Жена офицера

            Она была настоящей женой офицера. За редким исключением все жены офицеров похожи друг на друга. Где находится то место откуда они их берут: смазливых на лицо, даже с высшим образованием, знающих кто и чем им обязан и напрочь не знающим кому и чем они обязаны! Покажите мне это место – я закидаю его камнями! Весь мир обязан крутится вокруг этих визжалок и нахалок! Они раздражают до бешенства: угодить им просто в силу их серости и беспринципности просто невозможно!   Услышать от них, кроме капризов и жалоб, в основном нечего. Но так думает другая не основная часть человечества, в которую входят завистники и «колхозники»! Причём, в категорию «колхозников» попадают великие музыканты, художники, писатели, ученые, лицедеи и все видные политические деятели! Я была свидетельницей одной истерики, закаченной женой генерала моему партнёру по бизнесу. Мой друг-банкир не мог дать особе кредит в пятьсот тысяч рублей на один месяц, потому что у неё никогда не было и не могло быть справки о заработной плате. Она с мужем в провинции строили дом-замок и у них получился сезонный разрыв в наличии денежных средств. Возможно, у генерала не заладилась сделка с партнёрами по бизнесу или с откатом прокатило. Бывает! Так вот, женщина, пытаясь построить моего коллегу, кричала, что её муж сотрет его, его дом с лица с земли и упрячет его детей за решётку, а жену в психушку. Не сломив упрямство моего коллеги, она схватила телефонную трубку и начала набирать номер. Вы думаете, чей номер телефона она стала набирать!? Догадались, правильно Владимира Владимировича! Нет, нет он был не её мужем, а другом её мужа! Так сказала она! Нам провинциалам почему-то стало стыдно и за её мужа, и за Владимира Владимировича, но слава богу всё обошлось: истеричка почему-то не дозвонилась президенту! Её выручил другой мой друг: он оформил кредит на себя.
               Та жена офицера, о которой собственно и ведётся повесть, появилась около меня в разгар моей цветущей молодости. Она была старше меня года на три, но выглядела изрядно поношенной в борьбе за свои привилегии. Справедливость признавая, к тому времени она имела двух детей – маленьких мальчиков. Её приняли на работу в соседний отдел на должность экономиста. Воинская часть, в которую перевели служить её мужа, находилась в километре от посёлка, в котором за исключением лет учёбы в институте, и проходила ничем ни приметная моя жизнь. Контора наша, бегущая со сплетнями впереди планеты всей, быстро начала сползать с пьедестала, уступая его другим конторам, конторкам и бабушкам у подъездов. Мы, все разинули рты: просто нечего было сказать и нечего было возразить! Но удивлению нашему не было предела! Чем возразить жене офицера на слова «Все, вы, дуры деревенские так и помрёте около своих дохлых коров и пьяных мужиков, не увидев жизни человеческой!» или «Мы, в воскресенье с мужем ездили в Ленинград, там обедали в ресторане, где нам подавали изумительную, утку по-пекински!». Что можно возразить, если не знаешь какая она жизнь человеческая, и зачем нам из деревни ездить в Ленинград, чтобы поесть утки по-пекински, когда этих уток в каждом деревенском дворе живет без малого голов по двадцать-тридцать. Хозяйки над этими утками порой не знают, что из них этакое приготовить, чтобы они семейству поперёк горла не стали. Героиня моего рассказа могла целый день изводить свою напарницу разговорами о том, как они замечательно служили с мужем в Карелии, где она работала заместителем министра финансов республики. Нам некогда было сплетничать про деревенских и конторских – мы сидели, разинув рот от удивления: какое ж у нас министерство финансов и какие там работают кадры! Дамочка не могла для начала вывести себестоимость единицы продукции, так как напрочь не знала, что обозначает это слово и все попытки объяснить ей его значение в экономике страны сводились к нулю!
                Ко мне жена офицера относилась снисходительно: я хорошо одевалась и умела кокетничать с мужчинами. В силу своего круга мышления или его квадрата, она и подумать не могла, что меня начальство ценит за что-то другое!  Скандал разразился на ровном месте - дама увидела размер моей премии за квартальный отчет. У неё не хватило даже ума затаить злобу и в неподходящий момент ударить меня шпилькой в глаз. Она стала требовать уволить меня с работы и посадить на моё место её, потому что она жена офицера и имеет на это полное право, а не «эта вертихвостка». Увещевание начальства о том, что я тяну на себе работу всего отдела и мне замены на сегодня нет и возможно долго не будет, закончились тем, что она побежала к прокурору. Прокурор оказался мужиком с юмором, всё сразу понял и попросил жену офицера написать заявление в прокуратуру о незаконности действий моего начальства со ссылкой на законодательство. На восьмой раз переписывания заявления - в документе должны были отсутствовать грамматические и стилистические ошибки, а жене офицера не подобает писать неграмотно - прокурор засвидетельствовал некую усталость гражданки и посоветовал ей прийти завтра и написать заявление без ошибок. Утром гражданка принесла заявление на увольнение директору нашего скромного предприятия, потому что прокурор ей сказал, что работа в этом учреждении такой женщине, как она, даже на самой высокой должности не возвышает её, а только унижает. Обозвав всех безмозглыми баранами, дама забрала трудовую книжку и с гордо поднятой головой покинула стены нашей конторы. Заведующая кадрами ещё никогда так не была довольна чёткой печатью, поставленной на записи в трудовой книжке уволившегося работника.
 
              Время стремительно бежало вперёд. Я вышла замуж, родила двух сыновей, пошла на повышение, и моя семья сменила место жительства. Обходя кабинеты офиса, в котором меня посадили начальником, я услышала знакомый до боли голос, вещавший о министерстве в Карелии. Я тихо приоткрыла дверь кабинета, из которого шло вещание: ну так и есть! Собственной персоной она! Когда я вошла в кабинет, она сразу же меня узнала и сообщила всем, что я подруга её бурной молодости и она всегда верила в моё большое будущее! На лицах новых, подчинённых мне людей, нарисовалась растерянность: если я подруга их коллеги, то по принципу «скажи, кто твой друг и я скажу, кто ты!», их просто обманули. Стараясь работать грамотно, руководить справедливо я кого-то разочаровала, а кого-то восхитила. Но это только на суд времени! На работе жена офицера доставала всех разговорами о своей значимости и беспросветным бездельем, потому что руководители отделов боялись давать ей работу: она вполне искренне считала, что работу делают для работы, а не потому, что выполнение её качественно и в срок кому-то просто жизненно необходимо, потому что любой прокол стоит огромных денег, а деньги людям нужны всегда.
              Время меж тем тикало!  Я с мужем поднимала двух детей. Она с мужем поднимала двух детей. Вот уже наши старшенькие поженились. Вот я уже стала бабушкой. Она огорчалась, что не становится бабушкой. Я отмечала сорок дней со дня смерти мужа, она в этот день хоронила своего. Спустя день после похорон мужа она зашла ко мне в кабинет и порадовалась на свободу, которую он щедро даровал ей своим уходом в мир иной. Потом она посетовала на детей, что в последнее время ей с ними не сладить: старшенький из наследства забрал машину отца, ей с младшим сыном досталась шикарная квартира в новом микрорайоне города. Лично мне после похорон пришлось делить не так, как я желала и у меня после дележа остались нехилые долги. Она мне сказала, что не всю же жизнь мне быть везучей, надо и другим за себя порадоваться.    Спустя какое - то время она пришла ко мне и запросила кредит. По её опухшим глазам было понятно, что случилось что-то нехорошее. Я вытянула из её признания: оказалось её младший сын проигрался в карты и его поставили на счетчик – срочно нужно триста тысяч рублей. На моё восклицание – тебе скоро на пенсию, ты не сможешь расплатится по займу, она ответила, что всё просчитала – будет работать на пенсии, друзья мужа устроят младшенького на работу. Она взяла кредит. Через несколько месяцев на моей работе началась реорганизация. Её сократили, младшего сына уволили с работы за прогулы. Долг на женщине повис огромный, если к нему добавить сумму очередного проигрыша картёжника-сына.
            Она вынуждена была продать шикарную четырёхкомнатную квартиру и купить «трёшку» в хрущёвке. К тому же, сын-игрок привёл в новую квартиру беременную жену. Полоса черная не закончилась: в аварии насмерть разбился старший сын. Обезумевшая от горя мать просит помощи у близких родственников. Те люди, далеко не бедные, полностью оплачивают похороны кому внука, кому племянника и настойчиво требуют моей героине переехать к ним в Москву, куда её непутёвый младшенький побоится сунуться со своими проблемами. Но, решив, что остепенившемуся женитьбой сыну, понадобиться помощь – может не вынести забот и хлопот с появлением ребёнка и сорваться, она отказывается принять предложение родственников, на что в ответ они обрывают с ней всякую связь.
              Наступило временное затишье: чета красивых молодых людей на виду всего города прогуливалась по его улицам, ожидая потомство и мучаясь бездельем. Жили они все на крошечную пенсию по старости их матери: на пенсию вдовы военнослужащего не хватило стажа. Вдова офицера попробовала поработать у индивидуального предпринимателя, но была изгнана с работы через месяц после трудоустройства. Она, как обычно, думала, что работать – это достаточно каждый день ходить на работу. А тут оказалось, что за несвоевременное перечисление налогов могут начальнику наложить нехилый штраф, который он высчитает из твоей зарплаты. Проходив на работу месяц за даром, женщина, осознавая ужас своего положения – не на что купить даже хлеб – не придумала ничего лучшего, как пойти в банк и взять там кредит в пятьдесят тысяч рублей под тридцать процентов годовых. Она несла эти пятьдесят тысяч рублей в сильно поношенной, бывшей когда-то в моде, кожаной сумочке, прижав её крепко к груди. Измученная недоеданием, она представляла себе, как купит ветчины и хлеба и будет это есть и есть. А ещё купит шоколадных конфет и обязательно ананас – фрукт сжигает жиры!  Потом она заплатит двадцать тысяч долга коммунальщикам, купит хорошую юбку и кофточку, и устроится на приличную работу, чтобы гасить кредит. Женщина купила в супермаркете из продуктов всё, что пожелала и с изумлением смотрела, как чета поглотила всё это за один присест и спасибо не сказала. Утром к завтраку не появился сын. Невестка сообщила, что он ушёл ночью и на звонки не отвечает. У вдовы офицера упало сердце. Так и есть, кошелёк пустой. Осталось десять тысяч рублей, которые она положила на «черный день» под матрац. Сын появился дома на третий день проигравшийся в пух. Семья поменяла квартиру на «двушку» в хрущёвке.
            У меня в кабинете она появилась перед моим уходом на пенсию. На ней было надето то же пальто, в котором она уходила с работы три года назад, та же юбка и та же кофточка. Она спросила, как у меня дела. Я ей ответила, что проблем хватает, но на пенсию уходить надо, потому что мучаю себя и молодёжь – устала! Она сказала, что я всегда была дрянь-бабаю и не дам ли я ей в долг десять тысяч рублей до следующего четверга, то есть на неделю. Деньги очень нужны: невестка родила девочку и надобно кое-что купить из приданого новорожденной. Она пожаловалась на серость вокруг её и куда эта «серость прёт, глаза вытаращив». Я напряглась и услышала рассказ о том, почему она уволилась с работы уборщицей в одной из школ города, где «эта баба», то есть завхоз, обнаружила пыль на одном из станков в мастерской и начала ей бывшему работнику министерства указывать, как и где следует вытирать пыль. Деньги в долг я ей дала, и она исчезла с поля моего зрения. Люди поговаривали, что сын вскорости проиграл квартиру. Родители невестки, испугавшись, что зять проиграет в карты их дочь, потребовали немедленного развода и увезли молодую женщину с маленьким ребенком к себе в соседнюю область.
                Вдова офицера три ночи ночевала на вокзале. Питалась в буфете хлебом с чаем. Сердобольные буфетчица и дежуривший одну ночь милиционер втихаря от начальства подсовывали ей пирожки и котлеты. Из-за сына бывшие соседи и друзья не пускали пожить её даже на дачах. Одна из когда-то близких подруг сжалилась и разрешила на своей даче положить на хранение только вещи. Дождавшись дня получения пенсии, измученная невзгодами женщина, сняла задёшево однокомнатную квартирку на окраине города.  Сын появлялся поесть и поспать. А она горевала об одном: не видит, как растёт её кровиночка - внучка. Все остальные явления жизни человеческой перестали вызывать в ней восторг, изумление, ужас, огорчение, сострадание. Ей вдруг стало всё равно, что поесть, на чём поспать, во что одеться.

                Рано утром в один из холодных дней октября по городу поползла весть – наконец-то, накрыто подпольное казино, наркопритон и притон с проститутками, о местонахождении которых все в городе знали, кроме правоохранительных органов. О том, что её сын взят с пакетиками героина она узнала вечером, когда в квартирку пришли с обыском. Она кричала офицеру, возглавляющему обыск, что они не имеют никакого права проводить в чужой квартире обыск, что они сами подложили пакетики с дурманом под рваным линолеумом за газовой плитой. Она будет жаловаться прокурору и наймёт сыну лучшего адвоката. Офицер её не понял и сказал, что судьба в лице правосудия предоставляет ей шанс отдохнуть от великовозрастного дитя. Она искренне изумилась – как отдохнуть? с кем отдохнуть? где отдохнуть?
                Мать в глубокой задумчивости возвращалась от прокурора. В её душе пылал гнев «на этих бездельников». А адвокат запросил такую огромную сумму! А где взять хотя бы сто рублей: банки через приставов обложили её пенсию! Около подъезда путь ей преградил хорошо одетый мужчина средних лет. Она недоуменно уставилась на него. Он спросил не она ли такая-то, такая-то. Она ответила, что она такая-то, такая-то. Он сказал, что желает обсудить с ней один вопрос. Какие вопросы можно с ней обсуждать удивилась она! Мужчина глотнул воздуха и терпеливо стал объяснять гражданке суть вопроса: он просил женщину продать ему клочок земли размером пять гектаров в Парголово под Санкт-Петербургом. Какая земля? Которую они купили с мужем невзначай в 1994 году! Ах эта земля! Если молодой человек возьмёт всё оформление на себя, то она найдет все купчие! Но не может ли он сейчас дать ей в задаток двести тысяч рублей! После посещения нотариуса покупатель дал странной женщине задаток за землю. Прокурор, адвокат, следователь, судья почему-то наотрез отказались от её денег. Никто не брал от неё деньги! Они странно смотрели на неё и не брали денег. Она предложила деньги самому влиятельному бандюгану за отмазку её сына или хотя бы снисхождение к нему. Самый влиятельный бандюган прищурил глаз и сказал, что каждый платит по своим долгам сам. Он не помнит, чтобы она была ему должна, а принимать платёж по долгам другого человека это «не по понятиям». Где-то глубоко внутри её тела зигзагом пробежала молния – живым своего сына она больше не увидит! Потому никто и не взял у неё денег. С такой болезнью он просто обречён на смерть. Нет, нет, она этого просто не переживёт! А она живёт!?

           Хмурым ноябрьским днём покупатель принёс оставшуюся согласно договору сумму.  Она сидела на скрипучей старой кровати в квартирке с замусоленными обоями и тупо смотрела на деньги, веером разложенные на постели. Много денег! Она неосознанно трогала и щупала красные и синие бумажки. Они не знала, что ей с ними делать. Она забыла для чего они нужны! Вдруг резко встрепенулась! Кто ей заплатил деньги за жизнь сына!? Кто?! У неё забрали сына, а взамен … Она быстро собрала банкноты в пакет, пакет положила в сумку, оделась и вышла из квартиры.

          Невестка вела девочку за руку. На выходе из детского садика молодая женщина столкнулась со свекровью. На вопрос молодухи, что она здесь делает, вдова офицера сказала, что пришла увидеться с внучкой и не будет ли так любезна невестка разрешить ей погулять с девочкой за небольшое вознаграждение. Вознаграждение состояло из дарственной на право владения внучкой четырёхкомнатной квартирой в престижном районе городка, в котором та проживала с матерью. Невестка кивнула головой, не произнося ни звука. И ещё свекровь попросила никогда не рассказывать девочке кем был её отец.

         Я встретила вдову офицера случайно в аптеке. Она сказала, что я покупаю очень дорогие лекарства, а проблем с деньгами у меня выше крыши. На что я ответила, что мёртвая ни решу ни одной из них. Она сказала «как знать, как знать!» и спросила помню ли я о сумме долга, которую она мне должна. Я ответила, что помню, но давно списала этот несчастный долг и попросила никогда не рассказывать моим детям о нём. Она спросила «почему?», я ей ответила «они меня не поймут!». Она внимательно на меня посмотрела и спросила, а я её поняла? Я кивнула головой: «Думаю, что да: детей своих мать любит своей ни с кем и ни с чем несравнимой любовью до конца, до последнего вздоха на земле и даже там на небесах наперекор всему и всем, ибо она единственный человек, имеющий право искупать их грехи здесь на земле! Никто не может быть ей судьёй! Никто!». И если я ошибаюсь, господи, ты меня поправишь!

           Наше новое государство давно закидало камнями то место, откуда офицеры брали девушек в жены. Сейчас скорее наоборот, девушки сами страшились бы того места и обходили его стороной за сто верст. И не знаю радоваться этому или огорчаться…