Юркина мечта

               
- А ты, дедушка, кем хотел стать? – спрашивает внук.
- А ты в цирке был? – вместо ответа спросил дед Юра.
- В настоящем - ни разу. Но я знаю что это. – быстро заговорил Артём. - Там гимнасты и силачи выступают! Ещё фокусы показывают. А главное, в цирке звери дрессированные. Собаки, кошки и даже тигры со львами. Вот!
- А ты бы хотел побывать и посмотреть?
- У нас в Орле нет цирка. А к нам в Залегощь кто поедет…– с грустью сказал мальчишка. – Приезжают только с шатрами. Мы с папой были, я тогда ещё в школу не ходил. – и продолжил:
- В настоящем, большом хочу побывать. Ты знаешь, мне интересно, как по проволоке ходят? И даже прыгают! – оживился он, даже глаза заблестели!
- А хочешь научиться? – поинтересовался дедушка.
- Можно попробовать. А это сложно? Хотя я артистом не хочу быть.
- Ну, это и не обязательно. Вот поедем летом на дачу, и я там тебя научу ходить по проволоке! – теперь у деда засияли глаза.
 - А ты разве умеешь, дедушка? – удивился Артем ответу деда.
- Умею. И тебя научу. Это как на велосипеде или плавать. Научился один раз -  и на всю жизнь. Только по проволоке надо, конечно, вспомнить будет, минут пять-десять потренироваться.
- А откуда ты умеешь? Вернее, зачем и почему научился? Кто тебя учил?
 Дед с минуту помолчал и продолжил приглушённо:
- Я мечтал цирковым артистом стать.
- И что? Почему передумал? Я вот хочу стать лётчиком и буду им обязательно!
- Я тоже так думал. Рассказать, почему не стал артистом цирка?
- Расскажи. Даже интересно, я и не знал об этом.                Внук подсел поближе к деду из-за стола на диван.

… Юра был, как и все дети, непоседа и даже шаловливым в начальных классах школы. Все углы, в которых  приходилось стоять в наказание за свои проступки, были знакомы. Не так уж и часто, но бывало… Это нынешних детей нельзя наказывать, а требуют чтобы учитель  находил контакт с учениками. А в те времена, когда в классах по тридцать и даже более детей, времени для установления контактов не было. Вот и наказывали стоянием в углу или у доски, а то могли и удалить из класса, если уж совсем на уговоры не мешать вести урок не соглашался. Родителей вызывали в крайних случаях.
И ничего, выросли. Став взрослыми, эти шалуны и шалуньи даже с благодарностью вспоминают  Марию Ивановну или Петра Дмитриевича за «прививку» хорошего поведения.
И никто не жаловался родителям за «наказания», потому что папы и мамы первым делом отругают самого шалуна, не поверив словам оправдания: «она ко мне придирается». То есть учительница требует дисциплины от всех учеников и уговаривать отдельно взятую личность у неё просто не было времени.
Вот Юрка и был одним из таких, на кого нет времени.
Даже стоя в углу, он пытался рассмешить класс, корча рожицы или, в лучшем случае, делая вид, что заснул.
- Юра, ты опять клоуничаешь? – сама, почти смеясь, говаривала учительница.
Вот так и привилась мечта стать артистом цирка. По телевизору по пятницам всегда показывали передачи с представлением главного цирка страны, что на Цветном Бульваре в Москве, и Юра, словно привязанный, сидел у черно-белого экрана «Рекорд», ожидая выступления настоящих клоунов цирка.
В шестом классе он уже твёрдо решил, кем быть и чем заниматься. Стал участвовать в самодеятельности - в танцевальный кружок ходил.
Пробовал даже в драматический записаться, но не прошёл, как теперь сказали бы, «кастинг». Дали прочесть отрывок роли в серьёзной пьесе о войне - слова молодого партизана и уже через пару минут Юрку «убили» словами:
 – Нет, так не годится. Здесь трагедия, герой хочет гранатой подорвать себя и врагов, а получается… короче, молодой человек, вы нам не подходите.
Вот Юра и продолжал танцевать матросское «яблочко», венгерский «чардаш», читать юмористические монологи и ставить интермедии с другом Славой, которого уговаривал составить компанию, так как по сюжету иногда требовались два героя.
В танцевальном нравилось заниматься, тем более, что руководитель коллектива, Морозов Виктор Фёдорович, был рад, когда в коллектив пришли два крепких школьника,  Юра с одноклассником Сашей Агашковым.
В лице Виктора Фёдоровича ребята встретили талантливого учителя танцев и очень порядочного человека. Он в памяти мальчишек так и остался на всю жизнь.
  Репертуар монологов и сценок Юра сам подбирал из журналов «Советская эстрада», а иногда просто «передирал» из уважаемого Аркадия Райкина.
Стал ходить на вольную борьбу, где, правда, успехов так и не достиг, но ради физического развития очень даже пригодилось.
Благодарно вспоминал тренера Олега Александровича Овечкина, который, видя тяготение мальчишки к «железу», просто разрешал приходить «качаться» в школьный спортзал.

К восьмому классу летом научился сам ходить по проволоке, что натянул в палисаднике за сараями дома. Оказалось, что труднее ходить по свободно провисающей проволоке, нежели чем на туго натянутой. Свободно натянутая так и пыталась вывернуться из- под ног, свалив «канатоходца» на землю.
Ничего, освоил! Не только передвигался шажками, но и разворачивался в обратную сторону. Подвешивал не высоко, десять метров длиной и меньше метра над землёю, чтоб падать было не больно- что было очень редко, да и то в самом начале.
В седьмом классе удалось побывать в Москве и однажды, выйдя погулять  во двор девятиэтажки, где проживала родная тетка, сам добрался до цирка на Цветном бульваре. Удалось побывать на дневном представлении!
Вот это и стало заключительной точкой в выборе «кем быть».
Разумеется, артист цирка и клоун Юрий Никулин стал для Юрки кумиром!
А для самодеятельности иногда сам переделывал юмористические монологи на школьные темы, чтобы  ближе были к сердцу зрителей.
К концу восьмого класса написал письмо в училище циркового и эстрадного искусства, спросил, что необходимо для поступления на отделение клоунады.
Пришёл ответ, и уже в апреле Юра выслал медицинскую справку формы 286 (точно он не помнит), фото в полный рост и почему – то в плавках, так было сказано в официальном ответе. Потом догадался, чтобы было видно физическое развитие кандидата.

В июне пришёл вызов, то есть приглашение приехать на экзамены!
Вот с этого момента для Юрки и начался отсчёт времени до исполнения мечты.
Родители отнеслись с пониманием, и в августе снарядили сына в Москву с подарками для родственников, где ему предстояло остановиться, и с необходимой суммой денег на билеты и расходы. Кстати, часть денег Юрка заработал сам, так как всегда работал на летних каникулах в коммунальном хозяйстве района с группой таких же ребят, как он сам. Тротуары делали. Сами раствор готовили и сами заливали. Разумеется, были в бригаде ребята и постарше. Или помогали каменщикам принести – поднести кирпичи, замешать-размешать раствор.
Подошёл август, и Юра отправился в столицу. Билет был в общий вагон, зато у окошка. Долго мальчишка смотрел на проплывающие мимо вагонных окон деревья, станции с их «дзинь-дзинь» - звуками станционных колокольчиков.
Думал, что рассказать из монологов на просмотре при поступлении. Станцует, конечно, «яблочко». Даже фокусы самые простые, без особого реквизита, подготовил.
Одно огорчало - играть ни на чём не научился. А было бы кстати владеть  гармошкой или баяном. Дома у отца гармошка была и даже балалайка. Вот только учитель из отца не важный, а может, ученик из сына. Правда, на балалайке освоил несколько мелодий.
Уже за полночь заснул. Снов не видел, а возможно, уставший и возбуждённый был предстоящими событиями. Рано утром вышел на Курском вокзале.
В метро до Таганской и далее автобусом к своей тетке, сестре матери. Вскоре вошел в квартиру, передавая сетку с яблоками, кошёлку с куриными яйцами, что гостинцами передали родители.
Сегодня день свободный, в училище предстояло явиться завтра.
- Чем займёшься сегодня?- спросил дядя Веня, муж тётки. Младшая сестрёнка, Светка, захихикала, когда узнала на кого собирается учиться её двоюродный братец.
- Буду повторять монологи. Больше не знаю чем. – ответил Юра.
Во второй половине дня, когда все возможные занятия наскучили, Юра решил позвонить в училище, благо адрес и телефон указаны были в документе –приглашении.  А у тётки в коридоре на тумбочке стоял телефон.
Тем более ,что один вопрос его волновал. Когда проходил комиссию в больнице для справки, врач- окулист сказала с сомнением:
- У тебя правый глаз зрение не корректируется, видит хуже. На гимнаста точно не годишься.
- Я на отделение клоунады буду поступать. – Юрка услышав печальную новость для себя сник сразу.
- Ты не отчаивайся. Это гимнастом нельзя, а вот туда, куда ты сказал, может, и будет всё в порядке. – поспешила врач приободрить Юру.
Вот это и решил выяснить Юрка, набирая номер училища.
Почти сразу в трубке услышал:
- Вас слушают. Говорите.
- Здравствуйте!  Скажите, а если правый глаз зрение плохое, то есть хуже, чем левый видит, примут на отделение клоунады? – и замер в ожидании ответа.
Долго ждать не пришлось. Почти сразу громко и так разборчиво:
- А ты думаешь, у нас все клоуны слепые?
И там положили трубку.
В голове зашумело, зазвенело, словно падал с высоты…
- Что тебе ответили? – спросила тётя Зина, стоявшая в проёме двери кухни.
- Сказали, что не знают, примут или нет.
- И что теперь думаешь делать? Домой обратно в деревню?
Юрке не нравилось, когда его Залегощь называли деревней. Какая деревня, когда у них даже пятиэтажный дом есть?! Один правда, но есть. А двухэтажных вообще много. Может, пятнадцать или двадцать. Не считал сколько.
Юрка молчал. Домой возвращаться, когда все друзья знают, что ему пришёл вызов из эстрадно-циркового училища…. Ну как вернуться ни с чем?
- Не знаю, что делать… - с трудом выдавил из себя Юра.

Он вернулся только через год, закончив ГПТУ, то есть городское профессиональное училище по специальности слесарь – водопроводчик.
Надо было устраиваться на работу, всё же специальность есть.
Но однажды летом, когда он шёл с отцом по улице, они встретили классную руководительницу Юры. Постояли, поговорили, рассказали о планах на ближайшее будущее.
- А может, лучше вернуться в школу Юре? – неожиданно предложила Александра Андреевна. – Учился Юра хорошо, его все помнят с его выступлениями на школьных вечерах. Я думаю, это будет лучше. Всё равно надо среднее образование получить.
- Пойдёшь в школу? – спросил отец сына.
…  Вот так я и оказался в школе снова.- закончил рассказ дед.
- А цирк? – спросил внук, наступая на больную мозоль деду.
- Цирк на этом и закончился. Я больше никогда не был в нём. Но самая большая моя ошибка знаешь в чём?
- В чём?
 - А в том, что мне пришёл вызов, а это документ, приглашающий на экзамены! Ведь я им высылал справку о здоровье с фотографией! И если они прислали вызов, то уже определились в том, что мне с моим зрением на отделение клоунады можно было бы поступать! Тем более, что можно на речевой жанр поступать в училище, где не обязательно стопроцентное зрение!
- Так почему ты не поехал? – внук явно не мог понять то состояние, в котором был дед 50 лет назад, в далёкие шестидесятые прошлого века.
- Мне ответил какой-то безответственный «клоун» первым, что пришло ему в голову. Он же не знал, что у меня вызов на руках! А мне этот ответ был как приговор. – горячо говорил дед.
- И виновата моя тётка, которая, как взрослый человек, должна была мне сказать: « Юра! Поезжай завтра в училище, пусть тебе там скажут о непригодности! У тебя вызов на руках».
Дед готов был заплакать, а потом продолжил: « А она этого не сказала! Мне было всего 15 лет в то время!»
- Вот так получилось…. Можно было бы и после 10-ти классов поступать, но не стал. Боялся. А там армия, потом техникум, работа, институт. Но я всю жизнь занимался в самодеятельности. Юмор и фокусы.
- Да, я знаю, ты мне показывал фокусы. Интересно! – сказал внук.
- Я и сейчас помню адрес училища. – грустно говорит дед внуку. – Москва. Пятая улица Ямского поля. Может, там до сих пор оно и есть….
Дед говорил почти шепотом, ему трудно было говорить: «Всю жизнь жалею, что не поехал тогда в училище. Ведь я уже прибыл в Москву. Пусть мне бы отказали там, но только не так, как получилось. Та фраза «.. ты думаешь, что у нас все клоуны слепые…» просто убила меня….
- Ладно, дедушка, не жалей о том, что не исправишь, как говорит бабушка! А то ты заплачешь, кажется!  - и твёрдым голосом добавил. – Я, вот увидишь, стану лётчиком! Теперь знаю, не надо сдаваться!
 Он обнял дедушку и неожиданно сам заплакал, утирая ладошкой слёзы себе и деду, что текли по его небритой  щеке, которых тот и не замечал.