? Почему мне приснился такой страшный сон?»
               Больше он не заснул. На часах не было еще и пяти часов, но он встал, оделся и вышел в сад. Подходя к веранде, он увидел пустующее место, где росла берёзка, и застонал. Эта берёзка заменила им с женой погибшего сына. Она была для них воплощением души Ванечки, они разговаривали с ней, гладили её, делились радостями и горестями, а сейчас они, как будто вновь сына своего, Ванечку, похоронили, которому было всего-то двадцать пять лет. Березка переросла его, ей уже, кажется, тридцать три года…

               Григорий внимательно стал рассматривать место, где росла берёзка, и понял, что её вначале спилили, а потом, захватив пень железными крюками трактора, вытащили весь корень. «Варвары! Такую красавицу погубили!»
Сердце сжалось от боли. Григорий представил состояние Людмилы, увидевшей это. «Конечно, это её расстроило. Хотя Алексея тоже ведь можно понять. Его сын, а наш внук чуть глаза не лишился! Хорошо, что всё обошлось с ним. Будем надеяться, что и Людочка поправится!»

              Он взял лопату, закопал яму, разровнял землю, и задумался.
«Березка здесь лишняя. Не нужна она была! Вот так и мы с женой будем когда-нибудь никому не нужны. Будут обходиться без нас и наших советов! Это означает, что наше время вышло? Неправда! Нам всего-то по шестьдесят лет! И самое время сейчас бы жить, да жить для себя, ведь они с Людмилой преодолели большие трудности, которых за совместную семейную жизнь было немало. Людочка, милая, держись, у нас с тобой в запасе  еще не менее двадцати лет! Сейчас я возьму у Митрофановны травки, заварю её, ты выпьешь, и тебе станет легче. Она у неё заговорная!»

Продолжение:  http://www.proza.ru/2017/11/11/810