Фаза 2, замыкание

Ну вот, теперь хоть есть чем отвлечься — я нажал «отбой». Странная девчонка — эта Оксана. Во всех смыслах — странная. Что такого она там углядела, чтобы потерять сознание? Я вдавил кнопку звонка. Никто не открывал, это начинало злить. Ударив кулаком в дверь, я обнаружил её открытой. Так… Совсем весело. Уже представив себе, в лучшем случае, пустую квартиру — я, с облегчением, обнаружил Серёгу возле компьютера. Возвратившись, чтобы закрыть дверь — заметил в углу глазок веб-камеры. Вот ведь… Умник. В комнате ничего не изменилось, Серёга в наушниках, не моргая, смотрел в монитор — и ничего не замечал. Оксана лежала на диване, и, казалось, спала. Казалось… С недавнего времени, я начал воспринимать всё не совсем реальным, блёклым и бессмысленным. Интересно, это опасно? Тряхнув головой, я подошёл к компьютеру и заглянул в монитор. По экрану плыли цветные разводы — похожие на те, что мы видели на пустыре. В верхнем углу висело окно, в котором была видна входная дверь и часть прихожей. Да, интересно придумал. Но оставлять дверь открытой — всё же слишком. Я толкнул Серёгу в плечо.
  — Эй, ты что, с ума сошёл? Дверь открытой оставляешь.

Серега очнулся, снял наушники, потёр глаза и повернулся ко мне.
  — Дрон, всё было бы нормально.
  — Да ну? Ты что, наблюдал абсолютно за всем происходящим? Кто угодно мог бы сюда зайти.
  — Конечно. И видел, и слышал. И вообще — чувствовал всё сильнее, чем обычно. После того, как я тебе позвонил, я сам решил проверить тот режим, который смотрела Оксана. Ничего сверхнеобычного не заметил, начал просматривать другие — и нашёл один убойный.
  — В смысле?
  — Он работает. Не знаю, как — но всё вокруг меняется. Всё видится и чувствуется по-другому.
  — Можешь предсказывать будущее?
 — Нет, но что-то похожее. Не знаю, как описать… Я чувствую события, которые происходят сейчас и еще могут произойти. Я знал, что ты должен подойти через пару минут — я пошёл и открыл дверь.
  — Зачем?
  — На всякий случай — вдруг, и я бы отключился.
  — За эти пару минут — мог зайти кто угодно. Вот был бы тебе тогда, «всякий случай».
  — Я чувствовал, что ничего такого не произойдёт.
  — Ага. Но дверь, всё-таки, открыл.
  — Всё ж нормально закончилось, чего теперь? Может быть — это только галлюцинации. Но, думаю — нет. Всё вокруг,  действительно, становится… Если и не другим, то точно — не таким, как обычно. Все, кажется, чуть блестит редкими огоньками, меняет цвет, еле заметно переливается.
  — Так в темноте блестело дерево на пустыре.
  — Да? Ну вот, это точно не глюки. Ещё я слышу — вернее, слышал, мысли Оксаны.
  — И о чём она думает? Что ей снится?
  — Сейчас — даже описать не могу. А тогда казалось, что я неотделим от другого, будто то ли я во всём растворился, то ли оно во мне. Она была в каком-то саду… И твои мысли, кстати, я тоже слышал. Смешные…
  — Чего смешного?
  — Да как ты от себя воспоминания отгоняешь, и как задуматься боишься. Что в этом такого? Бывает, хорошие идеи приходят.
  — Ничего дельного пока не приходило.
  — Не привык, видать. Или не научился их находить. Понимать самого себя, на самом деле, нелегко. Оксана просыпается.

Я обернулся — Оксана мирно спала, только чуть пошевелилась.
  — Просто ворочается.
  — Сейчас проснётся.

Скептически хмыкнув, я хотел уже отвернуться, но Оксана, сморщив нос, начала ворочаться сильнее. Открыв глаза, она резко села, обхватив колени руками.
  — Я же говорил, проснётся.
  — Оксана, ты как?
  — Я что, потеряла сознание?
  — Да, — Серёга придвинулся к кровати. — Тебе что-нибудь снилось?

Оксана сжала губы, закрыв глаза.
  — Не помню. Что-то снилось, но понять не могу, что.
  — Жаль. Ну, может, вспомнишь ещё, — Серега снова переместился к столу и обратился ко мне. — Дрон, а ты не хочешь посмотреть?
  — Нет, как-нибудь потом.
  — Боишься уйти в другой мир, как Валера? Ты когда в морг собираешься?
  — Да хоть сейчас. Вот только, как забрать?
  — Это не проблема, а вот — куда потом?
  — Мама никогда не хотела лежать в земле…
  — И? У нас нет крематория.
  — Помнишь, как растворился кирпич?
  — Пустырь? Как ты себе это представляешь? Завернём в ковёр, и понесём «выбивать»?
  — А почему нет?
  — Да-а… Да, может получится.
  — Получится.
  — Попробуем. Твой отец не объявился?
  — Нет. Больше меня здесь ничего не держит.

Отец пропал два месяца назад — я не придал этому большого значения, а вот мама… Как я раньше не додумался связать это вместе? Ведь это из-за него она. Никогда не злился на отца, только теперь — что-то сжалось в груди. Неужели, из-за него? Серёга давно уже включил какую-то музыку, на которую я не обращал внимания — часто у него что-нибудь играет, «для фона». Но тут я услышал строки, которые врезались в мысли. Слова и музыка резонировали с моим состоянием, будили злобу, призывали что-то делать, не топтаться на месте, гнали тупую тоску.
  — Что это у тебя играет?
  — Не слышал? Давай, сброшу на телефон.
  — На мой не получится, — я вытащил из кармана старенькую «нокию». — Не люблю смартфоны.
  — Да,  забыл. Ладно, позже созвонимся.
  — Ага. Иди, закрой за мной, — Мы вышли в коридор. — Бывай.
  — Пока.
Серёга захлопнул дверь, я пошёл вниз по лестнице, в голове всё ещё звучали строки припева. Как я мог позволить себе закиснуть? Смысл есть всегда. Пусть я и презираю этот мир, всё больше. Презираю этот мир…

    —///—

Свет погас, но экраны продолжали светиться, количество красных точек увеличивалось —  и вспыхивали они чаще, чем угасали. На первом экране картинка не менялась — всё те же пять человек. Выйдя из минутного оцепенения, я заметил, что график почти приблизился к критической отметке, о которой говорил Зак, рука потянулась к кнопке. График застыл, я снова замер — казалось, перестав дышать и начав слышать свой пульс. Не знаю, сколько времени так прошло — может минута, а может четверть часа. Ничего не менялось, будто жизнь вокруг меня остановилась. Я начал качать головой, разминая шею. И вдруг график резко подскочил — я ударил по кнопке, что было сил. После я поймал себя на мысли, что только теперь начал действительно бояться, воспринимать всё вокруг не как занятный сон. Красные пятна, заполнявшие первый экран — исчезли все разом, второй дисплей отключился, а когда снова начал показывать, я увидел лишь ровную землю. Зашли Зак и Зот.
  — Всё-таки, пришлось. Я не хотел сейчас применять это оружие, но, не получилось.
  — Всё равно, рано или поздно — пришлось бы.
  — Оно ещё не доработано, и может подвести в нужный момент, а теперь они бросят на нас все силы. Тебя радует такая перспектива?
  — Не очень.
  — Вот так-то. А ты, Трэшк, молодец — всё правильно сделал.
  — Вы ведь знаете моё настоящее имя?
  — Знаю. Ты хочешь, чтобы я называл тебя им?
  — Нет, но…
  — Я уважаю чужие тайны. Ты, кажется, хотел спросить ещё что-то?
  — Да, мне нужно уйти.
  — Хочешь домой? Понятное желание. А ты хотя бы представляешь, как туда попадёшь? Переход, через который ты пришёл, очень нестабилен — честно говоря, я удивился, когда понял, откуда именно ты проник к нам. Тебе ведь, кажется, кто-то помог?
  — Да, в некоторой степени.
  — В некоторой? Ты, похоже, совсем не представляешь, что именно тебе помогло.

Я достал КПК, запустил программу, надел наушники. В голове чуть загудело, но того, первого чувства, уже не было. Странно… Я переключил режим — один, другой раз — почти ничего не менялось. Подняв глаза на Зака, я подал ему КПК. Он взял его, снял с меня один наушник, поднес к своему уху, и около минуты вслушивался — то глядя на экран, то закрывая глаза.
  — Да, занятно, — Зак отдал мне КПК. — Когда-то я создавал нечто подобное. Надо сказать — очень интересно. Хотя опасно, иногда. Как и всё, в общем… Ты всерьёз думаешь, что это помогло тебе переместиться сюда?

Я кивнул.
  — Трэшк, это, конечно, может помочь — но не настолько, чтобы преодолеть барьер между мирами. Да, очень многое зависит от человека, от его собственных сил, но, в твоём случае — ты не смог бы перейти самостоятельно.
  — Каких сил?
  — Внутренних. Магических, душевных, духовных, оккультных, психических, или псионических. Называй как угодно, всё одно. Ты не мог прийти без посторонней помощи — у тебя не хватило бы сил. Теоретически, ты можешь развиться до нужного уровня — потенциал у тебя неплохой — но, на это уйдёт пять-семь лет.
  — Как же я тогда попал сюда?
  — Тебе помогли.
  — Кто? Со мной были два человека, они просто стояли рядом.
  — Присутствия может оказаться достаточно.
  — То есть, обратно мне не вернуться?
  — Сейчас — вряд ли.
  — Никаких шансов?
  — Нет, почему же? Эта аномалия меняет свою силу — случается, что и обычный человек может совершить прыжок.  И, как уже говорил, собственные силы тоже можно развивать.
  — Есть  другие аномалии?
  — Конечно. Подавляющее число — нестабильно. Некоторые нестабильны настолько, что ими невозможно воспользоваться для перехода, есть и очень устойчивые. Всё зависит от трёх факторов: характера; силы аномалии; места, в которое она может тебя переместить.
  — Характер — это вид аномалии?
  — Да. Это полуюмористическое название, но вполне точно отражает суть. Характер — это то, как аномалия взаимодействует с объектами. Она может разорвать тебя на куски, может распылить на атомы, может не выпустить, ты можешь сойти с ума — вариантов много. Есть аномалии, которые всегда пропускают одних, а других уничтожают.
  — Будто бы выбирают?
  — Да — такие вот, своевольные. Кстати, это тоже своевольная аномалия, хоть и не самая худшая. Раз уж она пропустила тебя сюда, можно надеяться,  что и обратно выпустит. Она стабильна по месту, то есть, ты попадёшь туда, откуда пришёл — а это, как сам понимаешь, тоже очень важно.
  — Нда… То есть, все, что мне осталось — учиться.
  — Вольно или невольно, осознанно или нет, это всегда последнее, что остаётся, — Зак усмехнулся.

    —///—

  — Ну, если не получится…
  — Сожжём.
  — Дрон, ты в своём уме? Такой костерок не останется незамеченным.
  — Не останется. Только всем будет по барабану.
  — Скорее всего. А если нет?
  — Ты уже помог, можешь уйти. Мне — всё равно. Но думаю, всё получится.
  — Тяжёлая же… Она.

Мы, наконец, дошли до нужного места. Вот только, никакого «движения воздуха» не наблюдалось, ничего необычного не замечалось.
  — И что?
  — Кидай под корни, посмотрим.

Солнце уже скрывалось за горизонтом, начали сгущаться сумерки, но ничего не происходило.
  — Будешь сжигать? Просто так, спичками — не получится.
 — Получится, — Дрон достал маленький бутылёк. — Большого костра и не надо, всё должно истлеть. В теории…
  — Что это?
  — Бензин. Но, пока подождём. Вдруг, всё-таки…

По ковру забегали искры, начали вспыхивать редкие и маленькие огоньки. Я достал сотовый телефон, чтобы хоть как-то «подсветить»,  Дрон сделал то же самое. Воздух начал «плыть», очертания постепенно смазывались, я убрал мобильник в карман.
  — Я же говорил, всё получится, — Дрон тоже убрал телефон. — Никуда не денется.
  — Ещё ничего не закончилось. Она ведь не кирпич, а как это место работает — всё ещё непонятно.
  — Посмотрим.

Теперь даже в темноте было заметно, как разрасталась тень от ковра. Похоже, он и вправду растворится полностью. А если нет? Как это будет выглядеть… И возможно ли будет его сжечь? Жаль, что ничего не узнать наверняка. Не проверишь — не узнаешь, а не узнаешь… Будешь спать спокойнее. Может врут, что если всё будешь знать заранее — станет скучно? Сами-то они пробовали? Хотя, похоже на правду. Но, всё равно, как бы то ни было, иногда хочется заглянуть в будущее.
Ничего уже не получалось разглядеть — кроме огоньков, которых стало больше, вспыхивающих теперь не только внизу, но и выше. Снова достав телефон и посветив в сторону дерева, я увидел перед собой только плотную, чёрную завесу: будто под деревом зажгли автомобильную покрышку.
  — Интересно, куда всё это девается?
  — Тебе не параллельно?
  — В общем, всё равно. Но, всё-таки… Сам-то — что будешь делать?
  — Посмотрим.
  — Это у тебя — любимая фраза вечера, — я поднялся с земли. — Ну, смотри. А я пойду.
  — До скорого.
  — Счастливо.

Что у него теперь на уме?  Опасаюсь, ничего хорошего. И ведь Дрон — не дурак парень, но такие глупости, порой, творит… Или, они только мне кажутся глупостью? Про меня — многие говорили то же самое. На каждого из нас довольно дури, чтобы любого можно было назвать, как бы помягче выразиться, «не шибко умным». Не всякий признается, что тоже понятно, но это так. И ничего ведь, живём. Пусть не в восторге от жизни, но  живём. И радуемся, иногда. Кто-то чаще, кто-то — реже. А всё равно страшновато, что может взбрести, порой,  Дрону в голову.

    —///—

Я откинулся на спинку стула, закрыл глаза. Мысли спутались в тугой клубок, из которого выходило множество оборванных нитей. Куда я попал? Такое впечатление, что в истории этой планеты (я как-то неосознанно начал считать, что уже не на Земле), перемешали несколько книг фентези и научной фантастики. Ушедшая цивилизация, сплав техники и магии, инопланетяне… Описано всё так, будто происходило не очень давно, во всяком случае — не напоминает миф. Скорее уж — намеренную мистификацию.
  — Что, изучаешь?

Никак не могу привыкнуть, что Зак почти всегда появляется неожиданно. Всегда непроницаемое лицо, с неуловимой, будто бы секундной, улыбкой — такой, что сомневаешься потом: а не показалось ли? И, очень часто — он отвечает на вопрос, который я ещё не задал.
  — Да. Никак не могу представить, что же здесь случилось.
  — Тебе будет полезнее понимание того, что происходит теперь. Но, история тоже пригодится. Не бывает лишних знаний, а это основы.
  — Основы чего? В том-то и дело, что я пока ни в чём не разобрался. Не могу понять, что к чему, куда деваться с этими основами.
  — Разберёшься ещё. Ты ведь хочешь попасть домой?
  — Хочу.
  — Почти все наши разработки базируются на остатках от прошлого, иногда мы используем артефакты, которые были созданы много лет назад.
  — Как тот СР?
  — Да. Мы скорее додумываем, чем создаём новое, а если и создаём — то, почти всегда, с оглядкой.
  — Говорят, что всё новое — это хорошо забытое старое.
  — Где это так говорят? — Зак засмеялся. — Впрочем, это верно, отчасти. Только тут, видимо, подразумевается что новое — это совершенствование старого, а у нас наоборот.
  — Но, вы ведь улучшили тот артефакт.
  — Мы даже не знаем точно, на что он способен. Мы дикари, которым зажигалка кажется волшебством.
  — У нас технологии ещё менее развиты.
  — Знаю. Но ты ведь понял суть. Ещё многому нам предстоит учиться. И тебе, и мне.
  — А успеем? Что с Гридами? Ведь они снова должны напасть.
  — Должны. Я отладил барьер — даю девяносто из ста, что он выстоит. Если удастся запустить режим поглощения — им точно не прорваться.
  — А если мы не всё знаем?
  — Нет смысла размышлять об этом сейчас — я использую всё, что смогу, больше у меня нет сюрпризов для них. Остаётся только надеяться, что ничего нового они не выдумали. Всё-таки Гриды — это вояки. А «мозговой поддержки» у них больше нет.
  — Совсем? Кто-то же должен был остаться.
  — Син уничтожил всех.
  — Кто такой Син?
  — Син Грид, мой бывший… — Зак сделал небольшую паузу. — Коллега. Чуть было не сказал: сослуживец.
  — Коллега? Как?
  — Когда-то мы очень тесно работали вместе. Иногда мне кажется, будто знал его с детства. Теперь это уже не важно. Хочешь больше узнать — посмотри в библиотеке, или спроси у Зота, он тоже может кое-что рассказать.

На панели опять замигал красный огонёк, Зак подошёл и начал что-то набирать. Снова заработали экраны, снова на них никого не было видно. Что-то запищало, загорелась ещё пара красных индикаторов.
  — Да что ж такое! Не могли же они… Если только… Сбой.

Зак быстро набрал очередную комбинацию, картинка на первом экране изменилась — показывая, что вокруг нас, скопилось очень много… Гридов?
  — Это сбой?

Зак будто не слышал — он стучал по клавиатуре всё скорее и скорее. Лицо его перестало, наконец, быть непроницаемым — выдавая нешуточное волнение. Вбежал Зот.
  — Зак, что такое?
  — Быстро, к управлению щитами! Делай что хочешь, постарайся запустить режим поглощения. Я открою тебе полный доступ, включай активную оборону. Только не перестарайся, не спали систему. Зот, это не шутки. Они пустили невидимок, и, похоже, освоили переброс. Неясно, чего они выжидают, но медлить нельзя. Включай блокиратор и попытайся задавить их пси-полем.
  — А разрыв?
  — На него  не хватит энергии. Бегом! Что стоишь? Быстро, пошёл!

Зот выбежал, Зак повернулся к пульту. Похоже, сейчас его лучше не беспокоить. «Ты верно думаешь» — сами собой прозвучали в голове слова. Я отправился в библиотеку. Никак не могу привыкнуть к тому, что кто-то видит мои мысли, как на ладони. «Не всё и не всегда, ты ещё научишься» — снова послышалось мне. Вот же чёрт…

    —///—

Около полуночи я пришёл домой, в пустую квартиру. Достав мобильник, я начал набирать номер Оксаны. Недоступна. Снова отключила телефон? Кажется, я должен бы волноваться, но нет, я почти спокоен за неё. Странно… Оксана, что же ты делаешь? Чувствую себя предателем. Должен был бы волноваться… Но ничего. Пустота. Пустота и усталость. Сколько раз я просил тебя: не переваривай ты всё это в себе, нельзя так. «Не хочу никого напрягать» — твой постоянный ответ. Да, нельзя помочь, если человек сам этого не хочет — но, всё равно, пытаешься. Чувствам плевать на рассудок. Гордая птичка. Гордая — и глупая. А может — просто надменная? Может, всё того не стоит? Может… Нет, не хочу думать так. А ты? Чего хочешь ты, Оксана? Чего..? С другой стороны, зачем всё это мне? Какой смысл биться лбом о стену? Проверять, что окажется крепче? Что я в ней нашёл, когда мы познакомились, что увидел? Какое-то успокоение, что ли. Радость, что кто-то начал с тобой общаться… Да, я помню. Было хорошо. Очень… Только, давно уже этого нет. И я уже не тот. Что у нас общего? Разве что — натура одиночки. А в остальном… Совсем разные. На минуту, я закрыл глаза и попытался выбросить всё из головы, но мысли зациклились на одном: я вспоминал, как и где впервые увидел Оксану, где и как познакомились, как, иногда, было весело вместе.… Как, видя издалека только чуть похожую девушку — казалось, на мгновение: «это она!».  Да и сейчас ещё так бывает… Смешно. Только смеяться не хочется. Как сложно, иногда, забыть… А надо. Надо… Нужно подумать о чём-нибудь другом. Валерка. Да, Валерка. Что с ним? Где он? Ведь, до сих пор — не ясно. Живой он, вообще, или нет… Найдется, или совсем пропадёт. Как это узнать..? Мы ведь во многом, с ним, похожи… Очень даже… Куда бы я хотел попасть, в какой мир, если бы смог? Вряд ли он выбирал что-то конкретное, скорее — просто искал, проверял возможность. Он оставил кучу непонятных картинок и свою программу-самоделку, но никаких зацепок. Надо искать. Пойти, запустить эту программу и смотреть — вдруг, получится? В прошлый раз — действительно, произошло что-то странное. Интересно, как бы Валерка поладил с Оксаной? Вот уж точно — два совсем закрытых человека. Может и сошлись бы. Чёрт, я опять думаю, о ней… Я подошел к компьютеру, вдавил кнопку включения. Посмотрим… Что-то должно проясниться. И я это найду.

    —///—

Красивый закат… Стоп, а почему закат? И как я, вообще, здесь оказался? Оглядевшись, я начал понимать, где нахожусь. Сеть. Да, это она. Вон — тот сарай (лучшего названия не придумал), точнее, то, что от него осталось, из которого я выбрался, в прошлый раз. Вот здесь сидел… Как же его звали? Я попытался вспомнить имя и представить лицо парня, который вытащил меня из огня. Лицо вспомнить не получилось, а вот имя, кажется… Ло… Лодер. Куда мы пошли? Город? Да, кажется так. Города ещё есть, он говорил. Осмотревшись ещё раз и выбрав направление, я зашагал вперёд — смотря, то и дело, по сторонам, стараясь запомнить местность. Это не похоже на сон, всё по-настоящему. Валерка говорил, что сон — это другое измерение реальности, и, теоретически, он может стать для тебя основным измерением. Интересно, он сам разрабатывал эту теорию? И что бы он сказал, попади сюда? Хотя, кто знает, где он сейчас. Может, там всё настолько по-другому — что я и представить не могу. Странно, город казался совсем близко, но я шёл уже пять минут, а он будто бы застыл. Сколько же до него километров?
  — Ты не туда идёшь.

Я повернулся на голос.
  — Лодер?
  — А кого ты ожидал увидеть?
  — Никого. Я не знаю правильной дороги, куда нужно идти?
  — Тебе надо в город?
  — Мне надо хоть куда-нибудь — туда, где станет более понятно, где я.
  — В городе ты вряд ли найдёшь ответы на свои вопросы. Откуда ты?
  — В каком смысле?
  — Прямом. Ты ведь из другого мира. Недавно начал ходить?
  — Ходить? Между мирами, ты имеешь в виду?
  — Да, что же ещё. Совсем недавно, похоже?
  — Второй раз. И ничего пока не понимаю.
  — Ты что, делаешь это несознательно?
  — Я сплю.
  — Ты думаешь, что это сон?
  — Нет, я пытаюсь понять, что это. Всё очень странно: ничего не ясно, а ты даже не удивлён. У вас много таких, «ходоков»?
  — Мы называем вас Проходимцами, не в обиду. Немало, но Спящих  я ещё не встречал. Только слышал о таких. Тебе нужно в Храм.
  — Покажешь, где это?
  — Покажу, сам ты — вряд ли его найдёшь.
  — Что в этом Храме?
  — Там тебе лучше объяснят, что происходит.
  — Ты говорил, стран больше не существует. Почему?
  — Потому что они не нужны.
  — Неясно, как так?
  — Нас не больше десяти миллионов на всю планету.

Мы шли навстречу закату, я всё ещё вертел головой — пытался найти отличия от нашего мира. То же Солнце, тот же закат — разве что, чуть другой оттенок. Но всё так же красиво озаряется горизонт. В воздухе будто висит пыль — странно, её совершенно не ощущаешь — он кажется чистым и свежим. Начало смеркаться, Лодер надел очки, «солнцезащитные» на вид, без слов протянул мне другие. Я положил очки в карман куртки — люблю сумерки, совершенно по-другому начинаешь ощущать мир. И  не люблю, когда что-то давит на нос. Лодер хмыкнул:
  — Лучше надень, а то будет как в первый раз.

Достав очки, и ещё раз осмотрев, нет ли чего необычного, я их надел. Ночь уступила место дню: стало, кажется, ещё светлее, чем когда я сюда попал, и, что интересно — цвета не искажались. Сняв очки — я убедился, что вокруг, всё-таки, темно;  ещё больше я удивился — когда посмотрел сквозь оправу, просто держа очки в руках. Через матовые стёкла ничего не было видно, но, едва дужки касались кожи на висках — становилось светло. Лодер ушёл вперед — я прибавил шаг, чтобы его нагнать. И вот, словно из тумана, показался Храм… Никогда бы не подумал, что он будет выглядеть так — не представлял, что он похож на церковь. Причём, одновременно — Православную и Католическую. Я представлял нечто футуристическое, похожее  на огромное яйцо. Храм науки, а не религии.

    —///—

  — Всё, отбились — Зот бухнулся в кресло, шумно выдохнув.
  — Надолго?
  — Не знаю. Непонятно, о чём думает Зак, но когда за нас серьёзно возьмутся — нам не выстоять. Если только у него нет очередного сюрприза.
  — Он говорил, что нет.
  — Мало ли, что он говорит.
  — Ты знаешь, кто такой Син Грид?
  — Глава организации «ГРИд»
  — Так «ГРИд» — это фамилия или аббревиатура?
  — И то и другое, расшифровывается как «Государство рабочих идеалов».
  — Зак работал с ним? Что они делали?
  — Зак многое скрывает. Основное направление — «Суперлюди» и «Суперсолдаты».
  — Гриды — это суперсолдаты?
  — Генетически изменённые люди. Они, действительно — могут больше, чем обычные, «среднестатистические». Но «суперсолдатами» — я бы их не назвал.
  — Почему?
  — У Гридов всё держится на технике, которую разрабатывали не они.
  — Наследие ушедшей цивилизации?
  — Да. Они захватили почти все артефакты и архивы — во всяком случае, те, которые известны. А сами преуспели только в промывке мозгов. Правда, надо сказать, очень хорошо преуспели. Син неплохой генетик, но почти все свои усилия он направлял на изменение психики. Даже несмотря на то, что и без изменения генома — они могут сделать из человека монстра, одними только препаратами и внушением.
  — Зак говорил, что они построили почти идеальное общество. Очевидно, не без своих технологий промывки?
  — Естественно.
  — Но ведь какую-то технику, они, всё же, разрабатывают. И, всё равно, осваивают что-то новое. Как? Если Син остался один, уничтожил всех. Или Зак преувеличил?
  — Нет, это правда. Син действительно уничтожил почти всех, после того, как они с Заком разбежались — боялся потерять контроль. Дело в том, что уничтожил он их не физически, а только как личности.
  — То есть?
  — Все они живы и теперь составляют один коллективный разум, лишённый воли, в малой степени — наделённый творческим мышлением. Этакий «суперкомпьютер». Только теперь — Сину приходится выискивать идеи самому. Спасает то, что Син — посредственный программист, и, вообще, организатор. Он преуспел в подавлении других, но так и не смог заставить систему слаженно работать. Это его и подведёт, когда-нибудь.
  — Разлаженная система, иногда, может очень долго работать… А в чём преуспел Зак?
  — Разве ты не заметил? В работе с сознанием, телепатии и сверхчувствах.
  — Техника?
  — На самом деле, он не очень хороший технарь — но в этом деле ему помогают его сверхчувствительность, — Зот сделал паузу. — И я.
  — У вас есть солдаты?
  — Можно сказать, нет. «Армия» у нас небольшая: я, Зак, десяток спецназовцев, несколько психов—головорезов, пара разведчиков. Есть команда, которая занимается теле и пирокинезом, телепатией, подавлением воли. Есть успехи, но несерьезные… Хоть и не исключаю, что это будут очень опасные ребята. При желании — мы можем одновременно уничтожить несколько зданий. Но не весь «ГРИд» — у него нет единого центра. Что до самого Сина — добраться до него не представляется возможным. Но думаю, даже если его устранить — это не убьёт ГРИд, на его место придут другие. Ведь, как бы он не боялся, он не может окружать себя одними только придурками и безвольными исполнителями.
  — Ты знаешь, что хочет делать Зак?
  — Точно не знаю, он никогда полностью не посвящает меня в свои планы.

На несколько минут, в воздухе повисла тишина. Зот, казалось, задремал. В который раз я поймал себя на мысли, что ничему не верю, с каждым разом этот мир кажется всё невозможнее, а свой, родной, представляется уже не таким сумасшедшим. Возможно всё. Сколько раз я повторял себе это, но, стоило столкнуться с тем, к чему не привык — всё начало казаться нереальным. Впрочем (невольно, лицо растянулось в улыбке-ухмылке), в нереальности происходящего — я убеждал себя и раньше. Просто потому, что так легче жить. На самом деле, смешно смотреть на тех, кто всерьёз утверждает подобное. Зачем что-то доказывать, если ничего, попросту, нет? Наверное, без противоречий не обходится никогда… Так надо. Глаза слипались, спать хотелось всё сильнее, я тряхнул головой — конечно, это мало помогло. Идти спать? Или снова в библиотеку? Хотелось узнать что-то новое, но сон морил. Лучше отоспаться…

  — Трэшк!

Я вздрогнул — Зак снова появился неожиданно. Интересно, он специально так делает?
  — Не специально, так получается.

Зак выглядел весёлым — странно было видеть его таким — он подошёл и сел в кресло, стоявшее рядом. Но, раз уж весёлый — может, к лучшему?
  — Читать мысли — тоже получается само собой?
  — Да. Иногда это мешает, сложно сосредоточиться.
  — Разве ты не можешь себя контролировать?
  — Могу, но на это тоже нужны силы. Мозги — не простой тумблер, который можно переключить. Тут устройство на много порядков сложнее.

Я молчал — сон подступал с новой силой. Мысли становились вялыми, невольно закрывались глаза.
  — Ты сейчас не в состоянии. Вот когда отдохнешь, сразу подходи ко мне, — поднявшись, Зак положил руку мне на плечо. — Ты будешь нормально соображать.

    —///—

Серёга ушёл, а я так и остался сидеть — глядя в темноту, в которой ещё чуть улавливалось движение. На душе было даже не гадко, не пусто… Непривычно: мне знакома холодная злоба — когда расчетливо представляешь, как и что сделаешь; я знаю, что такое ярость — когда плевать на все и не задумываешься, что ты творишь. Впервые — я почувствовал их сочетание. Холодная страсть. Да, наверное — это чувство можно так назвать. Звучит дико, но оттого ничего не меняется. Похоже на «Зверя в клетке». Разница в том, что меня больше не волнует — есть клетка или нет. Зверь, скорее, в засаде. Существуют только мои законы, мой мир, моя жизнь. Ещё осталось то, что мне дорого, остались те, кого стоит уважать, осталось понять, что делать дальше. Валерка говорил: «ты всегда знаешь, что делать — нужно лишь успокоиться, и подумать». Кажется, теперь я понимаю, о чём он говорил. Но легко сказать: «успокойся». Как? Интересно, насколько хорошо это выходило у него..? И где он сейчас… Попытавшись выбросить всё лишнее из головы, я только почувствовал себя усталым и не мог уже ясно о чём-нибудь думать. Как в полусне я шагнул к дереву, возле которого давно не виделось никакого движения, и обхватил ствол…

Очнулся я, лёжа на земле, жутко замёрзший. Утро только-только начало своё наступление — солнце с трудом пробивалось сквозь тучи, слабо озаряя красное небо. Вдалеке кто-то бежал, кажется, этот «кто-то» был вооружён — в руках он держал нечто, напоминавшее автомат. Бежал он, похоже, ко мне. Я не хотел испытывать судьбу, но уходить некуда — вокруг один пустырь. Разве что провалиться под землю. И ещё: какое-то странное любопытство удерживало меня на месте. Я улёгся поудобнее, замер, внимательно вглядываясь. Он был похож на солдата, сбежавшего из компьютерной игры: костюм казался монолитным, на лице виднелись «банки» респиратора. Надо сказать, заметил я его только потому, что он двигался: костюм менял цвета в тон местности, но запаздывал при быстром перемещении. Странно, я почти не удивлялся — просто ждал. Ждал и пытался понять, что же делать. Хотелось думать, что это сон — а если я во сне, то никакой опасности. Я могу делать что угодно: хоть летать, хоть огнём дышать. Я поднялся и подпрыгнул, пытаясь взлететь. Ничего не получилось, а вот солдат развернулся и побежал точно на меня. Он не стрелял, что немного обнадёживало — но встречаться с ним, по-прежнему, не хотелось. Да чтоб ты провалился! Судорожно соображая, я попытался представить, как он проваливается под землю, что всё будет как надо. Стоять я больше не мог, и, резко сорвавшись с места —  бросился навстречу. Все мысли вытеснила ярость. Я убедил себя, что передо мной враг, оставив одно стремление — уничтожить. Солдат остановился и исчез, слился с окружающим ландшафтом, я тоже остановился. Внутри всё кипело: ведь только что я собирался разорвать того, кто мне угрожал. Я перевёл дыхание, присел — оглядываясь и пытаясь оценить обстановку. Мысли начали возвращаться. Давно со мной не случалось «гневных вспышек». Я не любил их и старался сохранять контроль над собой — что мне неплохо удавалось, в последнее время. Валерка здорово мне в этом помогал. Но тут — как с цепи сорвался: вспомнил, выпустил то, что подавлял. Валерка предупреждал меня, что такое может случиться, что неправильно — просто подавлять гнев. «Нерационально», как он выражался. Что «нужно управлять тем, что у тебя внутри»… Да, чёрт возьми, как управлять, если я ничего не понимаю в этот момент?! Почему этот невидимка до сих пор меня не пристрелил? Такую лёгкую мишень? Не пристрелил тогда, когда я к нему бежал? Чего уж проще… Где он теперь?
  — Где ты? Покажись! Покажись, сволочь! — крикнул я.

Я чувствовал, как снова накатывает ярость. Ярость, отчаяние — и жгучее желание покончить со всем. Чуть в стороне воздух начал темнеть, к моему удивлению, невидимка появился. Он стоял, рассматривая свою винтовку, иногда что-то на ней переключая, потряхивая её, будто та сломалась — это выглядело смешно и глупо. Кровь хлынула к лицу, я снова кинулся к нему, стараясь бежать не по прямой, зигзагом. Поняв, что его заметили, бывший невидимка тут же бросил винтовку и снял с пояса нож. Теперь я отчётливо видел и его, и то, что он делает. Я не добежал — солдат упал раньше. Вот так, просто: стоял — и уже лежит. Рефлекторно пригнувшись, я начал оглядываться, но никого не замечал. Подойдя к телу мёртвого(?) солдата, я попытался снять с него шлем. Ничего не получилось — костюм, и правда, оказался монолитным. Без камуфляжа — он смотрелся чёрным. Даже винтовка, внешне напоминавшая обычный «Калашников», была полностью чёрной, без всяких оттенков. Дарт Вейдер недоделанный… Забрав нож, я попытался снять шлем с его помощью. Бесполезно — сидит как влитой. Больше я не обнаружил на теле ничего интересного, разве что — какое-то подобие рации. Остальное — непонятные мне приборы. Подняв неправдоподобно лёгкую винтовку, я прицелился в ближайший камень и нажал на курок. Выстрела не произошло. Магазин, или то, что я принял за магазин, отсоединить не удалось. Закинув винтовку за спину и держа нож в руке (ножны были частью монолитного костюма), я отправился туда, откуда, казалось, пришёл солдат. Пусть вокруг творится непонятно что, пусть я ничего не понимаю, но, кажется — мне везёт. Я сдавленно засмеялся. Везёт… В гробу бы я видал — такое везение. Но, выбор невелик — что будет, то будет.

    —///—

  — Смотри, вот он!
Я прищурился, всматриваясь вдаль, но ничего не заметил. Зак дал мне бинокль и указал рукой, где искать.
  — Да, теперь вижу. Это же… Дрон.
  — А ты кого ожидал увидеть?
  — Другого. Зот, ты его видишь?
  — Давно уже. И не только вижу. Псих какой-то — этот твой друг.
  — Псих. Но не безнадёжный.
  — Далеко не безнадёжный, это точно, — Зак опустил бинокль. — Как через аномалию прошёл! Мало того — он сам создаёт слабые аномалии, даже не подозревая о том. Видел, как он отключил камуфляж Грида? Жаль, Зот подстраховался — думаю, он и в схватке бы победил.
  — А если нет, то за минуту этот Грид «разделал бы его на мясо», рисковать было ни к чему. Научится ещё, — Зот убрал винтовку. — Потенциал есть.
  — И что теперь? Пойдём к нему?
  — Подождём пока, — Зак сел на ближайший большой камень. — Сам должен прийти.

Мы с Зотгаром устроились поудобнее и стали ждать. Дрон… Да, всё же я ожидал увидеть здесь Сергея, а не тебя. Я наблюдал за Дроном в бинокль. Он чуть постоял над телом, попытался снять шлем с убитого Грида, и, не добившись успеха, несколько раз пнул его в голову. Обшарив труп, забрав винтовку и нож — он пошёл на Запад, в сторону от нас. Я хотел было уже предложить идти за ним, но, пройдя метров двести, он повернул прямо навстречу нам.
  — Вот видишь, — сказал Зак, — он чувствует, куда надо идти, я не ошибся.
  — А почему он так шатается?
  — Во-первых — переход. Во-вторых — он, скорее всего, раньше не использовал свои силы.
  — Или перенервничал, — вставил Зот. — Психанул он там, будь здоров.
  — Он к этому привычный.
  — Не к такому. Просто перенервничать — одно, а пройти при этом аномалию, очутиться в совершенно незнакомом месте — другое. Удивительно, что во всём этом сумбуре — я выделил у него очень чёткие мысли. Наверное, даже Зот заметил.
  — Заметил, молодец парень. Кстати: кажется, он думал что-то о тебе, Трэшк.
  — Об этом они и потом расскажут, если будет нужно. Пошли — он не доберётся сам.

Я снова посмотрел в бинокль: Дрон начал идти совсем неровно, постоянно останавливаясь и пошатываясь. Расстояние между нами сократилось настолько, что я мог узнать его в лицо, но он нас не замечал, сделал ещё несколько шагов и упал. Я побежал к нему, Зак и Зот только немного ускорили шаг. Первое, что я сделал — проверил, дышит ли? Всё было в порядке, Дрон, вообще, казалось, просто уснул в неудобной позе — он не был бледен, как можно было бы ожидать. Наоборот — весь красный, как рак — лежал и посапывал. Попытавшись его приподнять, я быстро оставил эту затею, решив подождать Зака с Зотом, только снял винтовку, отбросив её в сторону.
  — Ну, чего встал? — сказал Зак, остановившись возле меня. — Думаешь, мы его потащим сейчас? Считай это своим первым заданием и тренировкой — приведи его в чувство.

Я похлопал Дрона по щекам, и уже было хотел применить его же метод — но Зак меня остановил.
  — Не так.
  — А как тогда?
  — Положи одну руку к нему на лоб, другую на грудь, в район солнечного сплетения, и поднимай.
  — Мысленно?
  — Можешь попробовать ухватиться за одежду, — смеясь, сказал Зот. — Вдруг получится.
  — Не смейся, Зот, — ты тоже не сразу всему научился. Думай Трэшк, представляй. Я, конечно, мог бы объяснить тебе более подробно, но — попробуй, сначала, сам.

Сам… Что ж, попробуем. Я положил правую руку на лоб, левую — на грудь Дрона и начал представлять… Как бы не было банально, я воображал, как из моих рук «идет энергия», растекается по его телу, собирается в груди в светящийся шар, как Дрон открывает Глаза и поднимается… Ничего не происходило: спустя две минуты — Дрон, всё так же, лежал. Только начал бледнеть… Да что мне ещё делать?! Неужели, нельзя помочь?  Зак улыбнулся — в голове зазвучало: «Думай! Ты можешь это сделать!».  Могу… Только не знаю — как! Что сейчас с Дроном? «С ним всё в порядке, ему ничего не грозит» — снова, сами собой, в голове зазвучали слова. Слова…  Это меня немного взбесило. Я снова представил шар света в груди у Дрона, «взорвал» его и тут же «ударил током» — одновременно, обеими руками, силой хлопнул Дрона по лбу и груди — он чуть дёрнулся, и снова замер. Всё это начало мне надоедать, я мысленно заключил нас в сферу, отгородив от всего мира, снова «пустил ток» по Дрону — представив, как энергия, светящимися потоками, растекается и заполняет всё вокруг, мне стало жарко. Уже не совсем осознанно, я представлял огонь вокруг себя — снова и снова пытаясь поднять Дрона, мысленно приказывая ему: «вставай, вставай же!». Я ударил его по щеке, ещё, ещё раз… Я уже не видел ничего вокруг — Дрон казался мне светящимся сгустком в форме человека, я нагнулся и нырнул внутрь этого сгустка, закрыл глаза. Поднимайся Дрон, просыпайся… Ну же! Я вскочил, картина снова сменилась: вокруг, по-прежнему, был огонь, Дрон выглядел почти как человек, но по всему телу стали видны  тонкие нити энергий… А это что? У виска будто налипла грязь. Я потянулся, ухватился за это пятно — оно оказалось вполне ощутимым — и рванул на себя…

    —///—

Внутри Храм, действительно, смотрелся фантастично, хоть в обстановке не наблюдалось чего-то сверхнеобычного, я не мог понять — откуда идёт свет?  Сколько ни смотрел по сторонам — не получалось найти ничего похожего на лампы. Свет появлялся из ниоткуда, будто сам воздух светился. Я остался один — не заметил, как пропал Лодер, но, странно: совершенно не волновался. Этот сон тянется слишком долго… Когда же он кончится? Когда-нибудь, ответил я сам себе — всё заканчивается. Лучше осмотреться, и постараться ка можно больше запомнить — вдруг, пригодится. Как говорил Валерка — не бывает ненужных знаний. Хоть никогда не был с этим согласен… В жизни очень мало — действительно нужного, всё условно. Есть интерес — учи, делай. Нет — поищи другое. А это место весьма интересно, сейчас.  Я так и не нашёл, откуда появлялся свет — просто ходил и осматривался вокруг, пытаясь понять, что же это мне напоминает. Цирк? Большое пространство в центре, высокий потолок… Где тогда сидения, трибуны? Это больше похоже на ангар. Но какой чистый… Я провёл рукой по стене — она была тёплой, чуть шершавой, похожей на резину. Не сразу заметил, что по периметру проходила большая монолитная скамья — казалось, что она была частью стены. С удивлением обнаружил, что сидеть на ней удобно — словно сел на что-то упругое, обволакивающее… Силовые поля? На ощупь — скамья оставалась точно такой же, как и стена.
  — Освоился?

Лодер вернулся, рядом с ним шел другой человек. Невысокий, с худыми, костистыми руками. Я не мог понять, что же в нём меня цепляет, почему я так пристально его рассматриваю. Он молодо выглядел, но мне казалось, будто прожил уже немало… Светлые, голубые глаза, белый волос… Седой? Нет, он же альбинос! Ресницы и брови тоже светились белым. Одежда? Совершенно обычная: светлая куртка; тёмно-коричневая кофта; брюки, похожие на джинсы. Ничего, что напоминало бы ритуальные одежды. Он заговорил. Речь его почти ничем не выделялась, не было в ней ни мягкости, ни стальных ноток, визгливого или низкого тембра. Единственное, что запоминалось — отчётливость и чистота.
  — Ты до сих пор не знаешь, где ты находишься, и считаешь всё происходящее сном?
  — Да. Разве это не так?
  — Нет.
  — Но я ведь сплю сейчас.
  — Нет. Сон — это другой уровень реальности, ты пришел с его помощью. Но это — уже не сон.
  — Тогда в чём отличия?
  — В том, что реальность сна творишь только ты один, изредка — ещё несколько человек. Сейчас же ты в реальности, которую создают миллионы. Если говорить именно об этом месте — миллиарды.
  — Материализация мыслей?
  — Да, если упрощённо.
  — Так где я?
  — Мы называем наш мир, как и вы — Земля. Чужие — называют его миром седьмой грани. Твой мир — они назвали бы миром третьей грани. Ты можешь называть его как угодно, ведь всё условно, не так ли?

Мне показалось, он подмигнул.
  — Откуда ты знаешь, из какого я мира?
  — Я вижу больше, чем ты.
  — Не сомневаюсь, но что? Чем я отличаюсь? Свечусь по-другому, что ли?
  — Конечно, пахнешь тоже иначе, — незнакомец явно веселился. — Мне не объяснить этого, тебе нужно понять самому.
  — Ты ведь… Тоже не отсюда, не из этого мира?
  — Ты сильнее, чем показался. Да, не отсюда, я из девятого мира. Меня зовут Ив Макс, — он протянул мне руку. — Я помогаю таким как ты, впервые совершившим переход. Я знаю некоторые традиции других миров, особенности их жителей. К примеру: здесь, на самом деле, не принято то, что вы называете рукопожатием.
  — Чем ты можешь мне помочь?
  — Найти друга. Ты ведь ищешь его? Ты можешь научиться переходить между мирами не случайно, а по своей воле, можешь остаться здесь, если захочешь. Научиться можно всему.
  — Только не у всех получается?
  — Да, это тоже — правда. Но, «под лежачий камень — и вода не течет» — так говорят в вашем мире. Не узнаешь, на что ты способен, не испытывая себя.
  — Ты слишком правильно говоришь, будто не человек.
  — Я и не человек.
  — Кибер?
  — Робот.

Робот… Все же это меня удивило, хоть казалось, уже был готов ко всему. Снова только казалось…
  — Почему тогда ты так похож на человека?
  — Разве тебе хотелось бы видеть нечто, похожее на машину? Зачем?
  — Нет. Просто…
  — Стереотипы? Понимаю. Мои предки были людьми — они создали меня, нашу расу. И они же сделали всех похожими на себя, всего лишь.
  — И вы не хотели ничего менять?
  — Хотели. Меняли. Всегда были те, кто стремился выделиться. Тебе интересна наша история?
  — Да, это интересно. Но сейчас меня больше интересует то, где мой друг, как и чем ты можешь мне помочь.
  — Сосредоточься, думай о нём. Я постараюсь тебе его показать.

    —///—

Свет ослепил: я закрыл глаза, но это не помогло; я упал на спину и замер на мгновение, всё вокруг исчезло. Очнулся я оттого, что кто-то тряс меня за плечи, я не сразу узнал его: рефлекторно отбил чужие руки, соскочил с дивана, подсёк ноги непонятной чёрной фигуры, и рванул… К выходу?  Стоп, я же знаю это место! Я на базе повстанцев… В бункере. И  здесь я уже бывал. Те же диваны, тот же нелепый, огромный зал. А это… Дрон. 
  — Дрон?!
  — Валерка, ты чего звереешь?

С некоторым трудом, Дрон поднялся и сел на диван — я не рассчитывал сил, когда бил его по ногам.
  — Дрон, как ты здесь… Как Я здесь очутился?
  — Я тебя принёс.
  — А ты?
  — Как оказался здесь? Не знаю. Наверное, так же, как и ты — прошёл через пустырь.
  — Просто прошёл?
  — Уснул под деревом, проснулся уже не под ним. Шел куда глаза глядят, встретил одного местного.  Потом ещё двух и тебя.

Я начал вспоминать. Огонь, свет, Дрон… Попытки разбудить… Сумбурные образы. Вспомнил, как тряс его, как колотил по щекам, вспомнил тонкие нити нервов и кровеносных сосудов. Казалось, я всё видел со стороны.
  — Это ведь я разбудил тебя.
  — Да, Зотгар мне рассказал.
  — А Зак?
  — Это тот, второй? Он молчит.
  — Значит, ты не знаешь, куда попал?
  — Параллельное измерение, я так понимаю?
  — Думаю, можно и так сказать. Важнее понять, что здесь происходит.
  — Мне кажется, всё понятно. Это какой-то лагерь повстанцев, или вроде того?
  — Да, так будет наиболее правильно. Ты уже говорил об этом с Зотом?
  — Нет. Зот сказал: «Смешно ты бежал, глупо было бросаться на Грида». Вы воюете с этими Гридами?
  — Нет, не воюем, только отбиваемся. А тебе тут нравится, как я посмотрю?
  — Здесь интересно.
  — Как нога?

Дрон встал, переминаясь, покачался из стороны в сторону, подпрыгнул один раз.
  — Нормально. Совсем бить не умеешь.
  — Лишь бы ты умел.
  — А если серьёзно — врезал ты мне хорошо. Удивительно, что я уже ничего не чувствую.
  — Пойдём к Заку — думаю, он сможет рассказать нам что-нибудь интересное.
  — Не хочу я к нему идти. Может, ты мне всё объяснишь? Что уже знаешь, как освоился тут, как вникал во всё?
  — Почему не хочешь?
  — Не знаю, не хочу. А ты узнавал обо всём только от него?
  — Нет, от Зотгара тоже. И в библиотеке.
  — Пошли в библиотеку. А с Зотом я сам переговорю, если нужно будет.
  — Ты ничего не поймёшь.
  — Почему это?
  — Когда я в первый раз попытался что-то прочитать, увидел только каракули.
  — Но научился ведь, сейчас читаешь? По дороге расскажешь, там  покажешь. Может, и у меня получится. Я ведь понимаю, о чём говорят.
  — Я тоже сразу понимал речь. Не знаю, чем тебе Зак не понравился, но пойдём — может, у тебя и правда, получится. Это даже несколько интересно.
  — Получится. «Что-нибудь — всегда получается». Твои слова.
  — Здесь они не совсем к месту. Хоть ты и прав.

Ты изменился, Дрон, — думал я, пока мы шли. Что-то уже не так. Веселее стал, что ли… Или, ещё «безбашеннее». А я — начал чаще зацикливаться на мелочах, давно заметил. И не могу на чём-то сосредоточиться. Странно всё.
  — Не думай, что я чокнулся, Валерка. Мне просто кажется — так будет правильнее.

Я вздрогнул, обернулся — как-то неожиданно прозвучали эти слова, разом прервав всю мою задумчивость.
  — Да, конечно. Но я и не об этом думал.

Чёрт, а ведь именно об этом! Эта мысль, действительно, вертелась у меня в голове, ещё не оформившись чётко. Он тоже чувствует мысли? Совпадение? Я всё больше путаюсь в происходящем…

    —///—

Я зажмурился и взял Макса за руку, попытался представить Валерку, представить, где он сейчас, что с ним, «нарисовать его образ». Это удалось на удивление живо. Я вспоминал то, что уже происходило: совместные посиделки то у него, то у меня дома, наши «вылазки» на пустырь, вспомнил момент, когда он исчез. А потом вспомнил Дрона. Вот мы познакомились, вот собрались все вместе. А вот… Картинка потемнела и расплылась, я открыл глаза.
  — Смотри! — Твёрдо сказал Макс. — Не отвлекайся, сосредоточься.

Я снова закрыл глаза, и тут же окунулся в плотный коричневый туман, который, казалось, можно было потрогать руками. Невольно, я попытался раздвинуть его, разогнать — что, конечно же, не удалось. Как здесь можно что-нибудь увидеть?  Я пошёл туда, где было больше света — это казалось единственно верным решением. Постепенно я ускорился, совсем перестав обращать внимание на то, что происходило вокруг, я почти бежал. Но вдруг — свет начал меркнуть. Остановившись и оглядевшись, я понял, что вокруг уже нет никакого тумана — только темнота, непроглядный мрак… А далеко впереди — угасал свет, к которому я бежал. И что теперь?  Я снова побежал вперёд — настолько быстро, насколько мог. Откуда-то издалека послышался свист. И гул… Ив! Ты что, решил посмеяться, показав мне страшилку? Казалось, земля начала дрожать и двигаться, а может, просто ноги стали заплетаться — я упал. И тут же, будто что-то (или кто-то?)  огромное, пронеслось надо мной — с тем же рёвом и свистом, который я слышал раньше. Наступила тишина — такая, что я услышал биение своего сердца, шум крови. Капля упала на лицо. Вода?  Смахнув её пальцами, я попытался понять, что это. Нет, не вода — что-то вязкое. Запах… Не разобрать, слишком слабый. Но приятый — я подавил желание попробовать это «что-то», на вкус. Свет не погас — только стал очень слабым, едва угадывался. Снова не придумав ничего лучшего, я побрёл к нему. Теперь уже не торопясь, гася желание сорваться на бег. Я неспешно шёл — не хотелось ещё раз упасть в эту темень, неизвестно куда. Слабый ветер закружился вокруг. Я почувствовал, как на меня снова начали падать капли: те же самые, с тем же запахом и такие же вязкие — всё чаще и чаще. Ноги начали прилипать — будто я шёл по камню, облитому клеем. Именно камню, не земле. Ветер становился сильнее, свет начал мерцать. Примитивно всё, как-то — не хватает только зловещей музыки и стонов. Где я, вообще? В своём подсознании? Или это место, действительно, существует? Ветер резко рванул, чуть не сбив меня с ног, и, через секунду — полностью стих. Снова наступила мёртвая тишина. Что теперь? Холод? Огонь?  Начало светлеть, опять появился коричневый туман. Что ж, уже лучше… Туман постепенно рассеивался, и из коричневого — становился красноватым. Показалось алое, как на закате, небо, взгляду открылась мрачноватая, «постапокалептическая» картина: почти ничего живого — на много километров вокруг. Только низкая трава и редкие деревья, можно сказать — «выжженная степь». Где-то очень далеко — нечто, похожее на дома. Меня будто ведут… А где же легендарное распутье, выбор? Голова резко закружилась — чуть не упав, я присел, перевёл дыхание. Подкатывала тошнота, я попытался встать. На секунду, всё заволокло белой пеленой, которую сменила темнота. Когда я открыл глаза, передо мной снова стоял Ив.
  — Что это было?
  — Я показал тебе другой мир — тот, в котором должен быть твой друг. Это «Транк» — новый мир, ещё не обретший свою грань.
  — Какую грань?
  — Свою. Каждый из миров условно привязывают к граням континуума.
  — У него есть грани?
  — Условно.
  — Транк… А мой? Его тоже называют по-другому?
  — Конечно, у всего есть несколько названий. Твой также называют «Брик».
  — Я действительно был там? Как сейчас — здесь?
  — Да. Недолго — но ты существовал именно в том мире. Пока ты не можешь самостоятельно путешествовать и одновременно находиться более чем в двух мирах.
  — Но я ведь сам пришёл в этот мир?
  — Я говорю о сознательном, самостоятельном перемещении. Ты же пришел в этот мир не совсем осознанно, хоть и затратил лишь свои силы, а перейти в Транк — тебе помог я.
  — А где я был перед этим? Там темно… Только свет вдалеке.
  — Мир твоего подсознания, очевидно. Он тоже реален — хоть много меньше, чем другие. Но зато, если умеешь искать — там ты можешь найти больше ответов.
  — И что теперь?
  — Учись задавать правильные вопросы — я могу подсказать только тогда, когда ты знаешь, что тебе нужно. Учись управлять собой, формулировать свои мысли. Сумеешь верно представить — сможешь воплотить, что желал. Не сумеешь — и никто не предскажет, каков будет результат. «Сон разума рождает чудовищ» — так ведь, у вас говорят?  Ты можешь познакомиться с историей этого мира, можешь сразу приступить к изучению «теории перемещений», решать тебе. Как только ты четко сформулируешь своё желание — ты поймёшь, как его воплотить. Здесь, в Храме, Мир намного сильнее реагирует на твои мысли — исполняя желания и подсказывая, что делать. Здесь ты в безопасности, а навредить себе можешь только сам.

Вот так. Делай что хочешь, помогай себе сам. Правильно, в общем-то, но что делать? Совершенно не представляю. Чувствую себя как полнейший идиот, который не знает, чего хочет… Чего же мне надо?  Я никогда чётко не формулировал свои цели, жил как живётся. Что ж, видимо — время пришло. Для начала, мне нужно… Проснуться. Я ущипнул себя за руку — это оказалось совершенно бесполезно. «Хочу домой!», — присев, и обхватив голову руками, я постарался сконцентрироваться на этой мысли, даже зубы стиснул. Ничего… Я закрыл глаза и представил дом. Спокойно, в деталях перебирая всё, что мог вспомнить. Ничего не произошло. Может, просто попытаться уснуть? Забыть обо всём, кроме дома. Больше у меня нет вариантов. Должно получиться. Я, и правда, устал… Снова закрыв глаза, я начал мысленно рисовать свой дом.

    —///—

  — Ну, смотри, — я открыл страницу учебника истории. — Понимаешь что-нибудь? Можешь прочесть?

Дрон сел, и, чуть шевеля губами, начал всматриваться в монитор. Спустя минуту я услышал его шёпот. Он читал! И читал правильно! Это я сразу понял, как только разобрал слова — ведь я уже знал этот текст.
  — Ты понимаешь! Как? Как тебе удалось? Сразу смог?

Казалось, Дрон не услышал вопроса — все так же глядел в монитор и шептал. Через пару секунд он оторвался и повернулся ко мне.
  — Не сразу. Но буквы показались мне знакомыми — не знаю, почему. Я просто смотрел — а потом начал вспоминать, как что читается, что означает.
  — Зак говорил, что ты особенный. И вёл себя, так, заинтересованно. А тебе он не понравился.
  — Не понравился. Мутный он, не доверяю. Хотя чувствую, что сейчас никакой угрозы нет, всё должно быть нормально.
  — А что ещё чувствуешь?
  — Что я здесь не зря.
  — В смысле?
  — Прямом. Не знаю, что это: параллельный мир, другое измерение, планета… Но, кажется — мне есть, что здесь делать. А там — уже ничего. Я всю жизнь, везде чувствовал себя чужим. Здесь тоже. Но этот мир мне как-то роднее, что ли…
  — Ты здесь всего несколько часов, как ты можешь об этом судить?
  — Чувствую. Какая разница, как? Я хочу остаться.
  — А я вот — хочу уйти, но не знаю, как. Зак говорил, что просто так из мира в мир не попасть.  Это доступно далеко не каждому, что мне кто-то помог прийти сюда. Похоже, что это ты.
  — И ты хочешь, чтобы я помог тебе уйти обратно?
  — Да, но сначала хочу посмотреть, на что же ты способен. Да и сам хочу научиться. Ты, кстати, не знаешь, что с Серёгой?
  — Когда виделся с ним, за несколько часов до того, как попал сюда — всё было в порядке.
  — Последнее время, всё чаще его вспоминаю. Странное беспокойство: иногда кажется, что он рядом.
  — Да он сам странный — поди узнай, что у него в голове творится.
  — Это можно сказать про каждого.
  — Ты же понял, о чём я. «Свои тараканы» есть у каждого, вопрос — у кого их больше. Всё с ним нормально — он не дурак, каким кажется вначале. Мне тоже иногда кажется, будто какой-то человек совсем рядом — что в этом такого? Знаешь ведь — есть такая теория, что всё происходит в один момент и в одной точке.

С некоторым удивлением, я посмотрел на Дрона. С ним что-то происходило. Да… И это «что-то» — всё заметнее. Изменилась манера общения: если раньше он казался «психованным», теперь стал почти спокоен. Даже интонация речи поменялась. Упоминание же, о чём-либо связанным с наукой — я слышал от него впервые.
  — Да, конечно. Теорий много. Не знал, что ты этим увлекаешься.
  — Я и не увлекаюсь. Просто читал, когда-то. Хотя, признаться, раньше мне это было безразлично. А сейчас читаю историю этих Гридов, повстанцев, погибшей цивилизации — интересно. Ничего, вроде, особенного — за исключением непонятных и забытых технологий — а хочется узнать больше, понять, как всё было устроено. У нас ведь тоже много написано про тайны ушедших и забытых древних цивилизаций… Но, меня это никогда не интересовало. Казалось, всё равно толку нет.
  — А теперь, значит — есть? Тут ведь тоже немного сказано — только краткая история. А описания технологий нет.
  — Зато будит воображение и желание знать больше. Я начал что-то чувствовать. Что-то странное — будто могу сделать такое, чего раньше и представить не мог. Со мной ведь, и правда, что-то происходит. Или это чувствую только я?
  — Да, ты изменился. Здесь, вообще, всё меняется — со мной тоже творится непонятное. Только я думаю, что это, скорее — моё воображение бесится.
  — Ты стал ещё более задумчивым. Как обычно, пытаешься понять мир?
  — Вроде того. Надо отвлечься… Что ты собрался делать теперь?
  — Пытаться понять, что со мной происходит, какие у меня возможности. Жаль, что доступ к разделу библиотеки, в котором говорится о сверхвозможностях, закрыт.
  — К Заку?
  — Нет, к нему мы зайдём позже. Карта аномалий доступна, пойдём к ближайшей.

    —///—

Холодно… Я зевнул и потянулся. Оксана снова оставила окно открытым… Оксана?! Я приподнялся на кровати, пытаясь вспомнить последние события. Оксана не появлялась уже около недели… Вернулась?  Я встал, одёргивая и поправляя рубашку — снова заснул в одежде. Окно, действительно, оказалось открытым, на подоконнике лежала записка: «Серёжа, я уезжаю в другой город. Спасибо, что не выгнал, как буду на месте, устроюсь — сообщу». Странно, она никогда не оставляла записок — просто исчезала, не предупредив. Я вгляделся в строчки, зачем-то повернув записку, и посмотрев под острым углом. Почерк её, по стилю — тоже, вроде бы, она… Оставлять окно открытым — её привычка. А вот записка… Странно, на неё не похоже. С другой стороны, всё, связанное с ней — странно. Телефон! Так, куда я его дел… С минуту поблуждав по квартире в поисках, я нашел его в кармане надетых брюк. Конечно… Где ж ему ещё быть. Обругав себя за несообразительность, я полез в список контактов, поглядывая на индикатор почти разряженной батареи. Начав набирать нужный номер, телефон предательски запищал и отключился. «Хорошо хоть — точно помню, где оставил зарядку для него», — думал я, открывая ящик стола — но, в нужном месте её не оказалось. Так… Я вспомнил, что мы с Оксаной пользовались одним и тем же зарядным устройством, из-за того что её сломалось. Выходит, она его забрала… Снова чертыхаясь, я пошёл на кухню. Поставив чайник кипятиться, я проверил внутренности холодильника. Хоть здесь обошлось без сюрпризов: ничего приготовленного, зато в морозилке остались пельмени. Отсыпав в чашку нужное количество и залив кипятком из только что вскипевшего чайника, я закинул их в микроволновку. На кухне остался знакомый запах от ароматизированных сигарет — Оксана курила такие. Но чувствовался и другой, который я не сразу заметил. Пепельница была чистой — это обстоятельство только добавило тревожности к чувству, что что-то не так. Пельмени сварились. Достав тарелку и начав медленно поглощать её содержимое, думая о том, что же случилось, я вдруг понял, что не помню ничего конкретного, что происходило в последние дни. Перестав жевать, я замер на миг, попытавшись вспомнить. В голове начали появляться размытые образы, и тут воспоминания резко вырвались наружу. Я вспомнил неожиданно много и сразу, а, самое главное — образы стали чёткими, вначале я  даже был уверен, что это происходило на самом деле. Но, чем больше вспоминал, тем больше происходящее казалось нереальным. А ещё я вспомнил, что где-то у меня валялось универсальное зарядное устройство, и снова отправился на поиски. «Лягушку» я нашёл почти сразу, даже чуть удивился, но радость была недолгой — зарядить аккумулятор не получилось. Спустя секунду я вспомнил, что она сломана: как обычно — я забыл её выбросить, закинув в дальний ящик стола. Чертыхнувшись в который раз, я пошел обратно на кухню — доедать уже остывшие пельмени. Придется купить новую зарядку… Телефон в кармане задрожал, будто пришло СМС. Я вытащил его рефлекторно, с недоумением посмотрев на пустой экран — и «понял, что ничего не понимаю». Или я сплю, или схожу с ума — уверен, мне не показалось. Всё это не столько пугало, сколько раздражало — я не понимал, что происходит, и не представлял, что же делать. Всё казалось бессмысленным и глупым, не приносящим желаемого результата. Оксана сейчас обвинила бы меня в пессимизме, сказав что «так нельзя». Не в укор, а, скорее, с сожалением, желанием подбодрить — она прекрасно понимала подобные состояния, ведь часто сама в них бывала, хоть и отрицала это. Интересно, куда она направилась на этот раз?  Хотя, зачем мне это знать? Совершенно незачем… Я чуть тряхнул головой, выходя из оцепенения: иногда я «замираю» на несколько секунд — когда задумаюсь о чём-нибудь, или устану. Надо сходить к Валерке — возможно, у него найдется, чем зарядить аккумулятор. А может, и ещё что-нибудь найду.

    —///—

С любопытством наблюдая за Дроном, я поймал себя на мысли, что мне становится безразлично происходящее и грядущее. Раньше я не понимал Серёгу, когда он рассказывал о подобном — теперь начинаю. Как может быть всё равно? Зачем тогда делать что-либо? Может быть, что-то упустил из виду? Может быть… Но это уже неважно. И странно: ведь я понимаю, хорошо осознаю, что я делаю, знаю, для чего. Значит — не совсем безразлично… Но, чёрт возьми —  зачем, зачем это нужно мне самому?! Я не раз попадал в ситуации, когда становилось неясно, что будет дальше, когда чувствовал свою беспомощность. Что тогда было иначе?  Поддержка других? Чушь — я всегда надеялся только на себя, хоть и дорожил теми, кого принято называть друзьями. «Принято называть», — я никогда не произносил такого вслух, употребляя это выражение только для «личного пользования». Я всегда старался не надеяться ни на кого, не привязываться — поэтому всегда избегал считать кого-то другом. И, хоть не раз думал, что обманываю сам себя — прогонял такие мысли. Прогонял… Кажется, я понял, что не так. Я боюсь. Не столько за себя, сколько за Дрона с Серёгой — неожиданно я осознал, насколько же мне дорого то, что они были рядом. Понятно, откуда эта ноющая тоска, но откуда взялась отречённость? Должно же быть наоборот! Психологическая защита? Тогда это «страусова тактика» — природа явно сглупила — кому нужна такая реакция на проблемы.
  — Валерка, ты где!? Заснул, что ли?

Я повернулся к Дрону. Как же много в нём поменялось… Вроде он, а вроде нет. А может, и правда — не он?  В свете последних событий, мысль не казалась абсурдной — я начал привыкать к невероятным, на первый взгляд, вещам. Можно ли доверять своим глазам? В допустимости такого я сомневался и раньше, чего уж говорить о нынешней ситуации.
  — Нет, просто задумался.
  — На этот раз, видимо, особенно глубоко — я к тебе уже пару минут обращаюсь. Смотри, что у меня получается.
  — Я тебя не узнаю, Дрон.

Дрон не слышал: стоя ко мне спиной, он подбирал с земли камни и кидал их в небольшую аномалию: воздух над ней «плыл», а в центре было темнее, чем вокруг. Этакая, «недо-чёрная дыра»: залетая в темную область, камни исчезали.
  — И при чём здесь ты?

Дрон не ответил — только поднял следующий камень, не прикасаясь к нему, указывая рукой направление. Через секунду — камень вылетел из аномалии обратно, прямо в руку к Дрону, он подбросил его, «подвесив» в воздухе, после чего начал описывать им окружность.
  — Впечатляет. Что ещё можешь? Просто кидать камешки — мало толка.
  — Не скажи — смотря куда, или в кого, кинуть, — Дрон резко махнул рукой. Пролетев полусотню метров, камень сломал довольно толстую ветку дерева, — Видал? А двигать можно что угодно, не только камни.
  — Телекинез, значит. Зак рассказывал, что у них есть особая группа, которая занимается телекинезом, пирокинезом и телепатией. Говорил, что успехи небольшие — интересно знать, какие? Что они могут, что можешь ты, насколько отличаешься?
  — Валера, ну не говори ты, как робот.
  — Я всегда так говорил, уже отвык?
  — Отвык, видимо. Пирокинез — это воспламенение взглядом?
  — Можно и так сказать, хотя — взгляд тут, вряд ли, при чём. Главное, что ты понял основную мысль. Сможешь так? Поджечь что-нибудь дистанционно?
  — Попробую.

Дрон «подвесил» ещё один осколок и пристально в него вгляделся, от породы начал подниматься пар (совсем недавно прошёл дождь, и всё вокруг было мокрым), ещё секунда — и камень покраснел. Дрон тоже покраснел — начал тяжело дышать, засопел.
  — Да, хватит уже — вижу, можешь.

Камень упал, Дрон перевёл дыхание.
  — Ну уж нет, я хочу больше.

Теперь он не стал «подвешивать» камень в воздухе — просто положил перед собой, и начал сосредоточенно смотреть. С минуту ничего не  происходило. Камень, в отличие от Дрона — больше не менял цвета. Собравшись уже предложить передохнуть и не мучить себя, я осёкся — слова застыли на языке — камень потёк. Сначала он стал заметно более плоским и широким, а затем — растекся по сторонам, превратившись в лужу.
  — Вот это уже действительно… Здорово.
  — А то, что вначале делал — значит, нет? Сам бы попробовал.
  — То тоже, но… В общем, ты понял.
  — Понял. Ты хоть удивился по-человечески — впервые тебя таким вижу.
  — Пошли назад?
  — Пошли. Это, и правда, выматывает — нужно будет чаще тренироваться.

    —///—

Накинув куртку, я вышел из дома. Снова начал моросить дождь, небо затянуло, становилось прохладно. Зато ветра почти нет, это радует — можно спокойно пройтись. Я вспоминал, что мне снилось, и думал, насколько это реально. Может быть, подсознание просто подкидывает мне то, что я хочу видеть?  А я хочу найти друзей… Но вдруг — всё правда? То, что полгода назад казалось сном, сейчас начало принимать реальные очертания. А то, что казалось реальностью — на поверку, оказалось сном… Я опять «завис» — и чуть не налетел на какого-то парня, что шёл передо мной. Зайдя в подъезд и поднявшись на один этаж — я почувствовал какое-то странное ощущение, похожее на то, которое появилось, когда рассматривал картинки из Валеркиной программы. Показалось, будто кто-то толкнул меня вперёд. Черт пойми, что творится. Поднявшись на нужный этаж и бросив взгляд на дверь, я вздрогнул — на ней мне привиделись глаза. Те самые, из сна — холодные, жёлтые, с красными прожилками. На секунду я замер, после — отвел взгляд, и тут же, снова посмотрел на дверь. Конечно, ничего необычного на ней не было. Чертовщина… Будто пересмотрел дешёвых ужастиков — мерещится всякая дрянь. Захотелось развернуться и уйти — только бы не находиться здесь. Это напоминало забытый уже, детский страх темноты: глупо, но, всё равно, не по себе. Зайдя в квартиру, рефлекторно — я озирался и заглядывал в тёмные углы. Я не стал ничего искать, как хотел вначале — сразу включил компьютер и запустил и программу, надеясь на «откровение». Я хорошо запомнил то чувство — будто мне известно всё. И ведь я, действительно, «видел» больше. Кто знает, может — повезёт увидеть ответ? Чуть покопавшись в настройках программы, я обнаружил «звуковое сопровождение» и включил его, выставив всё на максимальный уровень, надел наушники. Посмотрим… Я задержал курсор над кнопкой — подумав, что может эта программа, когда работает в полную силу.  Подавив секундное замешательство, я кликнул «Запуск». По экрану поплыли цветные разводы, в наушниках я ничего не услышал. Казалось, всё как обычно, но… Изображение вышло за пределы монитора, послышался гул, вперемешку со щелчками и посвистыванием. Я отвернулся, но перед глазами продолжали плыть радужные разводы — будто я смотрел на мир через мыльный пузырь. Гул то нарастал, то стихал, по комнате побежали огоньки — совсем как те, что я уже видел на пустыре. Стоило мне подумать, как я оказался там — возле того самого дерева. Мгновение — и я снова в комнате, ещё миг — я у себя дома. Оксана! Где?!  Я оставался у себя дома. Может, я могу переместиться только туда, где уже побывал? И перемещаюсь ли я, в действительности? Может, я всё ещё сижу перед компьютером… Храм! Вот куда мне нужно. Я оставался в комнате. Выдохнув и зажмурившись, я постарался вспомнить его в деталях, вспомнить ощущения, которые испытывал там.
  — Да хватит уже.

Я открыл глаза. Получилось! Я стоял в Храме.
  — Макс?
  — Он самый.
  — У меня получилось!
  — Молодец. А что дальше? Что ты намерен делать?
  — Я думал, ты мне поможешь…
  — Ты, видимо, не понял меня: помочь себе — можешь лишь ты сам; научиться чему-либо — можно только испытав это на своей шкуре. Чего ты хочешь? Думай об этом, рисуй свой мир! У тебя уже начало получаться. Только будь осторожен, ты на грани. Опасный путь, хоть и может оказаться самым быстрым. Отдохни сейчас, прогуляйся. Слушай себя, слушай мир, растворись в нём. Всё уже сказано — и ты знаешь всё, только вспомни. Не спрашивай, как — у каждого своя дорога.

Это чуть раздражало. Хотя, всё верно — только ты можешь знать, что тебе надо. Сам так сам, что-нибудь — да получится. С чего всё началось?  Лодер, горящая хибара… Глаза. Вот! Вот это я и хотел бы узнать: почему они мне мерещатся; есть ли они на самом деле и если есть — где находятся. Я не заметил, как дошёл до того места, где впервые появился здесь. Полуразрушенная хижина, обгоревшие доски… Отсюда меня вытащил Лодер. Кажется, я так и не поблагодарил его за это… Почему я оказался тогда именно здесь? И мог ли умереть?  Наверное, теперь не стоит думать об этом. Где-то здесь должен быть город. Но где? Отсюда ничего не видно. Присев, я оперся спиной об уцелевшую стену сарайчика. Что делать? Идти туда, куда подсказывает чутьё? Не очень-то я ему доверяю — что бы там ни говорили. Вернуться в Храм? Если уж там исполняются все желания… Почему нет? Не хочется туда возвращаться. Может, так найду? Я посмотрел вдаль, приметил ориентир и «захотел» очутиться около него: зажмурился, через секунду открыл глаза. Всё получилось — я появился там, где захотел, вдали виднелся сарайчик. Но что делать? «Прыгать», таким образом, наугад? Надеясь, что «куда-нибудь — попаду»? Это может очень долго продолжаться. Интересно, а я могу летать? Ведь, посмотрев с высоты — можно быстрее найти город. Я мысленно «потянулся» вверх, попрыгал. Жаль, взлететь не удалось — я снова пошел, не торопясь. Бежать и даже, «прыгать» — никуда не хотелось. Просто пройтись, выкинуть всё из головы, «впитать» в себя этот мир. Макс говорил, что Миры тоже могут разговаривать… Или это говорил не он? Солнце садилось, на горизонте начали проступать очертания города.

    —///—

 — И что ты собираешься делать дальше?
 — Спать. А потом снова в поле, тренироваться.
 — Ты так и собираешься — всё делать наугад?
 — А что такого? Так интереснее, пока я не вижу причин поступать иначе. Как только почувствую, что мне не хватает знаний — начну искать. Но пока я будто знаю, что делаю. Словно вспоминаю.
 — Вспоминаешь? Да, конечно… Я ведь сам о таком говорил. Ну, как знаешь, я пока пойду. Ты здесь уже освоился. Кажется, даже лучше меня — не пропадёшь.

Дрон действительно освоился лучше меня, хоть находится здесь только пару дней. Зак говорил — «тебе помогли». Теперь я, похоже, знаю — кто. Никогда бы не подумал, что Дрон на такое способен. Обычный, чуть психованный парень, «со своими тараканами» — здесь сразу стал спокойнее, рассудительнее… И получил способности, которые не назовешь иначе, как фантастические. Как будто пришёл в давно покинутый, забытый дом… Пришёл — и сразу начал вспоминать свою забытую жизнь. Что самое интересное — он не хотел, в отличие от меня, попасть в другой мир. Во всяком случае, никогда не говорил о таком. Я хотел — и попал. Но я, очутившись здесь — успокоился и начал терять интерес ко всему. Он же, наоборот: там — прожигал жизнь; а здесь — будто, наконец, нашёл смысл… Поневоле задумаешься: «на своём ли ты месте?». Может, и правда — у каждого есть своё предназначение? Если ты нужен миру, он сам подтолкнёт тебя к действиям, если нет — ты станешь просто пешкой, сонной мухой… И ничего не изменить. Бред. Нет, не может так быть!  Не должно. Не может быть одного варианта развития событий, их всегда множество. Даже если у мира есть разум… Ничего не может быть точно предрешено. «Каждый имеет только то, что заслуживает» — я ведь не раз убеждался в этом. И снова забыл, снова завяз, как когда-то — в ворохе мыслей о том, что ничего, по сути, не нужно… Ну уж нет. Я хорошо помню — так уже было: когда казалось, что никто тебя не понимает и всё против тебя. Тогда я увлёкся физикой… Мне было скучно, и я строил свой собственный мирок. Потом — встретил Дрона. Он сделал меня смелее, дал не надежду — скорее, ориентир, пример того, что воля не менее важна, чем мозги.  Даа… Я помню. Где-то во мне всё ещё сидит тот, четырнадцатилетний пацан, который боится всего вокруг, никуда не делся. Вот и показался снова. Что ж, здравствуй — давно не виделись. А теперь — уходи обратно. Мне ещё многое предстоит сделать, хоть не знаю пока, что. Но я найду. Всё это время я сидел в кресле, с закрытыми глазами. Я то вспоминал своё прошлое, то рисовал образы будущего… Вернее, тоже вспоминал, каким я представлял себе будущее тогда, давным-давно. Сейчас это казалось смешным. Когда я открыл глаза, напротив меня сидел Зак.
  — Извини, что подслушал.  Но ты так громко всё выкрикивал…
  — Выкрикивал?
  — Мысленно, конечно. «Громко» — не совсем правильно, у мысли нет громкости. Но можно почувствовать эмоции и их силу.
  — Чувствую себя рыбкой в банке: всё вокруг непонятно, искривлено, а сам я как на ладони. Ты все мои мысли читаешь?
  — Конечно, нет — только некоторые, иногда. Тебя интересно слушать — ты мне чуть напоминаешь меня самого, в юности.
  — И что интересного услышал?
  — Ты действительно считаешь, что каждый имеет только то, что заслуживает?
  — Да, а разве ты не можешь почувствовать, как я считаю на самом деле?
  — Могу, но мне хочется спросить тебя так, поговорить. Это ведь неправда — не всегда люди получают только заслуженное.
  — В подавляющем большинстве случаев — это правда. Исключениями можно пренебречь. Я знаю, что некоторые мои убеждения радикальны, сам не люблю крайности, но иногда они необходимы.
  — Для чего?
  — Для того чтобы жить — они дают ориентиры, прибавляют сил.
  — Они тебя ограничивают.
  — Человек не может жить без ограничений: чтобы что-то решить, ему нужно принять определённую точку зрения, а значит отвергнуть другие. То есть — в чём-то себя ограничить.

Зак засмеялся.
  — Да, Валерий… Ой, прости — Трэшк. С тобой интересно поговорить. Простые, избитые темы — но я скучал по ним. Только добавлю от себя: старайся не забывать, кто ты, зачем ты что-то делаешь. Всё, мне ещё нужно генератор настраивать, хочешь — заходи. Посмотри, кстати,  раздел энергетики в библиотеке — пригодится.

    —///—

Уже начало смеркаться, быстро холодало, в городе начали зажигаться огни. Я хотел посмотреть на город издалека, и поэтому просто шёл. Шёл и наблюдал, как то тут, то там — свет вспыхивает в окнах. Странно, дороги не торопились освещать. Конечно, ещё не так темно, но всё-таки… Вдруг, всё небо над городом начало светиться, будто там отменили ночь. Я сразу вспомнил, что уже слышал о таком — кто-то из наших, Земных учёных, предлагал подобное. Я не стал пытаться сразу же «прыгнуть» в город, а начал двигаться к нему рывками, по несколько километров за раз. Когда я оказался уже достаточно близко, то  снова пошёл.
  — Решил пройтись?
  — Лодер? Как ты меня находишь? Следишь?
  — Это совпадение.
  — Что ты постоянно делаешь за городом?
  — Мне здесь лучше.
  — В смысле — лучше чувствуешь себя, вдали от города? Или, в каком-то конкретном месте?
  — Вдали.
  — А живёшь ты где?
  — Везде.
  — То есть? Везде, где ночь застанет?
  — Да.
  — Как тогда на жизнь зарабатываешь?
  — Рассчитываю вероятности.
  — Тотализатор? Играешь?
  — Нет, давно уже не играю. Но есть люди, которые готовы хорошо заплатить за то, чтобы узнать вероятность того или иного события в их жизни.
  — Ты это тоже считаешь в уме? Как со временем?
  — Нет, такому я ещё не научился. Но работаю над этим.
  — Где этому учат?
  — Нигде, ты сам находишь способ.
  — В Храме?
  — Я начинал с Храма — там очень просто включиться в поле. На самом деле, это можно сделать везде.
  — Что ещё умеешь?
  — Усыплять.
  — Что?

Лодер махнул рукой, в глазах потемнело. Казалось, всё случилось за одно мгновение — я совершенно не почувствовал, что прошло несколько минут — но, когда открыл глаза, мы уже были в городе, я сидел в каком-то парке, Лодер примостился в полуметре от меня.
  — Я спал? Сколько прошло времени?
  — Пятнадцать минут. Да, спал.
  — Где мы?
  — Парк пяти.

Интересное название… Я решил повнимательнее осмотреть это место, после чего название стало более понятно: в парке стояло пять статуй, расположившихся одним ровным рядом — «шеренгой».  Одна резко отличалась от других, она изображала человека в балахоне с капюшоном. Остальные были в более привычной одежде: двое в почти одинаковой, военной форме; двое — в обычной, штатской.
  — Кто это?
  — Ассамблея пяти. Но их называют и по-другому: Новыми людьми, или Спасителями; Сворой, или Палачами… И все правы.
  — Что они делали?
  — Ничего особенного — боролись за власть,  давали миру новую идеологию, разрушали старую. Это были революционеры, лидеры сопротивления.
  — Война?
  — Нет, война была до этого, а восстание — почти через сто лет.
  — И революция победила…

Я замолчал. Война, восстание, революция… Не хотелось об этом думать. Всё казалось таким чужим, нереальным. Хотелось забыть всё разом и проснуться у себя дома. Но что-то держало меня, будто чувствовал: где-то здесь — должна быть разгадка. Пойму, где я — узнаю, где Валера и Дрон. С чего бы, только, начать… Где искать?  Просто походить, пока? Может, что и придёт в голову. В животе забурчало — вот и повод пройтись: найти, где перекусить, заодно — посмотреть город.
  — Лодер, где у вас тут можно поесть?
  — Здесь, недалеко. Только чем ты будешь платить?

Об этом я не подумал. Деньги у меня были, но здесь, вероятно, от них никакого толка… И ещё — до сих пор непонятно, где я нахожусь на самом деле, где моё тело?
  — Да, не подумал об этом. Мне нужно домой.

Я зажмурился, представляя свой дом. Из памяти выплыл образ Оксаны, тот момент, когда она рассказывала мне о своём брате. «Отмахнувшись» от видения, я открыл глаза. Видение не ушло, оно ожило: я — будто попал в воспоминание. Вот Оксана, а вот я — сижу на корточках, держу её  за руки… Чёрт, быстро отсюда! Я снова сидел в парке, только Лодера нигде не было видно. Похоже, я могу проходить сквозь время. Раньше — я обрадовался бы такому умению… Но, не сейчас — возможность запутаться во временах, из-за того, что не смог правильно представить желаемого, пугала. Спокойно… Успокоиться и чётко представить цель — вот что мне сейчас нужно. Я выдохнул, закрыл глаза, и представил комнату Валерки, постарался вспомнить ощущения, когда я был у него дома. Всё получилось — открыв глаза, я обнаружил себя на кровати у Валеры в комнате, рядом шумел компьютер. Ещё раз выдохнув, я рухнул на постель и уставился в потолок — стараясь, даже, не моргать. Закрывать глаза я уже опасался.

    —///—

«Энергетика» — компьютер мгновенно выдал ответ на запрос. Топливная энергетика, бестопливная энергетика, преобразования Тика… Я бегло просматривал заголовки. Основной способ получения энергии сейчас — процесс Эльдмана, в суть которого я так и не смог вникнуть. Нечто похожее на пресловутый «холодный ядерный синтез», вода использовалась в качестве топлива. Когда-то это был идеальный способ, но, со временем, даже воды стало не хватать, а потребление всё ещё росло. Сейчас люди научились экономить, энергии требуется меньше, но проблема осталась — всё ещё нужна вода и водород, которые с каждым днем становятся ценнее. Бестопливная энергетика: ветряки; солнечные батареи; канувшие в небытие ГЭСы и приливные электростанции… Всё это всегда помогало, но не могло полностью удовлетворить слишком прожорливое человечество. Старые станции доживали свой век, а новые никто уже не собирался строить.  То, над чем работали Зак, Син Грид, и ещё несколько (всего — около десяти) учёных — было новыми технологиями. Основоположником указывался некто Рой Нидс — который утверждал, что всё пространство заполнено энергией, нужно только найти способ её добычи. О его генераторе ходили легенды, но никто так и не узнал, как он работал. В то время, когда он жил — никто не воспринимал его всерьёз, ведь острого дефицита ещё не наблюдалось. Когда же потребность появилась — никто не смог повторить его опытов, записи всех работ бесследно исчезли.  «Ну, ещё бы…» — сама собой родилась мысль — глупо было бы ожидать другого. Возможность черпать энергию из ниоткуда — мечта одних и кошмар других. Впрочем, нет — от такой возможности никто бы не отказался. Другое дело — кому-то очень не хотелось, чтобы о такой технологии знали все. Я продолжал пролистывать страницы, вглядывался в строчки и пытался понять — какой сейчас толк, в прочтении всего этого. О новой энергетике почти ничего не было сказано, даже описания принципов производства, не говоря уже о схемах — только названия, которые мало о чём говорили. Или, я снова чего-то не понимаю?
  — Опять в библиотеке завис! Что читаешь?
Я вздрогнул и обернулся — совершенно не заметил, как Дрон вошёл.
  — Энергетику. А ты чего кричишь? Выспался хорошо?
  — Отлично, давно уже так не спал. Вот у тебя — вид не важнецкий. Будто недосыпаешь уже неделю. Или месяц…
  — Всё верно, так и есть — я давно перестал высыпаться.
  — Так спи, кто не даёт? Сам в библиотеке сидишь.
  — Сплю я столько же, сколько и раньше, просто не высыпаюсь. Да это и неважно. Ты что сейчас делать собрался?
  — Поем — и на пустырь.
  — Скажешь, как пойдёшь — вместе отправимся.
  — Хочешь посмотреть ещё раз? Я сегодня подальше пойду, к другой аномалии.
  — Хочу. Может новые мысли появятся.
  — О чём?
  — Обо всём.
  — А-аа, так ты хандришь, паря. Прогнать тебя до аномалии бегом — отвлечёшься. Лучший отдых — смена работы, так ведь?

Дрон смеялся и беззлобно подшучивал надо мной.  Нда, не так давно, всё было наоборот: он хандрил, а я «лечил его всякой чушью». Вылечил… Теперь он говорит мне то, что говорил ему я. В этом, действительно, есть ирония.
  — Так, так. Всё верно. Можно и пробежать.
  — Тогда пошли, то есть — побежали.
  — Ты ведь есть хотел?
  — Да, но, бежать с полным желудком — затея для идиотов.

И правда… Невольно, я поставил на место идиота себя самого. Разболтался я, в последнее время — ни фантазии, ни идей… Ни внимания. Что творится? Хотел другого мира — нашёл и расслабился? Мол, цель достигнута? Нет, скорее уж — разочаровался: всё оказалось не так, как представлялось. Мне бы идти, искать дальше, но что-то держит. Что? Что за мрачное притяжение у этого мира, что я упускаю?
  — Ну, чего завис? — Дрон хлопнул меня по плечу. — Побежали!

Всё верно — незачем, ни к чему эти раздумья сейчас. «Вперёд — и горе отстающим!» — когда-то, это почти стало для меня смыслом жизни. Самое время вспомнить.
  — Побежали.

    —///—

Несколько минут я просто лежал и смотрел в потолок. Поднявшись, наконец, я подошёл к компьютеру. По экрану бежали цветные разводы, из динамиков всё так же доносились щелчки и треск с гулом. Закрыв программу, я выключил компьютер. Медленно приходило осознание того, что произошло. Вам случалось одновременно испытывать чувство радости и страха, граничащего с паникой? Нечто подобное я ощущал сейчас. Это был шанс! Реальный шанс найти Дрона, Валерку. И не только их. Я мог получить ответы на всё. А мог и не получить. Не было никаких гарантий, что я найду именно то, что нужно — ведь я даже не мог представить масштабов всего, что мне открылось. Но понимал — я не смогу оставить всё, как есть. Я буду искать, иначе — не смогу спокойно жить. Что делать сейчас? Домой! Нет, сначала в магазин — для телефона нужна зарядка. Я быстро собрался и выбежал из дома, чуть не сбив прохожего по дороге. Кажется, я его уже видел… Завизжали тормоза.
  — Ты, придурок! Куда чешешь? Жить надоело?

Теперь чуть не сбили меня. Надо смотреть за дорогой, так ведь, и правда — недолго залететь под машину.
Первый салон, где торговали мобильными телефонами, был закрыт, в магазине рядом — не оказалось подходящего мне зарядника.  Не так уж страшно, по дороге к дому есть ещё несколько мест, где я могу поискать то, что нужно. Но вот то, что мои поиски начинаются с неудач — заставило насторожиться. Когда в жизни происходят необъяснимые вещи — начинаешь замечать то, на что раньше не обратил бы внимания, беспокоиться из-за мелочей. Нужное зарядное устройство нашлось в предпоследнем павильоне мобильной связи. Хорошо хоть, нашлось… Что-то не так — это чувство всё чаще напоминало о себе. Посмотрев по сторонам, я перешёл дорогу — вот и дома.  На лестнице я столкнулся с Оксаной. Она спускалась, мы одновременно остановились и в один момент начали говорить.
  — Привет.
  — Ты ведь уехала?
  — Я вернулась.
  — Ты снова сорвалась, ничего не сказав. Куда ты постоянно убегаешь?
  — По делам.
  — Исчерпывающий ответ.
  — А какой ты хочешь услышать?
  — Хочу знать, куда ты пропадаешь и что, вообще, тебе нужно.

Повисла короткая пауза, Оксана почти неуловимо менялась в лице — она старалась скрыть волнение. И, будь перед ней другой — вполне возможно, что ей бы это удалось.
  — Дай пройти — твёрдо сказала она и сделала шаг навстречу. В этот момент мне даже захотелось посторониться, но я только больше загородил ей путь.
  — Нет, ты не уйдёшь сейчас.

Оксана удивлённо посмотрела на меня.
  — И что ты собрался делать? Удерживать меня? Я думала, ты понимаешь, что это бесполезно.
  — Я никогда никого не держу.
  — Тогда за…
  — Я только хочу знать — почему? Что не так, что происходит, в конце концов? Зачем? Или я просто конченый идиот, что не понимаю?
  — Пусти.
Оксана просила — уверенность, будто бы, пропала. Я обнял её, прижал голову к себе и сам чуть склонился.
  — Знаешь ведь, что не откажу… Но прошу, постой. Кто я для тебя? Только «удобный человечек»? Тот, кто всегда выслушает и не прогонит? Или, все же, больше?
Оксана отстранилась от меня. Похоже, её задело то, что я сказал. Я редко видел её такой — на лице читалась растерянность.
  — Зачем… Зачем ты спрашиваешь это?
  — Разве не очевидно?
  — Да… Очевидно. Но я думала… Думала, ты понимаешь меня.
  — Когда-то я тоже так думал.
  — И что случилось?
  — Ничего. Просто осознал, что ошибался. Никого невозможно понять до конца, но мне казалось, что я понимаю тебя — хотя бы отчасти. Казалось…
  — Понятливый… И что решил? Порвать все отношения, если не сможешь понимать дальше? Да ты просто зациклен.
  — А ты — начинаешь уходить от разговора. Я повторяюсь, да. Я повторяюсь, у меня скудный словарный запас, не самая лучшая память, наплевательское отношение к жизни, и вообще — я мало что значу. Но речь не об этом.
  — Ты хочешь знать правду.
  — Да.
  — И не боишься того, что эта встреча может стать последней для нас…
  — Боюсь. Я не хочу этого. Но другая перспектива — мне не нравится ещё больше.
  — Какая перспектива?
  — Ждать неизвестно чего.
  — Ты думаешь, мне это… Нравится? Не знать, что будет дальше — и бояться завтрашнего дня? Делать то, чего не хочется — и успокаивать себя тем, что «так надо»? Плевать на всё и идти дальше… Зачем? А затем — что иначе нельзя.
  — Ты не на всё наплевала, раз «иначе нельзя».
  — Не цепляйся к словам…
  — Прости. Мне потому и казалось, что понимаю тебя — я мыслил подобным образом. Я и сейчас думаю так же. Только я знаю, что можно иначе.
  — Можно, если хочешь всю жизнь сидеть в грязи.
  — Ты всегда будешь в ней сидеть, только каждый раз — называться она будет по-другому.
  — Конечно, конечно… Не надо демагогии.
  — А вот в этом наша разница. Мы похожи — только ты, всё ещё, максималистка.
  — Я реалистка.
  — Всё нам только кажется.
  — Да, да. Слышала, рассказывал уже. Каждому своё. Хочешь думать, что кругом иллюзия — пожалуйста. А я так не хочу.
  — Вот ты и сказала то, о чём я догадывался. То, что хотел и что боялся узнать. И ещё кое-что понял.
  — Что?
  — Да какая разница. Это уже не имеет значения. Спасибо. Спасибо тебе, Оксана, за все. Честно… Ты долго была моим… Моей… Светом, надеждой… Воздушным замком… Жила в моих фантазиях, мечтах о лучшей жизни. Сколько времени прошло с тех пор… Глупо всё. Я не жалею, нет. Спасибо. И прости, если что не так.
  — Ты никогда этого не говорил…
  — А зачем? Я не люблю разбрасываться словами. Не верь словам, смотри на поступки — они скажут больше. И то — даже им, не всегда можно верить. Я достаточно долго показывал, что ты не безразлична мне. Если ты не понимала такого отношения  — значит ты просто не тот человек, который мне нужен. Если понимала — всё ещё хуже.
  — Так категорично…
  — А что не нравится? Ты тоже категорична, только в другом. Всё правильно, все всегда идет правильно.
  — Фаталист.
  — Нет, я не верю в судьбу.
  — А что тогда?
  — Я убежден, мы сами вершим свои судьбы. Именно поэтому — всё идет, как должно идти.
  — Каждый имеет только то, что заслуживает? Валера… Гад.
  — Нет, я всегда так считал, только выражал иначе, не как он. Когда-то я задавал себе вопрос: «За что?». Задавал — и не находил ответа.  Я помню эту тоску и отчаяние, помню чувство, когда не хочешь, чтобы наступило завтра. И только что-то глубоко внутри — держит тебя на плаву… А потом — приходит злоба, и ты идешь дальше. Всё это не так уж плохо, но постоянно быть озлобленным… Надоедает.  И однажды, почти как ты, я плюнул и пошёл дальше — но постарался забыть и не вспоминать то, что мешало, не спрашивать больше: «За что?».  Этот вопрос не имеет смысла, точного ответа нет — и не может быть. Улыбнись тому, что было, скажи «Спасибо» — и иди дальше. Я и сейчас, иногда, задаю себе этот вопрос, но быстро забываю. Можно придумать много причин, оправданий и отговорок, только толку от них никакого. Спасибо — за всё. И ни за что. Какая разница? Важно, что есть сейчас и что будет потом. А что будет — во многом, зависит от тебя. Знаешь, когда я начал стараться так жить, я встретил тебя… Как я тогда радовался… Я был счастлив. Но всё проходит. Так и сейчас. И я не хочу ничего удерживать.
  — Вот так, просто? Раз — и порвать?
  — Поверь, это не просто. Даже странно: другой, на моём месте — и думать бы не стал.
  — Откуда ты знаешь?
  — Ты прекрасно понимаешь, ты ведь далеко не дура.
  — На каждого из нас довольно глупости, чтобы его можно было назвать дураком — так, кажется, ты говорил?
  — Да, так.
  — И всё…
  — Что?
  — Ничего, всё правильно.
  — Ну… Оксана, ты чего? Когда это ты со мной соглашалась?
  — Всегда… Только не говорила.
  — Почему?
  — Нельзя жить одними иллюзиями — как ты. Нельзя так…
  — Ах, это… Когда-то я говорил тебе, почему так считаю. Ты так и не смогла этого принять. И понять.
  — Тебя невозможно понять.
  — Никого невозможно понять полностью — это ведь очевидно. Но когда люди искренне хотят узнать друг друга, не бегут от непонятного, когда они готовы меняться — всё не так страшно.
  — Да… Я знаю. Но так не бывает — ты обрекаешь себя на одиночество.
  — Я не хочу иначе. Можешь считать меня идеалистом, оторванным от жизни, или просто идиотом — я не вижу смысла в другом.
  — Знаю… Но я так не могу — отказываться от всего и жить одной фантазией.
  — Можешь. Только не понимаешь, или боишься… Иначе — ты вряд ли бы со мной общалась.
  — Ты слишком наивен и доверчив, видишь в людях то, чего нет.
  — Может быть. Все ошибаются… Ты тоже. Это нормально. Иногда мне кажется, что ты не человек: даже готов в это поверить. Люди часто видят то, чего нет… И оттого — совершают ошибки.
  — Ну, молодёжь!  Чего на лестнице встали? Шли бы на улицу, или хоть на площадке стояли.
  — Извините, Андрей Витальевич, уже уходим! — Оксана посторонилась, и «отодвинула» меня.

Это был Дед-Витальич — старожил нашего дома. На удивление бодрый старичок: никогда не видел, чтобы он пользовался лифтом — всегда поднимался на свой, шестой этаж, пешком. А было ему, кажется, около восьмидесяти…
  — Откуда ты его знаешь? Ты ведь почти не бывала здесь.
  — Чтобы познакомиться с человеком, достаточно нескольких минут, — Оксана начала спускаться. — Или ты, как всегда, ищешь причину?
  — Да, интересно знать.
  — Мы познакомились на этой же лестнице: я споткнулась тогда, чуть не упала. Он оказался рядом и поддержал меня.
  — И всё?
  — А что ещё надо? Думаешь, недостаточный повод?
  — Как-то всё… Надуманно.
  — Так это ты нелюдим, а я общительный человек.
  — Да-да… Такой я… Нелюдь.

Оксана промолчала — только улыбнулась. А раньше бы сказала: «опять ты за своё». Пока мы спускались, никто не проронил ни слова, но кажется, каждый сожалел о том, что происходит. Мы почти научились понимать друг друга — подумал я, уже на пороге. Оксана обернулась, посмотрела мне в глаза, я улыбнулся, одновременно сомкнув веки — не в силах ни отвести своего, ни выдержать её взгляда.

    —///—

Что ни говори, физическая нагрузка может выбить все лишние мысли из головы. Во всяком случае, на время — пока не привык. Дрон будто не заметил нашей пробежки, разве что дышал глубоко. У меня же — бешено колотилось сердце, я мало что видел перед собой, и пока только жадно втягивал воздух, стараясь ровно и без отдышки дышать через нос.
  — Ну как, отвлёкся?
  — Хорошо — сказал я на выдохе, всё ещё продолжая приходить в себя.
  — Заняться тобой, дрыщ, подтянуть по линии физподготовки.

Дрон всё ещё подшучивал надо мной, а я, уже придя в себя, снова продолжил отмечать, как он менялся. Дрон никогда не употреблял слово «Подтянуть»  — в том смысле, как сейчас. Да и «подтягивать» кого-либо — раньше такое занятие едва ли могло его заинтересовать.
  — Обойдусь, спасибо.
  — Как знаешь.
  — Что теперь будешь делать?
  — То же самое. Начну с разминки, покидаю камешки, — Дрон сделал паузу, обшаривая глазами место вокруг себя. — Только, побольше.

Найдя подходящий «камешек» (довольно увесистый валун, как минимум полметра длиной) он поднял его, резко направил вверх — настолько высоко, что тот стал едва различим — и «отпустил». Камень быстро летел вниз, Дрон, не отрывая взгляда, следил за ним. Рефлекторно, я начал пятиться. В метре от земли, камень остановился. Я предполагал, что сейчас он начнет плавиться, как в прошлый раз, но камень покрылся трещинами и разделился на множество частей, затем превратившихся в песок, который продолжал мельчать на глазах. Облако каменной пыли поднялось чуть выше, начало медленно вращаться и принимать форму шара — в конце концов, Дрон аккуратно опустил его на землю. Сфера выглядела идеальной — я подошёл  и потрогал ее — она была холодной и гладкой, будто отшлифованной.
  — Впечатляет. А тебе, кажется, это даже не было трудно.
  — Да, намного легче. Это из-за аномалии, здесь подходящая.
  — Здесь? А где она?
  — Ты не видишь её, но она есть, я чувствую. Аномалии бывают разные — ты сам знаешь. У каждой свой характер и особенности, каждая помогает по-своему.
  — Только стоит разобраться в том, какая как помогает, и найти прикладное применение. Летать можешь?
  — Здесь — нет, но знаю, где можно попробовать.
  — То есть, ты чувствуешь характер аномалии и ту силу, которую она даёт? А почему здесь не попробуешь?
  — Именно поэтому и не пробую — потому что ощущаю аномалию и свои возможности вблизи неё. Это надо испытать самому.
  — А вдали от аномалий — ты что-нибудь ощущаешь, можешь?
  — Могу, но намного меньше, по крайней мере — пока.
  — Что дальше? Пойдем к следующей?

Дрон повернулся к каменной сфере, о которой я уже и забыл, пристально посмотрел на неё — и та рассыпалась в прах, который он тут же развеял, не оставив следов.
  — Пошли.

Сделав несколько шагов, Дрон остановился, будто прислушиваясь, затем присел, утянув меня с собой.
  — Ты что?
  — Смотри вперёд, увидишь.

Через минуту я увидел двух солдат-Гридов, показавшихся из-под обрыва.
  — У них там что, военная база? Город ведь в другой стороне.
  — Не знаю, ты меня переоцениваешь — я не ясновидящий.
  — Похоже, они идут к нам.
  — К нам, это я чётко ощущаю. Вот для чего — пока не пойму, надо ждать.
  — Они идут без камуфляжа.
  — Скоро включат.
  — И как тогда за ними следить?
  — Я смогу почувствовать и так.
  — А если заметят нас? Ты можешь создать маскировку?
  — Не знаю, попробую.

Ещё через несколько минут солдаты исчезли, будто растворились в воздухе — я больше не мог ничего заметить. Я вглядывался вдаль, пытаясь предположить, где идут Гриды, представить их — но ничего толкового из этого не выходило. Странно, всё-таки: почему Дрон так быстро освоился здесь, получил столько сил, почти ничего не делая? Какой раз я об этом задумываюсь, мысль стала навязчивой… Что это? Неужели, зависть? То, от чего, казалось, уже избавился. Или, как повторял Серёга, «всё всегда идёт правильно»? Закис — получи пинок под зад, стимул к развитию. Всё верно. Дрон слегка толкнул меня локтем в бок.
  — Уснул опять? Иди за мной, только аккуратно.
  — Они прошли?
  — Прошли, направляются к нам на базу, как и думал.
  — А если заметят?
  — Не заметят.
  — Ты что делать собрался, вообще?
  — Снимать штаны и бегать. Валерка, ты почему такой странный стал — что делать, что делать. Сам-то как думаешь?
  — Я бы переждал.
  — Действовать надо по обстановке. Я бы тоже переждал, но кто знает, что может случиться? Может быть — наше участие, очень даже пригодится. Пока ждём, аккуратно следим. А дальше видно будет.

Ну что ж, будем ждать. Я снова стал вглядывался вдаль, пытаясь различить Гридов-невидимок, и снова поймал себя на мысли, нет, даже не мысли — чувстве, когда ничего не нужно. Я просто смотрел вперёд — то медленно перемещая взгляд по горизонту, то переводя его на маленький мертвый городок, под которым спряталась наша база. Удивительно, я никогда его не разглядывал, никогда не бродил там — будто его и не существовало: вышел, дошел куда требуется, сделал своё дело, вернулся, сразу же спустился под землю. Что творится вокруг? Какая разница… Всё равно, там нечего делать. Какой интерес — ходить среди мёртвых камней?
  — Где они, куда идут?
  — Прошли вход, идут глубже, в город.
  — А мы что сидим?
  — Чтобы не заметили.
  — На базе их уже должны заметить.
  — Должны.
  — Но почему-то ничего не делают.
  — Значит, есть причины — поэтому и я не высовываюсь, пока.
  — Так и дашь им уйти? Или — «видно будет»?
  — Видно будет. Но думаю — обратно они не уйдут.
  — Не дашь?
  — Не дадим. За ними, ведь, следим не только мы.
  — Ты это точно знаешь?
  — Точно, я это чувствую.
  — Быстро же ты экстрасенсом стал.

Дрон не стал ничего отвечать, а я продолжил «разглядывать пустоту». Сейчас я уже точно знал, что буду делать, когда всё закончится — я пойду в развалины города над базой и изучу там каждый закоулок, каждую стену. Когда-нибудь это пригодится, хоть и не знаю ещё, когда.
  — Идут.

Я замер и снова сосредоточился, даже дышать начал иначе — глубже и реже. На несколько секунд мне показалось, что я увидел очертания солдат. Только показалось, или вправду видел? Дрон оборвал раздумья — толкнул меня локтем, резко выбросив правую руку вперёд, затем встал, сжав ладонь в кулак. Мне послышалось, как скрипят плотно стиснутые зубы, лицо Дрона начало краснеть, а тело стало бить дрожью, губы зашевелились — будто он что-то шептал. Вдалеке, там, где был ещё один вход на базу, показались две фигуры. Дрон опустил руку, присел, но всё ещё не отводил взгляда от точки, в которую смотрел с самого начала.
  — Кто к нам идёт?

Дрон глубоко вдохнул и застыл. Только спустя минуту (или, сколько времени могло пройти?) — он заговорил:
  — Это Зак и ещё кто-то. Кажется, обычный боец.
  — Ты сейчас сдерживал Гридов?
  — Да, закрыл их в кокон.
  — А теперь?
  — А теперь их держит Зак.
  — Он идёт сюда, как ни в чём ни бывало…
  — Силён. А я всё делаю в первый раз.
  — Ты видел Гридов, или только чувствовал?
  — И видел и ощущал. Не проси их показать, дай отдохнуть.
  — Ты уже и мысли читаешь?
  — По тебе и так видно — таращился всю дорогу, будто разглядеть их пытался. Пошли, скоро увидишь.

Дрон поднялся и пошёл, я направился за ним и вскоре заметил, как начали проступать очертания Гридов, лежавших на земле. Через пару минут мы остановились, ещё через пять — подошли Зак и «боец».
  — Молодец, Дрон, ты потрясающе быстро прогрессируешь.
  — Что им было нужно?
  — Сам хотел бы знать. Они установили следящее устройство — но это несерьёзно, причина должна быть в другом.
  — Откуда ты это узнал? Из их мыслей?
  — Да.
  — А если они не знали, что именно устанавливают? И только считали, что устанавливают следящее? Син далеко не дурак — если верить тому, что я читал. Зачем ты покинул базу?
  — Дрону была нужна помощь, иначе он мог сорваться. Восстанавливать свой потенциал ему пришлось бы долго — я сам это прошёл.  А потенциал у него огромный.
  — Но кто защищает базу? Зот?
  — Зот.
  — Нам срочно нужно возвращаться.
  — Нет никакой угрозы.
  — Зак, включи логику, а не только шестое чувство!

Восстановившись, и, похоже, окончательно придя в себя, Дрон, стоявший, всё это время, чуть в стороне, подошёл к нам.
  — Валерка прав. Я тоже не чувствую опасности, но здесь что-то нечисто, — наконец, заговорил Дрон. — К этим волшебным силам — быстро привыкаешь. Но я ещё помню старую жизнь, и то, что раньше называл «чутьём».
  — Что ж, все на базу, этим двум я уже почистил память.
  — А успеем? — впервые, за всё время, заговорил «боец».

Мы переглянулись. «Боец» первым заметил угрозу: то тут, то там, будто из пустоты, появлялись солдаты-Гриды…

    —///—

Неужели всё… Так просто. Оксана уходила, я смотрел ей вслед…
  — Оксана!

Она обернулась, я подошел к ней и взял за руки.
  — Ты хочешь этого?
  — Дурак ты, Серёга. Какой же дурак… Почему ты об этом спрашиваешь сейчас? Этот вопрос стоило задать в самом начале.
  — Дурак, знаю. И ты знаешь. Я рассказал, почему принял такое решение.
  — Так зачем спрашиваешь? Что это изменит?

Я чуть наклонился, поднеся её ладони к своему лицу.
  — Помнишь, мы так же стояли в парке? Здесь, недалеко… Только-только познакомились тогда?

От обычно холодных рук Оксаны шло тепло, неожиданно для себя — я вспомнил тот день, тот вечер и обстановку. Будто это случилось никак не больше недели назад. Но это только воспоминания… И Оксана уже не та, хоть и похожа. Я выпустил её руки.
  — Помнишь?
  — Помню, хорошее было время.
  — Пройдемся?
  — Нет.
  — Ладно, прости.
  — За что?

Прикрыв глаза Оксаны одной рукой, другой я прижал её к себе, зажмурился — и постарался представить нас в Парке пяти, перенестись туда вместе с ней. Сработает — хорошо, а не сработает… Значит, так надо. Может и к лучшему. Ведь, мало только переместиться — нужно ещё вернуться обратно. Оксана не вырывалась — это радовало, я открыл глаза. Всё удалось, мы стояли в парке. Вот они, те самые статуи — их не перепутать. Небо затягивало тучами, по парку гулял ветер — ещё не сильный, но погода, явно, портилась. Оксана с любопытством оглядывалась: подошла к одной из статуй, провела по ней рукой; посмотрела в глаза изваянию, будто пыталась узнать, кто же это; и застыла сама, казалось, глубоко задумавшись.
  — Где мы?
  — Парк пяти.
  — Вижу, что парк. У нас таких нет.
  — И ты не удивлена?
  — Нет, — Оксана продолжала рассматривать статуи, медленно обходя их с разных сторон. — То есть, удивлена, но мне, почему-то, не хочется об этом думать. Просто интересно.

Такого я не ожидал, слишком уж она спокойна. Невольно, напрашивались предположения: либо она не верит в происходящее, либо наоборот — уверена, что ничего необычного не произошло.
  — Ты думаешь, это сон?
Оксана, наконец, повернулась ко мне, но была по-прежнему, задумчива.
  — Нет, это не сон…
  — Ты помнишь, что было «до»? Десять минут назад?
  — Мы стояли… Здесь.
  — А ещё раньше? Помнишь, как ты сюда попала?
  — Ты привёл.
  — Хорошо, а раньше?
  — Мы проснулись часов в восемь утра, я поела и ушла, а ты остался досыпать.
  — Куда ты ушла?

Оксана снова замерла.
  — Не помню. Помню, что когда мы встретились, вечером — мы о чём-то повздорили… А потом ты привёл меня сюда.
  — Ты не хочешь обратно? Домой?
  — Нет, здесь хорошо.
  — Погода портится.
  — Погода? Она не может портиться здесь.

Оксана посмотрела на небо, и, казалось, что-то прошептала — губы её едва шевелились. Она села на скамью — раскинув руки, запрокинув голову и закрыв глаза, волосы ее начали развеваться по ветру, на лице горела улыбка. Небо начало светлеть, тучи — расходиться. Ветер стих, показалось солнце, стало заметно теплее.
  — Вот видишь? — Оксана сложила руки на коленях. — Погода не может испортиться.
  — Это сделала ты?
  — Нет, я только попросила.
  — А откуда ты знала, как надо просить? И что это случится?
  — Всегда так.
  — Разве?
  — В этом мире — всегда.
  — Ты уже была здесь?
  — Была. Не помню, как и когда, но это место кажется мне знакомым.
  — Знакомым — неизвестно откуда?
  — Да. Такое чувство, словно здесь произошло что-то хорошее.
  — А что ты ещё помнишь? Об этом мире?
  — Ничего, просто чувствую себя как дома.

Я сел рядом, обняв Оксану одной рукой, она положила голову мне на плечо. Как странно… Будто и не ругались, только что. Теперь — мне и самому, не хочется никуда уходить.
  — Мне нужно показать тебе ещё одно место, — сказал я, поглаживая и перебирая, свободной рукой, волосы Оксаны. — Закрой глаза.

    —///—

Я бросился на базу — но натолкнулся на невидимую стену. Не будь ситуация столь напряжённой, это было бы смешно — так комично, наверное, я «стёк» по ней. Силовое поле затрещало в месте соприкосновения, вокруг замерцали огоньки — совсем как «птички» которые летают вокруг голов мультяшек, когда их чем-нибудь ударят.
  — Не получится, Трэшк — я приказал Зоту включить барьер, в случае чего.

Я уже поднялся, Зак, казалось, хранил спокойствие.
  — А как же мы?
  — Выстоим.

В голосе Зака прорезался металл, он менялся: кожа темнела, вздувались вены, и сам он будто раздулся — одежда плотно впилась в тело. Казалось, Зак сейчас обернётся каким-нибудь монстром, но изменения прекратились, он остался вполне узнаваем. Если только не учитывать немного увеличившиеся размеры, коричнево-багровую, бугристую кожу, и клыки, которые ещё подросли.
  — Но что делать мне? Я ведь не умею ничего из того, что можете вы с Дроном.
  — Держись рядом с Анком, — Зак, наконец, назвал имя «бойца», указав на него взглядом. — С ним не пропадешь.
  — Анк? — я приблизился к «бойцу». — Ты Анк?
  — Да, а что тебя удивляет?
  — В нашем мире это не имя, это особый символ.
  — Такой? — Анк потянул цепочку на шее и достал крест, с петлёй вместо верхнего луча. — Ты ведь его имел в виду?
  — Да. Значит, это ненастоящее имя?
  — А какая разница? Помнишь, что означает этот крест?
  — Ты бессмертен?
  — Анк не бессмертен, но много раз обманывал смерть, — отозвался Зак.
  — Удачлив?

Большой щит вокруг базы затрещал, посыпав искрами… И грянул гром: настоящий, порожденный молнией, исходившей от щита, направленной на пустое, казалось бы, место. Уши заложило от грохота, в земле образовалась воронка. И снова молния ударила в то же место.
  — Это Зот? Что он делает?
  — Создаёт аномалию, сейчас увидишь. Дрон, готовься!

Зак запрокинул голову и завыл. Всё вокруг снова напоминало сон. Или плохой фантастический фильм — так несуразно оно выглядело. Молнии, вой, Зак-оборотень… Что ещё? Вампиры? Маги? Эльфы, гномы, орки… И прочая фентезийная живность.
  — Гриды! Трэшк, прекрати дурью голову забивать, смотри по сторонам. Тебе только кажется, что Гриды далеко — мы недолго ещё сможем просто так стоять. Анк, закрой его.

Анк достал из кармана маленькую металлическую сферу, и сунул мне в руку.
  — Что это?
  — Защита от психической атаки.
  — Какая ещё…
У меня не получилось договорить — лицо свело судорогой, заломило в висках и затылке. Будто озноб пошёл вниз по позвоночнику, грудь сдавило, стало трудно дышать, а ноги я перестал чувствовать совсем.
  — Теперь знаешь, какая. Не будь защиты — ты лежал бы, сейчас, без сознания.

Я молчал. Судорога отступала, боль проходила, возвращалась чувствительность. Но ворочать языком — я всё ещё не мог. Казалось, я стоял неподвижно минут пятнадцать, хотя, по словам Анка — только две минуты. По щиту вокруг базы беспрерывно велась стрельба, он трещал и, время от времени, выпускал новые молнии — поменьше тех, что были вначале, но направленные уже не в пустоту, а на конкретные группы Гридов. В нескольких десятках метров от нас, снова будто из пустоты, появились солдаты. Определённо — их целью были мы, а не щит. Зак снова оскалился, Дрона было сложно узнать. Нет, внешне он не изменился, налитые кровью глаза и вспухшие вены на руках — не в счёт. От него, буквально, «веяло силой» — я не мог объяснить, но ощутил на себе: это выражение — не просто аллегория. Мурашки по коже, тяжесть во всём теле, при взгляде в его сторону, и кажется, лёгкое движение воздуха около лица. Передо мной стоял другой человек. Если его вообще — можно ещё назвать человеком. Он приподнялся над землёй, «захватил» одного из солдат, поднял его вверх, одновременно с тем, как сам опустился обратно на землю — и закрутил в воздухе, отбросив в сторону. По нам открыли огонь, Дрон среагировал мгновенно — вскинул руки и поставил невидимый щит, похожий на тот, который окружал базу сейчас — с той лишь разницей, что он не трещал, а покрывался радужными разводами, когда выстрел попадал в него. Странно было то, что действовал только Дрон: Зак и Анк — будто выжидали что-то. «Он должен научиться» — пронеслось в голове — это говорил Зак. «А мы ему поможем» — это сказал Анк. Не знаю, каким образом, но я различал, кто именно «говорил».
  — Закрой щит вокруг них.
  — Купол?
  — Не обязательно, — Зак встряхнул плечами и покачал головой, разминая шею. — Лишь бы выпрыгнуть не смогли.

Дрон быстро сделал так, как сказал Зак — свернул щит в кольцо и начал сжимать, будто хотел раздавить тех, кто внутри. Зак остановил его, положив руку на плечо — наверное, передавая какую-то информацию. Дрон отошел назад, Анк тоже, я потянулся вслед за ними. Расставив ноги чуть шире, Зак хлопнул в ладоши и вскинул руки. То, что произошло за щитом, я мог назвать только одним словом — мясорубка. Один за другим Гриды поднимались в воздух и начинали вращаться, постоянно ускоряясь, сталкиваясь друг с другом. Тела рвались как тряпичные куклы, первую минуту (а может меньше — но мне казалось, что даже это время тянулось слишком долго) в воздухе стоял нечеловеческий крик, меня стошнило. Оправившись, я только и смог сказать, почти шёпотом, ни к кому, конкретно, не обращаясь:
  — Зачем так жестоко?
  — Поверь, солдаты Гридов — более жестоки.
  — Для чего?
  — Деморализация. На Гридов почти не действует психическая атака излучением. Но, чувство страха им оставили, хоть и сильно задавили.
  — Какой смысл? Им ведь, всё равно, очистят память.
  — У всех солдат повышена чувствительность, а пространство ещё долго будет хранить отпечаток боли погибших.
  — Ты ведь говорил, что они, наоборот — невосприимчивы?
  — Я говорил, что излучение на них почти не действует. Их защита устроена иначе: они способны эффективно сопротивляться направленному излучению, могут определить его источник и природу.

Я посмотрел в сторону базы — атакующих было всё больше.
  — А с ними что делать?
  — То же самое — уничтожать. Дрон, ты чувствуешь аномалию в том месте, куда ударила молния?
  — Чувствую, но не понимаю, что она может дать.
  — Поймешь. Все к ней, быстро!

«Быстро», не получилось: на пути, один за другим, начали появляться новые солдаты. Первого — Зак, в буквальном смысле, разорвал, второму свернул шею. «Странно, что они выпрыгнули поодиночке» — подумал я. Ещё одну группу постигла участь первой: мясорубка. Дрон с Заком слаженно работали — похоже, чувствовали мысли друг друга. Третья партия была намного больше, теперь внутри щита находились мы. До аномалии оставалось около ста метров. Зак замер, Дрон менялся в лице: всего за секунду он побледнел и снова налился кровью. Щит затрещал: несколько выстрелов пробили его и прошли в полуметре от меня. Мы медленно продвигались вперёд, раздвигая солдат в стороны.

    —///—

Мы сидели в Храме, пустом, как обычно. Казалось, что-то изменилось — может быть, освещение. Ив Макс появился не сразу, на этот раз он был не один, рядом шла девушка. «Тоже робот?» — мысль возникла сама собой.
  — Здравствуй Сергей и, — Макс помедлил, — Оксана?
  — Здравствуй, Макс. Я ведь, кажется, не называл тебе своего имени?
  — Не называл. Ты и с Оксаной меня не знакомил.
  — Да. Я забыл, что в Храме можно получить ответ на любой вопрос. Мне пока это неподвластно.
  — Ошибка, думать так. Но, не стану переубеждать. Знакомьтесь: это Вэлли, на какое-то время она заменит меня. Вэлли не робот, как ты подумал. Она потомок моих создателей, расы Тонк.
  — Читаешь мысли?
  — Нет, о твоих несложно догадаться.

Обидно слышать, что о твоих мыслях легко догадаться — кажется, что ты примитивен и ничего не смыслишь вокруг. Если вдуматься — в этом, действительно, очень много правды. Но обычно, отгоняешь такое фразой: «другие не лучше» — и забываешь. А ведь есть над чем поработать…
  — Читается по лицу?
  — Можно и так сказать, если угодно. Я удаляюсь, Вэлли ответит на все ваши вопросы.

Ив Макс ушёл, но у меня осталось стойкое ощущение того, что он всё ещё находился рядом. Только кажется? Может быть. Значит, Вэлли…
  — Надолго он ушёл?
  — Ты ведь знаешь ответ. Или можешь узнать.
  — Мне кажется, он вообще не уходил — и наблюдает сейчас за нами.
  — Да, ты прав. Он всегда знает, что происходит в Храме.
  — Ты тоже из девятого мира? Какой он?
  — И на этот вопрос — ты можешь ответить сам. Но я расскажу, немного. Наш мир больше не существует, он потерян.
  — Разрушен?
  — Вернее будет сказать — развеян. Он растворён в других мирах.
  — Кажется, я понимаю… Даже чувствую, о чём ты.
  — Продолжай.
  — Кажется, я вижу ваш мир… Вечное лето, жизнь и яркие краски на одной стороне, темнота и холод — на другой. Но там тоже есть жизнь. Я прав, это он? Ваш мир?
  — Да, ты верно увидел. Это он — за год до того, как был развеян. А такой — он стал через год.

Вэлли показала мне другую картину: от лета остался только маленький зелёный островок, который обступили холод, металл, и что-то ещё, похожее на камень, или керамику. Вот он побледнел и начал растворяться — искажаясь, расплываясь в пространстве… Процесс занял несколько дней, но мне показан за минуту. Мир исчез на глазах. Без шума, без боли… Просто исчез. Но, всё равно — я чувствовал ужас от происходящего.
  — Но ведь он не исчез бесследно, он просто перешёл в другое измерение? Ведь так?
  — Так.
  — И его можно вернуть?
  — Можно, но намного сложнее. И не так уж нужно.
  — Ты не скучаешь по своей родине?

Вэлли посмотрела на меня — не то с удивлением, не то с укором.
  — Стремление вернуться в места, из которых ты родом — свойственно, почти всем разумным. Но мир, о котором идёт речь, умер задолго до моего рождения — ты мог бы это увидеть, если бы только захотел.
  — Извини, не подумал.
  — Не за что извиняться, что за скверная привычка. Думай, что говоришь — всего лишь.

Я замолчал, получилось неловко. Я часто говорю, не подумав — это правда. Часто — слишком рассеян. Я уже привык, но, отчего-то — снова стало обидно. Казалось, я уже не тот, я могу намного больше. Но, всё только кажется — я прежний. То, что происходит — скорее удача, дар. Может быть — непонятная мне закономерность. Но больше такого не будет. Теперь — нужно расти самому.
  — Ты ведь тоже уже не существуешь в этом мире.

Я взял Вэлли за руку. Тёплая, совсем как человек. Я заглянул ей в глаза. Голубые, бездонные… Их невозможно назвать мёртвыми. Я вижу в них своё отражение, я могу разглядеть каждую чёрточку на радужке глаза, каждую морщинку и волосок на лице — она идеальна… Так не бывает.
  — Тебя уже нет.

Вэлли улыбнулась и растворилась, оставив только едва уловимый аромат… Розы? Нет, что-то другое, но похожее. Непонятно откуда, показался Макс, беззвучно хлопая в ладоши.
  — Браво, Сергей! Ты хорошо справился.
  — Вы как-то связаны… Ты создал её сейчас. Но, вроде бы — и не ты…
  — Она была моей хозяйкой, фактически — создателем и матерью, так как принимала непосредственное участие в моём программировании. Она действительно, родилась после того, как её мир канул в лету.

Только сейчас заметил: пока я разговаривал с Вэлли и Максом — Оксана задремала и уснула, скамья услужливо изменила форму, не давая ей упасть. Со стороны это выглядело необычно: парящая скамья неправильной формы — и девушка, полусидящая на ней. Похоже, её удерживали силовые поля. Неясно, для чего тогда нужна парящая доска? Разве что, с ней всё выглядело… Не естественнее — завершённее, что ли.
  — Ты хотел меня испытать?
  — И испытать, и обучить.
  — Что ты знаешь об Оксане? Не то, что можешь сейчас узнать, а то, что уже знал. У меня сложилось впечатление, что ты с ней встречался.
  — Не совсем верно. Я встречался не с ней, а с её предыдущим воплощением.
  — Ты можешь сказать, сколько жизней прожил человек?
  — Нет. Люди, если и реинкарнируют, то, чаще всего — на более высоких уровнях.
  — Она не человек? Иногда у меня появлялось такое чувство.
  — Не человек. Она Зинк. Или, как их иногда называют — эмотикон.
  — Кто?
  — Раса Зинк — очень древняя. Даже Ангелы моложе.
  — Ангелы существуют?
  — Конечно. Их создали Гелы — братья Зинк.
  — А чем Гелы отличаются?
  — Ты не закончил вопрос: от кого отличаются? Это, во-первых. А, во-вторых — поищи ответы сам. Мне ведь не стоит объяснять снова — почему?
  — Не стоит.
  — Я задал направление для поиска — это уже немало. Удачи, Сергей.
  — Я найду.

Макс исчез. Я даже не заметил, как это произошло — едва отвёл взгляд, как он пропал.

    —///—

Минут десять мы преодолевали последние метры. От солдат больше не отбивались, почти все силы тратились на поддержание щита. Когда мы зашли в аномалию — я почувствовал, будто стал легче, мир перед глазами «поплыл», захотелось спать. Спустя миг — в голове что-то «щёлкнуло», мысли и зрение обрели поразительную четкость; ещё через мгновение — я увидел всех нас со стороны. Первая мысль: «я умер» — но моё тело, по-прежнему, стояло на земле, оно не упало. Секунда — и я снова оказался «внутри себя»: похлопал глазами, посмотрел на руки — я живой! Зак, Дрон и Анк обступили меня с трёх сторон, взявшись за руки. Мир «выключился», а когда «заработал» вновь — я увидел знакомые стены.
  — Мы телепортировались?
  — Как видишь.

Все расцепили руки, Дрон с Анком разошлись и уселись в кресла, Зак пошёл к центральному пульту, я направился за ним. Зот что-то набирал на клавиатуре, время от времени касаясь экрана — и развернулся, когда мы зашли.
  — Зак, зачем было так рисковать?
  —Затем, что Гриды должны знать: голыми руками — нас не взять.
  — Ты их деморализовать собрался? Не верю, ты не настолько глуп.
  — Дрону и Трэшку необходимо обучение.
  — Экспресс-методом? А кто говорил: «им нельзя перенапрягаться»?
  — Анк с нами, всё продумано.
  — Анк вернулся?
  — Нет, просто помог мне сегодня.
  — Он ничего не делает просто так, как ты мог притащить его к нам? Анк — тёмная лошадка, ты лучше меня это знаешь.
  — Результат того стоил, скоро увидишь.
  — Я видел, что вы вытворяли.
  — Трэшк тоже раскрылся.
  — И как?
  — Расскажи, Трэшк — не всё же мне говорить.

Чуть смутившись, я ответил:
  — Я выходил из тела.

И помедлив, добавил:
  — Кажется.

  — Кажется, кажется, всё только кажется, — Зак, то ли с насмешкой, то ли с некоторым разочарованием, озвучил одну из моих мыслей. Я уже привык к подобному, но,  всё равно — каждый раз, невольно, «ёжился». Неприятно, когда к тебе лезут в голову.
  — А как это проверить? Чтобы точно знать?
  — Создать те же условия, что и в первый раз, или похожие.
  — Ещё раз влезть в такую же драку?
  — Достаточно попасть в похожую аномалию.
  — Теперь это, наверное, будет не так-то просто. Что с Гридами? Мы в осаде?
  — Да.
  — Но как тогда? Нельзя ведь просто выйти и незаметно прокрасться.
  — Мы можем создавать аномалии самостоятельно.
  — Пускать молнии на внутреннем полигоне?
  — Есть разные способы. Сегодня ты видел только один из них, почему решил, что он единственный?
  — Я так не думал, просто спросил.
  — Учись контролировать свои мысли: это умение тебе потребуется, если захочешь преуспеть в своём развитии. А уж язык — и подавно, не должен бежать впереди.
  — Стараюсь.
  — А Гриды не пробьются: скоро их отзовут, уверен.
  — Почему?
  — У них большие потери — выгоднее  восстановиться и вернуться ещё раз, чем тратить силы на прорыв.
  — Но что им нужно? Технологии? Оборудование?
  — Да. И, в следующий раз, нам будет куда сложнее — сегодня, считай, была репетиция.
  — Куда делся Анк?
  — Не знаю, я не могу его отследить.
  — То есть, нас телепортировал не ты?
  — Тебя и Дрона — я. Анк ушёл сам. Сейчас он может быть где угодно.
  — Кто он такой?
  — Один из сильнейших психокинетиков.
  — Он с нами?
  — Анк сам за себя. Никто не знает точно, что у него на уме, даже я.
  — Почему тогда…
  — Он мне обязан, — не дав мне договорить, перебил Зак, через секунду добавив: — Жизнью.

От последней фразы — у меня побежали мурашки по спине. Не знаю, только ли в голосе дело, или Зак специально создал такой энергетический всплеск, но отпало всякое желание задавать вопросы. Искать ответы на оставшиеся — я, как обычно, отправился в библиотеку.

    —///—

Чем дальше, тем занятнее — оказывается, Оксана не человек. Интересно, она сама об этом знает? И как теперь воспринимать её слова, которые она не раз говорила, будто бы в шутку: «Я не человек». Знала? Догадывалась? Каждому, наверное, знакомо состояние, когда всё кажется чужим и неправильным — какие только мысли не приходят, в такие моменты. Что ты лишний в этом мире, что тебе надо было родиться в другое время, или на другой планете… А может, кажется — что ты призван изменить этот мир, что точно знаешь, как будет лучше, вот только (какая жалость!) — сил маловато, не можешь. Сколько таких, депрессивных «спасителей человечества»? Если бы можно было их сосчитать — наверняка, цифра бы ужаснула. Да… Так, а мне-то, теперь, что делать? Эмотиконы, Ангелы… Всё это, конечно, интересно, но какой мне с этого прок? Оксана всё ещё мирно дремала, я сел рядом, осторожно погладив её по щеке, отведя прядь волос в сторону. Я всматривался в её лицо и вспоминал, как хотел её увидеть, как ждал, что она, наконец, перестанет убегать, прыгать с места на место — и останется со мной. Вспоминал нашу последнюю встречу и ссору, свои глупые попытки удержать то, чего уже нет — думая, что всё ещё можно повернуть вспять. Теперь я видел чуть больше. Оксана не принадлежит сама себе. Она просто не могла иначе. Все Эмотиконы рождаются с чёткой миссией, и каждый из них — действительно, меняет мир, прямо или косвенно влияя на него. Не знаю, была ли это догадка, или точное знание, пришедшее ко мне из невидимых глубин миров. Сложно разобраться, когда всё вокруг оказывается не тем, чем считал раньше, а то, что ты узнал — в обычном состоянии, иначе как бредом, не назовёшь. Если сейчас я перенесусь домой, то можно будет убедить Оксану в том, что всё было сном, пусть и дальше считает себя странным человеком, выполняя свою миссию. Я не буду мешать — раз уж, «уровень» со мной, она уже прошла. Но что, если она узнает, кто она, или начнёт вспоминать? Впрочем, не оставлять же её здесь. Лично я — не хотел бы узнать о себе такого. Пусть даже, после этого, границы моего мира сильно расширились бы. Во многом она человек, а людям нужны рамки, чтобы жить. Иначе мы просто не понимаем, где верх и где низ. Узнаешь слишком много — сойдёшь с ума. Это не сказка, это — правда: знание, лежащее далеко за пределами мировоззрения —  может повредить рассудок. У большинства, впрочем, срабатывает защита — и они отсекают всё непонятное, порою, даже, слишком агрессивно. Подсознание жестко контролирует границы сознания, не давая ему зайти слишком далеко и выйти «за рамки». Всему своё время — может быть, мы сюда ещё вернёмся. А пока — домой. Я взял Оксану на руки и закрыл глаза, снова представляя себя в своей комнате. Ничего не происходило, я поморгал, пытаясь освободиться от лишних мыслей. Сосредоточься, сейчас только одна цель, поехали! Я снова закрыл глаза и тут же открыл — мы снова стояли дома. Ффф… Облегчённо выдохнув, я аккуратно уложил Оксану на кровать. Стоит ещё потренироваться, прежде чем мы снова туда отправимся — я уже не сомневался в том, что это произойдёт. За окном чернела ночь — я укрыл Оксану пледом, а сам, бросив рядом старое одеяло, улегся на полу. Раздеваться не стал, только взял подушку. Теперь нужно узнать, где ребята, что с ними… Сон пришел быстро, но отдохнуть не получилось — я очнулся от удара. Вскочив, и слабо ещё представляя, где я — схватил первый увиденный силуэт, спустя мгновение, поняв, что держусь за горло человека. В следующую секунду меня оглушил резкий удар по ушам: в голове зазвенело, я осел на землю. Всё, что успел разобрать — как некто в камуфляже, с перепачканным лицом, вскидывает винтовку…

    —///—