Невеста Лепрекона

Открывая страницы этой истории, Вы, вероятно, ожидаете встретить радугу, золотой горшочек, исполняющий желания. Да, все это есть в ней; только... Радуга нарисована грязными красками на рваной афише, горшочек из дешёвой глины, наспех вымазанный позолотой. Все это, как ни странно, привлекало зрителей дешевого цирка, хоть они и понимали всю эту бутафорию и ничему не удивлялись, ни за что не были благодарны, раздраженно кидая деньги их владельцу - крошечному человечку с причёской "паж", в костюмчике изумрудного цвета, в котором особо выделялись башмачки на каблуках с пряжками и опоясанный цилиндр. Никто не знал, откуда он, потому все звали его - Лепрекон.
Человечек этот развлекал всех шутками, но сам страдал от грусти, изображал смешную нелепую привязанность к горшочку с золотом, но сам не отдавал сердце никому; до дня, пока не встретил свою невесту... Вы, наверное, ждете, что она будет какой-нибудь карлицей, как он, может, более милой или более безобразной, что она будет помогать ему собирать золото и придумывать дурачества на потеху публике. Но... Она помогла оттереть его лицо от грязи, куда Лепрекона столкнула толпа ожесточенных мальчишек; была она цыганка, но имела белоснежную кожу и волосы, чуть розовые губы и глаза.
"Они полюбили друг друга с первого взгляда и были счастливы" - хотите прочитать Вы. И тут история робко и напряжённо умолкает во воспоминаниях - сказка ли это, чтоб говорить эту красивую, но, увы, редкую на деле фразу? Можно ли назвать так мир, в котором мучились в ошейниках группа маленьких пушистых человечков, напоминавших мишек; в котором барон цыган напивался на каждый заработок, отнятый почти у других, и колотил все, что попадётся; а зрители только выискивали сплетню или скандал, совсем не интересуясь ни трудом, что ради них делали, ни тем, как он формируется?
Но мгновение за мгновением трепет перед дивной цыганкой поселялся в его душе, и её голос или взгляд, просто шаги превращались там во что-то такое мягкое, светлое, лёгкое, точно крылья, убаюкивая его дуновением нежности. И долго он не решался сказать ей про это, слова, вырвавшись наружу, казалось, спугнут её. "Ты точно белые крылья нежности!" - все ж шепнул он ей однажды.
"Крылья мои сточились в ножи. Когда-то они хотели укрывать, даря тепло, теперь они могут приносить лишь беспощадную боль" - печально ответила она, тихонько отводя упавшую прядь с лобика карлика и целуя его.
Долгое время он не мог понять, отчего она так сказала, пока не услышал её разговор со сводным братом: он едва не прорычал: "Ты когда-нибудь прекратишь мне мстить?!" "Никогда! - дрожащим тихим голосом ответила она. - Ведь только тот, кто начал войну, может её закончить; а не я её начала!". "Заткнись!" - тотчас заорал он, замахиваясь на неё. "Ты трус, потому не можешь слышать правду!" - у Лепрекона сжалось сердце, она почти выла. "Лжец! Трус!" - в её нотках была… не ненависть, а отравившая когда-то любовь обида, память о былой вере в чувства, о мечтах о будущем и стон разбитого сердца. Выбежал из палатки барон, выругал её (она его приёмной дочерью, а оравший цыган - сыном).
И в ту минуту Лепрекон понял - его любимая все ещё вспоминает о бывшем возлюбленном, что обманул её; потому чувство оскорбленности вынуждало её крушить ему любимые статуэтки, воровать его заработок и царапать афишы с его портретом.
Он в смятении стал решать - стряхивать с себя околдованность ею и забыть про свои мечты сделать её женой; или он одумается и поможет ей, ведь не хочет лгать себе и ей, не может же быть, чтобы все - эти встречи, беседы, подкармливание и укрывание одеялом, простенькие, но милые подарки и письма друг другу тайком, а главное - чувство невыразимого родства, тепла и покоя от одних воспоминаний друг о друге - было выдумкой!
Карлик выбежал и высказал в лицо её сводному брату, что все знает (она сама призналась ему в этом однажды): как тот её обольстил, как она потеряла от него малыша, и как её "любимый отец" все время натравливал его против неё все это время, как только тот, видно, пожаловался, что она ему наскучила. Говорил он это как можно громче, чтобы хоть как-то поддержать её одинокий голос и чтобы их услышали другие циркачи и прохожие.
Все, что он помнил потом - резкий удар о цемент её и собственную жгучую боль в висках (побежала струйка крови). Она очнулась и, осознав, что жизнь снова отняла шанс простить не только брата и отца, но и саму себя, хотя у неё было желание снова попробовать пойти с ними на примирение, лишь бы Лепрекон не страдал; и бросилась на источник своего безумия, стараясь попасть ему ногтями в подлое сердце, она знала, что это её последняя попытка подняться из душащих обломков мира, где её брат и отец всегда святы и правы; она даже не смогла выдохнуть, что ненавидит их за то, что они отняли у неё её возможно единственную чистую любовь (за все время их отношений лилипут относился к ней, как к райскому духу, чьё сияние неприкосновенно).
Она бросилась на брата и тотчас упала, получив камень в спину от отца, его ненаглядный отпрыск пнул её и уехал на коне вместе с ним
Она перенесла Лепрекона на кровать и, чувствуя, как силы покидают её, с усилием обняла, поцеловав, как и подобает невесте - в губы (их первый и последний поцелуй в тишине неба).